***
Не люблю сюда приходить, в этом здании слишком много этажей и людей. И всем куда-то надо, и каждому что-то нужно делать. У входа я жду начальницу, потому что без неё меня не пропускают. Ещё одна причина, почему моя мама недовольна моей работой — у меня даже собственного пропуска нет. И сколько бы не талдычила, что я внештатный работник, всем на это плевать. Мы наконец-то оказались в кабинете. Начальница поставила передо мной кофе и начала свою долгую речь. В этот момент у меня в голове включается режим речки. Для меня все её слова сливаются в журчание воды. Зато можно её рассматривать. Женщина лет пятидесяти с хвостиком, её чёрные кудрявые волосы с еле заметной сединой чуть-чуть не доставали до плеч. Кое-где прослеживались мимические морщины. Обретённый полгода назад статус бабушки окончательно заставил её принять свой возраст и больше не пытаться его скрыть. Так сложно сосредоточиться. Надо действительно больше спать. И вот её фраза, после которой мозг перешёл в режим готовности: — Это я к чему. Тебе нужно записать несколько репортажей, пока мы не найдём другой голос. — Хорошо, — погодите, что она сказала? — Вот это я в тебе и люблю, ты всегда готова к работе, даже не раздумываешь. Пойдём. Во что я опять вляпалась? С другой стороны, я здесь и начала работать по какой-то кармической нелепости. Образовательная программа про историю и культуру Кореи. Попала я сюда, потому что однажды в кафе с историческим уклоном в дизайне начала спорить с персоналом на тему достоверности образов. В то время я была сильно увлечена именно традиционными костюмами, поэтому занудствовала везде, где только можно. За этим наблюдала начальница, потом подсела ко мне и начала интересный разговор по поводу всё тех же костюмов. Так и познакомились. Так и началась моя своеобразная карьера. До сегодняшнего дня я занималась составлением и редактированием текста, который в дальнейшем пойдёт в эфир. Для удобства мы называем это статьями. В этом чувствуется журналистская привычка начальницы. Идеальная для меня работа, потому что её можно делать из дома. Достаточно иметь доступ в интернет и кучу книг. А избегать людей — сверхзадача моей жизни. Правда, в последние дни это как-то отходит на второй план. Сейчас же, как я поняла, начальница меня утвердила на замену актёра озвучивания. Не совсем понятное мне решение, но я уже приняла. Думаю, при желании и эту работу можно выполнять из дома. Надо будет с ней это обсудить. По негласному правилу, программы делались с запасом на четыре выпуска. Поэтому слов в микрофон мне пришлось говорить много. А из-за неопытности в этом ремесле ещё и повторять несколько раз. Я твёрдо решила, что эти выпуски смотреть не буду. Потому что свой голос слушать в записи невозможно. В этой студии оставлены почти все силы.***
Верчу в руках настоящий официальный пропуск. Свежий. Приятно ощущать свою принадлежность к чему-либо. Около турникетов я задеваю плечом какую-то женщину средних лет в зелёном костюме. Конечно, я сразу же извиняюсь, затем поднимаю голову и вижу около неё кучу призраков. Да что за день такой?! Жаль, очки не успела надеть. Но они кажутся ещё более безвольными, чем те, что преследуют того же брюнета. — Девушка, помогите мне, пожалуйста, а то у меня своего пропуска нет. — А вам зачем внутрь? — настороженно спрашиваю. Её лицо вызывает у меня какую-то неприязнь. Вообще, это очень плохо — судить человека по внешности. Но также я привыкла доверять интуиции. — Я всего лишь рекламирую наши напитки. Скоро у нашего бренда пройдут здесь разные акции. Вот, попробуйте, — и протягивает мне бутылку с зелёной непонятной жидкостью. — Простите, но я ничего не хочу, — пытаюсь пройти мимо неё, но она хватает меня за руку и приближает к себе. — А как же моя просьба? — нагло спросила женщина. Она меня добить решила или что? — Отпустите мою руку, не буду я помогать такой бесцеремонной тётке, — почему я хамлю незнакомой женщине? Мне опять стало страшно. Знала же, что не надо было сегодня никуда выходить. — Фу, какая грубая девчонка. Я бы не советовала со мной так разговаривать. Чего ты боишься? — жуткий шёпот, похожий на тот самый, из сна. Я пытаюсь выдернуть руку. — Ничего, — пытаюсь от неё отстраниться. Не отпускает. — А, вижу. Ты девочка необычная, — она смотрит мне в глаза. Во мне проснулось такое отвращение, что я отбрасываю её руку от себя и ухожу как можно быстрее. — Тебя ждёт весёлая ночка. — Ведьма, — бурчу под нос. Оборачиваюсь. Она смотрит мне в глаза, её улыбка будто говорит: «Ничего хорошего сегодня не жди». Почему меня стали окружать такие непонятные субъекты ещё и из мира живых? В голове начинает пульсировать от стресса и паники. В таком состоянии я до дома не дошагаю, а мне сейчас жизненно необходимо оказаться там, как можно скорее. Проверяю бумажник. На такси хватит.***
Хоть с такси повезло. Сразу первая машина согласилась меня довезти, а то бывает, что не хотят ехать в такую даль. Попрощавшись с водителем, я направилась к дому. Небо затянуло тучами. Жутковато. Хорошо, что я уже почти дома. Вдруг замечаю странное шевеление в районе грядок. Что ещё этот день припас? — Мяу, — откуда здесь кот? Без разницы. Подхватываю этого наглого кота. Ишь ты, огород мой вздумал топтать. Я вообще-то собираюсь его плодами питаться. Хорошо, если он до валерианы за домом не добрался. Такой мягонький, пушистенький. Как бы я не сердилась, перед милыми котиками я бессильна. Замечаю на нём именной ошейник. — Так тебя зовут Счастливчик? — кажется, первый раз за день я улыбаюсь. — Надеюсь, ты принесёшь мне счастье. Уношу его подальше и от грядок, и от участка самого. Он даже не противится и спокойно уходит в сторону города. Странная встреча. Пусть он без проблем доберётся до своего дома. Закрываю теплицу и захожу в дом. Пошатывает. Состояние, будто выпивала. Но этого же не было. По дому разносилась мелодия. Радио забыла выключить? Какая это станция? Музыка похожа на народную. Спать хочется невыносимо. Музыка, хоть очень громкая, не помешает. Заваливаюсь на диван, закрываю глаза и ощущаю, словно я в этом диване растворяюсь. Я в какой-то деревне. Поначалу безлюдно, но резко появляется злая толпа. У всех в руках то ли вилы, то ли просто палки. Они выглядят как-то уж очень старомодно. К чему снится злая толпа? Никто не обращает на меня внимания. Иду вперёд, но, как и в любом сне, это происходит очень медленно. Начинаю слышать в криках чёткое предложение. Похоже, говорит их лидер. — Выродок! Этот ублюдок рождён от лисы! Это из-за него все звери в городе мертвы. Наверняка, он пожирал их печень. Толпа ему вторила, подтверждала и одобряла его слова. Послышались звуки ударов. Крики. — Убейте его! Держите! Бейте-бейте! — кричали все голоса наперебой. Они бьют какого-то парня. Он кажется мне смутно знакомым. — Умри! Скотина! Сволочь! Чудовище! Бейте его! Получай! С ужасом узнаю в человеке, валяющемся на земле, своего знакомого. Парня, что был странным, действовал и говорил, как ему вздумается, но он не был чудовищем. Эти люди. Такие страшные. Это слишком похоже на мои кошмары из жизни. Дети жестоки. Но не так жестоки, как эти мужики, избивающие одного парня, который даже не защищается. Я пытаюсь закричать и как-то остановить происходящее. — Стойте! Ему же больно! Он не заслужил! Он не виноват! — мои крики тонули в их голосах. Я попыталась схватить их за руки, но меня почти выбросили из толпы, ударив о порог. Они начали меня толкать и пинать, даже не замечая. Им просто хотелось внести свою лепту в эту ужасную казнь, каждый хотел оставить свой ужасный след на теле парня. Я прижала к себе ноги, закрыла глаза и уши, я начала просто кричать. Меня никто не слышал. Замечаю, что единственный крик, который остался, — это мой. Я перестала получать случайные удары. Открываю глаза. Пусто, все будто растворились. Смотрю в ту сторону, где до этого лежал мой знакомый. Вижу его силуэт в дверях дома. Я медленно встаю и слышу его голос, наполненный горечью. — Так и знал. В тот день ты всё видела, мама, — почему в моём сне главный герой — он, а не я? — Ты не должен был рождаться. Как я только не пыталась вытравить тебя, пока ты был в моём чреве. Пила отвары из ядовитых трав, бросалась с холмов, даже билась животом о камни. А ты всё не умирал, — как она сама выжила с такими наклонностями? Как можно говорить такое своему ребёнку? — Настоящее чудовище. Ты выжил, даже когда тебя избили все эти мужчины. Ты — чудовище, дитя моё. Да она сама натуральный монстр! Как в моей фантазии появился образ такой ужасной матери? Я уже наблюдала за происходящим в доме. Спина парня была напряжена. Его руки начали сжиматься в кулаки. Мне резко захотелось к нему подойти и защитить. Проснулся материнский инстинкт по отношению к взрослому парню? — Пойдём, ты пойдёшь со мной! — эта женщина закричала и схватила своего сына за руку. — Не трогай меня! — он вырвал руку и замер. Он притронулся к своему затылку. Там была кровь. С окровавленной ладонью резко развернулся. Глаза в глаза. Испуганный взгляд и понимающий столкнулись. Снова лес. Тоже зелёный. Но уже не такой тихий. Во снах часто происходит смена локаций, вот и моего странного знакомого нет. Где-то далеко раздавались то ли крики, то ли рычания. Поворачиваю голову в сторону шума. Горло сдавливает, а на глаза наворачиваются слёзы страха. Люди. Или они уже не люди? Ходячие трупы. Глаза налитые кровью. Они вырываются из-под земли. Серая плоть. Обвисающая кое-где кожа. Безумные выражения лиц. Открытые в жадном оскале рты. Это сон. Это всего лишь сон. Я чувствую ветер. Они двигаются быстро. Сон. Только сон. Доносится запах разлагающихся тел. К непонятному рычанию присоединяются чавкающие звуки. Их так много. Это сон. Во сне не ощущаешь ветра и запахов. Я не могу бежать. Хочу, но не могу. Мне страшно закрывать глаза. Грудная клетка сжимает крик. Не могу дышать. Первый бежит прямо на меня. Короткий вдох. Он пробегает мимо меня. Они все. Бегут мимо, будто не замечая даже. Но… Тогда у них есть другая цель?! Оборачиваюсь назад. В десятках метров стоит и оглядывается мой злосчастный знакомый. Они бегут к нему? Самый быстрый начал с ним бороться. Неведомыми силами я оказалась уже рядом с ними. Один повалил парня на землю и начал жрать его ногу. Не в моём сне! Хватаю какое-то бревно и со всех своих сил бью этого зомби. Меня даже заносит в сторону за бревном. — Идиотка, ты что здесь делаешь?! — закричал мой знакомый. Откуда-то у него в руке был топор, с помощью которого он начал отмахиваться от духов. Тот, которого я ударила, встал на странные четвереньки и повернул голову на меня, с хрустом наклонив. За ним на меня обернулись ещё несколько трупов. Им стал не так интересен парень. Я обратила их внимание на себя. Чёрт, это сон, сон, сон, сон. Повторяя это в своём сознании, я побежала прочь. Я не оборачивалась. Куда я бегу, господи, что это за лес, мать его, почему этот сон такой реалистичный, каким образом я чувствовала тяжесть бревна и боль от заноз?! Дыхание сбилось напрочь. Я бежала и боялась запутаться в этой чёртовой юбке. Мне нельзя падать. Ни за что! Поворачиваю голову и вижу рядом с собой бегущего юношу. Почему именно он? Я чуть не упала, пока смотрела на него. Поворачиваюсь и смотрю только прямо и под ноги. Моя цель сейчас — только бежать. Только вперёд. Меня хватают за руку и куда-то оттаскивают против воли. Это мой товарищ по несчастью, а не те мертвецы. Мы стоим за деревом. Он выглядывает в сторону, где были мертвецы. Там установилась тишина. Какой приятный звук. Я смотрю на парня. Ощущаю его дрожь. Сбившееся дыхание. Слишком реалистично. Слишком. Кто-то рядом цыкает. Сердце ушло в пятки. Мы вместе выглядываем на голос: — Из всех мест это оказался Лес Голода, — перед нами спокойно, засунув руки в карманы, стояла та странная женщина, пытавшаяся втюхать напитки. Она-то почему мне снится. Или это всё-таки не сон? — Ты? — почти одновременно спросили я и парень. — Заранее соболезную. Будь мы в видеоигре, это был бы финальный уровень, — не очень-то похоже на соболезнования. Стоп, а зачем соболезновать? Что за финальный уровень? — Ты это создала? — что создала? Мой сон? — Уточню, для непонятливых, — она посмотрела на меня, — это не сон. Умрёшь здесь — умрёшь и по-настоящему. — Что? — отчего я так ей верю? Это действительно непохоже на сон. Всё болит слишком по-настоящему. — Я тебя на куски порву! — парень начал медленно идти в её сторону. — А может поступим иначе? — чёртова плутовка. — Скоро я сообщу твоему брату, где ты. Не радуйся так. Его подружка сейчас в таком же положении. Юноша замер. В его глазах была боязливая надежда. — Что же до тебя… — опять обратилась ко мне. — Будешь знать, как хамить старшим. А вообще ты попала под горячую руку, извини, — ни капли сожаления в её голосе. — Хотя, кто знает… Вместе вам точно будет повеселее. Испарилась. Это уже не смешно ни капли. Я хватаю руку парня и начинаю её трясти, потому что меня саму трясёт. Это истерика. — Что происходит?! Что нам делать?! Снова слышатся те ужасающие звуки. Мертвецы снова подымаются. Парень пытается убрать мою руку, но я вцепилась крепко, будто от этого зависит моя жизнь. Возможно, так и есть. — Дура, отпусти! — кричит он на меня и начинает бежать, видимо, надеясь, что я просто где-то споткнусь и отпущу. — Нет! — мы бежим наравне. За его ногу цепляется самый проворный. Парень падает, а я замираю на секунду. На эту решающую секунду. И меня тоже сносят. Меня начинают кусать со всех сторон. Я пытаюсь кричать, но получается только вдыхать. Даже выдохов нет. Краем глаза вижу, как товарища за ногу поднимают по дереву и начинают также грызть. По небу пролетает стая птиц. По щеке скатывается слеза. — Папа… — и темнота. Глубокий вдох. Деревянный потолок. Я начала рыдать. Я дома. Я проснулась. Всё хорошо. Специально пытаюсь выравнивать дыхание. Уже стемнело. Спустя минут пять я прихожу в более-менее вменяемое состояние. Кошмары мне снятся довольно часто, я даже привыкла. Но в этот раз всё было по-другому. Скорее всего, я сегодня больше не усну. В такие моменты я больше всего жалею, что съехала от родителей. Так бы я, как в детстве, пошла к ним в спальню и легла бы вместе с ними. От шума проснулась бы Мин Су и пришла к нам. Мы бы лежали всей семьёй. Мама бы начала петь колыбельную, а папа гладил бы по голове. От приятных воспоминаний я, казалось, окончательно успокоилась. После всех этих ужасов очень хочется воды. Встаю и иду к кухне. Ноги странно ноют, будто действительно бегала. Наверное, из-за сегодняшней долгой прогулки до работы. Прислоняю стакан к своей буйной головушке. Легче. Хочу впустить немного свежего воздуха и открываю форточку. Какой здесь всё-таки замечательный вид. Море, пляж, тёмное звёздное небо. Включу-ка я радио. Отхожу на два шага от окна и слышу странные звуки. Кто-то чавкает. За окном несколько трупов. Они смотрят на меня и пытаются пробраться внутрь. Рычание. Они такие же, как во сне. Стакан падает. Осколки меня не волнуют. Оседаю на пол и отползаю к кухне. Отсюда видно все окна. Они появились и в других. Дом облеплен ими. Дверное окошко также забито кровожадными лицами серого цвета. Они долбятся в дверь. В стены. Стёкла трясутся под их напором. Сердце стучит громко, в такт их стукам по всему дому. Вспоминаю, что одна форточка открыта. Вскакиваю и хватаю первый попавшийся нож. Да как он мне поможет?! Всё равно спокойнее. Эти звуки. Я не могу их выносить. С таким же звуком они жрали и меня. Сижу, из угла смотрю за всеми. Своими мёртвыми глазами они все смотрят прямо мне в душу. Но я для них словно кусок аппетитного мяса. Страшно, господи, как же страшно. Закрываю уши, не помогает, я всё равно всё слышу. — Уходите! Прочь! Сгиньте! — кричала я, что есть силы, пытаясь заглушить все звуки, которые они издавали. «Видишь, проклятье…», «…попала под горячую руку…», «…будет повеселее…», «…финальный уровень…». Всё это разными голосами, с разными интонациями проигрывалось в голове. Не может это всё так закончиться!