the found destiny

С самого выхода из самолета Чонгук понимает, что на этих каникулах ему отдохнуть уж точно не удастся. Во-первых — вечно спорящие родители над ухом, во-вторых — престранный и шумный гид, который будет сопровождать их всю поездку, так как он, оказывается, давний знакомый его отцов. — Здравствуйте, я ваша надежда не потеряться в этом ангельском месте, Чон Джей-Хоуп, но для вас можно просто Хосок, — парень в футболке с надписью «Нирвана» неожиданно появляется у выхода из аэропорта и, ослепительно улыбнувшись, низко кланяется. Сокджин неожиданно начинает ржать как конь от радостной встречи с давним другом и обнимает Хосока удушливыми руками, так что Намджуну приходится оттаскивать своего мужа с силой, чтобы наконец в свою очередь крепко пожать руку Чону. Чонгук стоит позади родителей, не решаясь выйти вперед и разделить общее веселье, поэтому, тихо вымолвив «Здрасьте», достает телефон из кармана и бесцельно листает полупустой рабочий стол. — Ва, Чонгук-а, неужели это ты! — кричит Хосок, кидаясь обнимать сына друзей. — Так вырос, господи! Когда я видел тебя в последний раз, ты был таким крошкой еще. Тебя тогда только усыновили, кажется. Пока Хосок предавался воспоминаниям, Джин начинает яростно шипеть на него, а Намджун мотать головой, прося замолчать, но было уже поздно. — В смысле усыновили? — не понимает удивленный Чонгук, оглядывая родителей. Те, потупив взгляд, устремили его куда-то в пол. — Йа, Чонгук, а ты как думал, как тебя могли родить на свет два гея? — спрашивает Хосок, по-доброму потрепав младшего по волосам, но затем резко переводит взгляд на его родителей, обращаясь к ним, — Погодите, вы двое действительно не рассказывали ему? — Мы ждали более подходящего случая, — явно оправдывается Джин. — Я так полагаю, Чонгук все еще не знает, как появляются дети? — Хосок скептически выгибает бровь и скрещивает руки на груди. — Не перегибай палку, Хосок. Мы просто этого еще не обсуждали. Чонгук думал, что он биологический сын одного из нас, но решил не задавать вопросов по этому поводу, потому что он любит нас с Джином в равной степени одинаково, верно, Чонгук? — спрашивает Намджун, похлопав сына по плечу. Получив удовлетворительный кивок Чонгука, Намджун улыбается своими ямочками на щеках и ведет всех на выход. Они едут в машине Хосока в какой-то там пятизвездочный курортный отель, номер которого забронировали ранее. Намджун и Хосок ведут спокойную беседу о планах на эту неделю, Сокджин судорожно копается в рюкзаке в поисках крема от загара, причитая себе что-то под нос, а Чонгук все молчит, скучающим взглядом разглядывая проплывающие мимо пейзажи (они ехали промежутками двадцать километров в час из-за пробок на дороге). Хосок привозит их к отелю и, помахав на прощание и пафосно водрузив на нос очки, уезжает в закат, с его слов, в направлении ближайшего приюта для животных. Чонгук усмехается, убеждаясь, что Хосок реально чудной, но харизматичности в нем хоть отбавляй. Прибыв в свой номер и распаковав вещи, все решают дружной семьей лечь спать, однако Чонгук еще долго не может уснуть, несмотря на заметную усталость после перелета. Впереди — еще семь дней такого отдыха и, казалось бы, радоваться этому нужно, но в душе все равно тоска гробовая. Целая неделя лишь с родителями и Хосоком, без друзей — это для него слишком. Даже Чимину с Юнги написать не удастся: в этом пятизвездочном отеле интернет настолько слабый, что даже не стоит пытаться. К тому же некогда им совсем до него. Эти двое недавно заявили Чонгуку о своих отношениях, что помогло ему понять наконец, почему же он все время чувствовал себя третьим лишним в их компании. Так что его двое друзей сейчас официально отдыхают от Чонгука, пока он в отъезде. — Появится ли у меня наконец друг, который будет только со мной? — шепотом вопрошает Чонгук у самого себя, переворачиваясь на бок и устремляя взгляд в темное небо за окном. Где-то очень далеко отсюда ярко вспыхивали и гасли звезды… Чонгук ассоциирует себя с одной из таких звезд: такой же одинокий в темном космосе и слишком далекий от других. Это угнетает. … — А вот здесь у нас Ватиканская церковь или же собор Святого Петра. Предлагаю зайти внутрь и осмотреться, — Хосок пропускает вперед небольшую семейку, заводя их в здание. Чонгук, жмурившийся от палящего утреннего солнца, без промедления проходит внутрь вслед за родителями в очередной попытке спастись от агрессивного ультрафиолетового излучения Италии. В соборе хоть немного было прохладно, что не могло не радовать. Хосок рассказывает Намджуну и Сокджину о том, какие художники и скульпторы эпохи ренессанса создавали свои работы в этой церкви, а Чонгуку уже стало скучно. Немного отойдя от семьи и пройдя в другой зал через множество коридоров, до Чонгука поздно доходит, что он уже умудрился заблудиться. Оказавшись рядом со скульптурой женщины, держащей на руках бездыханное (естественно, мрамор ведь) тело юноши, Чонгук внимательно осматривает скульптуру, припоминая, что уже видел нечто похожее… — Пьетта, Микеланджело, — вдруг разносится над ухом чей-то низкий голос. Чонгук вздрагивает от неожиданности, оборачиваясь к источнику звука. Перед ним стоит парень в кепке задом наперед, с любопытством разглядывающий Гука. На загорелых руках, не скрытых растянутой майкой — краски различных цветов. — Спасибо, — неловко бормочет Чонгук, отводя смущенный от столь пристального внимания взгляд. — Никак не мог вспомнить…       — У этой скульптуры есть множество копий, которые распространены по всему миру, включая Южную Корею. Возможно, там ты ее и видел. Ты ведь из Кореи, правильно? — Д-да. Это настолько заметно? — Ну, я догадался по твоему специфическому акценту. И ты слова местами путаешь в предложениях. Чонгук чувствует, как раскраснелись щеки, и глупо оправдывается про себя, что это из-за духоты внутри помещения, где температура решила неожиданно повыситься в этот момент. Да, Чонгук, английский явно не твое. Все же стоило записаться на те курсы, которые предлагал отец. — Знаешь, а я вот никогда не был в Корее, — признается парень, не замечая чонгукова красного лица напротив. Ну, или старательно делая вид, чтобы не повышать и без того высокий уровень неловкости между ними. — Тогда откуда ты? — спрашивает Чонгук, подметив уж точно не местную внешность этого парня. — Из Италии! — восклицает тот, забавно взметнув руками. — А как тебя зовут? — Ким Тэхен. Чонгук сначала подумал, что ослышался, однако спустя пару секунд раздумий теперь уже он восклицает: — Так ты же кореец! — Ага. Но родился здесь, — несколько печально отвечает Тэхен. — Тебя ведь Чонгук зовут, верно? — Ээ, да. Откуда ты…? — Я видел тебя с твоими родителями у входа и случайно услышал, как один из твоих отцов позвал тебя по имени. Недавно сошедший румянец на щеках, вновь приливает с еще большей силой и насыщенностью цвета. Не то, чтобы Чонгук стесняется своих родителей, нет, но он и не говорит о них первым встречным, боясь лишнего осуждения от едва знакомых людей. Вот и сейчас, когда Гук видит усмешку Тэхена, (который, к слову, старательно сдерживает смех над реакцией и эмоциями Чонгука), принял оборонительную позицию, несколько грубовато спрашивая: — Имеешь что-либо против? — Нет, совсем нет, — спокойно отвечает Тэхен. — Наоборот, мне кажется, это круто. Твои родители очень смелые люди, я ими восхищаюсь. Кстати, они, кажется, ищут тебя. Тэхен указывает куда-то в сторону и, бросив Гуку короткое «Мне пора, еще увидимся», быстро ретируется. Чонгук пытается выследить его в толпе, но тот словно исчез бесследно, а родители и Хосок тем временем уже начинают осыпать кучей вопросов. — Ты почему ушел без нас? — строго спрашивает Намджун, сдвинув брови к переносице. — Чонгук-и, больше не заставляй нас волноваться, мы ведь переживали, — обнимает сына Сокджин. — Хорошо хоть рядом оказался. Искать человека в целом Ватикане — сущий ад, можешь поверить мне на слово, уже имел опыт, — облегченно вздыхает Хосок. — Я же ведь даже из здания не выходил, — говорит Чонгук, стараясь успокоить слишком распереживавшихся родителей. Они продолжили осматривать произведения искусства, содержащиеся в церкви, а Чонгук попутно старается разглядеть среди прохожих Тэхена, однако он, кажется, уже ушел отсюда. Отчаяние начало потихоньку закрадываться в сердце, как вдруг в голову приходит идея. — Хосок-хен, — осторожно зовет он старшего, — Ты не знаешь случайно здесь парня с именем Тэхен. Попытка не пытка, по крайней мере. — Неа, — мотает головой Хосок. — Хотя определенно что-то знакомое. Если припомню, обязательно тебе скажу. — Спасибо. — И кто же он, если не секрет? — спрашивает Сокджин с заговорщической улыбкой, легонько толкая Чонгука в плечо. — Да так, познакомились сегодня с ним как-то спонтанно, толком и поговорить не успели. — Попробуй описать его, может я вспомню, — предлагает Хосок, а Чонгук задумчиво кусает губу, силясь вспомнить что-нибудь приметное. — Что, вообще ничего? Чонгук отрицательно мотает головой. — Ну хоть цвет волос? — Не знаю, они у него под кепкой были скрыты, — пожимает плечами Гук. — Твоей внимательность можно позавидовать, — смеется Хосок. — Он кореец, — обиженно бурчит Чонгук, хоть как-то пытаясь добавить деталей. «И довольно красивый кореец» — признается самому себе в мыслях, не решаясь озвучить вслух. — Нет, не знаю таких. Хотя, есть тут у нас один азиат, но все его просто Кимом называют. Видать имечко слишком сложное у этого засранца вонючего. — Он что, настолько плохой? — Да он портит городские стены своими рисунками, урод моральный. Сколько раз его ловили за этим, а он все одно и то же: «Это искусство», видите ли. — Так может действительно искусство? — Искусство — это то, что находится здесь, а не в какой-нибудь подворотне. Чонгук не то, чтобы согласен с этим, он видел много различных стрит-артов как в живую, так и в интернете, и они действительно содержали в себе какой бы то ни было смысл. Но Чонгук все равно кивает на ворчания Хосока, толком даже не слушая и продолжая высматривать в толпе Тэхена. Он сказал: «Еще увидимся». Но как они увидятся, если их вообще ничего не связывает друг с другом в этом огромном городе? Людей с фамилией Ким в мире полно. Взять хотя бы их семью. Но у Тэхена на руках была краска, что говорит о том, что он, вероятнее всего, рисовал что-то, скорее всего большое, обширное. Однако, говорить что-либо сейчас не имело смысла, особенно если учитывать, что возможно Чонгук больше никогда не встретит этого парня. После насыщенного дня, проведенного за лицезрением местных достопримечательностей, семья решает остановиться у одного уличного кафе-мороженого возле отеля. Хосок к тому времени уже ретируется, объяснив, что дома его заждался Мики, его, господи боже, новоиспеченный пес, названный в честь Микеланджело. Когда к их столику подходит официант, Чонгук, до этого раскачивавшийся на стуле, чуть не падает на землю. — Уже определились с заказом? — вежливо спрашивает Тэхен и подмигивает Чонгуку. — Да, нам пожалуйста… — начинает Сокджин и делает заказ. — Хорошо. Сейчас все скоро будет, — почтительно поклонившись, Тэхен разворачивается. А Чонгук все никак не может прийти в себя. Тэхен сменил одежду, на нем сейчас вместо растянутой огромной майки и шорт аккуратно заправленная в брюки белая рубашка и фартук, повязанный на поясе. И кепки нет на голове, благодаря чему вечерний теплый ветерок перебирает скорее всего выгоревшие на солнце каштановые волосы. Тем временем родители, увлеченные беседой с рядом сидящей старой супружеской четой, обсуждали концерт возле отеля. После того, как мороженое принесли, пожилая пара, уже закончившая свою трапезу, поднялась и направилась к набирающемуся народу у сцены через дорогу, доброжелательно пожелав семье Ким приятного аппетита и добавив, что были бы рады встрече с ними на концерте. — Как насчет того, чтобы пойти и посмотреть представление? — предлагает через какое-то время Намджун. — Но я еще мороженое не доел, — возражает Чонгук. — Вы идите, а я вас потом догоню. — Ладно, только сильно не задерживайся, сынок. — Если что, иди сразу в номер, хорошо? У Чонгука вообще нет никого желания ходить на какие-либо концерты. Вокруг начали сгущаться сумерки. Помимо заходящего солнца, небольшую террасу кафе освещали расставленные вокруг фонари. Чонгук медленно перебирает растаявшее мороженое в стаканчике, погрузившись с свои мысли, как вдруг над ухом раздается чей-то низкий голос: — Ты так медленно ешь… Чонгук давится мороженым от неожиданности. Тэхен обходит его со спины с широкой улыбкой на лице, попутно снимая с себя фартук, торопливо закидывает его на один из стульев, расстегивает рубашку на пару пуговиц и закатывает рукава. — Выбрось стаканчик и пойдем уже, пока меня не поймали. Я хочу тебе кое-что показать, — Тэхен призывно тянет Чонгука за руку. — Но… — Чонгук оглядываться на небольшую сцену через дорогу, где среди толпы скрылись его родители. — Тут недалеко, я быстро верну тебя на место, — убеждает Тэхен, уводя Чонгука из кафе. — У тебя уже закончилась смена? — интересуется Чонгук, следуя за быстро шагающим вперед Тэхеном, который все еще продолжает держать руку Чонгука. — Да, но по идее мы не должны уходить, пока не придет следующий официант. С другой стороны, это нечестно, если мой рабочий день кончился, то я имею законное право пойти куда хочу, верно? Если кто-то опаздывает, то это уже не мои проблемы, а его, — разумно подмечает Тэхен, заворачивает в узкую улочку между домами и останавливается перед одним из домов. — Нам наверх. Они поднимаются по наружной лестнице на второй этаж и проходят по крыше до следующего блока трехэтажного здания. На потрепанной стене был огромный набросок гигантской змеи, изо рта которой высовывается пустой букет. — Та-да! — демонстрирует Тэхен, торжественно вскинув руки. — Правда, я еще не докончил. Но мне хотелось бы услышать твое мнение о самой идее рисунка. — Вау, — выдыхает Чонгук. — Красиво. И очень оригинально. Пусть рисунок еще не законченный, но все равно можно увидеть мастерство художника. И в этот момент Чонгук понимает, что Тэхен действительно оказывается тем самым Кимом, о котором говорил Хосок. — А еще я не знаю, какие цветы в букет добавить, — Тэхен задумчиво трет подбородок. — Какие цветы тебе нравятся? — Розы… — Значит нужны кактусы! Чонгук недоуменно выгибает бровь. Может, Тэхен ослышался? — Кактусы? — Просто, я действую по принципу противоположного, но связанного. Вся это композиция основана на этом принципе. — Но как вообще связаны розы и кактусы? — Они оба острые, с колючками. — Какое абстрактное у тебя мышление, однако. А с чем тогда связаны змея и букет? — Все просто. Я взял змею, потому что узнал недавно, что Хосок их терпеть не может, — смеется Тэхен, однако вмиг становится серьезнее, продолжая, — И это меня заставило задуматься о том, что некоторые люди боятся змей только из-за своего подсознательного страха смерти. Это иронично, учитывая, что в греческой мифологии змея считается символом жизни и исцеления. Букет с цветами с одной стороны безобидный презент от змеи, но с другой — символическое напоминание приближающейся смерти, ведь в букете цветы сорваны, значит постепенно умирают… И чем дальше рассказывал Тэхен, разгребавший попутно в завалах кирпичей припрятанную сумку с баллончиками красок, тем сильнее удивлялся его воображению Чонгук. Выудив пару баллончиков, он протягивает их Чонгуку, немо приглашая помочь, и они вместе заканчивают рисунок, подсвечивая его фонариками. Значительно облегчила процесс рисования в ночном полумраке небольшая настенная лампа, расположенная прямо над черным входом здания, который находится немного правее рисунка. Тэхен провожает Чонгука до отеля, ибо он живет почти рядом и ему по пути. Они неспеша гуляют по улицам, освещенным яркими вывесками магазинов, фарами проезжающих машин, светофорами. Оба, основательно вымазанные в краске, счастливые от получившегося в конечном итоге рисунка и времени, проведенного вместе, идут вплотную друг к другу, постоянно соприкасаясь плечами, то и дело вскидывая голову на небо и указывая куда-то, выкрикивая известные им звезды и созвездия. — Знаешь, — начинает Тэхен более серьезнее, нежели чем минутой ранее, когда он смешно вскрикивал, пародируя птиц в небе, — я верю в судьбу. Каждый день, каждое событие, каждый новый человек в твоей жизни — это не просто случайность, а предназначенное тебе. Наша встреча с тобой тоже произошла неслучайно. — Поэтому ты днем так просто ушел? Чтобы проверить, встретимся ли мы снова по воле судьбе? — Да. И я оказался прав, — Тэхен улыбается заразительной квадратной улыбкой. — Звезды указывают нам путь своим светом, — добавляет он уже задумчиво, запрокинув голову и посмотрев наверх. — Вон, смотри, созвездие змееносца. — Где? — Да вот же. — Змееносец? По-моему больше похоже на гигантское кривое сердечко. — Куда ты смотришь? — смеется Тэхен. — Где ты такое увидел? Чонгук вытягивает руки к небу, сгибая пальцы в форме сердечка, словно пытается словить скопление звезд и поднести их к глазу Тэхена. Парни останавливаются возле фонтана на площади и пытаются смыть с себя краску, отчаянно натирая кожу. Тэхен вспоминает, что он запачкал свою рабочую форму, а для следующей смены другой нет. Чонгук хохочет над безответственностью Тэхена и обливает его водой, как бы «помогая» ему отстирать одежду. Тэхен не остается в долгу и направляет струю фонтана прямо в Чонгука, который силится прикрыться от воды, смешно закрывая лицо руками. Когда Чонгук наконец возвращается домой весь мокрый, в не отмывшейся краске и с широченной счастливой улыбкой на лице, родители встречают его в номере с нахмуренными бровями и скрещенными на груди руками. В этот момент они забавно походят друг на друга, однако Чонгуку становится не до смеха. Улыбка медленно увядает с его лица, он громко сглатывает, силясь придумать причину опоздания и оправдание за неопрятный вид. Сокджин наконец открывает рот, однако он произносит далеко не те слова, которые ожидал Чонгук: — Ты почему того мальчика не привел к нам сюда? Тоже бы помылся, чтобы не ходил в таком виде по улицам. Чонгуку хотелось бы что-нибудь ответить, но у него отключается мозг. Единственное, что приходит на ум, это: — Вы нас видели? — В окне, — Намджун указывает на огромное панорамное окно у себя за спиной. — Вы так громко смеялись, что мы даже отсюда услышали. — Оу, — только и может вымолвить Чонгук, неловко почесывая шею. — Тем не менее, мы рады, что ты нашел здесь друга, — более спокойно произносит Сокджин. — А то мы уж боялись, что ты так и будешь целыми днями сидеть в одиночестве и мешать нам с отцом. — Пап, ну вот этого-то я никак не ожидал от вас! — А что ты хотел еще? Мы ведь тоже в отпуске и хотим отдохнуть наедине. А теперь марш мыться, грязнуля. — Сначала Юнги с Чимином, теперь родители… Да что ж такое-то, когда у меня уже будет хоть кто-то, кому я не буду мешать? — ворчит Чонгук, входя в ванную и снимая с себя одежду. … На следующий день Чонгук еще утром отправляется гулять один. Сначала он наведывается в то кафе, где был вчера, и узнает, что Тэхен работает там только после обеда и то через день. Потом он решает пройтись до того дома, на стене которого высыхает рисунок Тэхена. Пройти много он не успевает: из темного закоулка его неожиданно хватает рука и притягивает к себе. Чонгук начинает сопротивляться и собирается уже закричать, но его крепко прижимают к себе и предварительно зажимают рот, а над ухом разносится уже привычный низкий голос: — Тсс, это я, не дергайся. — Тэхен! — шипит возмущенно Чонгук, убрав чужую ладонь со рта. — Зачем так нападать-то? — Говорю же, тише, — Тэхен прикладывает палец к губам и выглядывает из переулка, осматриваясь по сторонам. Вернувшись в проулок, он виновато добавляет, — извини, просто я видел, как ты мимо проходишь и не удержался. — Ты прячешься от кого-то? — Ага. Хотел забрать сумку с красками, забыл про нее вчера, а тут — на тебе! — натыкаюсь на Хосока. Пришлось удирать. — Неужели здесь все настолько строго с этим? — Скажем так, тут не то, чтобы рисование на стенах считалось нарушением закона, но есть те люди, которые считают это чистой воды вандализмом, в частности это местные жители и патриоты города, то есть такие, как Хосок. — Хосок говорил, тебя ловили несколько раз. Как тебе удавалось сбегать? — Наверное, он имел в виду, что меня ловили на «месте преступления», — на последних словах Тэхен делает кавычки пальцами. — Но я быстро умею бегать. Мимо закоулка проходит быстро шагающий Хосок. Тэхен хватает руку Чонгука и говорит: — Пойдем отсюда, пока он нас не нашел. Он знает весь город как свои пять пальцев. Парни спешно идут вдоль проулков между домами, пока не приходят к заднему двору жилой многоэтажки. Во дворе пусто, не считая мусорных баков и велосипедной парковки. На некоторых балконах буйно вьются длинные лозы растений. Тэхен подтаскивает один из мусорных баков на пожарную лестницу, запрыгивает на верхнюю ступень и приглашающе протягивает руку Чонгуку, как бы говоря ему следовать его примеру. У Чонгука много вопросов, но на все можно ответить одним простым: «Это ведь Ким Тэхен». Тэхен ведет его на четвертый этаж, открывает окно квартиры и залезает внутрь, помогая Чонгуку влезть за ним следом. — Добро пожаловать в мою обитель, — Тэхен приглашающе пропускает Чонгука, слезающего с подоконника. Они оказываются в небольшой гостиной, в которой практически отсутствовала всяческая мебель. Все, что здесь было — это разложенный диван с кучей подушек, матрас в углу и мольберт в центре комнаты рядом с кучей разбросанных холстов, большинство из которых уже исписаны. Стены покрывали кое-где ободранные светло-серые обои. — Скажи, ты всегда так «входишь» в свою квартиру? — спрашивает Чонгук, осматривая комнату. — Вообще нет. Я живу со своим сокурсником, Лео, но этот идиот уехал домой на каникулы, а живет он в провинции, и он забрал мой единственный комплект ключей вместе со своими. — Ясно. А родители? — А что родители? — Почему ты не живешь с ними? Или они в другом городе? Почему тоже не поехал к ним на каникулы? — Нет, мои родители живут здесь. Просто… я, можно сказать, сбежал от них. — Почему? — Они не приняли меня. — В каком смысле? — В смысле я гей, а они гомофобы. — А, вот оно как, — Чонгук понимающе тянет и кивает головой. Уж кому, как не ему самому известна такая ситуация, учитывая его двух отцов и двух лучших друзей геев. — Как насчет кофе? — предлагает Тэхен. — Не люблю кофе, — морщит нос Чонгук. — Я тоже, поэтому у меня нет его. Кажется, в холодильнике оставался виноградный компот… — Вы варите компот? — Ага, конечно. Мы с Лео просто туда «утилизировали» вино, когда к нам неожиданно решила прийти его тетушка Донна. — Дай угадаю. Это была твоя идея, не правда ли? — Ты чертовски прав, друг, — усмехается Тэхен. «Друг значит?» — думает про себя Чонгук, стараясь скрыть от самого себя разочарование. Друг так друг, его не должно это сильно волновать или как-либо беспокоить. Однако Чонгук все равно не понимает, что такого в нем может быть отталкивающего, что его отказываются рассматривать в качестве кого-то большего, чем друг. — Я называю это double grape ecstasy, — говорит Тэхен, разливая по кружкам компот. — И кто вообще пьет алкоголь в 10 утра? — Чонгук берет протянутую ему кружку опасливо. — Ну, по сути, это всего лишь спиртной виноградный сок, разбавленный в виноградном компоте. Так что, не думаю, что мы сильно опьянеем от него, — резонно подмечает Тэхен. — А мы не отравимся? — недоверчиво спрашивает Чонгук, вновь заглядывая в содержимое своей кружки. — Доверься моему многолетнему опыту. — Ты так часто пьешь такое? — Нет, я так часто надеюсь на лучшее. Пока что еще не было случая, когда мне бы не повезло. — А вдруг на этот раз случится что-то плохое? — А ты всегда такой зануда? — Тэхен игриво тычет в нос Чонгука и разом опустошает кружку в два могучих глотка. — Пить хочется, невыносимо, — поясняет он хрипло, слегка морща лоб. Чонгук подозревает, что Тэхен как-то нервничает и пытается подавить смущение, однако через пару кружек виноградного компота все мысли улетучиваются далеко и надолго. — Знаешь, что я вспомнил, — начинает Тэхен заплетающимся языком после пары-тройки кружек. — Мы туда вино так и не добавили. — Как это нет, если есть? — Чонгук уже не совсем понимает, как нужно правильно формулировать свои вопросы, но решает, что его и так можно понять. — Мы туда залили итальянскую водку. — Ну, теперь это много объясняет… — Я хочу высказаться. Я устал от этого места. Все люди только и делают что осуждают меня. Они считают, что я не ценю традиционализм, что то, чем я занимаюсь — неправильно и плохо. Чонгук согласно кивает головой. Действительно, в мире так много гомофобии, людям пора бы уже прекратить осуждать человека за его личную жизнь. — Но что я могу сделать, если у меня нет денег на эти дорогие холсты! Что плохого в том, что я всего лишь украшаю эти уродские замызганные стены своими рисунками? Как еще мне, по их мнению, оттачивать навыки рисования, если денег не хватает? Чонгук на мгновение задумывается, о чем говорит Тэхен и при чем тут холсты. Он напряженно хмурит брови, заставляя извилины работать быстрее, и только спустя пять минут до него доходит, что Тэхен изначально говорил о нелегкой жизни художника. — Теперь ты высказывайся, — предлагает Тэхен, с громким серпом делая очередной глоток из кружки. — Вот знаешь, бывает же, — медленно начинает Чонгук, размышляя, как бы лучше описать эти чувства и старательно подбирая запутавшиеся в голове слова. — Тебе кто-то нравится, а он тебя вообще не воспринимает как парня. — Да кто это вообще может так с тобой поступить?! Ты же замечательный! — Да там… Есть кое-кто… И это вообще-то… — Не говори мне кто это, я и так начинаю ревновать. — Дурак, это ты. — Я? Ты меня имел в виду что ли? — А кого же еще? — Так ты тоже гей что ли? — У меня два отца, что в этом удивительного? — Я думал, ты натурал. — Ага, а еще я балерина. — Я бы не отказался посмотреть на тебя в таких узких лосинах… — Только в твоих мечтах. Они так долго еще пререкались, шутили, смеялись. Чонгук врубает на своем телефоне корейские песни, которые сам давно уже не слушал. Тэхену они нравятся, хоть он слабо понимает, о чем там поется. Из кухни парни перебрались на диван в гостиную, где отрубились в обнимку под D (half-moon) — Dean. Чонгук просыпается из-за того, что солнечные лучи светили прямо на лицо, просачиваясь сквозь окна без штор. Тэхен все еще спал, закинув на него свои конечности. Чонгук поворачивается к Тэхену, рассматривая его лицо в мельчайших подробностях, запоминая каждый участок загорелой кожи, каждую родинку, веснушку. Длинные ресницы трепещут из-за яркого солнца. Чонгук своей рукой прикрывает лучи, создавая тень для Тэхена и попутно обдумывая весь тот бред, что сказал ему по пьяни. Да, Чонгуку определенно нравится Тэхен. Он странный, необычный, экстраординарный, загадочный, веселый, забавный, умный и чертовски привлекательный. С ним комфортно рядом. С ним хочется быть все свое время, дольше, ближе. Однако правда ли то, что и Тэхен чувствует то же самое к Чонгуку. Может, он просто рассматривает Чонгука как друга, не видя в нем потенциального парня? Может, Чонгук не в его вкусе? Может у Чонгука плохо пахнет изо рта? Или может такие, как Чонгук, просто недостойны таких, как Тэхен? Голова кругом от всех этих мыслей. Они проникают в сознание, отравляя там все надежды на лучшее. Чонгук всегда был мнительным и неуверенным. Он просто сам по себе такой. Если он был в чем-то не уверен, он старался отступить и предоставить шанс разобраться с ситуацией более сильным людям. Наверное, и в этот раз стоит так поступить: оставить Тэхена, чтобы он забыл про него, Чонгука, и нашел себе кого-то лучше. Не успевает Чонгук встать с дивана, как в глазах у него начинает темнеть, и, не удержав равновесия, он падает поверх Тэхена. Тот не то, чтобы просыпается из-за этого, но явно не теряется, удобно обвив руками талию Чонгука. В комнате температура и так высокая, так еще и от тела Тэхена исходит невероятный жар. Щеки Чонгука краснеют, правда он сам понять не может, то ли это из-за того, что здесь так жарко, то ли это из-за столь неловкой ситуации. Самым смущающим было то, что Тэхен не собирался так просто отпускать Чонгука, крепко сжимая его в своих объятиях, обдавая шею горячим дыханием. — Тэхен, — тихо зовет его Чонгук. — Отпусти, мне жарко. Вместо ответа он что-то мычит, сильнее притягивая к себе несчастного. — Тэхен, проснись, — Чонгук аккуратно обхватывает его ладонями. — Тэхен! — Дай полежать так еще пять минут, — хрипло отвечает Тэхен. — Мне жарко. — Я заметил. Но справедливости ради стоит отметить, что это ты первым на меня навалился. — Я случайно… — Случайностей не бывает, Гуки, — Тэхен открывает глаза и хитро щурится. Затем резко переворачивается, подминая под себя Чонгука и перехватывая его запястья своими руками. — Ты собирался уйти от меня, не правда ли? Давай, рассказывай, какие такие абсурдные мысли посетили твою голову. Будешь молчать — укушу. Что еще делает Тэхена удивительным человеком, так это его невероятная проницательность и чувствительность по отношению к другим. Чонгук тяжело вздыхает и решает быть честным. — Я просто подумал, что недостоин тебя, что ты заслуживаешь кого-то лучше. — Пфф, — фыркает Тэхен. — Обычно уходят после веселой ночи, чего у нас пока не было, если еще и взять в расчет, что сейчас день, — он склоняется над Чонгуком и неожиданно кусает в плечо. — Ай! За что?! — За то, что ты у меня такой глупенький. Послушай меня внимательно. Мне не нужен кто-то «лучше» тебя, потому что таких нет. Мне даже не нужен кто-то похожий на тебя, потому что это уже не будешь ты. Мы встретились не просто так, я понял это сразу. И так просто отпускать тебя только из-за твоих глупых мыслей не собираюсь. Если ты убежишь, то я найду тебя. Мы встретимся вновь в любом случае. Поэтому, тебе остается только смирится и принимать свою судьбу такой, — Тэхен пожимает плечами и по-доброму улыбается, смотря Чонгуку в глаза. Чонгук, внимательно внимавший каждому слову, зачарованно смотрит в ответ и переводит взгляд на тэхеновы губы. — Но, — Чонгук запинается, все еще не в силах оторвать взгляд от губ, затем все же осмеливается посмотреть в глаза Тэхену. — Я здесь, в Италии, не на все время. Уже в начале августа я снова уеду с родителями в Корею… — Если мы встретились именно на этом моменте наших жизней, значит так тому и надо. Давай не будем гадать и переживать из-за неизвестности будущего и просто будем наслаждаться отведенным нам временем? Согласен? Чонгук какое-то время молча поразмыслив, согласно кивает головой. Тэхен улыбается, опасно приближает лицо и, не удержавшись, быстро чмокает Чонгука в щеку, из-за чего тот вновь сильно краснеет. — Ни стыда, ни совести, Ким, — бубнит Чонгук, пытаясь отвернуться от хитрого взгляда Тэхена. — Ты говоришь прям как Хосок, — смеется Тэхен, заваливаясь рядом с Чонгуком. — Надо сегодня в маркет сходить. И ты обязан пойти со мной, так как это из-за тебя я совсем забыл про все эти домашние обязанности и потратил целый выходной день с тобой, — Тэхен шутливо ударяет Чонгука по плечу, а тот действительно виновато выдает: «Ой». Тэхен хмурится и заглядывает ему в глаза. — Чонгук, я пошутил. Я бы для тебя отдал каждый свой день, каждую свободную минуту. Да хоть всю жизнь. Чонгук по ощущениям, кажется, тает от этих слов и от серьезного взгляда Тэхена. … Под вечер в супермаркете куда больше людей. Тэхен ходит между полок, выбирая продукты, а Чонгук следом за ним катит тележку. — Как думаешь, — начинает Тэхен, рассматривая две бутылки отбеливателя, — какой лучше взять? — А они не одинаковые? — В том то и вся проблема. — Тогда возьми вот этот, — Чонгук берет с полки третий, такой же, отбеливатель. — Хорошая идея, — Тэхен радостно отбрасывает бутылки в своих руках. Пока они загружают тележку, неспешно вышагивая вдоль стеллажей, Тэхен прислушивается к играющей в маркете фортепианной мелодии и думает о том, что где-то уже это слышал, но не может вспомнить названия. — И здесь Пуччини — бормочет Чонгук, тоже вслушиваясь в музыку. — Ты знаешь это? — Да, буквально в прошлом семестре в универе делал доклад о его биографии. К тому же его композиции обязательны к знанию в консерватории. — Так ты у нас музыкант. Сыграешь мне как-нибудь на фортепиано? — Ну, ладно, — неуверенно соглашается Чонгук. … — Тэхен! — протяжно кричит Чонгук, в ужасе и страхе свалиться отчаянно хватаясь за края тележки. — Останови, мы упадем!!! Тэхену явно все равно на возможную опасность. Он весело смеется, встав одной ногой на нижнюю полку тележки, а другой разгоняя ее все быстрее и быстрее по парковке супермаркета. Чонгук сначала зажмуривает глаза и хочет закрыть лицо ладонями, чтобы максимально отгородиться от этой ситуации, но ему страшно, что если он перестанет держаться за тележку, то в следующее же мгновение он окажется на земле с разбитым носом и сломанной рукой. Однако, постепенно привыкнув к скорости и окончательно доверившись Тэхену, (ведь Тэхен не подверг бы их обоих опасности без знания, что у него все под контролем… наверное) Чонгук тоже начинает смеяться. Даже осмеливается отпустить руки, раскинув их в стороны, имитируя полет птицы. Веселье продолжалось до тех пор, пока охранник супермаркета, выбежавший из здания, не начинает гнаться за ними, что-то громко крича. Тогда Тэхен останавливает тележку и быстро помогает Чонгуку вылезти из нее. Парни спешно забирают покупки из тележки и сломя голову мчатся от злого охранника. Тэхен хватает Чонгука за руку и заводит его в тесную улочку между домами. Настолько тесную, что парни стоят, прижавшись вплотную друг к другу. Чонгук чувствует грудью тяжелое дыхание и быстрое от длительного бега биение сердца Тэхена. Тэхен, взглянув на Чонгука, ухмыляется. — Не говори ничего, прошу, — начинает Чонгук, догадываясь, что сейчас скажет Тэ. — У тебя щеки покраснели, — Тэхен игнорирует его просьбу. — Неужели ты смущаешься даже такой близости со мной? — Это все из-за того, что мы бежали, — оправдывается Чонгук. — Ну да, — Тэхен вновь усмехается и выглядывает из-за угла. — Думаю, можно выходить, тот мужик давно отстал, кажется. — Я больше не буду соглашаться на твои дурацкие авантюры, — бурчит Чонгук и несильно щипает плечо Тэхена, когда они идут по улице. — Но тебе же нравятся мои безумные идеи! — Это да, но мне зато не нравится каждый раз убегать от кого-либо и прятаться с тобой по всем углам. — А вот насчет последнего ты хорошо подумай. Это ведь такой уникальный случай остаться наедине со мной так близко, — Тэхен игриво подмигивает Чонгуку, за что получает щипок посильнее. — Ай! Больно! Я буду составлять петицию по причине того, что мой парень меня незаслуженно щипает. Чонгук соврет, если скажет, что ему просто понравилось тэхеново «мой парень». Правда в том, что ему очень сильно понравилось это. Тем не менее, дискуссию продолжать надо: — А ты меня кусал! — Ладно, хорошо, один-один, — сдается Тэ. Они доходят до людной торговой точки. Вокруг множество уличных лотков со спелыми овощами, фруктами и ягодами, а в воздухе сладко пахнет персиками, когда они проходят мимо ящика, полного сочных крупных плодов. Тэхен, заметив, как у Чонгука чуть ли не слюнки текут, ловко и незаметно подхватывает самый лучший на вид персик и, когда они минуют тот лоток, протягивает его Чонгуку. — Не желаете отведать? — Как…? — удивляется Чонгук. — Красивый персик для красивого персика. Без пошлостей, серьезно, — добавляет Тэхен после того, как Чонгук скептически выгибает бровь. Чонгук надкусывает фрукт и закрывает глаза от наслаждения. Сок стекает с губ по подбородку. Чонгук замечает, с каким голодом во взгляде пожирает его глазами Тэхен, поэтому со всей присущей ему невинностью интересуется: — Тоже хочешь персик? — Очень хочу, — отвечает Тэхен и, притянув Чонгука за подбородок, впивается в его губы, буквально пробуя их на вкус, слизывая с них сладость. Удивленный (и сильно смущенный) Чонгук отвечает не сразу, но медленно и постепенно втягивается, позволяя языку Тэхена проскользнуть в рот, делясь с ним сладким фруктовым вкусом. И все-таки Тэ не удерживается, сильно прикусывая его нижнюю губу. — Ай! — Чонгук резко отстраняется и подносит руку ко рту, с возмущением глядя на Тэхена. — Вот опять ты кусаешься! — Извини, — Тэхен улыбается широко и облизывается, как довольный кот. — Просто я не виноват, что ты такой сладкий. Тебя так и хочется съесть. … Они возвращаются в квартиру Тэхена только поздно вечером, с трудом затаскивая пакеты с покупками через окно. Чонгук помогает Тэхену занести последний пакет, забирая его из рук Кима и помогая самому ему влезть внутрь через окно, схватив за руку. — Спасибо, — пыхтит изрядно уставший Тэхен. У обоих лица раскраснелись и на лбу выступили капельки пота. Тяжело дышащий Чонгук улыбается, потирая ушибленное колено — случайно ударился о раму окна, когда залезал в квартиру. — Сильно болит? — спрашивает обеспокоенно Тэхен, близко приседая перед Чонгуком на корточки и рассматривая наливающийся синяк на колене через огромную декоративную дырку в джинсах. — Нет, все в порядке, — уверяет его Чон. Чонгук чувствует не боль, а по большей части неловкость в такой обстановке, учитывая, что они одни в темной квартире (никто из них еще не успел включить свет), да и тяжелое дыхание обоих в унисон слышится слишком громко в тишине. — Надо приложить лед, — вздыхает Тэхен и указывает на диван, — присядь, я сейчас принесу. Через пару минут он возвращается с пакетом льда. Присаживается рядом с Чонгуком и сам прикладывает лед к колену. От холода у Чонгука кожа непроизвольно покрылась мурашками и началась легкая дрожь. Тэхен прижимается боком плотнее к нему и ободряюще улыбается. Свет так никто и не включил. Они сидят некоторое время в тишине. Никто не знает, что сказать, да и не хочется ничего говорить — нет смысла. Им и так комфортно друг с другом, достаточно просто того, что они рядом. Непонятно, сколько бы они так просидели, если бы на телефон Чонгука не пришло сообщение от Сокджина: «Гука, ты где, сынок?» — Миленькое прозвище, — усмехается Тэхен, наблюдая за стремительно краснеющим Чонгуком, который прячет свое лицо в экране телефона, строча ответ отцу. — Не мог просто промолчать? — ворчит Чонгук, кидая в него попавшуюся под руку подушку. Они долго прощаются у окна, не знаю, что сказать. Чонгук уже перелез наружу и стоит на лестнице, держась руками за раму окна, Тэхен стоит в квартире, накрыв чонгуковы ладони своими. — Знаешь, — наконец начинает Чонгук, — завтра у нас в отеле будут устраивать ночь кино на открытом воздухе. Отдыхающим там можно привести туда кого-нибудь, — тут Чонгук немного заминается, но все же на одном дыхании произносит, — придешь? — Это ты меня так на свидание приглашаешь? — Тэхен хитро улыбается. Чонгук смущается, но не отрицает этого. — Я приду. С меня закуски, с тебя плед. Чонгук улыбается и, решившись, наклоняется вперед и быстро чмокает Тэхена в губы на прощание. … — Тут так много народа! — удивляется Тэхен, следуя за высматривающим свободное место Чонгуком, держа его за подол футболки, как ребенок, чтобы не потеряться. В этом нет совершенно никакой необходимости, здесь нет столь огромного столпотворения, но Тэхену, как тактильному человеку, просто нужен повод лишний раз коснуться Чонгука. — О, смотри, там еще не занято, пойдем, — Чонгук на миг оборачивается к Тэхену и ведет его за собой. Парни расстилают плед на свежескошенной зеленой траве. Тэхен достает из рюкзака приготовленные сэндвичи, завернутые в салфетки, пакетики со снэками, и прохладный термос. — Холодный чай, — поясняет он, слегка тряхнув термосом. — Надеюсь без водки на этот раз? — с опаской спрашивает Чонгук. — Могу тебя заверить, что там ничего нет. А вот насчет конфет я не уверен, они, кажется, с ликером, — Тэхен выуживает из рюкзака коробку конфет. — Откуда они у тебя? — На работе начальник дал. Ему подарили на день рождения, а у него диабет, вот и сплавил их мне со словами: «Подари их своей девушке». Я у него спросил, с чего он взял, что у меня девушка есть, а он такой: «С довольной рожей ходишь в последнее время». Ну что за люди? — Тэхен сокрушенно и иронично качает головой под смех Чона. — Так что, это тебе, — он протягивает конфеты Чонгуку. Чонгук берет коробку и стукает ей по голове Тэхена. — Вот еще, буду я твоей девушкой, — он фыркает и демонстративно отворачивается. Когда люди более-менее устроились на траве, в вечерних сумерках загорается огромный экран, вынесенный на лужайку перед зрителями. Кругом семьи с детьми, компании друзей, влюбленные парочки. Кто сидит на пледе, а кто просто развалился на траве. На экране начинают показывать какие-то старые фильмы. Чонгук сосредоточенно смотрит фильм, пытаясь припомнить, видел ли он это когда-либо раньше. Тэхену же не интересны старые сюжеты, его внимание приковано к профилю Гука. Тот даже не видел, что он ел, его рука по инерции тянулась ко рту. Тэхен усмехается и откладывает пакет со снэками подальше от руки Чона, затем он берет шоколадную конфету с ликером и подносит ко рту Чонгука. Как и следовало ожидать, Чонгук без сопротивления открывает рот и подхватывает конфету, касаясь губами кончиков тэхеновых пальцев. Скормив так еще три конфеты, Тэхен подбирается вплотную к Чонгуку и шепчет ему на ухо: — Чонгук-а, можно мне тоже конфетку? Гук поворачивает голову к Тэхену, удивленно смотря на него с конфетой во рту. Тэхен наклоняет к нему лицу и откусывает часть конфеты. Затем кусает больше, еще больше, подбираясь ближе к чонгуковым губам. Целует его неторопливо, осторожно проникая языком внутрь, делясь шоколадным вкусом с легким привкусом дурманящего ликера. Губы Чонгука сносят крышу получше любого спиртного. Чонгук отстраняется, сбивчиво дыша, и упирается руками в грудь Тэхена. — Тэ, здесь же люди. — Они все смотрят фильм. Никто не обращает на нас внимания, — успокаивает его Тэхен, вовлекая в очередной поцелуй. К трем часам фильмы заканчиваются, а зрители потихоньку редеют. Тэхен заснул на коленях Чона, да так крепко, что с трудом удалось его растормошить. Широко зевнув и потянувшись, Тэхен растягивается на всю длину пледа и хлопает рядом с собой, призывая Чонгука тоже лечь. Над ними ночное небо усеяно бесконечным множеством звезд, горящих где-то вдалеке от них. — Чонгук-и? — Мм? — Давай вместе нарисуем что-нибудь? Рисунок, как символ, что мы были здесь вдвоем, мы были вместе. «Были» — болезненно отдается в уголках сознания каждого. Им обоим неизбежно светит разлука, но парни тактично умалчивает об этом. — Но я не умею рисовать, — Чонгук поворачивает голову на бок, чтобы посмотреть на Тэхена. — Да брось, ты же помог мне закончить тот рисунок со змеей, — Тэхен тоже поворачивается к Чонгуку, смотря в его глаза. — Помочь докрасить это одно, а нарисовать что-то самому — другое. — Ну, Гуки! — Может быть, как-нибудь позже? Тэхен нетерпеливо открывает рот, чтобы спросить, когда будет это самое «как-нибудь позже», но Чонгук вовремя успевает заткнуть его, утянув в поцелуй. Тэхен негодующе мычит в губы, обдавая их вибрацией, но когда чувствует нежные и аккуратные движения языка на его губах, все его недовольство мигом забывается. … Только к четырем часам Чонгук поднимается в свой номер. На весь коридор четвертого этажа ни единой души, даже свет давно не горит. Чонгук тихо открывает номер отеля запасным ключом и застывает на месте. В спальне родителей включен свет, оттуда доносились недвусмысленные звуки поцелуев. Кажется, родители не хватились его этой ночью. Чонгук громко закрывает дверь и кричит: — Папа, пап, я вернулся. Звуки прекращаются. Из спальни выходят потрепанные Намджун с Сокджином, на обоих съехавшие халаты. — Что, кино уже кончилось? — спрашивает Намджун, неловко кашлянув. — Да, — отвечает Чонгук, надевая тапочки. — А твой друг уже ушел домой? — интересуется Сокджин. — Тэхен? Да, он пошел домой… Погодите, вы нас видели вместе что ли? — Когда в отель заходили, заметили вас вдвоем. Чонгук чувствует, как кровь приливает к лицу. Что еще могли увидеть родители? — А вы… Вас… То есть… Вы не против? — А чего быть против? Вам же весело, вы так хорошо сдружились. Может быть у его родителей такая привычка — называть возлюбленных просто друзьями. Однако Чонгук пока не готов сейчас признаваться им в своих отношениях с Тэхеном. И без того слишком стыдно, учитывая, что он только что помешал им в одном деле. … Тэхен сейчас сильно раздражен. Он вернулся домой только под утро и все оставшееся время ему не удавалось уснуть из-за того, что он на повторе прокручивал вечер, проведенный с Чонгуком, и лишь к одиннадцати ему удалось уснуть, чтобы потом его разбудил телефонный звонок с велением его начальника выйти на работу сегодня, так как другой сменщик заболел. Тэхен сильно уставший, из-за чего все из рук валится, что добавляет ко всеобщему состоянию еще и взвинченность и нервозность. Но когда он подходит к очередному столику обслужить очередного посетителя, его лицо озаряет самая яркая и искренняя улыбка. Чонгук тоже улыбается ему не менее радостно. — Ты выглядишь уставшим. Все в порядке? — заботливо спрашивает Чонгук. — Просто соскучился по тебе, — отвечает Тэхен, быстро и незаметно оставив поцелуй на щеке Чона. — Определились с заказом? — вежливо спрашивает он, переменившись в тоне. — Что-нибудь на ваше усмотрение. — Сию минуту. Вся усталость Тэхена вмиг улетучивается. Он с завидным энтузиазмом делает для Чонгука огромный рожок в красивом бокале, не жалея мороженого, и добавляет сверху вишенку. — Ого, — удивляется Чонгук. — Такая красота… Я не осилю ее в одиночку. Поможете? — Я на работе… Ладно, пока никого нет. Людей сегодня действительно мало, да и парой минут ранее ушел последний посетитель, оставив в кафе только их двоих. Чонгук подхватывает вишенку и подносит к губам Тэхена. Тэхен послушно открывает рот, но тут в голову приходит одна гениальная идея: — Спорим, я смогу завязать хвостик вишни узелком во рту? — Спорим. На что? — На желание. Если я выиграю, то ты выполняешь мое желание. Если проиграю, то я выполню твое. Чонгук с минуту задумывается, смотря куда-то вдаль. Затем переводит взгляд на Тэхена и улыбается: — Идет. На лице Тэхена появляется еле заметная хитрая улыбка. Чонгук ее замечает и чувствует, что ничего хорошего ему не светит. Некоторое время они сидят молча. Тэхен тщательно елозит во рту языком, напряженно уставившись вперед себя, а Чонгук еле сдерживает смех от этой картины. Вдруг Тэхен прекращает всяческие движения во рту и просто смотрит на Чонгука. — Ну как, завязал? Тэхен по-прежнему молчит, не отводя глаз от Чона. — Тэ, не молчи. Ким начинает улыбаться фирменной квадратной и явно хитрой улыбкой. — Тэхен! Тэ неожиданно подается вперед и целует Чонгука, проталкивая свой язык в приоткрытый рот. Чонгук не ожидал подобных действий, но быстро втягивается в поцелуй. Однако поцелуй заканчивается слишком быстро. Тэхен отстраняется плавно, а Чонгук с удивлением вытаскивает у себя изо рта хвостик вишни, завязанный узелком. — Я выиграл, — победно ухмыляется Тэхен. — И какое же ты загадаешь желание? — Жду тебя завтра утром возле моего дома. Захвати кепку и побольше воды. Будет жарко. … — Куда ты меня привел? — непонимающе вопрошает Чонгук, оглядывая заброшенное помещение. Здание бывшей фабрики хорошо сохранилось, несмотря на изрядный мусор внутри. Они были в просторной комнате с выбитыми стеклами, через которые солнечный свет свободно проникал внутрь, нагревая помещение. Пылинки вырисовывают в воздухе загадочный медленный танец в свете золотистых лучей, заметно ускоряясь, когда Тэхен проходит мимо, шагая из угла в угол и отмеряя пальцами у глаз что-то на стенах. — Вот здесь, — объявляет наконец Ким, указывая на боковую стену. — Что здесь? — Будем рисовать. — Но, Тэхен, — начинает Чонгук, — я не умею рисовать… — Да ладно, Гуки, это не трудно. Просто включи фантазию, будем рисовать по принципу свободного полета мыслей. Рисуй что взбредет в голову, я буду дополнять тебя, а ты меня. Чонгук вздыхает, посмотрев на сумку с баллончиками красок. Но все же послушно берет синюю и проводит длинную поперечную полосу. Поначалу выходило что-то неясное и казалось бы, что ничего хорошего из этого не выйдет. Чонгук добавлял все новые разные краски, а Тэхен старательно вырисовывал их градиент друг с другом, образуя плавные переходы цветов, кое-где пририсовывая кисточками черные силуэты высоких зданий. И спустя несколько часов у них получился восхитительный рисунок города, утопающего в пылающем закате. — Ух ты, — Тэхен отходит на пару метров, оценивая работу в полном масштабе, и утирает пот со лба, размазывая краску по лицу, — а мы хорошо поработали. — Это точно, — соглашается Чонгук, обмахивая лицо подолом запачканной в краске футболки. В помещении было жарко из-за проникающих лучей солнца. Уже вечерело, закатный свет медленно скользил по стенам, постепенно слабея. Парни выходят на крышу двухэтажного здания, наслаждаясь легким ветерком, остужающим их разгоряченную кожу. Вокруг никого, их никто и не увидит: заброшенное здание скрыто деревьями и ветхим сетчатым забором. За деревьями виднеется часть города. Их рисунок словно ожил в реальную жизнь. Парни молча смотрели, как солнце медленно опускалось за темными, тенистыми зданиями, утопая в их черни, а небо переливалось градиентом цветов от красного у самого горизонта до насыщенно синего над их головами. — Вот бы этот день никогда не заканчивался, — шепчет Чонгук, не отрываясь от пейзажа перед глазами. — Замер бы, как на нашем рисунке, — тихо говорит Тэхен и как-то неосознанно льнет ближе к Чонгуку. Тот на автомате берет его руку в свою. … Чонгук бы отдал многое, чтобы остановить время. Но так как это невозможно, он бы отдал многое, чтобы просто иметь возможность остаться здесь, рядом с Тэхеном, чтобы не нужно было никуда уезжать, чтобы не было осознания того, что между ними скоро будут сотни километров и разные часовые пояса. Просыпаться с мыслью о том, что завтра в обед у него самолет обратно в Сеул, не очень приятно. Что-то с тяжелым осадком давит в районе груди, заставляя дышать через раз. В горле собирается неприятный комок, который не проглотить, не выплюнуть, от него избавиться получится, если только покричать громко о несправедливости жизни, да так, чтобы со слезами и обязательной истерикой. Чонгуку не претит идея просто закрыться сегодня и реветь, впустую потратив последний отведенный ему день. Взяв в руки все мужество, он выходит из спальни и наталкивается в коридоре на родителей: они явно направлялись к нему. — Сегодня последний день, Гуки, — аккуратно напоминает Сокджин, неспециально задевая натянутые нервы. — Я знаю. — Если ты хочешь, можешь провести время со своим другом. — Как раз к нему собирался. — Не хулиганьте там, — сурово произносит Намджун, а потом улыбается своими ямочками, добавляя, — только не проспи завтра. Утром в десять ждем тебя тут. Родители выходят из номера, оставляя растерянного Чонгука одного. Они что, только что добровольно позволили своему сыну переночевать у парня? Проходит меньше пяти минут, когда сияющий от радости Чонгук выбегает из отеля, полностью одетый и готовый целые сутки провести с Тэхеном. Он подбегает к уже хорошо изученному заднему двору, встает на мусорный бак и поднимается на четвертый этаж, привычно стучась в окно. Затворки окна распахивает Тэхен в одних домашних шортах и с влажными после душа волосами. — А ты сегодня рано, — замечает Тэхен, помогая Чонгуку влезть внутрь. — И скорее всего надолго. Помнишь ты хотел устроить тест на мужество? Ну, там, смотреть всякие страшные видео ночью и сравнить, кто из нас более храбрый. — Помню. Тебе разрешили переночевать у меня? — Ага. — Круто! А я-то уж думал, мы так никогда и не проведем вместе ночь. Как ты уговорил родителей? — Так они сами мне разрешили. — А они хоть знают о том, что мы встречаемся? — Тэхен щурит глаза, вглядываясь в Чонгука. — Ну, — Чонгук замялся, — они по крайней мере говорили, что видели нас, когда мы смотрели фильмы у отеля. Думаю, они наверняка поняли, что мы с тобой встречаемся. Хотя они все равно называют тебя моим другом… Тэхен хмыкает, скрестив руки на груди. Чонгук кусает губы и сверлит взглядом пол. Повисает неловкое молчание — А прикинь твои отцы думают, что ты натурал, — вдруг выдает Тэхен. — Да ну, быть не может, — смеется Чонгук. — Еще скажи, что они не одобрят мою ориентацию. — Ты подаешь плохой пример будущему поколению, — Тэхен цитирует своих собственных родителей, грозно нахмурив брови и поучительно выставив указательный палец на Гука, и оба заливаются смехом. … Все уже готово к сегодняшней ночи: мягкие одеяла скомканы на диване, подушки уютно раскиданы вокруг, а запасы провизии ютятся сбоку от них. Тэхен притаскивает свой старенький ноутбук, и они удобно устраиваются на диване, развалившись на животе. Тэхен случайно задевает ногу Чонгука своей, на что Чонгук не остается в ответе и ударяет своей ногой тэхенову в ответ. После непродолжительной драки они включают наконец заранее выбранные видео и начинают просмотр. Оба парня достаточно уперты, поэтому даже когда обоим становится страшно, оба единогласно умалчивают об этом, друг другу отказываясь признавать поражения. Чонгук краем глаза наблюдает за непроницаемым выражением лица Тэхена и, зазевавшись, слегка вздрагивает от неожиданно выскочившей страшной рожи, появление которой сопровождается громкими криками. Тэхен даже не моргнул, при виде этого. — Как ты это делаешь? — спрашивает Чонгук, повернувшись к Тэхену, который выбирал следующее видео. — У меня стальные нервы, — усмехается Тэхен. Видео на этот раз идет о страшных случаях. Момент как раз о том, как главного героя истории в темноте неожиданно касается чья-то холодная рука, когда Чонгук незаметно подносит к сосредоточенному на просмотре Тэхену свою руку, слегка похолодевшую, так как Чон до этого долго держал в руке холодную бутылку воды. Чонгук пробирается под футболку Тэхена и видит в темном отражении экрана, как его глаза от ужаса расширяются. Тэ вскрикивает и отскакивает в сторону, в то время как Чонгук заливается смехом, перекатившись на спину и едва не свалившись с дивана. — Не смешно! — прикрикивает еще не пришедший в себя Тэхен слегка дрожащим голосом. — Я чуть не откинулся на месте! — Видел бы ты свое лицо, — Чонгук утирает проступившие слезы. Тэхен открывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг в квартире неожиданно гаснет свет, который два храбреца решили оставить включенным «на случай отлить или там сходить водички попить». Парни замолкают, и в квартире, помимо полного мрака, наступает давящая на нервы тишина. — И умерли они в один день, — тихо произносит Тэхен. Ему показалось, что в окне что-то мелькнуло. Жалко нет штор, чтобы хоть как-то обезопасить себя от взглядов нафантазированных маньяков. Чонгук нервно смеется и осторожно на четвереньках подползает на диване в сторону Тэхена. — Ты где? — Здесь. — Тут? — Чонгук пробует удачу, вытягивая руку вперед и натыкается на ширинку штанов. Тэхен издает тяжелый выдох, а Чонгук неловко ойкает. — Ну, можно сказать, ты угадал, — медленно произносит Тэхен, убирая ладонь Чонгука со своего паха. — Где-то здесь у меня фонарики есть. Лежат рядом как раз для таких случаев. — Такое часто случается? — Временами, свет отключается на пару часов, максимум — на всю ночь. Тэхен слепо шарит рукой где-то под диваном. Раздается щелчок, затем второй и комнату озаряют белые лучи двух фонариков. Тэ протягивает один Чонгуку и садится рядом с ним на диван. — Ну что же, можно считать, тест на мужество закончился моей победой, — Чонгук усмехается, вспоминая реакцию Тэхена. — Это не честно, ты подставил меня, — качает головой Тэхен, пряча улыбку за недовольством. — Здесь все средства хороши. — Мы не на войне. — Зато в любви. — Не поспоришь. Ладно, предлагаю продолжить проверку так. Знаешь какие-нибудь страшные истории? Парни пытались придумать что-то действительно устрашающее, но в итоге у них получалась бессмысленная белиберда, к которой дополнялись все новые и новые детали, делая историю еще более смехотворной. — Монстр поджигает лес, чтобы путники не сбежали, — пытается вернутся в прежнее русло Чонгук, давя смех. — Но они сбегают оттуда на волшебных метлах, — добавляет Тэхен. — Которые тоже загорелись и подполили их усы. — И один из них говорит: «О нет, как же я теперь буду продавать апельсины? Это мой самый страшный кошмар!», — смеется Тэхен. — Что ты сделал с моей историей? Она должна была быть страшной! — Чонгук не в силах даже ударить Тэхена из-за смеха. Когда придумывание страшных рассказов надоедает, а щеки начинают болеть от смеха, парни просто укладываются на диван, переводя дыхание. Тэхен поднимет над собой руку и светит на нее фонарем. На потолке появляется огромная тень его руки, которой он пытается изобразить собаку. — Смотри, тебя сейчас съест собака. — Твоя собака страшнее, чем все те видео, которые мы видели. — Ага! Значит признаешь, что тебе было страшно! — восклицает Тэхен, отбрасывая фонарь в сторону и принимаясь щекотать Гука. — Не признаю! Прекрати, отпусти меня, — Чонгук хохочет в голос, стараясь увернуться от этих длинных пальцев. Хватает Тэхена за запястья и переворачивается, оказываясь над ним. Фонарики потерялись где-то в ворохе одеял, освещая комнату приглушенным светом. — А ты оказывается умеешь брать инициативу на себя, — Тэ издевается в открытую над немного растерянным от этой ситуации Чоном. — К чему это ты? — К тому, что у тебя два выбора, Гуки: либо наконец поцеловать меня сейчас, либо начать щекотать меня, как я минутой ранее, и провести эту ночь не иначе, чем просто друзья, как и считают твои родители, — глаза Тэхена необычно сверкают в полутьме. Он склоняет голову к плечу, слегка поднимая уголки губ, и не отводит взгляд от Чона. — Но мы не друзья, — шепчет Чонгук, склоняясь чуть ниже. — Вот именно, — произносит Тэхен у самых его губ и отвечает на поцелуй. Стянуть одежду у этих двоих получается непроизвольно. Чонгук вновь касается ширинки Тэхена, на этот раз намеренно и более уверенно, расстегивает и снимает с него штаны. Одежда летит на пол, одеяла с подушками тоже не задерживаются рядом с парнями. … Рассвет начинает дребезжать за окном, когда обессиленный Тэхен откидывается рядом с Чонгуком, который еще не до конца пришел в себя. Тэхен заботливо укрывает его поднятым одеялом и убирает из-под его поясницы подушку. — Такой узкий, — вновь повторяет Тэхен, шепча на ухо, тем самым раззадоривая вновь вспыхнувшего Чонгука. — Помолчи. Твоя задница не выдержит второго раза за сегодня, — бурчит Гук, закидывая ногу на Тэхена. Тэ покорно замолкает. В наступившей тишине они слушают отдаленное пение птиц и шум редко проезжающих машин за окном. Чонгук утыкается в шею Тэхена, тот прижимает его в ответ ближе, зарываясь носом в волосы. — Знаешь, — начинает Чонгук немного глухо, обдавая кожу Тэ вибрацией своих слов, — ты — мой самый счастливый период* в жизни. — И ты мой тоже. Жаль только, что вместе с тем и очень короткий. Спасибо за самые лучшие каникулы. — И тебе спасибо. Лучше у меня никогда не было. И не будет. Момент прощания — самый тяжелый и болезненный. Конец для них наступил слишком рано, они еще многого не успели сделать вместе, вдвоем. Чонгук стискивает зубы и как никогда хочет, чтобы сейчас стрелки часов остановились для них с Тэхеном. Хочет назад в самое начало. Хочет, чтобы не было никакого перелета завтра. Они лежат в комфортном молчании предрассветной тишины, упиваясь одной болью на двоих. … Когда Чонгук вместе с родителями приезжает в аэропорт, он невольно усмехается про себя, вспоминая собственные мысли, когда еще неделей ранее ожидал здесь рейса в Ватикан. Ему тогда казалось, что эти каникулы он проведет хуже некуда и уже тогда с нетерпением хотел домой. Сейчас же он чувствует совершенно противоположное. Так парадоксально. Полет длится долго и скучно, а родной город встречает привычной серостью и некоторой тоской. Небо заволокли свинцовые тучи, и по дороге домой начинается дождь, становясь все сильнее. У Чонгука в душе примерно тоже самое. Только ночью дождь утихает. Чонгук подходит к окну в своей спальне и распахивает створки настежь. Прохладный ветер сносит с близ растущих деревьев остатки капель. Небо удивительно чистое и ясное, а вдалеке разгораются яркие звезды. Чонгук непроизвольно возвращается в ту ночь, когда он впервые встретился с Тэхеном. Тот говорил ему о вере в судьбу, о том, что звезды указывают нам правильный путь. Они горят также ярко, как и тогда. Чонгуку кажется, будто он слышит голос Тэ рядом с собой. На небе мелькает падающая звезда. Чонгук закрывает глаза и загадывает желание, шепча под нос то, что нашептывает ему придуманный Тэхен: — Лишь бы судьба свела нас снова. … Конец лета радует только ежегодным звездопадом по ночам. Днём же никакой радости. Листья безысходно опадают, наливаясь красно-желтыми тонами, становится холоднее и учащаются дожди, обтянув небо перманентной серой дымкой облаков. Однако первый день осени дарит удивительно теплый солнечный день. Лето словно на прощание отдает последние дни тепла, золотя на свету желтые листья. Чонгуку скучно на парах по истории музыки, а на сольфеджио время невероятно долго тянется. Но когда занятия заканчиваются, он не спешит к остальному потоку студентов пойти домой, а остается в пустом кабинете, разыгрываясь на фортепиано для разминки. Перебирает аккорды, компонуя их в единую мелодию. В голове встает картина города, за которым тонет солнце. Чонгук видит в голове красивые переливы неба, становящиеся все ярче и выразительней с каждой новой нотой. Он прикрывает глаза, отдавая все чувства и эмоции в игру. Сзади неслышно отворяется дверь, и кто-то заходит внутрь. Чонгук не видит, кто это, и не спешит оборачиваться, будучи уверенным, что сейчас дверь снова закроется, и его оставят одного. Дверь действительно аккуратно закрывается, но человек остается в комнате. Тихими шажками подходит ближе к Чону и кладет руку на его плечо. — Восхитительная игра, Гуки, — разносится над голосом знакомый, низкий и уже такой родной голос. Чонгук круто разворачивается на стуле и смотрит на по-доброму улыбающегося Тэхена во все глаза. — Тэхен? Как ты…? Что ты…? — Я студент по обмену из Италии. Теперь буду учиться в вашем университете. Проведешь экскурсию? Мне бы хотелось еще осмотреть город. — Я скучал, — Чонгук подрывается с места и кидается в раскрытые для объятия руки Тэхена. — Я тоже. И все-таки, я же говорил, что мы встретимся вновь. Тэхен действительно прав. Они не случайно оказались снова вместе. Это действительно судьба.