***
Деревянная дверь захлопнулась, и Макс упала на застеленный матрас, стоящий среди запакованных картонных коробок. Она закрыла лицо руками, слезы без остановок текли из ее глаз. Кошмар не мог быть вечным, но она все еще отчетливо слышала, как плачет Хлоя, и ее громкие всхлипывания отдавались у Макс в самом сердце. Мистер Прайс всегда такой оптимистичный и преданный семье, невероятно, что он мог погибнуть. Только не он. В комнату вошла темноволосая женщина и обняла свою дочь, тело которой отдалось мелкой дрожью под заботливыми руками матери. — Максин, что случилось? Пожалуйста, поговори со мной. Это из-за переезда, ты рассказала наконец Хлое? — Нет, мама, — захлебываясь, пролепетала маленькая Макс. — Нет. Но это связано с Хлоей. Мама… Из ее глаз снова спустились прозрачные струйки. Макс смотрела прямо на маму. Ванессе стало не по себе, и выражение ее лица тут же поменялось с сопереживания на настоящий испуг, ведь так ее спокойная дочь вела себя редко. — Не молчи, Максин. Ты меня пугаешь. — Мистер Прайс, мама… он. Его больше нет. Этого было достаточно, чтобы испуг трансформировался в ужас. Мама с дочкой обнялись так крепко, как это позволяли сделать мышцы. Лица обеих были мокрыми. Разумеется, Ванесса Колфилд хорошо знала родителей лучшей подруги Макс. — Мама, я не могу уехать в Сиэтл, — короткий хвостик Макс слегка растрепался, ее пластиковый желтый обруч валялся на другом конце кровати. — Я не оставлю ее одну, — красные от слез глаза блестели больше обычного, а и без того тихий голос казался шепотом. — Не представляю, какой это удар для Джойс и для Хлои. Что бы я делала, потеряв Райана? Это такое несчастье, Макс. Понимаю, что ты нужна Хлое как никогда. Но в таком состоянии я даже не могу думать ни о чем. Наши вещи уже собраны, вряд ли мы сможем тут задержаться, милая. — Мамочка, я не могу уехать, только не сейчас. Пожалуйста, — Макс ухватилась пальцами за подол маминой кофты, как часто делала, будучи совсем малышкой. — Я не могла сказать ей об этом целый месяц. А теперь я словно собираюсь ее предать. Она же моя единственная подруга. — Да, у тебя немного друзей. Я поговорю с папой, может быть нам удастся что-то с этим сделать. Хотя бы на время. А сейчас тебе нужно отдохнуть, дорогая. А мне нужно позвонить Джойс, хотя, возможно, пока это не лучшая идея, даже не знаю, как следует себя вести в таком случае, — женщина поцеловала девочку в слегка веснушчатый лоб, и несколько соленых слез оставили на нем свои отметки. — Мы с папой тебя очень любим, Максин, всегда помни об этом. Ванесса очень осторожно закрыла дверь, как будто ее дочь уже давно спала. Оставив Макс в одиночестве, в раздумьях о своей лучшей подруге, которая еще совсем недавно с трудом пережила смерть любимого кота Бонго, а сейчас все в сто крат хуже. Уильям был для Хлои всем: ее светом, ее проводником, ее другом. Теперь они не смогут поехать в путешествие на Гранд Каньон. Интересно, бывал ли там Уильям за свою жизнь? Странно, Макс, почему ты думаешь именно об этом? Наверно, в Аризоне в это время года слишком жарко. Наверно, мне бы там было не очень комфортно. Голова Макс затуманилась, девчушка провалилась в сны.***
Похороны Уильяма прошли тихо на местном кладбище Аркадии Бэй. Убитые горем Джойс и Хлоя попрощались с любящим и любимым мужем и отцом. Макс тоже была там, одетая в единственное черное платье из гардероба. Она стояла слева от лучшей подруги и никак не могла подобрать подходящих слов. Машина ее родителей, забитая вещами, уже поджидала на подъездной дороге. После разговора Ванессы с Джойс было решено, что оставить Макс на время в городе будет неплохим выходом для всех членов их семей. Хлое понадобится поддержка верной подруги, а Макс жизненно необходимо оказать эту самую поддержку. Поэтому после скромной церемонии Прайсы и Колфилды отправились в дом номер 44 по проспекту Кедра. Выгрузив несколько коробок с вещами Макс, Райан и Ванесса крепко прижали дочь к себе и проговорили слова любви и ободрения. Им нужно было выезжать, чтоб успеть приехать в Сиэтл до ночи, так что пара попрощалась с Хлоей и ее матерью и, сев в машину, умчала по небольшому проспекту в сторону границ штатов Орегон и Вашингтон. Макс поживет какое-то время в комнате Хлои, они так часто оставались друг у друга на ночь, что это будет казаться лишь затяжным ночным приключением. Обычно девочки смотрели «Губку Боба» или придумывали забавные истории, записывая их в альбомы, которые потом иллюстрировали. И вот Макс поднялась по знакомым ступенькам, повернула ручку двери справа, как обычно зашла в комнату. Но все было не как обычно. Такая привычно веселая и лучезарная Хлоя лежала в большом черном пиджаке на своей кровати, она была мрачнее тучи, из нее разом забрали все жизненные силы. Макс, будучи робкой по жизни, но обычно открытой с Хлоей, в данный момент не представляла, что нужно делать, как себя вести. Можно ли ей улыбаться или развеселить ее? Можно ли включить музыку? А может, нужно молча побыть рядом? В голове Макс промелькнула мысль, что ей стоило уехать с родителями, дать Хлое свободное пространство, чтоб подруга смогла смириться с утратой, чтоб дать ей время. Колфилд все так же стояла, прижавшись своим темным платьицем к двери, она боялась сделать что-то не так, было бы гораздо проще уехать и не видеть свою Хлою в таком состоянии, гораздо проще сбежать. — Так и будешь там стоять, Макс? Мне уже неловко от твоего сопения за моей спиной, — Хлоя слегка повернулась к Макс, она была печальна, но не глядела с укором. Она смотрела на Макс в ожидании. — Я… уже иду, Хлоя, — Макс подошла к кровати и прилегла рядом с подругой, обнимая ее руками. — Мне так жаль, Хлоя, мне так жаль. Макс чувствовала, как голова, упирающаяся в ее шею, начала содрогаться, она чувствовала, как ее любимая подруга заплакала. Макс погладила светло-русые волосы и, с трудом сдерживая слезы, прошептала: — Я с тобой, Хлоя. Я всегда буду рядом.