Яблочный пирог

Пространство комнаты наполняет горячий пар с ярким запахом: с тем запахом, который можно почувствовать возле пекарни, проходясь мимо неё поутру; с запахом, который может на короткое мгновение вернуть во времена беззаботности и уюта – детство. В общем-то, тот, кто придумал соединить масло, яйца и муку в одно целое – определенно гений, но тому, кто к этому сочетанию ингредиентов добавил ещё и яблоки осеннего урожая с сахаром и корицей, стоит дать хотя бы какую-нибудь награду: настолько удачен оный рецепт. Подождав, пока весь пар наконец-то перестанет валить мне прямо в лицо, я вытаскиваю источник изумительного смешения ароматов из духовки. Пытаюсь при этом, конечно, не обжечься, но выходит плохо: не прикрытое милой ухваткой-собачкой запястье всё-таки дотрагивается до раскаленной формы. «Теперь поверх шрамов останется ожог. Просто замечательно», – думается моему вечно недовольному сознанию, но негативные мысли быстро улетучиваются, стоит мне успешно поставить вытянутое из духовки на стол. Всего-то какой-то яблочный пирог – простой в составе и приготовлении, не вычурный на вид – а всё равно ведь прекрасен! Так и хочется отломить хотя бы один кусочек. Загляденье. Рука успевает протянуться к соблазнительной румяной корочке, но вовремя останавливается: надо ведь подождать гостей. Собственно говоря, не было бы и этого пирога, если бы я не ждала никого, кто хотел бы его отведать, поэтому было бы глупо поедать его сейчас по кусочкам в одиночку. — Да уж, ему точно понравится! – вырывается моя мысль вслух, и я всё так же восхищенно продолжаю подготовку стола. Сегодня, конечно, нету никакой оказии, чтобы пышно сервировать стол, нету смысла извращаться с декорациями и дорогой посудой, поэтому несколько вафельных салфеток с умильными гусями, простые десертные тарелки и пару серебряных ложек подойдут как нельзя лучше. Ложки, ложки… Что-то в этом слове кажется неправильным… Ах, ну конечно. Я и забыла, что мой гость слишком хорошо ознакомлен со столовым этикетом, поэтому наверняка только посмеётся над наличием ложки рядом с пирогом. Для него стоит достать десертную вилку, пожалуй. И нож. Чёрт бы побрал эти ваши правила поедания… Народы Азии вообще едят палочками, но нет, европейцы, давайте выдумаем миллион различных приборов для каждого отдельного куска на тарелке. С небольшим упрямством, но всё же вытягиваю несчастные вилку и ножик. Пусть он будет доволен, пусть хотя бы слегка улыбнётся тому, что я в кои-то веки делаю что-то правильно – большего мне и не надо. Протерев на всякий случай ещё раз тарелки и приборы, я заканчиваю сервировку. «Простенько, но со вкусом» – как-то так можно было бы описать общий вид стола, самое почётное место на котором всё же было отведено яблочному пирогу, а не украшениям. Когда он придёт, я удивлю его ещё сильнее: во время недавних копаний в горах неотсортированных книг мною было найдено замечательное пособие по готовке с разными рецептами – ну точь-в-точь бабушкина тетрадка, только с картинками, – в котором рекомендовалось подавать яблочный пирог с порцией ванильного мороженого; именно поэтому я вчера целый вечер возилась с миксером, свежими сливками и стручками ванили (заметка для себя: не включать максимальную скорость с самого начала – придётся отмывать стены кухни от брызг). Уверена, ему понравится такое интересное сочетание, уверена, что он приятно удивится, уверена… Вытираю руки полотенцем и ещё раз окидываю взглядом комнату, чтобы убедиться, что всё на месте и ничего не выглядит не так. Облегченно выдохнув, спокойно сажусь на один из стульев за квадратный дубовый столик, который, в общем-то, не особо большой, но в такой компактной кухоньке кажется огромным. Можно отдохнуть: осталось лишь дождаться прихода гостя. Где-то в груди крайне ритмично стучит сердце, и даже я не до конца уверена, почему оно настолько усердно это делает: то ли из-за волнения от того, что гостю попадутся какие-нибудь незамеченные доныне изъяны в сервировке, то ли от предвкушения долгожданной встречи с человеком, которого только и хотелось бы кормить пирогами каждые выходные… Под стать сердцу с тем же ритмом начинает дёргаться ещё и нога. Невролог бы наверняка списал это на нервный тик, но я отлично знаю, что это просто очередной способ моего тела показать свои настоящие эмоции. Где-то за окном проезжает трамвай с характерным ему звуком тряски и резко, судя по разносящемуся по всей улице лязгу, тормозит: наверняка очередной ребёнок решил перебежать дорогу, не оглядевшись по сторонам – и это в такую-то темноту! Вот трамвай снова уезжает – и атмосфера за окном снова становится тихой и спокойной. На кухне монотонно и даже гипнотизирующе тикают настенные часы, когда-то давно купленные мною на распродаже, с долгим интервалом капает вода из крана. Всё, что я могу сейчас делать – это ждать. Ждать, ждать, ещё раз ждать. Каждый раз, когда я бросаю взгляд на время, хочется больно ухватить себя за коленку, сказав: «Прекрати считать каждую секунду: он обязательно придёт». Стоило бы отвлечься на что-то другое, но я не могу ни на чём сконцентрироваться: даже на своих мыслях – и то не выходит. Да и мыслей-то особо нет, только лишь «жди-жди-жди». Он обещал – он придёт, нужно всего лишь иметь капельку терпения. Я знаю, что он получил моё ясное и понятное вербальное приглашение, я знаю, что он его услышал и понял – или мне стоило изъясниться ещё каким-то невербальным способом? Не знаю? Возможно? Возможно, стоило написать это на бумаге, ну или добавить жесты, ну или… Ах, чёрт, снова эта паника из-за волнения. Всё хорошо, он всё понял. Надо сидеть смирно и ждать: он обязательно придёт. Проходит ещё ровно тридцать минут и пятнадцать секунд (всё же от часов оторваться сложнее, чем кажется): уже ровно одиннадцать вечера. Ровно через час будет полночь – «официально» кончится день, бывший датой приглашения. После этого гостю можно было бы без оправданий остаться дома и никуда не идти: никаких последствий не будет, ведь тебя приглашали в другой день, зачем идти тогда на следующий? За всё то время, что прошло с того момента, как я уселась на стул, моё тело не успело никак изменить своей позы. Спина потихоньку начинает деревенеть, гибкий позвоночник хочет хотя бы немного вытянуться, мышцы устали дёргаться от нетерпения и давным-давно расслабились. Веки, солидарно пытающиеся добиваться от меня того же, что и все остальные части тела, – отдыха, – начинают тяжелеть и с каждым разом опускаются всё ниже и ниже. Будь он здесь, сон бы ещё долго не заглядывал ко мне, ведь с ним можно было бы побыть гиперактивным ребёнком, который никогда не спит и всегда хочет развлекаться. Он даже не был бы против: всё же не настолько он педантичен, чтобы гнать спать, когда не хочется. «Будь он здесь». Фраза, в которую в текущей ситуации упирается буквально всё. За размышлениями каким-то образом пролетает ещё один бессонный и безрадостный час. А может, и больше. Или меньше. Примерно час. Я уже даже не смотрю, сколько делений прошла часовая стрелка, мне просто-напросто не хочется смотреть ни на неё, ни на две другие, минутную и секундную. Сейчас меня наверняка накроет очередная волна переживаний и предположений: каждый раз, когда что-то идёт не по плану, тревога превосходит по силе моё самообладание и я перестаю мыслить адекватно. Может, он потерялся? Этот красивый большой город ему точно знаком не только из путеводителей для туристов, но в районе, где я живу, не так уж и просто ориентироваться даже местным: обширные бетонные лабиринты переплетаются между собой, скрывая более скромные здания, в числе которых и мой дом. Может, поэтому он и не пришёл – потому что не нашёл мой дом? Глупости. К сожалению или к счастью, даже в таком состоянии мне резко становится кристально ясно, что потеряться он не мог, потому что он жил в этом грёбаном районе. Да и случиться с ним ничего не могло: буйный дневной поток транспорта в такое время сменяется двумя-тремя ночными линиями. Машина его точно не сбила, хорошо, звучит убедительно. Напасть на него тоже никто не мог, потому что он банально выше и сильнее среднестатистического хулигана-вымогателя-насильника. Да, да, так и есть, думаю. Какие варианты ещё остаются? Резкий инфаркт? Случайно провалился в открытый люк? На полпути внезапно побоялся идти ко мне? Глупости-глупости-глупости… Любой, абсолютно любой человек, даже самый неискушенный и наивный, в этой ситуации давно понял бы, что гость не пришёл только лишь потому, что изначально не пожелал приходить. Конец истории. Но ни я, ни моё сознание, ни даже моё тело, покорно продолжающее оставаться в одной позе, не хотели признавать этого. В какой-то момент вариант с инфарктом показался более желанным, нежели такая простая, а оттого и обескураживающая истина. …Нет, пожалуй, когда я говорю «обескураживающая», я имею в виду «вырывающая живьём твои кишки и наматывающая их тебе на шею в попытке задушить». Со скрипом не только стула подо мной, но и «заржавевших» суставов я наконец-то встаю. На мгновение я перестаю слышать даже ход часов – всё вокруг окутывает абсолютная тишина. Даже кровь в венах будто застывает: ни пульс, ни сердцебиение ни малейшим намёком не ощущаются. Он не пришёл. И не придёт. Ни сегодня, ни завтра. Можно не ждать. Баста. Аллес. Ещё умные иностранные слова. Можно прибраться и идти наконец спать. Хватит на сегодня усилий. Спокойной ночи. Просто иди уже. Просто иди. Будто в театре, на меня, замерев в ожидании, «смотрят» безликие зрители. «Смотрят» и ждут, пока я, будучи актёром, наконец-то сдвинусь с места, сделаю хоть что-нибудь, хоть какое-то движение мускулатурой, ведь без движения сюжет, неспроста иногда называемый акцией, не прогрессирует, не перейдёт к следующей сцене. Замрёт актёр – замрёт всё, даже время, и я это прекрасно понимаю. Понимаю и не двигаюсь. Тело не слушается. Вопреки моим ожиданиям, руки даже не дрожат, а глаза не застилает пелена из прозрачной солёной жидкости. Совершенно ничего не происходит. Только лишь кажется, будто сердце снова начало что-то перекачивать, но на этот раз не кровь, а самую настоящую ртуть: иначе почему внутри господствует такое чувство тяжести? Кроме него, ничего больше не чувствую. Ни злости, ни раздражения, ни грусти, ни разочарования, ни облегчения от того, что можно пойти спать. Только тяжесть на сердце. Пустая тяжёлая оболочка без эмоций наконец-то переходит в режим ручного управления и позволяет передвинуть сначала одну ногу, за ней – вторую, а после этого – пройти пару шагов и тихо щёлкнуть выключателем. В такой же пустой и настолько же тяжёлой голове рождается лишь одна мысль: «зачем это всё?» Что ж, полагаю, можно плюхнуться в постель и забыть даже эту маленькую мыслишку, а потом провалиться в темноту сна. Зачем двигаться, зачем чувствовать, зачем думать, зачем что-то делать, зачем готовить, зачем есть, зачем прилагать усилия? Зачем? Завтра будет новый день. Надо будет убрать всё лишнее со стола, выкинуть ненужный кусок теста с непонятным сочетанием из кислых осенних яблок и отсыревшей корицы, вынести мусор. А мороженое можно и соседке отдать. Она любит. А дальше снова продолжать жить, как ни в чём не бывало, просто забыть о том, что произошло, и пассивно плыть по течению дальше. Зачем предпринимать какие-то активные действия? Зачем жить? Ведь ты всё равно не придёшь.