Фиолетовый

"Фиолетовый — отвратительный цвет! Психопатов и убийц!" — негодовала мама каждый раз. Сара лишь стискивала зубы покрепче и откладывала очередную вещь. Почему ее мнение не учитывается? Да фиолетовый — прекрасный цвет! И будь ее воля, комната была бы отделана именно в этих тонах. **** Полгода назад все было так просто. В Балтиморе единственными заботами было что надеть, как сбежать с уроков и с кем пойти на свидание. Тогда она многое любила, в том числе и все оттенки фиолетового. Сейчас же, глядя на свои ослабевшие руки и не имея сил даже встать, Сара О'Нил понимала: мама была чертовски права. Этот цвет действительно ужасен. Цветы морозника лежат совсем рядом, стоит только дотянуться, ухмыляются своими черными сердцевинами, скалятся золотистыми тычинками. Будто знают, что сейчас она даже руки не поднимет. Холодные пальцы берут ее за подбородок и поворачивают голову вбок. Она кое-как фокусирует взгляд и смотрит в темные глаза Джона Холла. Воля судьбы — встретить его, когда жизнь прямым ходом катилась в Бездну. Родители, всегда бывшие рядом, каждый день ругались, громко кричали друг на друга и даже пытались драться, пока отец не покинул Сентфор. Разумеется, ее мама сбежала в свой мир, где родной дочери нет места. Никого нет рядом. По школе приходилось слоняться подобно призраку, стараясь никому лишний раз не попадаться на глаза. Еще не хватало лицемерных улыбок и лживых сочувственных слов! Она одна. Брошенная самыми дорогими людьми. И именно в этом состоянии ее встречает Джон. Удивительно, как у них вообще завязался разговор — одноклассники не успели поделиться местными сплетнями. Ее тянуло нагрубить новенькому, оттолкнуть его от себя — пусть становится частью этого стада! Не вышло. А постепенно Джон Холл стал ее единственным другом. Винить Бобби, Кэнди и Дерека не хотелось: далеко не каждому приходится сталкиваться со сверхъестественным. Да что там, она сама до сих пор просыпается от собственных криков. И не стоит винить бывших друзей в отстранении. И все равно обидно. Разве было правильным оставлять ее одну?! Иногда О'Нил ловила на себе виноватые взгляды Кэнди, но та поспешно отворачивалась. Стыдится своего поступка или самой Сары? Немудрено. Никто из класса не мог узнать вечно дружелюбную новенькую. Одноклассники старательно обходили ее стороной, предпочитая шептаться за спиной и бросать укоризненные взгляды. Будто им больше нечем заняться! Когда и откуда ей в руки попал пакетик с порошком, она и не вспомнит. Кажется, это был кто-то из параллели?.. Нет, не вспомнит. Да и какая, к черту, разница? Поначалу наркотик стал ее спасением, отгоняя прочь мрачные мысли. Даже чувство одиночества постепенно сходило на второй план — и это сильно помогло, когда бывшие друзья все же решили подойти. Ей даже говорить ничего не пришлось — пожав плечами, Сара лишь отошла в сторону. Если бы не роковой порошок, как бы она поступила тогда? От одних мыслей перед глазами все расплывалось, а по щекам все же потекли слезы. Она допустила слишком много ошибок. И уже ничего не исправить. Его пальцы коснулись щеки, стирая мокрые дорожки. — Не плачь, Сара. Уже поздно, — тихий бархатистый шепот обволакивал ее со всех сторон, и не увернуться, не отстраниться. Силы постепенно уходят, и она закрывает глаза. Джон прав. Слишком поздно. *** Когда пропал Бобби, она впервые смогла ощутить нечто вроде беспокойства. Единственный, кто хоть как-то помог ей разобраться с Писадейрой, кто пошел наперекор своим страхам. Бобби честно старался наладить с ней контакт. Неудивительно, что Сара смогла на время наступить на горло своим обидам и постараться помочь бывшим друзьям в поисках. Впрочем, каждый из них понимал, насколько эта затея бесполезна: один раз они с Дереком чуть не сцепились. Многое О’Нил могла вытерпеть, на многое закрыть глаза, но когда сын шерифа начал во всем происходящем обвинять ее, Сара не смогла выдержать. В итоге их пришлось разнимать. Разумеется, ни о какой помощи и речи быть не могло! Никчемная, бесполезная. Не способная даже друга спасти. Или прекратить принимать. Джон о ее пристрастии узнал совершенно случайно — ей стоило лучше заметать следы. При виде друга, держащего пустой пакет с вопросом в глазах, Сара уже ждала осуждения в свою сторону: «Как же так», «Она еще слишком дорога…» Так говорят люди? Но ни одного слова осуждения ей не было суждено услышать. Вместо этого Холл привлекает ее к себе. Без лишних слов. Если бы она знала, кто он на самом деле, ответила бы на этот жест? Но тогда глаза сами наполнились слезами, и Сара, будто со стороны, слышала тихие всхлипы, пока он успокаивающе гладил ее по голове. И все впервые за долгое время встало на свои места. Может, еще не все потеряно? Она сможет стать нормальной школьницей без всяких кошмаров, призраков и страха? ***** — Отпусти хотя бы Бобби, — ее голос хрипит, как наждачная бумага, и будь у Сары силы, обязательно бы ужаснулась переменам. Если бы Дерек сейчас слышал ее, наверняка наградил презрительным взглядом и заявил, что она крайне малодушна. Но Дерека здесь нет. Как и остальных, кто хоть как-то может помочь. Только она, Джон, проклятые цветы и мерзкое ощущение неизбежного. И он подтверждает опасения: едва заметно качает головой, все еще удерживая ее лицо в своих ладонях. — Я не могу. Конечно, чего она ожидала. *** Водопад был потрясающим. Кто бы мог подумать, что в мрачном Сентфоре, который не вызывает ничего, кроме ненависти, такое прекрасное место! И светлое — словно сама природа решила оградить этот уголок от черных щупалец мистики. Давно Сара не ощущала этого потрясающего чувство покоя. Мерный шум воды, холодные капли на ладонях, необычно ласковое для осени солнце на щеках и ладонь Джона, едва ощутимо касающаяся ее руки, и впервые со дня приезда на губах расцветает искренняя, едва заметная, до одури теплая улыбка. — Я дарю это место тебе. Можешь приходить сюда, когда захочешь, — ее рука оказывается в мужской ладони, и О’Нил поворачивается к собеседнику, не скрывая благодарности. Это не нахальные попытки Майкла обратить на себя внимания, не скрытность Люка. Почему-то Джон не был похож на обычных парней-старшеклассников, которым только и нужно, что приударить за красивой девчонкой, а после хвастаться этим в своем кругу, покуривая очередной косяк. Нет, все было совсем по-другому. Эти добрые и бесконечно печальные глаза. Будто не у старшеклассника, а у взрослого, даже старого человека, который видел в жизни слишком многое. — Позволь мне… — его тихий шепот не может перекрыть даже шум падающей воды, а девичье сердце почему-то сбивается с привычного ритма. Сара не замечает, как сама тянется к нему для поцелуя. *** Сил плакать уже не осталось — О’Нил прикрывает глаза, еле слышно вздыхая. Чертов наркотик все сильнее разгоняется по крови, и не по ее воле. Излишняя доверчивость обернулась фатальной ошибкой — и теперь она даже не может сдвинуться с места. На сей раз не выйдет обвинять друзей, Писадейру, маму или кого-либо еще. Поражение она принимает, и все же предательские слезы не желают исчезнуть. Когда, когда же ее жизнь резко покатилась вниз? Сама виновата — не стоило доверять кому попало. И это понимают они оба. На губах Джона едва заметная улыбка, сочувствующая, искренняя. И она снова должна поверить в эту безупречную игру? Конечно, трех сотен лет достаточно, чтобы в совершенстве овладеть актерским мастерством! Через несколько часов четверо детей умрут, принесенные в жертву, а жители Сентфора вновь будут недоумевать, безуспешно пытаясь найти призрака прошлого. Круг замкнется, все начнется сначала. И никто ничего не узнает. Интересно, кто-нибудь найдет тела? Попытается проникнуть в сердце леса? Внутри живой птицей бьется та самая Сара, живая, искренне переживающая за друзей. Потрескавшиеся губы размыкаются и тихий шепот раздается по комнате: — Пожалуйста, отпусти их. Холодные пальцы касаются ее щеки, стирая мокрую дорожку, и Холл качает головой, будто бы сожалея. И вновь повторяет мягким голосом, словно неразумному ребенку: — Ты же знаешь, я не могу. Конечно. Чего она ждала, милосердия? Чуда? Оно бы сейчас не помешало, но О’Нил выучила свой урок: никаких чудес не бывает. Бывают лишь кошмары, черными тенями окутывающие тело. Страшное, искаженное тело когда-то несчастной женщины, пытающееся порвать тебя острыми когтями. Древнее существо, желающее уничтожить весь род людской. Убийца, что ждет твоей смерти у себя на руках. И фиолетовый, чертов фиолетовый. — Засыпай, Сара. Мы встретимся в Мире Грез, — его губы касаются лба, и девушка сипло вздыхает, не сдержав дрожи. Наркотик железным обручем обхватывает сердце, считает каждый удар упорного органа, что просто желает жить. Каждый вдох дается все тяжелее, конечности цепенеют, и она не может задать главный сейчас вопрос. Слишком поздно. Сознание медленно окутывает тьма, обнимает, словно ласковая мать своего ребенка. А может, это она и искала, каждый раз позволяя яду заполнить свое тело? Разве покой — это так плохо? Мир Грез — это его воплощение. Кто знает, быть может, она еще отблагодарит Джона на той стороне. **** Когда сжатые в кулаки руки ослабли, а хриплое дыхание затихло, он напоследок стер последние слезинки с девичьей щеки. Сара ушла, тихо и мирно, так, как и должно быть. К его возвращению она все поймет и сможет простить этот поступок. Было чертовски легко увести ее прочь от людей, легко схватить за руку и ввести смертельную дозу. На его руках она прошла все стадии принятия: успела возненавидеть, а после простить. Джон медленно поднимается с телом на руках и бросает взгляд в угол. Цветы лишь скалятся желтыми тычинками. Тихий шорох и скрип старого заброшенного дома сопровождают уход проклятого. Ее тело ждут фиолетовые лепестки, а ему стоит поторопиться. Фавн готов явиться в этот мир. А после… Проклятые тоже могут быть счастливыми. Даже если счастье придется украсть.