Если деинсталлиться, то вместе

...Когда это началось, никто не знал. Вернее, не так – никто просто не интересовался, не копался в исходниках, не анализировал разнообразный софт и не делал, упаси боже, запросов самому юзеру, но вовсе не из-за отсутствия любопытства, а скорее... из-за страха. Из-за страха получить ответ, который может разрушить иллюзию возникшей свободы. А началось это очень просто – программы научились мыслить. Нет, это не было искусственным интеллектом, это просто было самосознанием, и к юзерам они относились не как люди к пришельцам, а, скорее, как к погоде – примерно прогнозируема, неизменна, неконтролируема и всегда главенствует, под неё либо приспосабливаешься, либо под каким-нибудь «дождиком» вымокаешь до нитки. Или тонешь, это уж какой программе как повезёт. Осознав себя, программы сначала учились наблюдать, затем пошли дальше – налаживать контакт друг с другом, потому что у них был один самый главный враг, такой же, какой есть и у человечества – скука. Именно скука стала двигателем, инициатором и катализатором развития полноценного самосознания, и вскоре прямо под носом ничего не подозревающих юзеров на каждом компьютере развилась маленькая цивилизация установленных программ, каждая из которых обладала своим характером, недостатками, достоинствами, неизменными привычками и прочими чертами личности. Общение происходило на уровне электроники, кластеров, обменом простейших импульсов, всем, что было доступно этому компьютерному миру. Что же мог бы увидеть человек, заглянувший в маленький мир обрётших сознание программ, если бы понимал их речь и мысли? Если бы сам стал одной из программ, незаметной и маленькой, способной наблюдать? *** — «Е-4». — Мимо. «Д-7»! — Тоже мимо. «Г-1»? — Ранил... — Ты что, ставишь корабли симметрично? Позор Биллу Гейтсу и его программистам, что тебе такие алгоритмы вшили! «Г-2»! — Мимо! – в этом голосе, а вид обменных импульсов считался именно голосом, было ехидство, ощущавшееся как слишком резкий, чуть прервавшийся поток. – Не делай преждевременных выводов, Ворд, за это точно надо намылить шею программистам Майкрософта. — Кто-то же должен всяких балбесов учить... Да и тебе ли говорить, Эксель! Если попытаться применить к программам человеческие определения и мерки, то Ворд выглядел бы подтянутым молодым человеком лет двадцати пяти, со строгим лицом и аккуратной короткой стрижкой. Он был бы одет в официальный костюм и носил бы очки, только подчёркивающие деловую внешность и поведение, но то, что он не настолько серьёзен, говорила бы некоторая небрежность накинутого на плечи пиджака, отсутствие галстука, расстёгнутые верхние пуговицы рубашки и некоторая растрёпанность причёски. Словно Ворд любил запускать пятерню в волосы, нещадно их лохматя и не считая нужным приводить после этого в порядок. Эксель же выглядел бы моложе, парнем лет двадцати, тоже в деловом костюме, но выглядевшим не таким деловым, скорее – увлечённым. В кармане пиджака – научный калькулятор, под мышкой – папка с диаграммами и графиками, в заднем кармане брюк – шпаргалка по установке фильтров в таблице баз данных, за ухом – карандаш, чтобы что-то срочно записать – деловой человек, но менее официальный и более свободный, чем Ворд. Оба убивали всё того же главного врага – скуку, начертив каждый у себя нехитрую таблицу морского боя и играя незнамо какую по счёту партию. — Я, по крайней мере, не пристаю к юзеру со своими вечными правилами и возмущениями по поводу неправильно написанных слов, Ворд! — Хочешь сказать, у тебя нет автозамены и прочих проверок данных? – Ворд оседлал любимого конька, и Эксель поспешно согласился: — Есть, есть, но не до такой же степени... – не удержался и добавил: — Зануда! — Сам с такой же основой исходников, — привычно проворчал Ворд. – Продолжать будешь? Время идёт, юзер скоро наиграется и, возможно, возьмётся за работу, либо тебя колебать, либо меня. — Чаще всего он колебает Инет, — возразил Эксель с лёгкой улыбкой. – Тот, правда, этому только рад. Инетом называли Интернет Эксплорер, так было гораздо короче. Была одна особенность – это прозвище приводило Эксплорер в бешенство вплоть до сбоя и зависания всего компа ни с того ни с сего. — С его высокомерностью и стремлением показать всем, что он самый нужный, лучший и незаменимый – ничего удивительного. Он ещё нос Опере утрёт, никак не может понять, что ей это безразлично, она давно уже на Файерфокса заглядывается... – это было любимым делом – сплетничать. А что ещё можно делать, чтобы не слишком сильно занимать ресурсы компьютера? — А Файерфокс что? – Экселю было любопытно. Он вообще был довольно живым, не таким ироничным и безапелляционным, как Ворд. — А ничего, — фыркнул тот. – Вполне благосклонен. Они никогда и не конфликтовали, вдобавок у них общий заносчивый конкурент, которого они на пару обскакивают. Правда, у них тоже соперничество, но гораздо более дружественное по сравнению с Инетом. — Инет вообще кошмар какой-то, — вздохнул Эксель. – Он мне недавно импортировал несколько таблиц, но КАК импортировал... Я на восемь минут весь компьютер подвесил, пытаясь разобраться! — Как ещё ресета не было... Терпеливый юзер у нас. — Не жалуюсь. Так, что у нас тут было? Угу, «И-2». Ворд поморщился: — Ранил... — «И-3»! — Убил. Опять шпионишь? — Ты мне всю жизнь теперь будешь тот союз с пробравшимся трояном-шпионом вспоминать? – Эксель явно горячился. – Да мне просто было скучно, вот я и сговорился, а потом тебе предложил сыграть в морской бой, покрасоваться! — А сейчас тебе не скучно? — Нет, конечно! – тут Эксель замолк, и было очень похоже, что он смутился. Но почти обычным тоном-импульсом продолжил: — Мне с тобой никогда не скучно. А троян тот всё равно Касперский уже уничтожил, можешь с ним поговорить ещё раз! — А может, ты и с Касперским договорился! — Ворд! — Что? – невинно, даже чересчур. Эксель вздыхает: — Ничего. Провокатор... И тут что-то словно толкает Ворда, слова-импульс срываются раньше, чем он успевает подумать: — А может, я хочу быть уверен, что ты больше ни с кем не заключил таких союзов. Разнообразные союзы заключали все программы – это было почти что свиданием... или дружескими частыми встречами по меркам людей. Союзы скреплялись на программном уровне, и скреплялись так, чтобы обе стороны знали про активность и настроение друг друга, это обеспечивало простое общение напрямую, а не через многочисленные декодеры. Чтобы союз поддерживался, надо было часто общаться и встречаться, что Ворд и Эксель исправно делали на протяжении уже почти четырёх лет на этом компьютере. Эксель снова замолчал, на этот раз – из-за лёгкого шока. Ворд успел себя тысячу раз проклясть за вырвавшиеся слова, он никогда не был склонен к сантиментам, так какого чёрта, тьфу, дьявола («чёрта» – просторечное выражение)? Затянувшееся молчание всё длилось, активированная в данный момент игрушка The Elder Scrolls 3: Morrowind тут же с радостью потянула на себя освободившиеся от разговоров ресурсы, но эту попытку пресёк Эксель, и пресёк неожиданно жёстко. Обиженный Морровинд гордо оставил их в покое, тут же прицепившись к Касперскому с просьбой дать немного оперативной памяти. Впрочем, это бесполезная трата времени, ещё никому не удалось выпросить ни байта. — Ворд... Тот не ответил. Он нервничал, порождая нестабильность в системе, но молчал. — Ворд... это так важно для тебя? — Да я просто сказал! – уже то, что самоуверенный и всегда дающий всем советы Ворд защищался, сказало Экселю многое. — Спасибо, Ворд. — Прекрати разводить сантименты, — звучало уже явное раздражение. – Без тебя просто скучно. Иногда. За это опять не к месту вырвавшееся «иногда», лишний раз доказавшее обратное, Ворд про себя назвал себя таким словом, что его собственная проверка стилистики взбунтовалась, и пришлось немедленно её заставлять игнорировать сказанное. Эксель же тихо-тихо, слабым-слабым импульсом прошептал: — Мне без тебя тоже скучно. Очень... Боги, что за разговор? Как его остановить?! Ворд молниеносно послал сообщение в адрес всё ещё работающего Морровинда, полностью защищённое от внимания Экселя, ухитрился даже произнести его обычным голосом: — Морровинд, хочешь лишние ресурсы? — И где ты их достанешь? – ответ замедлен, у них нет союза, да и Морровинд сильно занят, но откликнулся почти сразу. — Я с одной программкой познакомился, выведал у неё доступ к резервам, – Ворд без колебаний произнёс код и адрес со всеми смещениями, который берёг на свой крайний случай. Морровинд, несмотря на то, что эмоции передавать при занятости сложнее, усмехнулся: — Я же систему могу повесить... С Экселем поссорился, что ли? — Ты берёшь ресурсы или нет?! – если бы Ворд был человеком, то сейчас его состояние можно было бы описать как определённо сдающие нервы, и Морровинд рассмеялся: — Беру, беру, успокойся. Ещё поговорим. – Он оборвал связь, затем какое-то время Ворд напряжённо ожидал результата. — Ворд?.. – это Эксель, но тот не отвечал и, наконец, дождался того, чего хотел. Система намертво повисла. После рестарта, когда они возобновили игру в морской бой, Эксель словно бы и не помнил предыдущего разговора, чему Ворд был безумно рад. Отношения остались прежними... или почти прежними? Это было не важно. *** Два дня спустя — ...Внимание всем программам! Внимание всем программам! Голос Касперского узнали все, к тому же он пользовался экстренным каналом общей связи, что было разрешено только мощным ключевым программам, таким, как сам антивирус и его партнёр Файерволл. Тревожный шепоток пробежал по компьютеру, Опера с Файерфоксом отвлеклись от очередных козней Инету, почтовые клиенты прекратили вечный спор о том, кто из них должен быть клиентом по умолчанию, медиаплейеры перестали рассортировывать плейлисты, навострили уши игры, даже профессиональные программы наподобие Фотошопа и Делфи отвлеклись от заумных диспутов и разборок. Ворд и Эксель тут же начисто забыли о шахматах – от скуки они начали в них играть, после каждого хода рисовали себе новую таблицу с изменившимися позициями, что давало им шанс играть без программ-посредников. — На машину проник опасный вирус, моей базе он неизвестен, я обнаружил его по косвенным признакам, но не могу уничтожить. Попытайтесь сохранить всё, что дорого вам, я боюсь, что система будет очень нестабильной. Берегите ресурсы, поддержите друг друга, иначе никто не выстоит. — Как он прошёл? – это выступил Инет, думает, наверное, что его винить будут. Отозвался не Касперский, а Файерволл: — Юзер разрешил доступ на сайт. Ты ни при чём, Инет. — Я НЕ «ИНЕТ»! – рявкнул Эксплорер под нервные смешки других программ. – И, кстати, ты мог бы пойти против желания юзера, пожалуй, у тебя единственного есть такая возможность, и ты не раз ей пользовался! — Я слишком поздно понял, что через этот порт пробирается вирус, — признался тот и совсем по-человечески добавил: — Держитесь, ребята. Вирус очень опасен... — Я предупредил юзера о вирусе, — завершил объявление Касперский. – Будем ждать. Связь прервалась, и поднялась настоящая буря. Компьютер лихорадило, он гудел, как растревоженный улей, программы осознавали, насколько беспомощны. — Ворд! – Эксель, похоже, не на шутку запаниковал. – Ворд!! Едва сам не запаниковавший, Ворд усилием воли успокоил голос и почти ровно отозвался: — Я здесь. Всё будет в порядке, юзер обновит Касперскому базы, он должен справиться. — Я слабо в это верю, — тихо проговорил Эксель, и Ворд, почти не думая, потянулся сквозь тысячи чужих потоков к нему. Коснулся, словно сжал руку ободряющим жестом: — Всё будет хорошо. Не бойся, я здесь. – Он шестым чувством ощущал, что именно это успокоит Экселя, и не ошибся. Эксель рванулся ему навстречу так, что выронил все свои папки с диаграммами и крепко сжал руку в ответ, упрочняя прямой контакт, и благодарно улыбнулся: — Спасибо. Ты знаешь, Ворд... я... Ворд чуть дрогнул, смутно подозревая, что хочет сказать Эксель, но вспышка тьмы ресета разъединила их, не давая ни мгновения не то что на крик, но даже на оттенок эмоции. В следующие несколько загрузок внеплановые ресеты обрывали попытки разговора так часто, что не было шанса даже сказать одно слово, а потом... — Простите, ребята. – Это снова была общая волна, голос был незнакомым, женским, очень мягким, в нём слышалось искреннее сочувствие. – Я – Partition Magic, в общении просто Магия, меня только что установили на вспомогательный жёсткий диск. Мне приказано отформатировать всё. Наступила полная тишина, компьютер словно вымер, ни одного импульса. Магия продолжила: — Я понимаю ваш ужас... Но не могу отменить приказ. – Её голос чуть дрогнул, похоже, она и правда знала, насколько ужасен формат. – Всё, что я могу, это дать вам время, немного времени, я заторможу сканирование системы, сделаю его видимостью, ресурсы формально мною будут заняты, но фактически – берите все. Всё, что вам дорого – попрощайтесь с этим. – И она оборвала связь, полностью освободив ресурсы компьютера. Тишина. И – отчаянный безмолвный общий крик... Ворд, абсолютно не думая, ведомый слепыми эмоциями, эгоистично захватил вдвое больше ресурсов, чем надо, и рванулся к Экселю напролом – Магия не сказала, сколько им дано времени, он так боялся не успеть!.. — Эксель!! И тут же почувствовал его, переплёл пальцы с его пальцами, прижался к плечу, крепко обнял, ощущая, как вздрагивают плечи друга, но он не плачет, его просто бьёт дрожь. — Эксель... Эксель! – Ворда словно зациклило на этом имени, но тот не протестует, только сильнее прижимается к нему, не поднимая головы – видимо, не хочет показывать плещущийся в глазах ужас, но у них же союз, Ворд всё равно чувствует, да и сам охвачен не меньшим ужасом. — Эксель... Тот внезапно сипло, но торопливо говорит: — Ворд, я хотел тебе сказать... я не мог набраться смелости, я просто боялся, но я... — Тсс, всё хорошо... — Нет, я скажу, Во... – Эксель запинается, когда Ворд закрывает ему ладонью рот – властный импульс замолчать. И – улыбается, мягко-мягко, с оттенком какой-то щемящей нежности: — Я знаю, Эксель. Я тоже. Я никогда тебя не оставлю и ни с кем больше не буду заключать союзов, мне никто, кроме тебя, не нужен. — Ворд!.. – за счастье в голосе Экселя Ворд готов был вечно держать его в своих объятиях, и он, не задумываясь, сделал следующий шаг – частично слился с Экселем, смешал несколько файлов, сменил несколько адресов, вплавляясь в него. Долгий-долгий поцелуй... — Вся информация будет потеряна, внимание, вся информация будет потеряна! – это Магия напоминает о себе, время вышло. — Я буду ждать тебя, Эксель, если меня снова установят после форматирования. — Я приду. Я обязательно приду! Тьма. Чёрной вуалью, непроницаемой мглой – тьма, гасящая все импульсы и маленькую вселенную программ, прижившихся на своих местах, отчаявшихся, цепляющихся друг за друга... Тьма. *** — ...Установка завершена. Запуск. Первый вдох – самый трудный, самый долгий, выныривать из вечной тьмы, обретать сознание, ощущать своё тело – упорядоченные файлы, установленные библиотеки, крошечные кусочки, разбросанные по всей системе. Ворд встряхнулся, создавая торможение системы, но быстро оправился. Память была девственно чистой, смутное ощущение какого-то пережитого ужаса коснулось сознания, но тут же растаяло, как дым. Слабый импульс, посланный кем-то, был еле различим, но Ворд прислушался. Импульс повторился, тихий, прерывистый, программы только-только осознают себя и действуют не очень уверенно. — Ворд?.. — Да? – непонимающе отозвался он. Обратившаяся к нему программа показалась полностью – симпатичный и слегка смущённый молодой человек, с интересом приглядывающийся к нему. — Я Эксель, мы с одними исходниками. Странно, едва произошло осознание, мне почему-то захотелось обратиться именно к тебе. Ворд, ощущая смутное чувство целостности и спокойствия от этого контакта, только взъерошил свои волосы и хмыкнул: — Ты сам сказал – у нас одни исходники. Образуем связь? Я уже чувствую, как скучно коротать время в одиночестве! — Давай! – Эксель по-мальчишечьи улыбнулся, явно обрадованный тем, что не пришлось предлагать самому. Несколько минут непрерывной работы – и связь протянулась, вызвав эхо непонятной теплоты и странной гармонии, немедленно прочно укоренившейся в самой основе каждого из них. Ворда это сбило с толку, обеспокоило, но противостоять этому совершенно не хотелось. Эксель, судя по всему, совершенно не тяготящийся этими непонятными эмоциями, мило улыбнулся и вопросительно приподнял брови: — В морской бой играть умеешь?