Третий лишний

      Когда Чимин открыл глаза, то увидел довольную сонную моську Тэхëна. Растрепанные волосы, закрывающиеся, слегка отекшие глаза. Голова так и норовит слететь с руки, которая служит точкой опоры. Кажется, если бы мог, то он бы даже мурчал, как довольный чеширский кот. Пак смотрит на лицо соулмейта и чувствует лёгкую зависть к Чонгуку, который может любоваться таким выражением на лице Кима, а может при Чонгуке его выражения ещё более нежные, наполненные любовью. Хотя Пак прекрасно знает, что его соулмейт тот ещё соня, и то, что он проснулся раньше Чимина на самом деле даже удивительно. - Доброе утро. - хрипло отзывается низкий голос. - Я разбудил тебя? - Доброе утро. - Пак поворачивается в сторону соседа. - Нет. Я сам уже проснулся.       Но действия не соответствуют реальности, потому что сонное лицо с пухлыми губками прижимается к груди соулмейта, а крепкие руки обнимают под одеялом. Тело расслабляется и проскальзывает надежда поспать ещё хоть чуть-чуть. Тэхён целует в макушку, и в комнате раздаётся стук в дверь. - Подъём, засони. Пора собираться. - звучит чуть более бодрый голос Намджуна. - Нужно вставать. - Опять хрипит Тэ, когда в комнату вновь стучат. - Кто выйдет последним, того за жопу укушу. - грозное предупреждение Чонгука.       После этого голоса, сон мгновенно покидает чат. Чимин довольно быстро отстраняется от друга, а весьма ярки картинки произошедшего ночью проносятся перед широко раскрытыми глазами. Как он мог сделать это с Тэхёном??? С малышом Тэ??? С его лучшим другом??? Паку кажется, что его сейчас просто поглотят эти мысли и засосут в пучину беспросветной ямы, в которую он прыгает просто с разбега, не отдавая себе отчёт об этом. Либо его сейчас вывернет прямо на пол этой комнаты, что является пристанищем того искреннего(и желанного?) действа. Пока Пак пытался хоть немного остановить этот вселенский поток, он не заметил, как подошёл Тэ, и протянул одежду. - Нам стоит поторопиться, или хочешь быть укушенным? Должен предупредить: Чонгук очень больно кусается.       Чимин поднимает глаза и видит как широко улыбается Ким, ложа вещи рядом с ним. А на красивых ключицах расцветает яркий след засоса, и Пак готов отдать руку на отсечение, что ещё вчера его не было. "Я совсем ёбнулся" - проносится в голове, пока обладатель этой светлой мысли начал быстро натягивать штаны.       Не было даже намёка, что хоть кто-то был свидетелем "маленькой шалости"(как назвал это Тэтэ) Виминов, и облегченно выдохнув очень радовался Пак, пообещав себе следить за своими мыслями, желаниями, и особенно за той частью себя, которая так искусно ищет приключения на жопу Пусановца, а в случае нарушения одного из этих пунктов, он обещает себе уехать в Тибет, и стать там монахом. Но с этой поездки, Чимин и правда начал следить за собой. Всё чаще задерживаясь на работе, практически перестав проверять соц. сети, и игнорируя сообщения хоть мельком намекающие на что-то не рабочего характера. Единственное, что он не поменял в своём поведении - это самое последнее место в скорости прихода в компанию. Однако, всему приходит конец, так и недельной конспирации конец тоже пришёл, и совершенно неожиданно.       Проходя по коридору компании, когда АБСОЛЮТНО ТОЧНО все мемберы ушли домой, а время перевалило за полночь, Пак устало передвигал ногами, надеясь без происшествий добраться до общежития, принять душ, и упасть в объятия такой мягкой и желанной кровати, закрыть тяжелые веки, позволить сознанию отключиться на эти сладостные пару часов, в которые можно увидеть свою жизнь от начала до конца, или прожить совершенно другую, а можно увидеть, как куст полыни захватывает мегаполис, пока Железный человек распивает с Чубаккой кружечку горячего рамёна закусывая тот мороженной глазурью(кому снятся такие сны, тот поймёт). Мужчина невольно улыбнулся путающимся мыслям, понимая как он устал, и ускорил шаг к направлению выхода, и вот, когда ещё чуть-чуть, и за поворотом покажется холл ведущий к выходу... - Чимин-ще. - раздаётся из-за угла один из самых знакомых голосов, сладкие ноты которого Пак согласен не слышать ещё очень долгое время, чтобы небыло соблазна.- Эй, Чимин-ще. - раздаётся вновь и более настойчиво, когда Пак сделал вид, будто не услышал первого зова.- Постой же. - подлавливает крепкая рука, заставляя старшего остановиться. - Ой. Чонгук? Не знал, что ты ещё здесь. - правдоподобно удивляется Чимин, натягивая дружескую улыбку. - Тебя долго небыло в общежитии, и я понял, что ты ещё здесь. Время вообще видел? - поправляет чужую выбившуюся прядь волос младший. - Хотел улучшить танец. - почти не врёт Пак, мысленно проговаривая словно мантру "Тибетский монах, Тибетский монах". - Чимин-ще, ты совсем о себе не беспокоишься! - ругается Чон. - Хочешь себя переутомить? Может как в тот раз в обморок захотелось? - Следи за словами. Я всё ещё старше тебя. - не выдерживает неофициального тона Пак, хоть где-то внутри и разошлось тепло от беспокойства макнэ.       Чонгук сосредоточенно смотрит то в правый, то в левый глаз хёна, и повторяет эту процедуру несколько раз, словно стараясь в них что-то отыскать, но не найдя того, что он так усердно искал, Чон лишь раздражённо выдыхает, и сплетя свои и чужие пальцы ладоней идёт в сторону выхода. Чимин недовольно спрашивает "Куда ты меня ведёшь?", но не получив ответа лишь сдвинул брови и отдался воле случая, заметив лишь на выходе, что его самым наглым образом сцепили за руку, так ещё и поглаживают выделяющиеся из под кожи костяшки.       Пака опять же очень наглым образом запихнули на переднее сиденье Чонгука, когда тот открыл для старшего дверь, и убедившись, что хён полностью залез внутрь, аккуратно закрыл дверь за старшим, направляясь в сторону водительского сиденья. Чимин смотрел в боковое окно, когда накаченная рука остановилась возле уставшего лица. Пусановец быстро перевел взгляд, и максимально спокойно уточнил "Что ты делаешь?". Чон ещё раз посмотрел в глаза старшего, ища в них что-то очевидно важное для себя, но так и не найдя усмехнулся. - Что смешного? - У меня в салоне положено пристёгивать ремень безопасности, хён. - ласково ответил Чонгук, вытягивая ремень безопасности Чимина, и прикрепляя его. - Мы же это обсуждали, когда все решили покататься на моей тогда новой машине. Забыл, хён? - Ничего я не забыл. - Фыркнул Пак, ловя себя на мысли, что за эти несколько минут успел себе напридумывать всякого, а его любимый, словно брат Чонгук вовсе не такой.       Пока колёса быстро передвигались, заставляя салон, детали и пассажиров перемещаться в пространстве, внутри была тишина, которая сейчас так сильно раздражала. Почему раздражала? Потому что грёбаный монах. Потому, что в этой тишине невольно накатывают воспоминания. Ощущение мягких губ на своей коже, нежные касания крепких рук в самых различных местах стройного тела, низкий рычащий голос ласкающий слух ничуть не меньше, чем теплое дыхание на разгоряченной коже, тот беззащитный и такой, именно Чонгуков, взгляд по возвращению с пика удовольствия. Пак прикрывает, но сразу же раскрывает, потому что ещё слишком яркие картинки всплывают, в темноте сомкнутых глаз. Но тишина, слабое гудение колёс, мерные смены фонарей мелькающие за окном намерены забрать старшего в мир Морфея, что уже приготовил сюжет ночной истории Пусановца. Но... - Не засыпай. Чуть-чуть осталось. - мягко произносит Чонгук, проводя пальцем по щеке старшего, после чего Чимин открывает(как оказалось) сомкнутые глаза, осматривая местность за стеклом. - Скоро будем на месте. - Повторяет Чон, ласково сплетая пальцы. А когда светофор загорается зелёным светом, макнэ переносит руку хёна вместе со своей на коробку передачи, зажимает ногой сцепление, перемещает рычажок, не позволяя наполовину расслабленной руке старшего упасть.       Машина плавно продолжает своё движение, фонари всё так же мелькают в завидной правильности. "Вот бы мне быть фонарём, что просто ярко светит, освещая путь ночным странникам. Кого-то спасать, кому-то просто подсказать направление. А когда закончится срок службы, меня бы убрали, заменив другим фонарём более умелым и перспективным. И эти оленьи глазки больше не согреют теплом своего взгляда" мысли путались, Чимин почти уже не может сопротивляться сну, и даже тепло чужой ладони не помогает вернуться к реальности. За этим Пак не чувствует, как автомобиль останавливается, достигнув своего места назначения. Чон глушит мотор, и пару раз проведя большим пальцем по коже чужой ладони хочет расцепить замочек переплетённых пальцев, но Пак в полусознании крепче сжимает ладонь, не отпуская. - Чимини. - шепчет Чон. - Не оставляй меня. - бубнит хён, прижимая ладонь к себе.       Чонгук невольно приближается к красивому лицу. А лицо Чимина и правда очень красиво. Оно мужественно, с явными скулами на щеках, четкими чертами, временами строго сдвинутыми у переносицы бровными мышцами, а порой оно озаряется самой пылающей яростью, или страстью на сцене, а если спросить хёна "Ты что плачешь?", то его глазницы и правду наполнятся солоноватой жидкостью, которую охота сцеловывать капля за каплей, пока всё не высохнет, лишь бы эти глаза никогда не становились красными от грусти, или горя. Пухлые губы вновь шевелятся и произносят что-то совершенно неразборчивое, а по нижней хочет вырваться капелька слюны, что блеснула под светом фонаря, и Чонгук не выдерживает. Он поддаётся вперед, проводит языком по нижней губе, и мягко соединяет их в совершенно невинном поцелуе. Чимин сквозь сон лениво отвечает на ласку, даже не подозревая, как все внутренности младшего распаляются от этого действия. Чон отстраняется, расцепляя ремень безопасности, и Пак сонно приоткрывает глаза. - Уже приехали? - осматривается он, заставляя глаза раскрыться пошире. - Да, хён. Пора выходить. - как ни в чём не бывало отвечает Гук, а раскрывает изнутри дверь старшему.       Уже за пределами автомобильного салона, Чон видит, как тяжело даётся старшему держаться на ногах, и после недолгого уговаривания, Чимин повисает на крепкой спине макнэ, с трудом обхватывая того руками и ногами. Лифт, как назло(или же наоборот) не работает, из-за чего придётся подняться по лестнице.       Путь долгий, и мерность покачиваний от шагов убаюкивают сильнее, чем до этого, но Пак сопротивляется. Он чувствует движение крепких мышц скрываемых кожей и тканью легкой одежды. Чимин сильнее прижимается холодным носиком к теплой шее и протяжно выдыхает, даже не подозревая, как табун бурных мурашек пробегает по всему телу Чона. - Ха... - выдыхает Гук. - Чимин-ще. - раздаётся чуть громче обращение. - Я знаю, что ты сейчас хочешь спать, но у меня к тебе просьба. - Пак ложит подбородок на плечо Чонгу, показывая, что он весь во внимании. - У нас с Тэтэ скоро годовщина отношений. - начинает Чон, крепче сжимая чужие ляжки, чувствуя, как собственные руки начинают уставать. - И я хотел попросить тебя помочь мне подготовить ему подарок. - Кому подарок? - чуть упустив суть переспрашивает Чимин. - Тэхёну. У нас годовщина отношений скоро. - повторяет Чон, самостоятельно втыкая нож в сердце хёна. - Конечно помогу. - хрипящим голосом отвечает Мини. Сон наконец отступил.