Сплю вечным сном или мертва — не знаю

Adieu Tristana Ton coeur a pris froid Adieu Tristana Dieu baisse les bras Laissez-la partir Laissez-la mourir Ne le dites pas Tristana c'est moi

Без тёплого пальто, пухового платка и валенок Тристана, казалось, ничего не весила. Работавшие на руднике низкорослые трудяги нашли где-то белое платье с глухим воротом и длинными рукавами. Слава богу, оно не походило на свадебное. Григорий этого не вынес бы. Тристана и без ореола невесты-невинной жертвы была эфемерной, словно пришла в мир людей издалека и не совсем понимала, по каким законам они живут. («Давай поженимся, когда закончится война». «Война. Революция… Послушай, ты хочешь меня поцеловать?») Григорий пробовал разбудить её поцелуем. Кожа Тристаны была тёплой, почти горячей, на щеках цвёл румянец, дыхание туманило зеркало, но она не просыпалась. Волшебство не сработало: злая царица погубила Тристану без помощи отравленного яблока. Его нашли на полу, целое и бесполезное. Также царица не воспользовалась ни ножом, ни охотничьим ружьём, и Григорий до сих пор гадал, чья кровь брызнула на портрет Карла Маркса. То, что царицу и её советника-монаха разорвали волки, не утешало. Да, они расплатились за свои преступления, но Тристана спала зачарованным (вечным?) сном. Григорий прижал её крепче к себе и молча продолжил идти по ослепительно белому снегу. Ему почудился смех Тристаны, полный радости бытия. («Тристана, ты жива или мертва?» «Я не знаю. Не знаю».)