Будь со мной по последнего вздоха

Синергия была главной проблемой близкого расстояния между сигаретой и зажигалкой, густым облаком дыма и глубокого вздоха в полную грудь. Зависимость — череда любви и привычки, которую не можешь бросить. С каждым днём его губила привычка, возникшая так неожиданно, но так очевидно, что считать дни и оставшиеся силы просто уже было бессмысленно. Он оставался радостным рядом с белым пеплом и желтыми волосами, даже если это стоило жизни и здоровья. А время всё сокращалось и сокращалось, как и количество его тяжелых вдохов. Палящее солнце давно заходило за горизонт и отдавала последние свои лучи. Вместе с ним собирал вещи Ли, готовясь к чему-то худшему, и каждый раз прокручивал это в голове. Минхо давно стал мучать горький кашель, мешающий нормально жить. Первое, что приходило на подозрение — новенькая пачка сигарет в его кармане. Все вещи в квартире пропитались сладким запахом вишни, да даже постельное бельё напоминало этот запах, когда ложишься спать. Но курение всё равно оставалось давней привычкой, которая успокаивала парня в тревожные моменты. Он не мог расстаться с ней. Первый раз сигарета в его зубах оказалась в шестнадцать лет, в момент, когда все запреты и выдержки уже не являлись движущими факторами. Компания со двора и правда на многое повлияла, в том числе и на принятия такого взрослого решения в таком юном возрасте. А дальше всё как в тумане. Одна тревожная мысль — одна сигарета в руке и окурок на асфальте. Но недолго здоровье терпело это. Отхаркивание кровью с болью в груди придавали жуткий дискомфорт. Родители дергали сына сходить в больницу и обследоваться, выяснить, в чем причина болей с одышкой. И только спустя время Минхо смог собрать силы и собрать вещи, чтобы поехать на рентген. — Хо, я понимаю, как нелегко отказаться от курения, особенно когда эта привычка так засела в тебе. Но пойми, что тебе это на пользу не пойдет совсем, только вред. — проговаривал врач после обследования легких. На листке уже были записаны личные данные: год рождения, имя и фамилия, а под ней он — диагноз. — Я обязательно брошу, но чем заменить мучающие мысли, если не серым дымом? — руки только и делали, что тряслись и слабели. Всё тело стало слабеть со временем, а конечности становились настолько холодными, что напоминали живой труп. И только зажженная палочка помогала им разогреваться. Ничего он не бросит. — Есть множество видов для снижения стресса... — и бла-бла. Минхо не слушал ни единого слова, сказанного на эту тему. Ему нужно было лишь одно успокоительное...

...

В магазинчике у парковки, в поздний час, зашёл Ли купить воды, пока его компания поблизости давала остыть своим мотоциклам. Долго они ездили по темным улицам и еле освещенным дорогам, иногда выезжая на трассу, в бесконечный поток машин. Лёгкий ветер бил в лицо, которое уткнулось в мягкую спину водителя спереди, а руки обхватывали туловище, в надежде не упасть при резком старте. После такого скоростного заезда горло пересыхало неимоверно. Захлопнув за собой дверь, распутывая клочки волос, Минхо пытался открыть купленную бутылку воды. Вокруг пусто. Перед ним только пару топливопроводов с бензином и небольшие экранчики с тусклыми цифрами. Бледный свет просачивался сквозь стеклянные стены магазина, внутри которого стояла тишина. Внезапно появилась высокая тень из-за спины. Вышел парень в чёрном мотошлеме. Белая полоса у детали для сгиба защитного стекла играла некий контраст среди темной пустоты. Специальный костюм облегал массивную грудь и подчеркивал хорошо выраженную талию. Но особый шарм придавали блондинистые волосы, едва торчащие со стороны затылка. И когда он показал свое лицо, сердце забилось с той же скоростью, с которой Ли гнал пару минут назад, ловя попутный ветер. — Здесь нельзя курить. — опустил Минхо взгляд ниже, когда заметил сверкающий огонь зажигалки. Из-за рук в перчатках не видно, какую марку сигарет только что подожгли. Ли сделал замечание не из-за того, что чувствовал в себе долг поймать и предупредить нарушителя, а потому что на вкусовых рецепторах языка появился сладковатый вкус от запаха сигарет. Свежих сигарет, только начатых. Не курить последние пару часов — пытка, а на новую пачку денег не хватило, только на воду. — Жаль. Тогда я отойду, чтобы не смущать тебя, если это так необходимо. — бубнил блондин в ответ, придерживая снятый шлем между ног, но всё равно продолжал делать затяжки. Как же хотелось попросить стрельнуть сигаретку. Вместе выпускать протяжный дым, чувствовать покалывание в глотке, ощущать ядерный вкус во рту. Хотелось, но нельзя. Может, оно и к счастью, что денег на новую пачку не хватало, потому что хоть так Минхо стал курить намного меньше. Но находиться в компании курящих и пытаться бросить эту зависимость — мучать самого себя. Все равно друзьям удавалось уговорить и пропихнуть приятно вонючую дрянь сквозь зубы. Снова. — Не хочешь присоединиться? Или ты правильный и не куришь? — сделал очередную затяжку и выдохнул вишневый дым прямо в лицо рядом стоявшему. Рассеянные частички били в самые легкие, проходя через слизистую. Пассивным курильщиком быть тоже непросто. — Я думал, ты уже не спросишь. — поглядывал Ли на самодовольную улыбку, протягивая руку. Губы курильщика казались такими розоватыми, зацелованными. Они были пухлые и расслабленные, но иногда складывались в трубочку, чтобы выпустить полупрозрачный дым. В то время, на Минхо также пристально смотрели карие глаза. И они видели худого парня в белом худе с бутылкой в руках. Капюшон прикрывал рыжие и запутанные волосы, нуждающиеся в распутывании. Отойдя пару метров от заправки, в сторону выезда на шоссе, они закурили. Блондин представился как Хван, но имени не произнес. Перед тем, как дать Ли сигарету, он дразнился, что тот по-любому ни разу не курил. А согласился отойти с ним лишь ради крутости образа и поглазеть на мотоцикл Хвана. Двухколесный монстр и вправду был мощным, да не только мощным, еще и выглядел как настоящий гоночный аппарат. Насыщенный черный цвет, подходящий под водителя, гладкие и обтекаемые изгибы, как у рыбы, а самая вишенка на торте — матовое покрытие. Проходиться кончиком пальца и ощущать каждую возможную царапинку было настоящим экстазом. — Нравится? — бормотал Хван, бросая окурок на землю. — Он превосходен. — прокашливался Ли. Его легкие принимали новую порцию острого дыма, от чего дыхание становилось трудней. — А прокатиться не хочешь? — подошел стройный силуэт и практически улегся на седушку мотоцикла. — Только на нем место для одного, поэтому тебе придется сесть спереди. Взгляды сошлись. У кареглазого солнца виднелся один отблеск, передающий азарт сказанных слов. Он на полном серьезе предложил прокатиться незнакомому парню вместе с ним, после того, как тот еще и выпросил у него чуть ли не пол пачки сигарет. Голова затуманилась и не соображала, а адреналин поступал к щекам. Как отказаться, когда даже упавшая бутылка из рук Минхо покатилась в сторону ног симпатичного мотоциклиста. Это ли не знак судьбы? Затея не самая безопасная, но сейчас никого это не волновало. Водитель надевал свой крепкий шлем, прибирал волосы в хвост. Одним пальцем опустил защитное стекло, а после наклонял голову в разные стороны, чтобы размять и прохрустеть шеей перед предстоящей поездкой. Она обещала быть интересной. Мотор резко завели, что ближайшие метров десять только и слышался рёв, когда ручку газа выкручивали на полную. — Садись, — Хван откинул туловище назад, давая больше свободного пространства. — Чего встал? Минхо застыл от такого зрелища. Когда он катался с друзьями на дешевых мотоциклах, то это всё выглядело абсолютно по-другому, не так завораживающе. В этот момент даже и забылись все друзья, которые, наверное, уже потеряли своего друга, составляющего часть их компании. Ему было не до них. Сейчас он садиться спереди мотоцикла, перехватывая руль руками. Конечности трусятся от легкого волнения, из-за чего движения становятся неуклюжими, и Ли садиться почти поверх мягких бедер водителя. Становилось неловко. Шлем не давал возможности разглядеть реакцию Хвана, даже если вывернуться на все сто восемьдесят градусов. Оставалось только чувствовать спиной глубокое и прерывистое дыхание, которое с каждой секундой лишь замедлялось, вот-вот, и он перестанет дышать вовсе. — Держи руки ближе к середине. — невнятно говорил парень, в тот момент, когда проезжала машина.        — Но так неудобно. — Тогда можешь развернуться и скрестить ноги за моей спиной. Как хочешь? — начиналась какая-то похабная игра, в которой, по всей видимости, Ли не выиграть. Во мраке темной дали сверкали огни размытых фар, режущие незащищенные от света глаза. В час глубокой ночи трасса не оставалась пустой. Куда спешат все люди за рулем этих машин? Неужто домой? Того мужчину в синем пиджаке, наверное, уже заждалась жена с детьми дома, приготовив жаркий ужин, но мужа все еще нет на пороге. Та парочка едет к себе в квартиру, чтобы провести одну душную ночь вместе, а на утро забыть друг друга после того, как примут душ. Все куда-то торопились, но только не этот парень в белом худи. Ли стянул рукава кофты и обвил ими чужую спину, вплотную прижавшись своей грудью к другой. Пыльная ткань синеватых джинс перетиралась о чёрные брюки, штанина немного задиралась из-за постоянных движений. Минхо держался крепко, словно обнимал родную мать во время кормления грудью, старался не дышать вовсе. В то время, как водитель специально набирал высокую скорость, не давая и минуты на возвращение в реальность. Более ста километров в час бил показатель. Примерно столько же ударяло и сердце, готовое выпрыгнуть на дорогу и разбиться о разделительные полосы. Ехать спиной вперед оказалось страшней, чем можно было подумать.

...

— Где ты был вчера? Я, конечно, не твой родитель, чтобы трястись над тобой, но мы переживали за тебя, придурок. — нудили в ушах звуки, смешиваясь с потоком бесконечных воспоминаний и чувств. В животе всё крутилось, когда перед глазами снова появился тот вид на парня в шлеме, а тело его ощущалось как что-то эксцентричное.        Трудно забыть ощущения от напряженного торса через слои одежды, особенно, когда его напряжение уходило чуть ниже, что можно было понять всё без лишних слов.        — У тебя есть закурить? — уставший и сонный стоял Минхо, поправлял помятую футболку после сна.        Вчера он приехал под утро, точней его подвезли, зашел в открытую квартиру друга и лег спать.        — Ты же сказал, что больше не куришь, бросаешь. — процитировал давние слова, которые говорил Минхо. Ещё пару дней назад рыжий парень по фамилии Ли утверждал, что больше ни одной химозной палки не будет в его рту, что он встал на путь исправления и не будет усугублять ситуацию со своим здоровьем. Но это было пару дней назад.        — Вил, не делай мне мозги с самого утра, просто дай сигарету. — начались раздраженные поиски коричневой пачки с обязательной надписью на ней: «Вызывает рак лёгких». Но кухня была пуста.        С психами пытался Минхо найти, чем же закурить. Открывал каждый ящик с посудой, разгребал комоды, в которых стояли упаковки с гречкой, но так и не нашёл. Его лучший друг стоял и наблюдал за действиями зависимого разума. Типичная рутина начиналась с дыма на балконе, чистки зубов, и только после наступал противный завтрак, состоящий из кофе и яичницы. Вил жил самостоятельно, один. До того момента, пока к нему не подселился нахлебник, разгромивший всю квартиру к чертям. Вилу скоро стукнет двадцать лет, но он до сих пор одинок, в отличии от Минхо. Молодой юноша семнадцати лет уже имел роман с множество личностями, но все заканчивались печально. То интересы не совпадали, из-за чего случались ссоры и расставания, то очередная пылкая любовь на одну ночь. Ли был достаточно разгульным парнем, не имеющим намерений на серьезные отношения. Да и как тут иметь серьезные отношения, когда за тобой шаг в шаг следит навязчивый старший друг, отговаривая от всех посторонних со словами: «Это не тот человек, Минхо».        — Я попрошу у соседей. — ломанулся в сторону входной двери.        — Стоять! — Вил перекрыл путь, упираясь рукой в стену, чтобы не было прохода дальше. Ему не нужны проблемы из-за такого жалкого подростка переростка. — Включи мозги и напряги извилины, а не то место, которое у тебя сейчас горит как спичка от огня.        — Мне плевать! — прозвучало больно. В груди все органы сжались, словно только что ударили по ней со всей силы. Иногда слова ранят сильней, чем какие-либо действия.        Минхо учился на втором курсе колледжа, на грани отчисления. Его успеваемость снизилась до минимума, а посещаемость оставляла желать лучшего. Еще немного, и сам Ли забудет, на какой специальности вообще учится. Но кого это волновало? Максимум его родителей, которые желали только лучшего для своего сына.        Поссорился с родителями и переехал к знакомому другу, теперь Минхо ссориться и с ним. Сколько раз он оступался, чуть ли не падая в яму под названием «Непонимание своих чувств». Много грубых фраз сказано в адрес каждого, но не со злости, а лишь от отчаяния. И каждый раз задавал вопрос самому себе, почему он вообще так поступает, за чем следует в итоге? Ответ был на поверхности.        — Вот и проваливай. — глаза Вила смотрели в пол, а рука так и продолжала перегораживать путь, начиная дрожать.        Минхо ощущал нож в груди, дыру от него, а с этой дыры капала обида. Их обоих сейчас трясло от злости и ненависти к своим же чувствам, что они испытывали в данный момент.        — Извини. — пронзающе произнес Ли и выбежал из квартиры, не захлопнув за собой дверь.        Спичка потухла. Многие курильщики используют многоразовую зажигалку на топливе, но когда топливо закончится, её тоже выкинут в мусор, как бесполезный кусок пластмассы. Только зажигалки используют гораздо дольше, чем спички, которые затухают через пару секунд после зажжения. Круглый конец воспламеняется и окутывается огнём с самого начала, отдавая всего себя, лишь бы огонь не переставал гореть. Но постепенно, вместо прекрасного дерева начинает появляться черные следы угля, мертвой части после активной жизни. Неотъемлемой частью этой жизни являются чувства, что также быстро сгорают, как спичка после использования. Ничто не вечно в этом мире.        Конечности промерзают, и под кожу забирается холодная рука ветра, вызывая мурашки по телу. Свежий номер набран и сброшен сразу же, как был принят вызов. Минхо ждал абонента на улице, возле ближайшего круглосуточного магазинчика. Он стал частым посетителем подобных мест. После встречи с Хваном поменялось всё, вплоть до того, какую лапшу теперь чаще покупал Ли. Покупал с сыром и заливал сверху теплым молоком. Влюбленные люди часто неосознанно пародируют свой объект воздыхания, подмечая даже самые мелкие детали. Но можно ли назвать Минхо этим человеком?        С потоком нового холодного ветра прибыл блондинистый парень на черном мотоцикле. Вместе с мотором заглохли и легкие, в недостатке кислорода.        — Зачем звонил? — сходу спросил Хван, выставляя подножку транспорта. Что-то грубое и раздраженное ощущалось в его тоне.        — У тебя есть покурить? — пронзающе спрашивал шатающийся парень, а руки скрестились на груди.        Минхо снова стоял напротив освещённой тьмы, снова призвал его когда ему стало плохо. И снова наступил очередной момент тревоги и дикого желания окунуться в боль и страдания с головой, но после выйти сухим из воды. Рыжему парню, с кучей вопросов и надежд в голове было не важно, как они проводили время и где, главное рядом с ним. Рядом с Хваном.        Каждая встреча начиналась с одного — серого мрачного дыма. Курить и понимать, что все мысли постепенно начали забиваться одним человеком, не имеющего значения в твоей жалкой жизни, которая должна скоро оборваться по глупости прошедших лет и ежедневных ритуалов, продолжающихся по сей день.        У Хвана была одержимость сигаретами и запретным желанием страсти, а у Минхо была всего одна зависимость — Хван. Всё забито только им. Парень в кожаном костюме, светлые волосы, стойкий парфюм и похотливая улыбка. — Без проблем. — разжигалась яркая вспышка между двумя кончиками сигарет, прислоненных впритык друг к другу. Их сигареты подожглись одновременно. Светловолосый друг знак о проблеме терзаний этого парня. И он знал вред неправильных привычек с алкоголем, дымлением, которые пожирали клетки мозга с каждым разом все глубже, доходя до нервной системы. Распутная жизнь становилась не расслаблением, а нудным выбором между следующим партнером на ночь, может, до следующего утра. Привычное наскучило, новое не будоражило кровь, как в первый, девственный раз. А прочие, тем более чужие, проблемы его не волновали ни капли. — В следующий раз откажись мне давать сигареты, запрети курить. — прокашливался и томно вздыхал Минхо. Янтарные глаза пронзали сознание, выглядывая исподлобья и отражая свет маленького огня. «Плоскоклеточный рак лёгких» — звучало сквозь зубы от врача-хирурга. Любой человек, узнавший о трагической новости, может отреагировать больно, принимая близко к сердцу. Но что, если сердца уже нет? Так думал Минхо о себе. Он столько раз ошибался в выборе любимого человека, подпускал близко, думал: «Это точно любовь! На этот раз точно всё в серьез!», но оказывалось совсем не так, как себе представлялось. По кусочку каждому было отдано, но возврата не последовало. Биться в невидимой клетке, которая преграждала путь к восстановлению, становилось огромной пыткой. Единственный выход для него тоже оказался частью самоуничтожения физического и ментального здоровья, но малого обретения счастья в оставшемся местечке его души. Попробовав одну сигарету, захочешь и вторую. А дальше только ими и утешать своё горе. Так много раз раскрывать свою пачку спичек, давать пользоваться ими другим, чтобы попытаться согреться от обмена с кем-то огня и материала для горения. Минхо испытывал удачу между согреться и быть сожженным. В итоге победил пепел несправедливости, ведь выйти целым из огня возможно только ведьмам, особенным, но никак не ему. — Ты чего? — подбирал Хван подбородок парня. Он направил внимание на себя, не оставил шанса на внешние факторы. И ему нравилось получать тяжелые взгляды красивого парня в домашней помятой футболке, который таял в его прикосновениях, будь они даже после грубых слов. — Я думал, ты не приедешь. — Минхо пробивало на боль в горле, она не давала говорить без треска. — Ты написал, что это срочно, поэтому я поторопился приехать. — руки опускались между скрещенных ног, таз упирался о мотоцикл. — Почему ты в одной футболке и домашних брюках? Торопишься куда-то? — сухие потресканные губы смачивались обильной слюной с языка. Лишь бы не обветрились, иначе потом будут болеть. Рядом с некоторыми людьми разум на время забывает плохие моменты и погружается во временный пузырь с плотной звуконепроницаемой оболочкой. Бесполезно что-то говорить, пытаться проткнуть прозрачную преграду. Нужно просто дать время на витание в мечтах выдуманного мира. Хотя бы минуту. Ли пробил грань между понятием реальности и желанных чувств, из-за чего очень легко треснуть в беспомощный момент. И этот момент настал. Рядом с блондинистым Хваном, его благоухающим парфюмом и перегаром сигарет “Чапман” с вишней, окутывающий его обоняние. Кожаных перчаток, оставляющих липкое ощущение на оголенной коже талии, под одеждой, пленяло каждый раз, как в первый. Кажется, он влюбился. Влюбился снова, да так глупо, приняв новую аддикцию в свою рутину. Плевать, который сейчас час, плевать на окружающих людей, глазеющих на горячие обжимания их тел посреди улицы. Ему не важно абсолютно ничего, что не связано с Хваном. Он был важней всего в данный момент. — Прокатишь меня до круглосуточного? — мягкая ткань указательного пальца собирала пыль с деталей на руле. — С меня поцелуй. — продолжил он. — Как прокатить, так и заплатить, как я понимаю? — наклонился Хван ближе, стягивая с пальцев прилипшие перчатки. Вспотевшие руки, пылающие под высокой температурой, вмиг почувствовали холодный ветер. — А ты догадливый. — цокнул кончиком губ. — Тогда мне будет мало только лишь твоего поцелуя. Самодовольная улыбка водителя манила подойти ещё ближе. В глазах поблескивали солнечные лучи. Хван всегда требовал большего, а Минхо не мог отказать. Да и не особо сопротивлялся. — Когда я набью живот острой лапшой, в прикуску с онигири со вкусом лосося, а потом запью это все банановым молоком, тогда и поговорим. — растрепанные волосы с сухими концами лезли в лицо. Длинный завиток крутили между двумя пальцами, отбрасывая взгляд в сторону, в ожидании желанного ответа. Они были так близко друг к другу и ощущали каждый выдох, рассеивающийся в накалившейся атмосфере вокруг них. Можно ли любовь назвать зависимостью? Привязанность к человеку, будто он становился частью тебя, без которой ты не можешь жить. Словно перекрыли доступ к кислороду. И почему же такое величайшее чувство, как любовь, нельзя объяснить? Почему же каждый раз разрывается сердце и появляется огромный ком в горле, из-за которого не можешь сказать ни слова. Точно ли это та самая воздушная любовь, а не очередной болезненный опыт? Хван любовался телом Минхо. Взгляд гулял по мешковатой одежде, которую теребил ветер. Колени его дрожали, а с поднятием глаз выше, невозможно было не заметить учащенное дыхание. Указательный палец бился о локоть, словно подзывая ухватить тонкое запястье и притянуть к себе. «Мне будет мало только лишь твоего поцелуя», но достаточно прикосновения, чтобы заработать постоянное сопровождение тахикардии в организме до конца дней. — Сделай уже это, — шептание создавало движение мягким губам. — Поцелуй меня. Весомое тело, прожженное следами бродячих карих глаз парня напротив, посажено на мотоцикл. Хван приподнимал края все такой же тонкой футболки, продуваемую ветром, от чего становилось еще дурнее. Пламенные ладони касаются окаменелой кожи под одеждой, спускаясь чуть ниже, к выпуклым бедрам. Мягким и расплывшимся под влиянием давящих рук. Колени не могли сомкнуться, между ними стояло тело. И вот снова открылся этот вид на массивную грудь, которая опускалась и поднималась, согревая дыханием, руки расставлены по бокам, только теперь нужно держаться крепче, иначе можно разбиться на месте. Только пару недель назад, на зацелованные и алые губы можно было лишь смотреть и представлять, как же они хороши в порыве страсти. И вот сейчас они ощущаются на коже шеи, пока затылочные волосы перебирают чужие пальца, а на лице выжигались отпечатки в форме поцелуев. Также и горело тело после сильных прижиманий. В груди сдавливалось, появилась одышка. Такая внезапная и знакомая. Стало больно до тошноты, подходящей к горлу, невозможно сдерживать вырывающийся кашель, который отправлялся прямо в жаркий поцелуй. Неловко обмениваться горькими бактериями в такой ответственный момент, тем более с таким идеальным парнем, что стоит между твоих же ног. Но горькость возникала не только во вкусе на языке, а еще и в словах, что так не хотелось услышать. — Что с тобой? Ты себя сдерживать не можешь? — с отвращением высовывал Хван кончик языка, что виднелся сквозь ряд передних зубов. Его упругое тело отстранилось и он отошел, доставая пачку сигарет. — Извини, извини… — пошатнулся на месте, захватывая за собой мотоцикл. Щелчок, газ, огонь. Дальние звёзды, что освещали путь блуждающим странникам, стали гаснуть в ряду своих собратьев. Темно-синее небо поглощало оттенок тусклого света бледных точек среди промежной пустоты. Неужели никто не вернется домой? Беглый ветер теперь не подскажет шепотом на ухо, куда надо идти, обижен и не хочет говорить. Легкий мороз отмахивался, отдавал безразличие, взамен забирая тепло и внимание, которое выжимало из себя еле живое тело. Прозрачный пар прерывистого дыхания вылетал перед лицом и стуком рассеивался о твердую спину. Хван продолжал стоять и курить. Отвернулся в сторону шумного шоссе, по которому мчались машины с включенными фарами в приглушенном свете вечера. Привычный пепел мельком падал на асфальт, будто прожигая серую поверхность. Он не хотел разговаривать и даже слушать, что пытался ему промямлить за спиной Минхо, продолжающий откашливаться в замёрзший кулак. Их души погрузились в разные миры сознания. Одна в мучение совести, другая в жестокость этих мучений. — Прости меня. — оборачивался Хван лицом к Минхо, сжимая кожаную ткань. — Ты, наверное, простудился. Поднятый взгляд был тусклый и мрачный. — Всё же нормально? — резкий перепад температуры тела и огненная рука Ли схватила запястье, притянула к себе. А хриплый от кашля голос с иногда прорезывающимся тоном уверял о последней надежде этого диалога. Моментное удовольствие смотреть в глаза человеку, с которым возникали смешанные чувства. Обидные слова забудутся, гнев остынет. Симпатия и тяготение вспыхнет по-новой, как в первую встречу. Это питание чувствами и эмоциями, что возрождают страсть и любовь снова, из-за чего мозг вновь проживает хорошие воспоминания с тем, кто так близко к тебе стоял. Перерождение идеального образа любимого человека, от которого отпадают плохие ассоциации, разве это не чудо? — Я отвезу тебя в магазин и обратно домой, проспись и отдохни. — тыльная сторона запястья предательски потянулась ко лбу проверить, почему стоит такой жар в теле. — Я прав, у тебя температура. — Это ты так меня заводишь, я весь горю. — ноготь с шуршанием скользил по плотной ткани костюма парня напротив, ниже и ниже. Минхо стал болеть слишком часто в последнее время, чему виной слабый иммунитет. Раньше такого не было, раньше всё было по-другому. Здоровье играло злую шутку и любило качать на качелях нестабильности. Первый толчок будет сильным и быстрым, можно удержаться, но второй раз можно и упасть. — Неси бред больше! — последовал достаточно сильный щелбан от Хвана. — Ты всегда такой больной? Как на тебя не посмотрю, постоянно кашляешь и сопишь через нос. — звучало еще более больней, чем след от удара. — Это заразно? Минхо округлил глаза, но тут же сощурился. Всё-таки холодок попадал на лицо порывами. Простуда, конечно, была заразна воздушно-капельным путем, но это не страшно. Страшней заразиться влиянием обжигающего дыхания под огромным телом, накрывающее сверху на проваливающийся под весом кровати. Это дурмание. По щелчку пальцев отключается мозг и сознание, отвечающее за принятие взвешенных решений. Обычно в такие моменты приходило сообщение на мобильник от контакта с именем Вил, где написано, что дома Минхо ждут профилактические беседы на счет его очередного побега к своему любовнику. Да, Ли и Вил крепкие друзья с большой разницей в возрасте, которая знатно ощущалась. Как старший и младший в семье, где старший читает поучительные нотации младшему, как нужно правильно жить. Но где же сейчас жесткая профилактическая рука друга, который так старательно вытягивала Минхо из любовных чар больного влияния? Вила больше нет. Больше никто не скажет, как нельзя поступать, что так неправильно или опасно. Ли сам в этом виноват, и он это прекрасно понимал.

…

Любовь. Сокровенное чувство, которое человек может испытывать к другому. Необъяснимое поведение, некое желание, стремление быть ближе к своему объекту воздыхания. Любовь облагораживает все факторы вокруг, в том числе и самого человека, мечтающего об идеальном исходе событий будущего свидания в необыкновенных обстоятельствах. Восхищаешься тем, кого любишь, любуешься каждым сантиметром линии лица, тела, и даже готов совершить пожертвование ради любимого. Не важно, проявиться ли отдача на совершенные действия или нет. Ли Минхо занят состоянием своего здоровья. Его стали мучать терзания бессонницей от резких болей в области груди, покашливаний с кровью без конца. Вдохи давались с трудом и болью, естественные процессы жизнедеятельности казались невыполнимой задачей и настоящей пыткой. Никотин — манящее убийство, проницает каждую оставшуюся клетку здоровых легких и способствует усугубления уже зараженных. Но помимо физической боли, Минхо мучали душевные переживания. Сомнительные чувства из-за его поступков и слов — скрытное убийство, облик которого напоминало тусклое солнце во время туманного вечера. — Видишь результаты рентгена? — на рабочем столе лежал отпечатанный лист офисной бумаги, на которой расписаны результаты всех сделанных за это время рентгенов. Для борьбы с плоскоклеточным раком легких было два вида лечения — химиотерапия или хирургическое. Сразу, как Минхо узнал своей диагнозе, ему назначили на первое время химиотерапию. Она замедляет дальнейшее развитие заражения живых клеток. В мире полно разных болезней связанных с онкологией. Рак легких чаще всего встречается у людей старше тридцати пяти лет, а люди от и младше — совершенно малый процент. Ли просто не повезло унаследствовать более высокий процент опасности для обострения рака. С шестнадцати лет начал курить этот юноша, постепенно привыкая к угнетающему чувству каждой затяжки тухлого дыма, проходящего в самую глубь внутренних органов. — Вижу, но я не доктор, чтобы понять, что это означает. — оперевшись о металлический стул руками, тело приподнялось и пододвинулось ближе. — Это означает, что пора внести хирургическое вмешательство в твою личную неприкосновенность. — спокойно произнес врач и сразу стал наблюдать за реакцией. Минхо мучали бессонницы, но если он засыпал, то ему снилось белое помещение с чистыми стенами, тишина и плохое освещение, ощущение холода по всему телу. Катастрофический страх и желание вернуться домой. Пока сознание не приходило обратно, после подступающего запаха едкого раствора у носа. Ему казалось страшным всё. — Ты боишься, я понимаю. — врач-хирург, сопровождающий пациента Ли, знал того как облупленного. Парень появлялся в кабинете специалиста каждый четверг и вторник, в десять утра, на протяжении пару месяцев. — Ничего вы не понимаете. Рак обострялся до обжигающей боли по всему телу. Прозрачные соленые капли впитывались в пушистый свитер, волосы пытались прикрыть краснеющее лицо от посторонних глаз среди ненужной толпы людей. Это не закончится никогда. Назначено другое лечение с применением хирургического вмешательства, что являлось последним вариантом среди тысячи, решал он значительно много. Операция — слишком важное изменение для Минхо, ведь он не был готов так зацикливаться на своих проблемах. Он привык выкуривать по пол пачки сладких сигарет, заливаться высокоградусным алкоголем на левой тусовке, быть активным среди уставших, но никогда не тратить заряд энергии для своих благ. Лучше побыть рядом с другом, который снова нажрался как не в себя, потрахался и разошелся с очередной девушкой на два дня, и сидит теперь один, в пустой квартире на полу, среди разбитых бутылок и разорванных “фантиков” от «Дюрекс». Это гораздо важней, чем наконец-то вычеркнуть из заметок пункт «заняться спортом в следующий понедельник».

…

Солнце уходило в закат. Движение ветра заставляли шататься верхушки деревьев, с которых опадали листья. Вчерашний разговор крутился в мыслях без конца, тонна бумажек с напечатанным текстом выжигали глазные яблоки. Минхо расписался над черной линией и вышел из кабинета как можно быстрей, даже не пытался всмотреться в условие, дату и прочее, ему плевать. Но не плевать на того, кто снова сидит рядом и покачивает ногой из стороны в сторону, закусывает фруктовый лед в прохладную погоду. Слезы повторно подступают в глазах, но уже не от запаха едкого спирта, а запаха сладких сигарет с вишней вперемешку со стойким парфюмом. Хван приходился одногодкой Ли, им обоим по семнадцать лет. Хван выглядел намного старше, имел желтоватые блондинистые волосы, упругое и твердое тело — все это прибавляло лишних пару лет. Странно, что округлые скулы с глубокими карими глазами не мешали выглядеть ему грозно, но Минхо все равно видел в нем милого щенка, любившего поласкаться и поиграться. После каждой встречи, Ли приходил с растрепанными волосами и смазанными губами, которые обветрились, покрылись трещинами. Все благодаря Хвану. — Будешь? — с деревянной палочки стекало растаявшее лакомство, попадало прямо на кончики пальцев, что держали его. Руки становились липкими. — Открой ротик. — Хван приближал длинный лед. Радужные кольца на нем растекались и капали вниз, в щель между скамьей. Капли иногда попадали на одежду. — У меня рот сигаретой занят, почему ты сам не доешь. — говорили обветренные губы, выдыхая дым. Парень пытался увернуться от попытки засунуть приторную штуку ему в рот или случайно запачкать одежду. — Потому что детей нужно иногда баловать, — рассказывал понижающийся тон. — Давать им немного сладкого и немного игрушек. — Мы с тобой одного года, — вырвался смешок и продолжал попадать дым в глаза. — Ты говоришь какую-то чушь! Минхо терзали тревожные помыслы о предстоящем событии. Накануне была важная операция, благодаря которой появлялся шанс на выздоровление, но в то же время должна состояться вечеринка на левой квартире у одного общего знакомого. Общего знакомого Хвана и Минхо. Каждый раз Ли слышал фразы о том, что ему не стоит приходить туда, ибо там нечего делать, много странных личностей, из-за чего потом могут возникнуть проблемы у него. В то время как сам говорящий был частым посетителем подобных собраний. Это вводило в недопонимание. — Зачем тебе идти со мной на эту вечеринку на хате? — на деревянной палочке оставался последний маленький кусочек льда, но его выбросили в ближайшую урну, заставили растаять и сгнить в куче мусора. — Там не будет никого из твоих знакомых, кроме самого организатора. Но ты думаешь, что он не напьется в первый же час и не уйдет к своей телке в отдельную комнату? — По крайней мере, там будешь ты. Мне и тебя будет достаточно. — голос Минхо уверял о спокойствии и надежности. Ему вправду никого не надо, кроме Хвана, чтобы не чувствовать скуку. Выдох. Густой дым в лицо пробил на слезы. Хван прикрыл глаза, делая спокойный вид, но в груди отчЕтливо слышно учащенное сердцебиение, но не в самом романтическом плане. У этого парня поднялся адреналин в крови и неизвестно, что он может сказать сейчас или сделать. Иногда Минхо совершает глупости рядом с этим парнем, но когда Хван делал подобное, то они не обсуждались. Оба делали вид, что затрагивать тему его поведения — запрещено законом. Ему можно все, он особенный. — А что будет, если я нарушу твой запрет? — высовывал язык, покрывая им верхнюю губу. — Будет больно. — мягкая кожная ткань алых и розовых губ сомкнулась, ощущалось горение при прикосновении. Они полыхали, словно с каждой секундой ожидания температура тела повышалась все выше. Руки сами сползли ниже по изгибам талии, поближе к ремню на брюках. Критически жарко снаружи и болезненно холодно внутри. Больно уже давно было. Но мутные чувства колышились в груди, особенно когда Хван приподнял Ли над собой и усадил сверху.И ноги Ли накрывали массивные бедра. Сердце издавало звуки, стучалось в входную дверь, хотело что-то донести, но ритм становился слабей с каждым вздохом. В буквальном смысле не хватало кислорода во время поцелуя, легкие выдавливали последнее из себя. Хватать ртом воздух и возвращаться обратно в поцелуй, все равно, что признать превосходство Хвана, управляющего всей ситуацией, держа ее в ежовых рукавицах. Колкие прикосновения под одеждой заставляли елозить на месте. Но в сложившихся обстоятельствах Минхо все еще мучил один единственный вопрос: стоят ли все эти вещи своей цены? Или снова он впадет в бедность, обанкротившийся из-за бесполезной игрушки, которая либо сломается, либо сломает своего владельца. Ведь многие просто купят новую, выкинув и забыв старую, так проще. Какие-либо милые воспоминания, ассоциации, заставляющие раскрыть печаль и сочувствие, забудутся спустя время. Всё забывается спустя время. Но Минхо не такой, он помнит каждого. Поцелуй прервался громким смехом и блестящей улыбкой на губах. Слышалось только шуршание курток и истерические выкрики. — Прекрати щекотаться! — продолжал елозить на месте Ли, потому что под его одеждой просочились чужие холодные руки и неприятно затрагивали кожу. — Не прекращу. Смех пробивался на кашель. Внезапно движения прекратились, парни сидели и смотрели друг другу в глаза с яркими улыбками, разглядывали каждый видный отблеск солнца в туманном взгляде. Именно такие моменты для Минхо казались очень ценными и помогали забыть о печальной реальности, которую еще преследовало и ноющее прошлое. — Что с тобой? — спрашивал Хван, пока парень, сидевший на нем, начал сползать ближе к земле в странном и гнусной кашле. — Ты в порядке? Ли накрыла знакомая волна боли, исходящей от легких к горлу. Для нового вдоха приходилось приложить слишком много усилий, дать достаточно места для расширения груди, но как это сделать, если невидимая клетка сдавливала кровоточащие органы. Тело опустилось на землю, потеряв равновесия. Слабая рука в тряске пыталась ухватиться за выступающий объект, пока вторая сдавливала собственное горло. После появления тяжелейшего кома в горле, начинала подступать паника, а после и пелена в глазах. Это стало началом конца для жизни огромного внутреннего мира Ли Минхо.

…

Прошло пару дней с последней встречи с Хваном. Он не звонил и не писал, пропал со всех радаров. Хо стягивал теплое одеяло на свои колени, ощущая, насколько потные у него руки. В голову бил жар, в ушах гудел невыносимый шум от всей окружающей его среды. Из-за ссоры с Вилом ему пришлось вернуться обратно в квартиру к родителям, сбросить им свой багаж проблем, словно у их самих не было своих забот. Каждое утро начиналось с криков на кухне. Никому не становилось лучше. На одеяле все также оставались грязные пятна пепла, которые просто-напросто не могли отстираться. Давние прожженные следы на ткани и запах той самой вишни. Все как и всегда, только без новой зажженной сигареты. И висел напротив кровати прикрепленный лист на окрашенной части двери, а на нем надпись: «Операция тринадцатого числа». Сегодня пятница тринадцатое и Минхо предстоит собраться духом, ведь он идет в ванную умываться не для подготовки к сегодняшней операции, которая решает судьбу его жизни. Он собирается пойти к общему знакомому на вечеринку, куда так против был пускать его Хван.

…

Небо затянулось густыми тучами и перекрыло солнце, стоял мрак. Минхо поворачивал ручку входной двери, перед этим снова взглянув на номер квартиры, точно ли он идет по нужному адресу. За дверью раздавались нетрезвые крики и различного рода вопли пьяных людей, играла нецензурная музыка, вся активность была в полном разгаре. Как только парень вошел в помещение, его встречают мутные взгляды людей с коридора, резко посмотревшие в сторону Ли. Атмосфера напоминала ночные клубы, где каждый занимался своими делами и не волновался, что на утро будет сильно болеть голова и ты проснешься в чужой квартире, где и выпивал, не смочь самому доехать до дома. Разбитые бутылки пролитого алкоголя уже пропитал всех своим ароматом. Проходя чуть дальше, в зал с большими диванами и столиком, можно увидеть сидящие пары. Молодые и накаченные парни сидели с брутальным видом и круто попивали алкашку, разговаривая о своем между друг другом, а их девушки сидели сверху или рядышком, глупо посмеиваясь с нелепых шуток в моменты разговора. Большинство таких пар познакомились прямо на месте, но уже вовсю флиртуют. — О, Хо, привет, — послышался голос сквозь громкую музыку. — Ты чего один тут или только пришел? — это оказался тот самый общий знакомый, организатор всей вечеринки. На удивление, он еще не в сильном состоянии опьянения. — Все нормально, я ищу Хвана. — ложил Ли руку на плечо парню и дотягивался до уха для лучшей слышимости. В приглушенном свете можно заметить, что выражение лица знакомого вмиг изменилось. Бурная радость сменилась хмурыми бровями и поджатыми губами, словно его только что обозвали неприятным детским прозвищем, от которого нахлынули старые обиды. Ли заметил это, но подумал, что он мог просто выпить, ведь от него также пахло алкоголем. — Он говорил, что пришел сегодня один. Вот чудик сранный! — теперь с глупой улыбкой восклицал парень, похлопывая Минхо по предплечью. — Пошли! — зазывал кивком за собой. Они поднялись на второй этаж по узкой лестнице, толкаясь с пьяными людьми на ней. Здесь музыка стала тише и атмосфера сменилась на более спокойную. Большая часть тусовалась внизу, поэтому второй этаж был более чистый, без разбитого стекла и грязных пятен непонятно с чем. Но использовали его для уединения в порыве страсти. Без стука лучше не входить в закрытую дверь. Но знакомому Минхо плевать на границы приличия. Он берет дверную ручку и дергает ее от себя, распахнув полностью входную дверь. Перед ними появляется омерзительная картина. Пьяный и раздетый силуэт Хвана, на спине виден отблеск пота, удовлетворяется с какой-то накрашенной брюнеткой в чужой постели в чужом доме. Голые тела еле прикрыты одеялом, но оно не мешало видеть быстрые движения полные похабности. Только сожженные желтые волосы закрывали глаза парня. Разум Ли цепенеет, что-то давит сверху в воздухе, конечности застыли в каменном положении и не хотят двигаться совсем. Сигналы из головного мозга проходят по всему телу и бьют сильным током под высоким напряжением, но сигналы не доходят до ног, которые давно должны отвести невменяемого Ли за дверь запотевшей комнаты. — Кто там приперся? — отдышавшись поворачивался Хван. — Пошли вон и закрыли дверь с другой стороны! — наконец карие глаза встретились. Минхо стоял и смотрел на Хвана. Янтарные глаза распахнулись и ловили зрительный контакт с тлеющей бездной, знакомой до боли. Оба не могли подобрать подходящих слов, зрачки дрожали в минутном ужасе. — Выйдете все, — замешкалось обнаженное тело. — Быстро! Все до единого! — продолжал Хван разрываться между поиском одежды и криками в сторону людей. Неприятное чувство проходило по горлу, заставляло забыть обо всем и не сдвигаться с места. До момента, пока Ли не дернула чужая холодная рука, потянув за плечо в сторону выхода. Знакомый вытянул Минхо в коридор на втором этаже и отвел к светлому дивану в углу. В дыхательные пути все еще поступал запах алкоголя и сильной обиды, разжигая слизистую, словно морозный ветер при выходе на заснеженную улицу. Ли чувствовал себя в замешательстве, стоял у плотной стены, опирался на нее спиной и думал. Думал, чем все это кончится. Через пару минут слышится скрип дверного механизма. Из той комнаты выходит брюнетка. На губах размазана светло-розовая помада, растрепанный пучок волос под резинкой, весь внешний вид был неряшливым. В руках несла она половину своей одежды, что попадалась на глаза при входе в помещение. Одежда ее валялась на полу и комоде рядом с кроватью. Затем в дверном проеме появляется мрачный силуэт Хвана. Он рукой зазывает Ли зайти в комнату, глаза опущены в пол, но не от стыда. На его груди висит помятая футболка, надетая в спешке, что первое попалось под руку. Минхо расплывался в мыслях убежать отсюда куда подальше и забыть все, что с ним произошло на протяжении последних месяцев. Сердце стучало так, что слышны удары вперемешку со звоном в ушах. Убежать от проблем всегда казалось для него более доступным вариантом, чем пытаться разобраться в несчастном случае. Но именно сейчас что-то загорелось и потянуло с такой силой, что невозможно отказать. И Хо зашел в комнату к Хвану. Дверь запирается с другой стороны, в тесной коробке не хватает кислорода для полного вдоха во всю грудь. — Для чего ты делал это все, — вполголоса спрашивает Минхо, садясь на мягкую кровать. Постельное помято также, как и футболка парня, стоящего у двери. — Поиграться? Ожидался ответ, да любой, лишь бы был слышен знакомый голос с хрипотцой из-за дурацкой привычки. При встречах с ним, Хван был разговорчив и взаимен. Слышались ответы и различные вопросы. Он интересовался в этом парне, словно не хотел отпускать его, но, кажется, теперь это не так. — Почему ты не на операции? — поступил ответный вопрос. Глаза Ли округлились и он застыл. Поражение, что Хван знает об операции, вообще о болезни парня. Минхо не говорил ему о своем диагнозе и даже не давал намека. — Я знаю о твоем раке легких и знал уже давно, еще при нашей встрече. — присаживается тяжелое тело рядом на кровать, ткань комкается под весом. — Почему ты мне не сказал об этом? — произносился новый вопрос и наступало прерывистое дыхание, мешающее нормально выговорить слова. — Я знал, — повторил блондин и повернулся в сторону Ли. — Но ты мне понравился и я думал, что у нас все получится. — выдыхал на последнем слове, а в его дыхании чувствовался ментол. От привычной вишни не осталось и следа. — Твое состояние становилось хуже, это только отталкивало меня от близости с тобой. Мне нечем тебе помочь, только хуже делаю своим присутствием. Хвану понравился Ли, но не своей душой, а своим телом. Не каждый способен выдержать такое испытание, как пройти с любимым человеком через серьезное заболевание и победить его. С каждой встречей Минхо становилось хуже от запаха сигарет и вдыхания свежего дыма с привкусом спелой вишни, но рядом с Хваном он только и делал, что закуривал с ним новую сигарету, а у ног валялись окурки и затушенные бычки. — Я надеялся, что ты сможешь победить рак. — Хочешь сказать, что это из-за рака ты не хотел сближаться со мной, а с какой-то левой телкой ты переспал? — голос охватывала тихая дрожь. Виною резкая боль в районе груди и подступающие слезы в глазах, размывающие весь вид на тлеющего парня рядом. — Как ты мог! — замахнулась сжатая в кулак рука и ударила по плечу Хвану. — Я тебя не заставлял быть со мной и насильно не пихал сигарету в рот, — агрессивно отмахивался парень и повышал голос в сторону Ли, не пытаясь контролировать внезапные эмоции. — У тебя мозг в порядке, без опухоли. Около недели назад весь ночной город был открыт для глаз Минхо, а под горячими руками сидел Хван, управляющий скоростным мотоциклам, на котором они разъезжали по просторам трассы. Остановки в тихом месте и дым. Дым перегретого глушителя мотоцикла, вишневый алый дым сигарет и свобода дыханию без перекрывания кислорода в раскрытую грудь. Сладкие поцелуи во влажные губы, согревающие объятия в холодный ветер. Разговоры о мечтаниях, но все это происходило только тогда, в мире сказок. Сейчас мрачная тишина ударяла и мучило головокружение с крепким похмельем после бессонной ночи и сна на час под утро. Для успокоения не хватит сделать “Вдох-выдох” и смочить горло водой. Даже потухшая сигарета уже не поможет. Ничего не поможет. — Мы ведь могли бросить курить вместе и наши отношения сохранились бы, — ноющий тон выдавливал последние силы для внятных слов. — Да? — Я не собираюсь бросать курить ради человека, — отвечал Хван. — Такие у меня приоритеты. Минхо чувствует, что погружается в транс. Заледеневшие пальцы дрожали, по ним скатывались слезы и оставляли мокрый след на коже, затем дальше падали на пол. Слабость в теле и тошнотный привкус во рту, отвращение ко всему, что окружает Ли. Он понял, что никакого особенного человека, появившегося в его жизни, не был ему судьбой. Дурацкая бутылка на асфальте — всего лишь самовнушение влюбленного человека. Очередной больной опыт и горькие слезы стали жизненным уроком ему, снова. Минхо встает с кровати и подбегает к двери комнаты. Открывает защелку на ней и выбегает прочь, не думая о прежнем. За спиной послышался равнодушный крик: «Ты серьезно собираешься просто убежать?», но догонять его никто не собирался. Следы испарялись и не оставляли больше той надежды, что разбила слабое сердце. Ли оказывается на многолюдной дороге, небо окутано безмятежной темнотой. Его тело безраздумно бродит по мокрому серому асфальту после дождя, а в воздухе витает запах свежести и влаги. По неизвестному пути сопровождают яркие звёзды над головой, что остались сиять для помощи других. Везде все куда-то торопятся, всех ждут дома. Пусть даже если дом считается не тем местом, кого принято называть семьёй, а просто местом, в котором спокойно и тихо. И сами ноги привели Минхо в это место. Тусклый магазинчик у пустой заправки прямо сейчас слепит глаза своим светом. Уставшее тело садиться на бордюр. Тишина и умиротворение накрыло душу, словно ничего и не было. Не было всей дурной истории и странного парня в черном шлеме, из-под которого выглядывали светлые волосы. Только незаметный темный силуэт Минхо лежит на земле перед ним. — Я больше никогда не возьму сигареты в руки… — как и больше не позволит своему сердце трепыхаться от такой высокой нравственной ценности, как любовь. На земле появляется чужая тень. За спиной стоял высокий парень, голос его был с хрипотцой. Он что-то спрашивал парня, сидящего на бордюре посреди заправки, но Минхо не смог расслышать ничего. Все закружилось и потускнело, мир стал казаться сплошной чернотой. Хо обрушился телом на влажный камень, потеряв сознание. — Что с вами, молодой человек? Вам вызвать скорую?