Это было больно. Очень больно и страшно. Первые пять минут. А потом пришел гнев, ярость, что затмила разум. Да кто они такие, чтобы решать, жить моему ребенку или нет?
Я думал, убивать должно быть сложно, но понял, что это самый лёгкий способ заработать деньги, обрести силу и авторитет в глазах других. Чоны хорошо устроились, даже обучают новичков этому мастерству. И почему Тэхен раньше не рассказал, что это так просто?
Мне нравится ощущение пистолета в руке, и я знаю, что не подниму оружие против невинного, ведь таких в нашем мире просто нет.
Правильно ли я поступил, позволив ему быть рядом? Я не знаю, но думаю, Рождество пройдет хорошо.
Декабрь, 23
***
Темно, сыро, холодно. Руки болят от тугой веревки, на зубах противный песок скрипит, а повязка на глазах не даёт ничего разглядеть. И кто посмел так обращаться с Мин Юнги? Омега слышит смутно знакомые голоса где-то рядом и пытается пошевелить руками хоть немного, чтобы ослабить узел, но только привлекает внимание говоривших. — Заткнись, — командует противный скрипучий голос, который Юнги даже во сне не забудет. — Всем выйти, — звучит строгий приказ, и Мин слышит топот нескольких человек, покидающих комнату. — И зачем они бросили тебя прямо на грязный пол? — причитает мужчина, поднимая омегу и усаживая так, чтобы ему было удобно опереться на стену позади. — Руки болят, — единственное, что говорит блондин, сплевывая в сторону частицы грязи, противно скрипящие на зубах, и чувствует, как кистей касается холодный металл, а после – веревка падает на пол, и Юнги начинает потирать свои освобождённые запястья. — Так лучше? — заботливо спрашивает мужчина, снимая с красивых лисьих глаз темную повязку. Мин медленно открывает глаза и видит противное лицо Вана с длинным шрамом прямо перед собой. — Оперативно. Я даже до дома доехать не успел, — уважительно произносит омега, переводя взгляд за спину альфы, и подмигивает Хантэ, который всеми силами старается избежать визуального контакта. — Я думал, вы друг друга на дух не переносите, а оказывается, поддерживаете. Какое-то заброшенное здание без окон, скорее всего, подвал. Юнги осторожно осматривается вокруг, чтобы понять, как он мог бы отсюда выбраться сам или не мешать тем, кто придет его спасти, и видит бессознательного Криса. — Общий враг сближает лучше многолетней дружбы, — философствует Рику, отстраняясь от Мина и оборачиваясь к светловолосому альфе. — Так ведь, господин Пак? — Враг, — задумчиво кивает Юнги, замечая как движется грудная клетка охранника, и вопросительно смотрит на Вана. — Ты – хочешь меня продать, как и договаривались, а потом возглавить альянс, верно? Думаешь, сможешь? — во взгляде его появляется сомнение, и омега меняет свою цель, начиная разглядывать Хантэ. — Ты – хочешь вернуть клан, который я у тебя отобрал, и тоже возглавить альянс, так? И как быть? — Мин задумчиво выпячивает губки. — Ведь клан и так уже принадлежит твоему сыну. Должно быть что-то ещё, да? Иначе я не понимаю, почему вы до сих пор не перегрызли друг другу глотки... — Закройся! — Ван наотмашь бьёт блондина по щеке, понимая, что тот действительно может сейчас настроить их друг против друга. — Я тут ещё кое-что узнал, — ядовито улыбается Рику, жестом останавливая бросившегося к омеге Пака. — Ты у нас, оказывается, с балластом, — альфа носком ботинка приподнимает кофту Мина, открывая его выпуклый живот, но тот сразу отбивает чужую ногу, рукавом свитера вытирая кровь с губы. — Не трогай! — рычит Юнги, прикрывая руками живот и бросая затравленный взгляд на альф. — Что, боишься свою крошку потерять? — ласково спрашивает Рику, краем глаза следя за тем, как от шока Хантэ падает на колени перед Мином. — И где же ты эту грязь нагулял? Ты ведь даже альфу постоянного не имеешь. — Тебя не касается, урод. — Оу, ещё как касается, — убеждённо заявляет Ван, пиная небольшой камешек на полу, и по помещению разносится эхо. — Знаешь, как падает цена на пузатых? Вы же не можете нихрена, — цокает языком альфа, приближаясь к Мину. — даже не отсосете толком... — продолжает он и получает увесистый удар в челюсть. Юнги шокированно смотрит на то, как Хантэ набрасывается на Вана, начиная беспорядочно избивать его, превращая и так страшное лицо в кровавое месиво. — Тварь! Не смей так обращаться с Мёнсу, ты понял меня?! — кричит Пак, но тут же взвывает от острой боли в простреленной ноге, а в комнату врывается охрана. Рику снова всех выгоняет и стирает кровь с лица, поднимаясь на ноги и презрительно глядя на скулящего на полу альфу. — Слабак. Сразу видно, что только политикой и занимается, — сплевывает он кровь из прокушенной щеки в сторону и снова подходит к омеге. — А, может, мне тебя просто убить, а? — проводит он указательным пальцем по бледной щеке парня и читает страх в красивых глазах. — Жалко, конечно, такую красоту, — альфа сжимает пальцами лицо Юнги и приближается вплотную, приставляя дуло пистолета к блондинистому виску. — Очень жаль, — шепчет мужчина прямо в губы Мина и только собирается спустить курок, как получает удар камнем по голове и отшатывается, хватаясь обеими руками за пострадавшее место. Юнги же сильнее камень к себе прижимает, который незаметно на полу нашел, и к дальней стене отползает, забиваясь в угол от страха. Рику от этой выходки омеги только больше звереет и снова направляет пистолет на Мина. Блондин весь сжимается, зажмуриваясь и ожидая выстрела и следующей за ним боли. Только вот звук выстрела он слышит, и на этом все. Юнги осторожно открывает глаза, не понимая, что произошло, и видит над собой Хантэ, который упирается руками в обе стены по сторонам от Мина, закрывая омегу собой. — Что..? — еле шевелит языком парень, зажмуриваясь от упавшей на его щеку капли крови. — Ты так похож на мать... — хрипит Пак, падая перед Юнги на колени и стирая с его щеки кровь своими грязными руками. — Юнджи... я любил её, — Хантэ на чужие слезы в глазах смотрит и искренне улыбается окровавленной улыбкой. — Нет, — мотает головой Мин, не веря, что единственный в мире человек, знавший и любивший его мать, сдается. — Прости меня, Мёнсу, — с трудом произносит мужчина. — Я был не прав, я не должен был причинять тебе столько боли. Прости... — шепчет альфа, и жизнь окончательно уходит из его выцветших с возрастом глаз. — Нет, — Мин наблюдает за тем, как мужчина начинает заваливаться назад, осторожно обнимает его поперек груди и свой первый искренний поцелуй на постаревшей шее оставляет. Так не должно было случиться. Как бы они ни враждовали между собой всю жизнь, как бы Юнги ни боялся или ненавидел Хантэ, он не должен был умереть на руках у омеги. Мин тогда безумный смех Вана слышит, как тот «придурок» несколько раз выкрикивает, и просто отстраняет от себя ещё теплое тело, аккуратно усаживает его на свое место и на ноги поднимается. Он направляется к альфе с пустыми руками, даже камень выкидывает и останавливается в метре от Вана, просто в ненавистные глаза смотрит. — Вот это сцена, — усмехается Рику, качая головой. — Он тебе отца заменил, да? А потом оттрахал! — во всю глотку смеётся Ван, сгибаясь пополам от хохота. — Что, теплые чувства взыграли? — утирает выступившие от смеха слезы альфа и снова натыкается на холодный взгляд. — Дырку просверлишь, — подходит он ближе к омеге и пистолетом его голову отвернуть пытается, но тот все равно обратно поворачивается, продолжая смотреть. — Слушай, а может, мне и правда не убивать тебя? Лучше посмотреть, как ты будешь мучиться на аукционе, где всякие извращенцы методом пробы выбирают себе игрушку. Только вот, — мужчина приставляет дуло пистолета к животу Мина, а другой рукой к себе омегу прижимает. — от балласта избавимся. Я найму лучших врачей, — шепчет он нежно в маленькое ушко. — они тебя подлечат, все, что нужно, сделают, чтобы ты больше никогда детей иметь не смог, а потом я отправлю тебя на аукцион, хорошо? Так что не дергайся, — альфа палец на курок ставит, а у Юнги в памяти картины из прошлого всплывают. — Милый, хороший мальчик, — Ван поцелуй на щеке блондина оставляет, и в голове Мина что-то щелкает. Он выхватывает пистолет из крепкой руки и, не задумываясь, стреляет прямо в голову альфе, наблюдая за тем, как тот падает на пол, затем ногой переворачивает мужчину на спину, в раскрытые в ужасе глаза трупа смотрит и один за другим начинает спускать патроны, превращая дорогой костюм Вана в половую тряпку. — Раз. Два. Три, — считает Юнги вслух. На шум вбегает охрана, и Мин переключается на них, но патронов хватает только на двоих. Омега продолжает нажимать на курок, но ничего больше не происходит, на краю сознания мелькает мысль о том, что нужно было дочитать письмо Чонгука перед тем, как идти с Хантэ, и парень падает на колени, начиная поглаживать свой живот. Тут снова слышатся выстрелы, и в комнату вбегает тот, кого Юнги меньше всего ожидал увидеть, и подлетает к Мину. — Юнги, ты как? Цел? — Чон в панике начинает ощупывать омегу и только сейчас замечает, что тот обеими руками держится за живот. — Тебя ранили? — альфа резко задирает грязный свитер, ожидая чего угодно, и замирает, замечая округлый животик Мина. — Нет! — кричит Юнги, отталкивая от себя мужчину, и опускает кофту, начиная отползать назад, но взгляд его цепляется за мелькнувшую тень за спиной Чонгука, и снова гремит выстрел. Альфа оборачивается на звук, наблюдая за тем, как тело одного из охранников падает на холодный бетон, а в дверях Тэхен спихивает подоспевшему Хосоку только что выстрелевший пистолет и несётся к Мину. Этот день тогда кажется просто сумасшедшим. Юнги отвозят в ближайшую больницу, где кроме проверки физического состояния его и ребенка, с омегой также работает доктор О, оценивая психику парня. Тем же вечером в новостях сообщается о смерти Пак Хантэ, который пытался спасти своего приемного сына и подставился под пулю. Чимин в больницу к Юнги не приходит, впервые к бутылке прикладывается. Мина отправляют домой под надзором Джина и Тэ, так как никаких серьезных физических ран им получено не было. Чонгук едет с ними. Тэхен с Сокджином тогда заводят несопротивляющегося парня в ванную, раздевают и смывают с него грязь и кровь, затем закутывают в теплый халат, поят теплым чаем под надзором Чона и укладывают в кровать. Альфа ещё долго просто рядом сидит, на профиль младшего в свете полной луны смотрит, осторожно его по волосам гладит и мысли в голове остановить не может. — Это не твой ребенок, — звучит в полной тишине уверенный голос, и мужчина останавливает руку. — И только попробуй его тронуть, я раскрою тебе череп. Чонгук тогда со стула встаёт и на колени перед кроватью Мина опускается. Он тонкую бледную руку в свои ладони берет, ниже наклоняется и целует холодные пальцы. — Я виноват... — шепчет альфа, не поднимая головы. — Я даже прощения просить не имею права, но так хочу быть рядом. Я люблю тебя, Юнги. Я приму твоего ребенка, даже если он не имеет ни капли моей крови, только не гони. — Как ты нашел меня там? — Мин поворачивается и на сломленного мужчину смотрит, который когда-то самым страшным казался, а теперь на коленях стоит. Юнги хотел увидеть это, хотел убить Чона морально, из кожи вон для этого лез, а оказывается, тот и сам себя избивал каждый день, да так сильно, что даже синяки под глазами видны. Омега отнимает свою руку и идеально выбритой щеки касается, слезу монстра пальцем стирает, ответа ждёт. — Как? — повторяет Мин, разглядывая отчаяние на осунувшемся лице. — Кансо, — тихо произносит альфа, ластясь к холодной, но такой нежной руке. — он прикрепил жучок на одежду. — Засранец, — слабо усмехается блондин и тут же меняется. — Я так хочу оставить шрамов на этом лице, — прямо на Чона смотрит, маленького шрамика пальцем касается, и Чонгук сильнее зубы сжимает. — Я устал, — шепчет омега и убирает руку, отворачиваясь к окну. — Тогда я... — Сиди здесь, — останавливает Юнги старшего. — Если проснусь, и тебя не будет, или ты будешь спать, то больше никогда не увидишь меня, понял? — Понял, — глупо улыбается альфа, не веря в то, что ему и правда разрешили остаться. Тэхен тогда осторожно дверь в комнату Мина прикрывает, к Джину за стол возвращается и сообщает, что всё хорошо, и он идёт спать. — Ты как? — спрашивает бета, глядя в спину замершему брюнету. — Уверен, что можешь спокойно позволить Чонгуку остаться с Юнги? Ты же... — Я уже не ребенок, Джин, — в голосе его слышится улыбка, и омега скрывается за дверью в свою комнату. — Не ребенок, — повторяет сам себе бета, слушая приглушённые всхлипы за дверью и набирая Хосока. — Чтобы утром был здесь. Иначе твоё солнце окончательно потухнет для всех, — говорит в трубку Ким, сбрасывает звонок и откладывает телефон в сторону, наливая себе уже третью кружку чая.***
Наутро Чонгук уезжает по делам, но обещает вернуться к обеду, Джин собирается на работу, а Тэхен приходит в комнату к омеге, приглашая того попить чай. — Это так просто, — задумчиво произносит Юнги, принимая из рук младшего кружку. — Оказывается, убить человека очень просто. Тэхен, ты чувствовал то же самое? — Наверное, — Ким отпивает немного горячего напитка и смотрит на то, как старший немного морщится. — Я просто не чувствовал ничего, когда тело того охранника оказалось на земле, — он передает Мину сахарницу, и тот благодарно улыбается. — Я хотел спасти вас. — Я думал, что не смогу так, — блондин думает о том, что действительно убил Вана. — Ты защищал своего ребенка, — Тэхен уверенно смотрит в глаза старшему, и Мин в них ни капли осуждения не видит. — Ты прав, — вздыхает Юнги. — Малышу больше ничего не угрожает. — Что будешь делать с этим? — переводит тему Тэ. — Хватит с него, — просто отводит взгляд Мин, и усталость явно читается на его лице. — Мы оба устали тащить на себе этот груз. — Простишь? — Ким с замиранием сердца ждёт ответа, и облегчённо выдыхает, когда слышит. — Нет. Но вместе мы меньше разрушаем мир вокруг. Ненависть ни к чему хорошему не приведет. Да и ребенку нужен отец. — Я стану для него самым лучшим дядей, — с уверенностью произносит Тэхен, и блондин улыбается. — Я верю, — произносит он, после чего раздается звонок. — Иди открывай, наверняка это Хосок, — усмехается Юнги.***
Похороны Пак Хантэ проходят тихо, так как от СМИ скрывают точную дату, и в поминальном зале присутствуют лишь самые близкие. Чимин следит за тем, как Юнги кладет цветы перед портретом его отца, как опускается на колени и уважительно кланяется, хоть в его положении это и тяжело. Пак тогда чувствует, как слезы просто стекают по щекам и падают на черный костюм. Он вспоминает отрывок из последнего разговора с отцом перед его уходом на работу, когда даже не подозревал ещё, что клан перейдет к нему. — Ты позволил Юнги уйти под влиянием момента и... — Это была моя ошибка! — рявкает альфа. — Нет, отец. Это было твое единственное правильное решение. Говоришь, ты любишь Мёнсу? — усмехается омега, глазами по такому чужому-родному лицу бегает, остановиться не может, потому что презрение вырывается наружу даже через простые слова. — Нет, ты его ненавидишь. Думаешь, ты любил его мать? Нет, ты и ее ненавидел. Ненавидел до такой степени, что убил собственными руками! — Я любил её! — кричит Хантэ в лицо сыну и замирает. — Любил. — Нет, отец, — качает головой Чимин. — Ты любишь только себя, свои деньги и свое положение. Так что не тебе указывать, как мне жить, — младший Пак смотрит пару секунд в пустые глаза когда-то сильнейшего альфы в его жизни, а после просто разворачивается и уходит, оставляя его позади. Чимин прикрывает глаза и начинает тихо плакать, сожалея о том, что не улыбнулся родителю на прощание, а просто ушел из-за стола, спеша в офис. Интересно, если бы они тогда не спорили, Хантэ бы остался дома? Он бы не поехал к Юнги, не заманил бы его обманом в ловушку и не умер бы, закрывая собой, так ведь? Тогда Чимину не пришлось бы сидеть тут и лить слезы по тому, кого ненавидит вся страна. Лион руку Пака не отпускает весь день, во всем ему помогает и поддерживает. А вечером везёт в поместье и укладывает в кровать. Он сидит у постели старшего всю ночь, лишь под утро засыпает рядом, прижимая блондина к себе. Юнги хочет дать парню несколько выходных, чтобы тот пришел в себя, но омега отказывается, объясняя это тем, что нужно принять клан и агенство. На заверение о том, что от пары дней хуже не станет, Чимин не реагирует. Так до рождества остаётся всего пара дней, и Лион предлагает Паку отметить его в поместье вместе с его дедушками. Чимин знакомится с дедушкой Имом прямо в канун рождества, много улыбается этим вечером, а у доктора О интересуется здоровьем Юнги. На заверения о том, что тот ещё целую армию выносить сможет, омега снова улыбается, и Лион отводит его в сторону под вопросительный взгляд старших. — Прекрати каждый раз улыбаться, — просит Им блондина. — Но сегодня же праздник... — Ты не обязан изображать веселье перед моими родственниками, — шатен обнимает Пака, целуя его светлые волосы. — Тогда как... — Чимин не успевает договорить, как младший берет его за руку и выводит в гостиную, объявляя взрослым, что они могут продолжить праздновать вдвоем, после чего поднимается на второй этаж, таща за собой удивлённого парня. — Давай сделаем так, как ты хочешь, хорошо? — Лион усаживает Пака на кровать в его комнате и опускается перед ним на корточки. — Можешь плакать, кричать или ругаться, просто делай то, что хочешь, ладно? Я готов хоть быть битым в это рождество, если меня ударишь ты. — Зачем мне тебя бить? — удивлённо и в то же время ласково усмехается Чимин, кладя руку на щеку младшему. — Да и плакать я тоже не хочу. Ты мне весь настрой сбил своей выходкой, — ворчит Пак, щипая тонкую кожу. — Ай, — морщится шатен. — Тогда чего ты хочешь? — спрашивает он, ощущая извиняющиеся поглаживания на своей щеке. — Твои дедушки точно будут в порядке одни? — интересуется старший и видит уверенный кивок. — Тогда иди ко мне, — омега тянет младшего на себя, наклоняясь ближе, и целует мягкие губы, наконец, ощущая, что одиночество его куда-то уходит, просто растворяется в их поцелуе.***
— Так, ребят, всем приготовиться к получению подарков, — командует Тэхен, оглядывая всех присутствующих, и идёт к ёлке, доставая оттуда маленькую коробочку. Так как Джин, Тэ и Юнги не хотели расставаться, то было принято решение, что это рождество они будут отмечать все вместе в охотничьем домике Намджуна. Вокруг царит праздничная атмосфера, сверкают украшения, и даже олень, висящий на стене над горящим камином, принарядился, надев рождественский колпак. Джин с Намджуном довольные сидят на своем любимом диване, Хосок одиноко соседствует с ними, искоса поглядывая на идиллию, и с завистью смотрит на Юнги, который по-королевски разложился в единственном мягком кресле, которое вообще есть в этом старом доме, аргументируя это тем, что его на самом деле двое. Чонгук покорно стоит за спиной Мина, выполняя каждую его прихоть, а Тэхен заправляет вечером. — Это тебе, — отдает он подарок Юнги и с чувством выполненного долга садится на свое место рядом с камином. — Разве не все должны были приготовиться к получению подарков? — выгибает бровь Джин, наблюдая за наглым мальчишкой, который довольно покачивается на своем табурете. — Приготовились все – получил хён, — кивает сам себе омега и нетерпеливо подторапливает Мина. — Открывай быстрее. — Что это? — Юнги недоуменно смотрит в коробочку и слышит смешок за спиной. — Ты чего смеёшься? — оборачивается омега к Чонгуку. — А это, хён, нужно для того, чтобы больше сюрпризов не было, — со знанием дела говорит брюнет и внимательно следит за мыслительным процессом на любимом лице, который сопровождается откровенным смехом уже не только Чона, но и всех остальных, так как пара штук выпала на пол. — Ты мне презервативы подогнал, что ли? — в мгновение краснеет омега и откидывает коробочку, слишком уж резво вскакивая с кресла и догоняя сорвавшегося со своего места Кима. — Засранец мелкий! Ты на что намекаешь?! — Юнги, тебе нельзя перенапрягаться, — мягко останавливает блондина Чонгук и возвращает в кресло, успокаивающе поглаживая по плечу. — Не волнуйся, Чонгук, тебе я тоже подарю как-нибудь, — хихикает Тэхен, возвращаясь на место под испепеляющим взглядом хёна. — Кстати, подойди ко мне с утреца, сказку расскажу, — с намеком смотрит он на альфу, пытаясь отдышаться. После этого представления все обмениваются друг с другом подарками, пьют чай и кофе с вкусным тортиком, а когда веселье уступает место усталости, расходятся по комнатам. Чонгук неуверенно заходит в одну комнату с Юнги и не решается пройти дальше. — Может, я посплю в другой комнате? — мнется Чон. — Их тут всего три, две из которых заняты, — омега подходит к кровати, расправляя ее и не замечая чужой скованности. — Тогда я посплю в гостиной... — И замёрзнешь насмерть без камина, — оборачивается Мин, складывая руки на груди и глядя на мужчину как на идиота. — Иди, геройствуй, раз так хочется. — Может тогда поменяться с Тэхеном? Вы могли бы спать вместе с ним, а я посплю с братом. — Да неужели, — усмехается Юнги и подходит к Чонгуку вплотную, отмечая то, как дернулся его кадык. — Так я могу спать с Тэхеном, и ты сам это предлагаешь, верно? И ты не будешь даже думать о ревности в это время, правильно? Ты просто позволишь ему спать рядом со мной, обнимать и даже не взглянешь на дверь с мыслью о том, что сожалеешь, — омега Чона к стене прижимает, глядя на альфу снизу вверх. — Так ведь? — он видит, как брюнет хочет «да» сказать, и просто разворачивается, направляясь в сторону кровати. — Не беси меня, выключай свет и ложись уже спать. Юнги стягивает с себя рождественский свитер с оленями, оставаясь в лёгкой безразмерной футболке, начинает снимать свободные брюки на резинке и устало садится на край кровати. — Помоги, — дёргает ногами парень, опираясь руками позади себя. Он прекрасно видит, что нервы альфы уже на пределе, видит, как тот медленно подходит к нему, стараясь держаться изо всех сил, но ничего с собой поделать не может, ему нравится издеваться над Чоном. Тем более, когда тот знает, что любая ошибка будет стоить ему всего. Чонгук на одно колено перед омегой встаёт, сжимает пальцами ткань брюк и тянет вниз, стараясь избежать контакта с кожей, но Юнги специально легонько ногой дёргает, и палец мужчины соскальзывает, проходясь по бледной коже. — Прости, — отдергивает руку Чон, поднимая с пола штаны и аккуратно складывая их на кресло рядом с кроватью. — За что? — спрашивает Мин, снова протягивая к старшему ногу. — Носки, — кивает он на незавершенную работу, и альфа возвращается в исходное положение, незаметно переводя дыхание и начиная снимать с чужих ног носки, придерживая одной рукой омегу за голень. — Спасибо, — произносит Юнги, когда брюнет заканчивает и с этой частью, и забирается под одеяло, двигаясь к стене, чтобы Чону было место лечь. Альфа на Мина пару секунд смотрит, понимает, что кровать для двоих довольно мала, вздыхает, выключает большой свет, оставляя ночник, и прямо в одежде поверх одеяла ложится. — Разденься и ляг нормально, ты мне все одеяло придавил, — ворчит Юнги, вытаскивая из-под Чона одеяло. Чонгук снова встаёт с кровати, начиная рассегивать рубашку, затем снимает с себя брюки, оставаясь в одних боксерах, и осторожно ложится с краю, чтобы не мешать Мину, укрываясь краешком одеяла. — Спишь? — спустя какое-то время спрашивает омега, и Чонгук старательно делает вид, что спит. — Я тебя с кровати столкну, если не ответишь. — Нет, — произносит Чон и чувствует копошение за спиной, а после – прохладные пальцы на коже. — Знаешь, ты меня бесишь, — Юнги начинает обводить скалящегося змея на спине альфы, и тот кулаки с силой сжимает. — Я говорю все время, что ненавижу тебя, а ты держишься. Я провоцирую – ты только кулаки сжимаешь, но терпишь. Только я не такой хрупкий, как ты думаешь. И я тоже... — омега замолкает, убирая руки. — Что? — осторожно спрашивает Чонгук, в напряжении ожидая ответа. — Что тоже..? — альфа с интересом поворачивается к младшему и замирает, встречаясь с ним взглядом. — ... хочу тебя, — выдыхает Юнги, резко сокращая расстояние между ними и жадно целуя горячие губы. Он по телу альфы руками водить начинает, перекатывающиеся под кожей мышцы чувствует и сильнее его к себе прижимает. Мужчина тогда над Мином нависает, опираясь на локте, поцелуй углубляет, а свободной рукой под футболку омеги забирается, округлый живот поглаживает и выше поднимается, начиная пальцами ласкать его затвердевшие соски. — Не могу... лежать на спине, — тяжело дыша, вставляет пару фраз блондин между поцелуями, и альфа осторожно переворачивает его на бок, с трудом стягивая ненужную футболку. — Так лучше? — спрашивает он, покрывая поцелуями все, куда только дотягивается, и слышит согласное мычание. Он спускается ниже, посасывая нежную кожу на шее парня и вырывая из его груди тихий стон. Мужчина проводит ладонью по выступающим позвонкам Мина, касаясь трусов и отмечая, что омега уже мокрый, но пока не решается снять их. Вместо этого Чон обводит языком вокруг левого соска блондина, начиная его посасывать, а второй зажимает между пальцев. Параллельно он проталкивает одну ногу между ног младшего, ощущая чужое возбуждение, и Юнги подаётся бедрами чуть вперёд, желая получить больше. — Нет, — капризно стонет Мин, когда альфа на мгновение отрывается от него, и снова тянет на себя, целуя мужчину так, будто тот его единственный источник жизни. — Не уходи... Я люблю тебя, — всхлипывает омега, и альфа чувствует соленый привкус в поцелуе. — Люблю, — плачет Юнги, продолжая терзать желанные губы. — Люблю тебя, — Мин заливается слезами, продолжая цепляться за шокированного Чонгука, но тот аккуратно отстраняет от себя омегу и взволнованно заглядывает ему в глаза. — Я тоже люблю тебя, родной, — ласково шепчет Чон, поглаживая младшего по голове и мягко целуя поджатые губки. — Безумно люблю, только успокойся, пожалуйста. Не плачь, я же рядом. — Где ты шлялся... целый год, скотина, — судорожно всхлипывает Юнги, ударяя альфу в грудь. — Рождество, — снова удар. — мой День рождения, — снова. — твой День рождения... Мы пропустили три праздника, а ты даже не пошел за мной, когда я пришел к твоему офису..! — Так ты специально... — не веря своему счастью, произносит мужчина и начинает без остановки целовать лицо Мина. Щёки, нос, губы, лоб, подбородок – всё. — Хватит, — смеётся омега, уворачиваясь от назойливых поцелуев, и чувствует, как его истерика медленно уступает место счастью. Спустя какое-то время, Юнги проваливается в сон, а Чон выбирается из-под одеяла и идёт в ванную, чтобы снять напряжение. После этого он ещё несколько часов просто смотрит на любимое лицо, поглаживая светлые волосы Мина, и тоже засыпает, держа в объятиях свое самое большое счастье.***
— Если я выстрелю, и пуля не убьет тебя, мы сможем начать сначала? Этот вопрос слетает с уставших губ так легко, будто невесомое пёрышко. — Ты должен проверить это сам. Говорит это, а на губах почти улыбка. Он потеряет все, что так старательно прятал, что смог удержать даже против воли омеги. А ведь Юнги старался. Он так хотел его уничтожить. Его малыш. Их малыш... Тишина сковывает лёгкие. — Сыграем в русскую рулетку? — произносит Мин, доставая из-за спины револьвер и прокручивая барабан. Это будет концом всему. Или началом новому. — Только стрелять буду я, — спокойно продолжает блондин. — В тебя. Чонгук смотрит на него так, будто не верит, будто младший ни за что не нажмет на курок, даже если будет шанс выпустить холостой. И Юнги это бесит. — Я смогу, — говорит он твердо, почти со злостью. А альфа лишь обессиленно усмехается, стоя перед ним открыто, и шепчет: — Верю. Ты очень сильный. И это одна из причин того, что без тебя я стал никем. Я смог удержать свой клан, смог наладить новые связи. Только глава альянса теперь — ты. А я чувствую себя ничтожеством. Я сам убил нас. И если ты сможешь простить меня, если удача будет на моей стороне, — Чон заглядывает в светло-карие глаза с надеждой. — ты позволишь мне снова быть рядом? Сердце спотыкается. Казалось, внутри Мина уже давно царствует пустота, ведь душа его была выжжена ещё в тот день. Тогда почему дыхание его сбивается, а перед глазами все расплывается? Юнги хотел мести. Юнги хотел лишить Чонгука сердца, и вот он приставляет револьвер к чужой груди. Вплотную. Юнги хотел уничтожить альфу. Он ненавидел, проклинал, убивал его словами. Юнги хотел... Палец срывается, и помещение оглушает выстрел. Омега наблюдает за тем, как он падает на пол тряпичной куклой, а из раны на груди начинает безостановочно вытекать алая кровь. Револьвер выпадает из руки, со звонким стуком ударяясь о бетонный пол. Омега бессильно оседает, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за тем, как жизнь уходит из чужих таких родных глаз. Пять к одному... Шанс был слишком мал. Забавно. Юнги хотел этого. Тогда почему же так больно? Почему воздух вокруг вмиг становится таким горячим, будто его подожгли? Почему дышать оказывается так сложно? Почему мир сжимается до одного человека, безнадежно умирающего прямо у него на глазах? Юнги думал, что жаждал мести, что ненавидел всем сердцем, но все оказалось проще. Он лишь хотел жить со своей одержимостью. Хотел воспитывать их маленькое чудо. Лепить зимой снежки и устраивать игрушечные бои, а летом всей семьёй отдыхать на море. Юнги хотел любить человека с маленьким шрамом на щеке. Человека, на спине которого черный змей яростно скалил свои клыки. Юнги хотел любить Чон Чонгука. Жаль, что осознание этого пришло в момент нажатия на курок. Говорят, когда не можешь определиться, то нужно подбросить монетку в воздух, и все решится само собой. Осознание придет тогда, когда она будет крутиться в воздухе, как в замедленной съёмке, и упадет на ладонь. Значение ее уже будет не так важно, ведь решение принято. Это ведь так просто, поступить по-своему. Только Юнги бросал не монетку. И по-своему теперь не поступить. Он собственными руками отомстил. Себе.***
Когда Мин открывает глаза, то видит перед собой спящего альфу, и сердце его начинает бешено колотиться, подгоняемое отрывками-воспоминаниями из недавнего сна. Он тяжело дышит, стараясь успокоиться, и не замечает, как по щекам его слезы катятся. — Что такое? — просыпается Чонгук, замечая состояние блондина. — Что-то болит? Юнги, ответь хоть что-нибудь, — встревоженно осматривает он омегу, и младший в него пальцами вцепеляется, боясь отпустить. — Ничего. Просто полежи со мной ещё немного. Стук в дверь не даёт Мину снова провалиться в сон, и он кричит «войдите», игнорируя удивление на лице Чона, который не ожидал, что Юнги ему даже с кровати встать не позволит. — Отлично, — оглашает Тэ, заглядывая в комнату старших и наблюдая идиллию. — Хён, можешь пока идти умываться, завтрак скоро будет готов, там Джин заправляет балом, а ты, — указывает он на Чонгука. — за мной. Поможешь принести дров. — То есть, мне умываться не надо, да? — поднимаясь с кровати, ворчит альфа, и Ким невольно облизывается на его красивое подкаченое тело. — А вы ничего так, с братом не только фамилиями похожи, — кивает сам себе омега, замечая татуировку змеи на всю спину мужчины, и получает подушкой в лицо. — Брысь отсюда, мелкий! — негодует Юнги, вскакивая с кровати и закрывая собой своего альфу, не замечая его счастливой улыбки. — Давно ли взрослым стал, чтобы на чужих мужиков заглядываться? — Да, хён, я чисто эстетически, — уворачивается Тэ от второй подушки. — Из меня и так ночью всю душу вытрахали, так что я устал, правда, — смеется омега на ошарашенный взгляд хёна и ретируется, кидая напоследок короткое «жду». — Я не ревную, — недовольно шагает омега за подушками и обратно к кровати, чтобы заправить ее, а Чонгук согласно кивает, обнимая младшего со спины. — Ты чего? — Люблю тебя, — шепчет альфа в самое ухо парню, и тот отталкивает его от себя. — Иди сначала умойся, у тебя изо рта несёт, — кривится Мин, пытаясь тем самым скрыть свое смущение. — Прости, — Чон прикрывает рот ладонью, накидывает на себя одежду и идёт в общую ванную на втором этаже, а Юнги обессиленно садится на кровать, роняя голову на ладони и шепча: «я тоже».***
— Что, выгнали умываться, потому что изо рта несёт? — шутит Хосок, которого Чонгук встречает у ванной. — Да, — просто соглашается альфа, останавливаясь рядом. — Серьезно? — смеётся младший, но вдруг веселье его сменяется грустным вздохом. — Меня тоже. — А ты чего не заходишь? — Там Тэхен застрял, — кивает бета на дверь. — так что ждём своей очереди. Тут открывается дверь, и из ванной комнаты выглядывает тот, кто за это утро успел достать уже всех. — Обо мне говорите? — улыбается Ким и переводит взгляд на рубашку Чонгука. — А ты чего оделся? — омега выходит и недовольно дует губки. — Мне понравилась татуировка на твоей спине... — Что ему понравилось? — приподнимает бровь Хосок, переводя требовательный взгляд на брата. — Ничего, — альфа быстро перехватывает дверь и скрывается в ванной, пока остальные не опомнились. После умывания мужчина спускается вниз и застаёт на кухне Намджуна с Джином, которые вместе что-то готовят у плиты и смеются, о чем-то тихо переговариваясь. — О, Чонгук, — замечает его бета и улыбается. — садись за стол, уже почти готово. — Тэхен сказал, что нужно принести дров. — Дрова? — отвлекается от сервировки стола Намджун, но тут появляется Тэ и, активно кивая, хватает Чона за руку, уводя на улицу. — Там куртки в прихожей висят! — кричит вдогонку альфа и поворачивается к старшему. — Разве вы с Тэхеном вчера не принесли достаточно дров? — Кажется, их все же не хватило, — улыбается бета, обнимая блондина за талию, и получает лёгкий чмок, от чего улыбка его только ещё больше в стороны расползается.***
— Так где дрова? — спрашивает Чонгук, когда они с Кимом выходят на улицу, и наблюдает за тем, как младший достает из кармана брюк сигареты. — Там, где и должны быть, — омега зажимает одну между губ и начинает шарить по карманам в поисках зажигалки, но тут Чон сам поджигает младшему сигарету. — Куришь? Бросай, Юнги терпеть не может запах сигарет. — А ты? — мужчина кивает на дым, выдыхаемый Тэхеном. — А я сегодня возвращаюсь к Хосоку, — вздыхает Ким, наблюдая за тем, как снежинки плавно падают на землю, покрывая ее полностью. — Красивое место, так много снега. — Так зачем ты меня вывел? — альфа наклоняется, набирая в руки снега, и начинает лепить из него шарик. — Это твой ребенок, — Тэхен садится на корточки и тушит сигарету о снег, сразу доставая вторую и протягивая Чону руку. — Дай зажигалку, — омега оборачивается к старшему, но видит лишь закрывающуюся дверь и достает сигарету изо рта, ломая ее пополам. Он ещё какое-то время сидит один на улице, выдыхает в морозный воздух теплое облачко пара, кутаясь в старую огромную куртку Намджуна, после чего поднимается на ноги и заходит в дом. Там за столом уже все вовсю завтракают, а Хосок при виде него машет рукой, отодвигая стул рядом с собой, и Тэхен раздевается и просто садится рядом с бетой, присоединяясь к остальным. — Что-то случилось? — шепчет ему на ухо Чон, но Тэ лишь отрицательно качает головой, легко улыбаясь, и смотрит на то, как Юнги с аппетитом ест свою порцию и иногда одергивает пытающегося ему что-то сказать Чонгука.***
Юнги никогда свой день рождения не любил, но именно в этот день он получает самый большой подарок в своей жизни. И Чонгук в этот момент рядом находится, чуть ли не плачет от счастья, своих любимых отпустить не может. Мин крепкие руки на себе ощущает, а у сердца маленькое тепло, и не замечает, как по щекам его слезы катятся. Он думал, что так все закончиться должно, ведь в фильмах на этом точку ставят, но омега лишь новое начало видит, будто до этого был длинный и тяжёлый пролог, а сейчас, наконец, появилась строчка «глава первая», а под ней название «Начало». Это ни в коем случае не конец, ведь у них теперь вся жизнь впереди, и в этот раз Юнги заставит Чона главную и ведущую роль в его романе сыграть, сам направлять будет с места писателя, может, даже позволит пару строчек от себя добавить, пусть учится. Тэхен с Джином все это время чуть в стороне стоят, на новорожденную семью смотрят и почти искренне улыбаются. Тэ тогда к Хосоку поворачивается, одними губами ему «пошли» шепчет, за руку берет и из палаты выводит, останавливается, стоит только двери закрыться, и своего мужчину обнимает, кожи в районе шеи губами касается. А Чон, словно все понимает, омегу к себе прижимает и в висок целует. Тэхен сегодня любимого друга потерял, любимого брата, любимого... всё. Юнги для Кима всем был, а теперь он окончательно в другую семью ушел, и младший для него теперь далеко не на первом месте будет, даже не на втором. Хосок действительно все это понимает, поэтому просто молчит и обнимает омегу так, как может только он – нежно и уверенно.***
Пак Чимин просто прекрасный руководитель развлекательного агенства, которое теперь имеет филиалы в России, Италии и даже Франции. И хотя от места председателя он наотрез отказался, оставляя его для Юнги, омега все равно имеет довольно высокую должность, которая помогает ему также решать некоторые вопросы альянса, в котором осталось всего три клана. — Доброе утро, господин Пак, — встречает его Лион за стойкой с улыбкой. — Прекрати здороваться со мной два раза в день, мы дома виделись, — ворчит Чимин, подходя к Иму. — Для меня что-то есть? — спрашивает блондин, параллельно проверяя почту на планшете. — Это на подпись, — младший выкладывает пачку бумаги на стол. — это отчеты, — стопка поменьше. — а это лично от меня для настроения, — Лион протягивает Паку леденец на палочке. — Это я возьму, — улыбается Чимин, принимая сладость. — а остальное принесешь в кабинет через пять минут. — А мне вкусняшку? — Юнги показывается на пороге и подходит к Иму, протягивая ладонь. — Доброе утро, кстати. — А Вам, господин Мин, нужно ехать в офис господина Чона на собрание, которое состоится через десять минут, — мило улыбается Лион, наблюдая за тем, как вытягивается лицо старшего. — И ты говоришь мне это только сейчас?! — Я предупреждал вчера перед уходом, а сегодня утром отправил Вам письмо по почте. — Не заметил, — сокрушается омега и пулей вылетает из офиса, направляясь к мужу.***
Чон Хосок, глава клана «Мир», теперь управляет всем довольно профессионально, опыт даёт о себе знать, а его муж, Ким Тэхен, отлично справляется с обучением новичков, ежедневно проводя тренировки по восемь часов с перерывом на обед. — Учитель Ким, Вы сегодня выглядите превосходно, — улыбается светловолосый новобранец за обедом, который уже пару месяцев занимается с группой Тэхена, но ещё ни разу не выходил на задание. — Малышню не спрашивали, — раздается строгий голос за спиной альфы, и все оборачиваются к двери, тут же подрываясь со своих мест и делая поклон на девяносто градусов. — Что ты здесь делаешь? — кривит губы омега, разглядывая шикарный вид своего мужа, который с улыбкой направляется к нему. — У меня выдалась свободная минутка, и я решил пообедать со всеми вами... — Или только с учителем Кимом, — звучит тихий комментарий из толпы, и бета переводит взгляд на младших, целуя своего омегу в щеку. — Или только с учителем Кимом, — подтверждает Чон, делая жест рукой, что все могут продолжать есть. — Ты встречался сегодня с Чонгуком? Что он сказал? — интересуется Тэхен, наливая старшему супа, и ставит перед ним тарелку. — По поводу перестроения? — Хосок благодарит Кима и с аппетитом начинает уплетать стряпню любимого мужа. — Ты же знаешь, что сейчас довольно сложно менять систему обучения новичков, — Чон продолжает говорить с набитым ртом, от чего частицы еды попадают обратно в тарелку и на скатерть. — Тем более, наша триада теперь является мощнейшей силой в стране и одной из сильнейших в ми... — бета не успевает договорить, так как во рту у него оказывается тряпичная салфетка. — Ты либо говори, либо ешь, — недовольно ворчит омега, беря в руки ложку и не обращая внимания на шокированные лица младших. — Свинья, блин. — Кстати, — посмеивается Чон, вытаскивая изо рта салфетку. — сегодня Юнги опоздал. — И что в этом смешного? — Ты бы видел его лицо в этот момент, — продолжает смеяться бета, после чего смотрит на толпу альф, которые во всем слушаются Кима, и обводит всех строгим взглядом. — Вы ничего не слышали.***
Ким Намджун в одиночку держит клан «Ромо», в то время как Джин совмещает работу в компании Юнги и ведение лекций по психологии в университете. Сегодня бета приходит домой в загадочно-приподнятом настроении, и блондин не выдерживает. — Что-то случилось в университете? — интересуется альфа, усаживаясь рядом с Джином на диван. — Нет, — произносит бета, пытаясь сдержать улыбку. — Ты купил новый чай? — гадает дальше мужчина. — Ещё неделю назад, — уклончиво отвечает старший, беря в руки кружку с журнального столика и делая глоток ароматного напитка. — Сегодня какой-то счастливый день или что? — теряет терпение Намджун и разворачивает к себе брюнета. — Рассказывай. Что за тайны? — Мне одобрили, — улыбается бета, отставляя кружку, и хватает младшего за щеки. — Опеку? Правда? — не верит своему счастью альфа и крепко обнимает Сокджина. — Когда поедем забирать Мину? Завтра? Может, сейчас? — подрывается Намджун с места, и брюнет тянет его обратно на диван. — Успокойся! — смеётся бета. — Поедем завтра утром, сегодня пусть поспит последний раз в своей кроватке в приюте. — Ты не шутишь? Это же не сон? — вдруг пугается мужчина. — Не сон, и это правда. Завтра у нас появится чудесный сынок, альфа трёх лет по имени Мину. Он будет бегать по этому огромному особняку и обязательно набьет себе шишек. А ты будешь отцом. Как и хотел, — вздыхает Джин, ощущая мелкую дрожь во всем теле и стараясь не расплакаться. — Ты чего? — блондин нежно по щеке старшего проводит и целует любимые губы. — Всё же отлично... — Прости, что не могу подарить тебе ребенка как любой нормальный омега... — бета чувствует, как по его щеке слеза катится, и отворачивается, вытирая ее рукавом домашней кофты. — Не придумывай трагедию из ничего, — альфа снова поворачивает старшего к себе и целует. — Ты не представляешь, как я счастлив просто быть с тобой. И теперь у нас будет малыш, с которым мы знакомы уже больше года. Это же здорово. Так что не плачь. Я люблю тебя, и Мину люблю.***
— Чихён, ты пристегнулся? — красивый черноволосый омега оборачивается к мальчику пяти лет, чтобы проверить, хорошо ли тот сидит. — Пап, я уже взрослый, — дует губки «взрослый» омежка и тычет пальцем в сидящего за рулём Юнги. — Ты сам ещё не пристегнулся! — Меня поймали, — смеётся Мин и исправляет ошибку, параллельно заводя двигатель белой Ламборгини Урус, которую когда-то давно, во время поездки на море, выпросил у Чонгука. До детского сада они доезжают за пятнадцать минут, Юнги прощается с сыном, целуя пухленькую щёчку малыша, сообщает воспитателю, что забирать Чихёна приедет его отец, а затем уезжает на работу в агенство, чтобы закончить пару вопросов. Их будни теперь похожи на будни обычной семьи, где все любят друг друга, где нет недоверия, страха и ненависти. Чонгук стал главой альянса вместо Юнги, и теперь омеге осталось только агенство, да воспитание сына. Мин очень любит Чихёна, а альфа их обоих чуть ли не на руках носит. Все это таким нереальным кажется, что омега каждый раз боится засыпать, чтобы не проснуться вдруг от такого приятного сна. Сегодня Юнги уезжает с работы пораньше, чтобы успеть приготовить всё к празднику. В охотничьем доме его уже встречают Джин с Тэхеном, и все вместе они начинают готовить ужин для огромной толпы. Так как народу прибавляется, дом пришлось расширять, и теперь в нем спокойно могут поместиться все желающие. Сегодня празднуют два дня рождения, Юнги и Чихёна, поэтому приглашены все от мала до велика. Когда приготовления закончены, Тэхен идёт встречать первых гостей, и ими оказываются Намджун с Мину, которого альфа забрал из детского сада, куда они ходят вместе с Чихёном. — А где Чонгук с мелким? — спрашивает Ким, помогая маленькому альфе раздеться. — Они поехали за Хосоком, на его спорткаре досюда не добраться, — мужчина вешает одежду на крючок, после чего берет малыша на руки и под веселые визги тащит туда, где по его мнению должен быть Сокджин. — А где у нас папа? — Намджун с Мину выглядывают из-за угла, и мальчик бежит к папе, раскинув ручки в стороны, а бета подхватывает его на руки и кружит на месте. — Мину, а ты дядю Юнги поздравил с днём рождения? — на ушко шепчет малышу брюнет, и тот страшно округляет глазки, отрицательно мотая головой. — Беги бегом, скажи: «Дядя, Юнги, я люблю тебя!» и поцелуй его, понял? — Джин ставит ребенка на пол, и тот убегает с кухни. — Устал? — спрашивает Намджун, подходя ближе к старшему, обнимает его за талию и мягко целует. — Неа, — улыбается бета, углубляя поцелуй, но тут снова слышится звонок, и мужчина отстраняется. — Я открою. Когда Джин открывает дверь, внутрь вбегает маленький ураган и почти сносит брюнета с ног. — А у меня сегодня День рождения! — обнимает Чихён дядю Джина за ногу, а следом заходят вымотанные братья Чон. — Он всю дорогу кричал о том, что у него сегодня День рождения, — Хосок снимает с себя куртку с ботинками и проходит в дом в поисках Тэхена. — А зачем ты ему об этом сказал раньше времени? — кричит вдогонку Чонгук, устало раздеваясь и приветственно кивая Киму. — Чихён, отпусти дядю Джина, ему нужно готовить. — Да ничего, — бета садится на корточки перед омежкой и с улыбкой начинает раздевать его. — Уже все готово, осталось только дождаться Лиона с Чимином, а то они вечно опаздывают, да, именинник? — брюнет щелкает мальчика по носу и слышит в ответ хитрый смех. — Привет, ты в порядке? — в коридор выходит Юнги и приветствует Чона поцелуем, в ответ получая нежные объятья. — Теперь набрался сил, — шепчет на ухо младшему альфа, но радостный крик «Папа!» сбивает весь настрой мужчины. — Привет, малыш, — счастливо улыбается Мин и хочет выбраться из объятий, чтобы присесть к ребенку, но старший его не отпускает. — Эй, пусти! — омега бьёт Чонгука по рукам, чувствуя, как Чихён обнимает его за пояс, но тот только крепче сжимает любимого, мыча ему в макушку что-то невнятное. — Ладно, Чихён, оставь родителей немного поговорить друг с другом, — Джин берет мальчика за ручку и ведёт в гостиную, где все уже украшено, а на столе стоит куча вкусностей. — Мину! — слышится счастливый детский крик из гостиной, и Чонгук только собирается нормально поцеловать своего омегу, как раздается звонок. Юнги смеётся, глядя на злое лицо Чона, и идёт открывать дверь. Чимин с порога обнимает брата, поздравляя того с праздником, раздевается и идёт в гостиную к остальным. Лион же здоровается, загадочно смотрит на Мина, но молча следует за Паком. — Пошли, — улыбается Юнги, хватая хмурого альфу за руку и таща за собой. После всех поздравлений, весёлых шуток, вкусного ужина и шампанского, от которого Мин благополучно отказывается, все семейство пьет чай и кофе с тортом. Дети спокойно играют наверху в одним им известные игры, а Юнги неловко кашляет, привлекая внимание и поднимается на ноги, покусывая губы. — Послушайте немного, я постараюсь кратко, — омега обводит взглядом всех присутствующих и останавливается на муже. — Спасибо всем большое за этот вечер, за то, что собрались, несмотря на занятость. Я сейчас скажу кое-что, что касается в большей степени нас, — Юнги ближе к ничего не понимающему Чону подходит и берет его за руку. — Сейчас в нашей семье три человека, — делает он паузу и боковым зрением видит, как улыбается Лион. — но в скором времени будет больше... — неловко замолкает Мин. — Ахуеть, — звучит голос Тэхена в полной тишине. — Я вам в следующий раз вагон презервативов подарю, так, на всякий случай, — и один за другим все начинают смеяться, а Чонгук все так же серьезно на своего омегу смотрит. — Ты сейчас так шутишь? — спрашивает альфа, касаясь живота Юнги ладонью и не понимая своих чувств. — Только попробуй сказать, что это не твой ребенок, и больше никогда не увидишь ни меня, ни Чихёна, понял? — рычит Мин, который ожидал совсем другой реакции на свои слова, и отворачивается, пытаясь не заплакать от обиды. — Подожди, ты правда серьезно? — поднимается на ноги альфа, осторожно обхватывая пальцами тонкое запястье омеги, но тот вырывает руку и быстрым шагом уходит на кухню. — Юнги! — мужчина срывается следом, перепрыгивая через низкий пуфик. — Что ж, друзья, выпьем за пополнение? — поднимает бокал Тэхен, и все следуют его примеру, думая о том, что эта парочка сама разберётся в своих отношениях. Когда Чонгук заходит на кухню, то видит плачущего Мина и подходит ближе, но тот лишь отворачивается к окну, не желая разговаривать с альфой. — Юнги, прости, — Чон осторожно касается подрагивающих плеч младшего. — Я правда не ожидал такой новости. Ты себе представить не можешь, как я счастлив, просто в прошлый раз... Тебе было так плохо на последних месяцах, да и Чихён родился позже, чем планировалось. Я боюсь за тебя, понимаешь? — альфа обнимает Мина со спины и мягко поглаживает пока плоский живот. — Это было очень опасно, ты чуть не умер, ведь... — ... ведь за полгода до беременности мне вырезали пулю, — безжалостно произносит Юнги, и Чон невольно прокусывает собственную губу, крепче обнимая младшего. — Чонгук, опасно было тогда, сейчас прошло уже пять лет, — омега оборачивается к мужу и заглядывает в виноватые глаза. — Мой организм в порядке, шрам старый и не разойдется от того, что внутри меня будет расти малыш. Прости, — касается он щеки альфы, извиняясь не только словами. — Прости, что вспомнил тот случай. Знаю, что тебе от этих воспоминаний хуже всех, прости, — Мин целует старшего и чувствует жадный ответ. — Правда все будет в порядке? — отрывается Чон от зацелованных губ, снова заглядывает в теплые карие глаза, видя согласный кивок, и улыбается как дурак. — Я так счастлив, — обнимает он омегу, поднимая его на руки и начиная кружить вокруг себя. — Спасибо, — шепчет Чонгук в губы Мину. — За что? — За то, что решился рассказать и не отказался от нашего малыша. За то, что такой сильный, красивый, невероятный. За то, что подарил мне Чихёна. За то, что любишь, не смотря на всё наше прошлое. Спасибо.***
Наверное, я самый глупый омега во всем мире, раз позволил Чонгуку вновь быть рядом, но я не жалею. Потому что теперь этот альфа готов в любой момент все бросить и прибежать ко мне, если будет нужно. Он укроет от всего, решит любую проблему, поможет, когда трудно, и поверит, когда никто не сможет.
Чонгук ошибся однажды, потому что до этого никогда не любил. Ошибся так крупно, но и пострадал больше всех. Знаете, какое самое страшное наказание для человека? Чувство вины. Именно поэтому я всё же принял его обратно. Он достаточно настрадался, уничтожая себя морально. В этот раз всё будет по-другому.
Я верю.
Июль, 29