Иван Воронов и белый волк

Нас завтра подберут Или не найдут совсем, Нас к маршалу внесут На одном большом щите.

© Агата Кристи — Новый год

— Всем оставаться на местах! — рявкнул Фома, выразительно обведя собравшихся дулом «Вальтера». Во время войны офицерский пистолет Рейха Вальтер-П38 считался отличным трофеем, да и сейчас высоко ценится коллекционерами, но сначала любовь Воронова к этой устаревшей модели казалась Фоме придурью молодого с виду, но головой застрявшего в прошлом волшебника. Однако теперь, держа его в руках, он понимал, что проапгрейженный магией «Вальтер» — грозное оружие, не дающее промаха. Многочисленные серебряные руны слабо светились на корпусе. Касаться его было приятнее, чем спрятанного в кобуре «Макарова», отобранного у опричника. Наверное, потому, что чувствовалась уникальность этого антиквариата. — Руки на виду, не шевелиться, и никто не пострадает! — Девушка в ярко-оранжевом платье с перьями вскрикнула и упала в обморок. — Никто не пострадает, слово офицера! — рявкнул Фома снова. Интересно, почему Воронов осмелился доверить ему свой заколдованный «Вальтер»? Фома бы на его месте не стал. Да, у оборотня реакция быстрее, чем у волшебника, и оружие в его руке может быть эффективнее, но все же… — Нас тут, по ходу, надолго замело, — хмуро сообщил вернувшийся Воронов и принялся накладывать на двух пленниц и одного пленника связывающие чары: до этого на мужика и бабу успели только нацепить наручники, а на девицу в перьях — вообще ничего. На нее они изначально имели ориентировку, что это воровка, а не боевик, а про остальных информации не имели — они вообще попали им в руки по случайности, при специфических обстоятельствах. Светлые глаза в прорезях балаклавы Воронова сверкали при этом мрачным огнем. Фому внезапно кольнула мысль, что Швец бы на его месте после реплики про офицеров обязательно бы докопался с приколами по дурацкой песне про корнета Оболенского и поручика Голицына, а Воронов ее, наверное, просто не знает. И он вообще редко шутит, а когда все-таки да, юмор оказывается очень едким и мрачным. — Снежная буря. Ну здравствуй, жопа, Новый год! Хорошо что Фома, как бывший офицер связи, отключил в оккупированном ими доме всю сигналку с помощью купленной им в даркнете армейской глушилки, и нежелательных гостей можно не ждать. Наверное. Им двоим вообще не слишком везло с праздниками, вспомнить только их встречу на Девятое мая. — Господа офицеры, — с сексуальной хрипотцой в дрожащем от слез голосе произнесла очень красивая, но интуитивно-неприятная блондинка, стрельнув сначала в Фому, потом в Воронова невинным, но многообещающим взглядом. Фоме казалось, в основном из-за несомненной красоты и излишне сексуализированного имиджа — не холодно ей, видите ли, зимой в тонких колготках и короткой юбке, он бы внучку в таком виде из дома не выпустил, — что она вампирша. Но пока он не мог этого точно определить — данная нежить, при всей своей опасности, запахом не отличается от обычных людей и волшебников. Это другого оборотня он, как волколак, мог бы почуять сразу. — Спасибо, что спасли меня от этого ублюдочного негодяя, лишенного зачатков эмпатии! — она бросила презрительный взгляд на неизвестного мужика. — Этот сталкер давно меня преследовал, и сегодня напал и вывез в лес, чтобы изнасиловать! А потом, может быть, и… Она осеклась, всхлипнув. Дом, где они оказались, принадлежал одной из жертв, точнее, девушке в оранжевых перьях, и находился недалеко от Валдая, на озере, в стороне от ближайшего поселения. Неплохое место, чтобы спрятать «подснежники», так-то. Фома задумчиво поправил балаклаву. — Это ты пыталась меня изнасиловать! — возмущенно рявкнул «ублюдочный негодяй». Он, как они уже убедились, был волшебником. — Не верьте ей и не приближайтесь, пацаны, иначе она вас заколдует и выебет, а потом убьет! Фома удивленно вскинул брови, что, по понятным причинам, вряд ли кто-то заметил. Просто поверить, что мужик хотел изнасиловать и убить красивую женщину, но что бы наоборот… это либо наглая ложь по заветам Геббельса, либо правда, потому что с точки зрения логики врать мужику следовало бы как-то менее нелепо. Когда-то Швец предупреждал его, что древние вампиры были намного опаснее современных, и среди них встречались инкубы и суккубы, которые занимались как раз тем, что завораживали жертв и насиловали, забирая жизненную силу до капли, но Фома всегда считал, что подобные существа полностью истреблены, ведь их во все времена было немного… — Звать вас как, насильники? — жестко осведомился Воронов, развернув на ладони язычок магического пламени для пущей выразительности и свернув обратно. — Говорить честно, четко. Мы решим, что с вами делать. — И кивнул предполагаемой вампирше: — Сначала ты. — Елена Прекрасная, — без лишнего ломания поведала та и, видимо, уловив их недоумение, добавила: — Да, это фамилия, так в паспорте написано. — Конь, — коротко представился мужик. — Все меня так называют. — Троянский? — осведомился Воронов со скепсисом в голосе. Ну да, какой еще конь может идти в комплекте с Прекрасной Еленой? — Кто ты на самом деле и нахрена пытался ее убить? По прикидкам Фомы, данное непарнокопытное либо должно состоять в Опричнине, просто сейчас не при мундире, либо наемник: у него были довольно специфические амулеты, впрочем, Фома уже имел случаи убедиться, что Воронов умеет ломать подобные на раз-два. — Конев Иван Степанович! — огрызнулся мужик. — Оперуполномоченный! Он хотел сказать что-то еще, но Фома его перебил: — А вы сильно изменились за лето, товарищ маршал, — теперь уже он не удержался от саркастической ухмылки. — Да какой еще маршал! — возмутился Троянский Конев. Видимо, он не увлекался историей Второй Мировой и не знал, что является полным тезкой знаменитого советского полководца. — Вам бы только шутки шутить! Я эту тварь лет пять мечтал придушить… в смысле, посадить! Да только у этой суки есть высокопоставленные ебари, которым плевать, что она насилует и жрет людей! Вы где служили, пацаны, Алеппо, Пальмира?! Я же вижу, что армейские, я так не умею, хотя прошел спецкурс для спецназа! — Где только не служили, — пробормотал Воронов хмуро. — Медали за обороны Трои разве что нет. Далась ему эта Троя! — Фанат немецкого композитора — это он, если что, — не упустил случая поддеть товарища Фома, заодно напустив тумана и создав иллюзию, что они — наемники. — У меня немного другой опыт. — Вы что, всерьез верите, что я — я! — «зер гут!» — мысленно дополнил наполненный праведным гневом спич предполагаемой вампирши Фома. Несмотря на невинно-ангельский вид, было в ней что-то неуловимо порнографическое, возможно, выглядящий не слишком натурально четвертый размер при тонкой талии и стройных ногах. Фома не раз слышал, что вампиры способны улучшать свою внешность магически и постоянно это делают, поскольку их могущество зависит от того, насколько сильно жертвы — или, политкорректно, доноры — их хотят. Швец, конечно, никогда так не делал, ну или просто не находилось настолько храбрых, чтобы спросить. Впрочем, бывший друг был способен забирать жизненную силу убиваемых врагов, которые его, разумеется, даже не думали сексуально вожделеть, что плохо согласовалось с его же собственными словами о способностях вампиров, кроме древних. Но если древние так могут, зачем им еще до кучи инкубски-суккубский дар? На всякий случай Фома отступил от Елены Прекрасной подальше. Это существо может оказаться опаснее, чем кажется, к тому же, Фома никогда не встречал инкубов и суккубов лично. — Пыталась изнасиловать его?! — она презрительно мотнула головой в сторону Конева. — Вот мы и пытаемся разобраться, — хмуро бросил Воронов. Вот есть у него какая-то самоубийственная тяга к спасательству и наведению справедливости во вред себе… впрочем, не Фоме жаловаться. — Ты говоришь, что он тебя сталкерит. Он — что ты убиваешь людей… — Да сам Председатель Лебедь дал отмашку закатать тварь в бетон! — воскликнул Конев. — Я хотел бы увидеть ее в тюрьме, после справедливого суда, но лучше уж так, чем если ее по-прежнему будут отмазывать! — Если это вампирша, то лучше расчленить, — как-то машинально блеснул истинно-петербуржской интеллигентностью Фома. Оклемавшаяся девушка в перьях, услышав это, снова грохнулась в обморок. Нежная какая, зачем полезла в сад к самому Рудольфу Разбойникову к уникальной золотой яблоне, раз такие проблемы с нервами? Хотя, может, потому и проблемы, наверняка решила, что вооруженные гости в балаклавах от него. — А то оживет. Фома на секунду задумался, чувствуя себя при этом хищником, напавшим на след. Владимир Лебедь — это серьезно. Надо узнать, за что он взъелся на эту блонди и какой информацией она владеет. Это важнее золотого дерева и даже важнее, чем кто кого пытался изнасиловать и убить. — Усыпи троянского Конева и жар-птицу, — тихо попросил он Воронова. — Нам предстоит долгая беседа.