Вечно вместе

      Оторвавшись от Саши, Печорин ощутил какое-то неведомое доселе чувство, которое как пламя, стало разгораться в душе. Облизнув губы, он внимательно посмотрел на девушку, которая между тем принялась поправлять волосы и одежду, пользуясь камерой телефона как зеркалом. Вид она имела совершенно шальной и почему-то такой забавный, что внутри Гриша просто таял от умиления. — Сань, а как думаешь, про нас уже все знают? — спросил Григорий и наклонился к лицу Чацкой, чтобы снова поцеловать её. — А ты сам как думаешь? В подслушано курса куча фото с нашими с тобой зажиманиями по углам! — девушка мягко отодвинула своей тонкой рукой Григу от себя. — Мне льстит такая популярность, — улыбнулся Григорий и снова поцеловал Сашу в лоб, запуская пальцы в светлые волосы, которые теперь были острижены по плечи.       Чацкая нехотя отстранилась и глядя в очи своего кавалера, сказала как можно твёрже:  — У нас сейчас пара, пойдём. — И охота тебе снова слушать брюзжания этого идиота Фамусова всю лекцию? Онегин снова будет на тебя пялиться, а мне это не нравится. Если бы жили мы в девятнадцатом веке, то я бы на дуэль бы вызвал его! — Глупый собственник, — прошептала Чацкая, прижимаясь губами к шее молодого человека. — Пойдём всё же, а то нам выговор сделают.       Печорин не смог устоять перед этим упрямым взором, горделивой осанкой и сдвинутыми в шутливой манере светлыми густыми бровями, чуть хриплым голосом, от которого в дорогих штанах становилось все теснее.       Взяв за руку Сашу, Гриша повёл её в аудиторию, где уже как полчаса шла лекция. Их появление вызвало небывалый ажиотаж со стороны однокурсников: все стали переглядываться, шептать что-то вроде «наши голубки пришли», а так же пихать друг друга локтями. — Печорин, Чацкая, вы вообще в курсе, что вы на полчаса опоздали? Вы задерживаете лекцию и всех остальных! — загоготал препод, стуча кулаками по столу, за которым сидел.       Саша закатила глаза и отпустив руку парня, пересекла аудиторию и подойдя к мужчине, громко заявила на всю аудиторию:  — Вы бы видели тех, кто сюда пришёл! На вас и лекцию, которая не относится к нашей профессии, тут наплевать всем, даже тем, кто получает у вас оценки «отлично». Так что для нас не будет упущением то, что мы явились позже. — Немедленно сядьте на место! — Я не договорила, — резко прошипела она и возмущённо обратилась к притихшим однокурсникам. — Будь я на месте министра образования, я бы точно убрала бы этот предмет из списка обязательных и ввела бы его как предмет-факультатив для тех, кто увлечён им.        — «Да она с ума сошла! Чего творит, дурочка какая!», — зашептались по рядом после чего гневного заявления. Лёша Молчалин странно косился на стоявшего у двери Печорина, и не думавшего оттащить Сашу от лектора, который от удивления сел на стул и машинально налил воды мимо стакана. — А по сему я пойду домой, — внезапно закончила девушка и, гордо взмахнув волосами, прошествовала мимо криво ухмылявшегося Печорина, и наиграно улыбнувшись однокурсникам, помахала им рукой. — Пойду и я, господа. Разрешите откланяться, — на старый манер изрек довольный Григорий и, взяв под руку девушку, вывел её за дверь, бросив напоследок: — До свидания, Павел Афанасьевич!       Молодые люди вышли из университета под руку, заливаясь безумным хохотом над тем. Чацкая держалась руками за живот, сгибаясь пополам, ибо смех уже спёр ей дыхание. Девушке было забавно наблюдать за теми, кто явно считал её странной, кто сплетничал о ней с Печориным и кто явно не видел в них двух непризнанных гениев, героев своего времени. — Вот было смешно, — улыбнулся наконец отдышавшийся Григорий и помог наконец девушке застегнуть куртку. — Ты всех в который раз поразила своим красноречием. Теперь слухов не оберешься, а то и могут за поведение отчислить — Бунт у меня в крови, — пожала плечами Чацкая, кажется, ничуть не обеспокоенная перспективой отчисления. — Ну что, поехали к тебе? Надеюсь, виски у тебя ещё остался? — Ну разумеется, — хрипло прозвучало над её ухом. — А ещё у меня в шкафу стоят конфеты, ликёр и пиво. В самый раз для таких, как мы с тобой. Поехали, бунтарка, и как ты любишь говорить, карету нам, карету!