Комната одиночества

Космос. Открытый космос, посреди которого неспешно плывет космический корабль. А на нем экипаж — живые люди — многие из которых отчаялись настолько сильно, что уже давным давно не верят в то, что смогут выжить. — Думаешь, это хорошая идея? — у Се Ляня дрожат руки, когда он пытается в очередной раз соединить провода. Он устал. Действительно устал от однообразия, происходящего в его жизни каждый день. Раньше, на земле, это назвали бы депрессией, от которой не помогает даже присутствие любимого человека рядом. Вернее, в какой-то степени и помогает, раз у принца не возникло желания наложить на себя руки. — Нет, — у Ши Уду бесстрастное выражение лица, когда он смотрит на испорченную проводку, которую чинил только вчера. — У нас нет выбора, ты забыл? Белый не забыл, как и никто другой. Здесь каждый знает одно простое правило: никто не застрахован от смерти. Живите одним днем и не забывайте ремонтировать корабль — иначе шансов выжить не останется совсем. — И ты пойдешь один? — Се Лянь поднимается. Ноги затекли, а колени болят из-за того, что на них стояли. Даже скафандр не спасает от такого. Он смотрит на своего напарника серьезным взглядом, словно пытается увидеть что-то: эмоции, чувства — он еще сам не понял. — А что, хочешь пойти со мной? — синий усмехается и тоже поднимается с пола. — Или хочешь подвергнуть опасности своего ненаглядного красного? Се Лянь молчит. Нет, его не упрекали в эгоизме, но он действительно пожертвовал бы скорее Ши Уду, чем Сань Ланом. И здесь это нормально. Каждый заботится о себе и своих близких. Почему больше о себе? Ты не знаешь кто может оказаться предателем, поэтому стараешься не думать о самом плохом. Оберегаешь себя. — Я так и думал. Поэтому я буду дежурить в реакторе, чтобы избежать его саботажа. Надеюсь, если это произойдет с кислородом, вы успеете это исправить, — это не звучит как прощание, но это оно и есть. Помните, да? Здесь можно умереть выйдя в туалет, что говорить о нахождении в одиночестве в заднем отсеке корабля. Се Лянь не отвечает, и они вместе выходят из отсека с электричеством. Ходят по двое, меняясь каждый день партнерами — нововведение Цзюнь У, возомнившим себя главным. Его подозревали многие, но никто не смел высказать свою точку зрения, ибо желтый много раз помогал. Итак, почему же ходят по двое? Все просто, чтобы предатель не смог переманить на свою сторону еще одного человека. Никто в это не вникает. Никто не возражает. А у Цзюнь У все еще есть надежда на спасение. Глупец. Но пусть развлекается. Синий с белым входят в столовую — это место сбора, после чего будет разрешено разойтись по комнатам. За друг другом нужно приглядывать, поэтому от комнат там одно название. По факту — разделенные шторами койки в медпункте. Сперва все возмущались, кричали о том, как это неудобно и смущающе. А после нашли тело Лин Вэнь в навигации. Никто больше не возникал. Юйши Хуан… Она осталась одна, а в этом месте нет ничего страшнее подобной участи. Одиночки сходят с ума первыми и, естественно, на еженедельном собрании их выбрасывают за борт. Никому не нужны обузы, которые в теории могли стать предателем. Оранжевая, к слову, была членом экипажа. — Мы вернулись. Проводка была повреждена, но теперь в норме, — принц снимает шлем и перчатки. В скафандрах жарко, поэтому его волосы на висках влажные, а щеки пылают. — Сань Лан уже вернулся? Цзюнь У отрицательно качает головой, а после жестом предлагает присесть первым вернувшимся за стол. Ши Уду снимает обмундирование и кладет рядом с собой. Он всегда выглядит на удивление хорошо, не считая усталости на красивом лице и легкого румянца на щеках. Желтый протягивает две бутылки с водой и какие-то протеиновые батончики. Вернее тюбики, в которых что-то питательное. Просто еду так хранить довольно практично. — Поешьте, вы проделали хорошую работу, — мужчина выдыхает, а после открывает блокнот, в котором записаны пары и задания. — Хуа Чэн сегодня с Фэн Синем, а Пэй Мин с Хэ Сюанем. Подождете или сразу пойдете в медпункт? Ши Уду неоднозначно проводит плечами, а после поднимается и молча уходит. Он устал и ему нужен Пэй Мин, чтобы расслабиться. И да, речь о сексе. Это может показаться аморальным и в корне неправильным, но только сперва. Потом стеснение стирается и отодвигается на задний план. Здесь все трахаются, а не держатся за ручки, чтобы снять стресс. Естественный процесс, потому что других занятий тут нет. — Как он вернется, пусть идет ко мне, — бросает синий напоследок, прежде чем скрыться в коридоре, под красные мигания камеры. — Сянь Лэ, — Цзюнь У жестом показывает белому сесть на свое место, видя, что тот тоже собрался подняться. — Ты ему не сможешь помочь, даже если тобой двигают только праведные цели. Синий потерял брата, с которым носился как курица с яйцами. Ему нужно побыть одному. Се Лянь выдыхает, садясь обратно. Ему не повезло, что он очень добрый, сопереживающий и сочувствующий. Он выглядел очень плохо и все хуже и хуже с каждым убийством. Жалеет жертв и их близких и не может иначе. Он боится, что следующим будет тот, кто ему дорог. — Цзюнь У, я… — глубокий вдох, а голос дрожит. — Я не переживу, если Хуа Чэн не вернется. — Он даже после смерти будет рядом с тобой, потому что не сможет отпустить, — желтый улыбается уголками губ. — Любовь, в том числе и ваша, это то, что держит еще всех нас в сознании. Может, даже предатель не трогает тех, кто… Если честно, я просто не представляю, что движет этим монстром и мне больно осознавать, что он может быть среди нас. — Может он прячется в вентиляции, — Се Лянь в это не верит. Не хочет верить. Он все еще здесь самый светлый и чистый человек. Белый. — Мы же рассматривали такой вариант, тем более, что никто из наших не смог туда попасть и- — Гэгэ, я вернулся! — со стороны оружейной появляются два силуэта. Хуа Чэн идет первым, а за ним Фэн Синь. Оба уже разделись и выглядели немного бодрее своих остальных коллег. — Я так рад видеть, что мой гэгэ в порядке. Се Лянь и Хуа Чэн обнимаются. Так крепко и нежно, что под ребрами что-то дрожит, а сердце сжимается. Трепетно так, но у каждого от этой картины. Эти объятия чудо, ибо никто наверняка не знал, когда они снова настанут. Такие же теплые, родные, уютные. Лю-би-мы-е с лю-би-мы-м. — Я волновался, — белый шепчет тихо, на чужое ухо. Хуа Чэн просто нагнулся вперед, чтобы его парню было удобнее обнимать. — Мы завтра дежурим вместе, так что не думай, что я отпущу твою руку хоть на секунду. — Гэгэ намекает на то, что хочет уединиться где-то в глубине корабля? — красный еще не утратил такой важной составляющей, как юмор. Поэтому Се Лянь тихо смеется — и это так драгоценно, — несильно ударяя Сань Лана по плечу. Завтра он согласится, если закончат пораньше. Через пару минут возвращаются еще две группы, в том числе Пэй Мин с Хэ Сюанем. Они выглядят грязными, кажется, занимались заправкой двигателей и что-то пошло не совсем как обычно. Уставшие, немного злые и совершенно точно голодные. В особенности коричневый — Хэ Сюань — он сразу направляется к автомату с едой. Его черный коллега подходит сразу к Цзюнь У. — Мы заправили верхний и нижний двигатели, — Пэй Мин говорит уверенно, прям как самый настоящий ответственный член экипажа. Но на деле интересуется не этим. — Синий уже вернулся? — Да, он ждет тебя в медпункте, — Цзюнь У делает вид, что не заметил чужих рук, дрогнувших при этом вопросе. Это нормально, бояться, что в один день скажут, что этот человек не вернулся. А черному больше и не нужно. Он разворачивается и чуть ли не убегает в сторону комнат, через коридор со все еще мигающей красной камерой. Ши Уду лежит на кровати, смотря в потолок. Размышляет. О многом: жизни и смерти, любви, семье, еде. Размышляет и не может найти какого-то одного ответа — слишком абстрактные вопросы для конкретных ответов. Но что-то, конечно, для себя ограничивает. И совершенно не волнуется. Сейчас он чувствует, что Пэй Мин к нему вернется. По крайней мере сегодня. Внутри просто появляется уверенность в этом. Пусть она там и остается. Дверь в медчасть с тихим писком открывается. Синий приподнимается на кровати, немного напрягается, но после выдыхает, когда шторку отодвигает черный. Пэй Мин улыбается, хоть и выглядит немного уставшим. Тут для всех время течет медленно и крайне однообразно. Не сойти с ума помогает… — Шиу, — черный ложится на кровать, а Ши Уду морщится, потому что в грязной одежде. Но не отстраняется. Обнимает и прижимается ближе. — И даже не скажешь, что нельзя в кровать грязным? Синий отрицательно качает головой, утыкаясь носом в чужую шею. Он в последнее время стал довольно часто мерзнуть и из-за такого контраста с горячей кожей своего парня, от каждого прикосновения друг у друга по спине бежали мурашки. — Помолчи, иначе спать на полу будешь, — Ши Уду тихо выдыхает в чужие губы. И обнимает ногами за талию. Не намекает, говорит прямым текстом. Странное дело, но смущение потерял первым именно он, а Пэй Мину когда-то было неловко. — Я скучал. — Прошло только пару часов, — черный улыбается уголками губ, а после целует. Неторопливо так, слегка касаясь и сразу отстраняясь. Не дразнит, а просто нежничает. Безысходность меняет людей и их вкусы, тут никто не виноват. Пэй Мин тем более — ведь ему хочется одаривать своего Ши Уду нежностью и заботой. И он не против, отвечает тем же. — Пять часов с лишним, а может и восемь. Ты же знаешь, как время здесь летит, — синий ведет плечом, а после прижимает черного ближе к себе. — Поцелуй еще раз. А кто такой Пэй Мин, чтобы отказать тому, кто повелевает его сердцем? Правильно, он сдается без боя и принимает тотальное поражение. Целует нежно, глубоко, касаясь пальцами прохладных щек, зарываясь пальцами в волосы. Объятия взаимны, а поцелуи находят отклик друг в друге: трепетный, нежный, желанный. Может немного неумелый, но с каких пор в сексе появились правила? Главное, что двоим хорошо. Ну и пусть дверь снова открывается, шторка же все равно задернута. Одежда летит на пол, снятая аккуратно — не вся — Ши Уду с утра будет ругаться, что ее нормально не сложили. А Пэй Мин рассмеется и скажет, что не он один ее разбрасывал. Но, в любом случае, сейчас остаются только горячие прикосновения, чувственные стоны и жар, охватывающий тела. — Итак, разбирайте задания, — Цзюнь У показывает список — пары уже разделены и собраны, стоят вокруг стола. — Синий, после патруля ты отправишься в реактор. Белый и красный, вы пойдете проверить кислород. — А почему Шиу идет один? — Пэй Мин хмурится и чувствует что-то неладное. Цзюнь У собирается ответить, но коричневый резко поднимается, ударяя по столу ладонью. Хэ Сюань выглядит раздраженным от слова очень. И никому не понятно чем это вызвано. Все спустят ему это с рук, пока его слова не помешают делу. К тем, кто потерял близких здесь отношение более лояльное: что-то не так и летишь в открытом космосе без кислорода и страховки. — Что значит почему?! Если сказано, что он идет, значит он, блять, идет. Вы жить хотите или нет? — агрессия это всегда плохо перед началом миссии. Но синий сегодня на удивление спокоен. Он касается рукой плеча Пэй Мина, чуть сжимает, а после поворачивается к Хэ Сюаню. — Коричневый, держи себя в руках. Тебе напомнить, как ты ходил на миссии вместо Цинсюаня и из-за этого он погиб? Нет ничего плохого, что Пэй Мин меня защищает. Воцаряется тишина. На корабле не упоминают погибших — слишком низкий прием. А у Хэ Сюаня желваки ходят, а руки в кулаки сжимаются. Неприятно слышать, что ты стал причиной смерти своего человека и… обвинение действительно довольно правдоподобное. Если бы в тот день Хэ Сюань не поменялся с Цинсюанем миссиями, то всего этого могло бы и не быть. И коричневый будет винить себя в этом до конца дней. — Успокойтесь, — голос Цзюнь У звучит хлестко. Кажется, он злится. Ну и пусть. — Я раздал задания, так что идите, я буду сидеть на камерах, как и всегда. Ши Уду ничего не отвечает, только надевает шлем и отворачивается, уходя в сторону хранилища. Пэй Мин, естественно, сразу же бежит следом за ним, кидая что-то наподобие извинений. Пустая трата времени и сил, на самом деле. Сегодня их занятие — разобраться с мусором и подачей энергии в хранилище. Не слишком сложно, но обязательно, ибо мусора почему-то скопилось много. Да и там можно много всего интересного найти, например, листья и красивые камни. Богатые нынче предатели попадаются. Синий идет тихо, его спутник тоже молчит. Словно боится сказать что-то не то. Интересно, этот страх вызван вообще чем? Что черный слишком хорошо знает своего партнера или же слишком плохо? Потому что Ши Уду излучает ауру полного спокойствия. Словно поверхность стоячего водоема. — Шиу, ты в порядке? — Пэй Мин поднимает пакет с мусором, ожидая, пока его напарник откроет бак. — Ты это о чем? — синий немного растерян, и у него трясутся руки. Черный тихо выдыхает и сам открывает бак. Выкидывает мусор и только потом поворачивается лицом к своей паре. Смотрит в глаза и улыбается уголками губ. — Я понимаю, что ты тяжело переживаешь смерть Цинсюаня, но не стоит обвинять в его смерти Сюаня. Он действительно любил его больше, чем кто-либо может понять и представить, — Пэй Мин ободряюще сжимает чужие предплечья через ткань скафандра. Он тут единственный, у кого никого не было изначально, поэтому поддерживать Ши Уду он готов целиком и полностью. Пока не чувствует как что-то холодное проникает в него. Протыкает живот, а вспышка боли опьяняет сознание настолько, что черный ничего не может понять и расставить по местам. У него широко распахнуты глаза, а с уголка губ стекает струйка крови. И… он смотрит на Ши Уду, у которого выражение лица не поменялось от слова совсем. Он все так же спокоен. Несмотря на то, что только что вонзил какую-то штуковину в живот своего возлюбленного. Пэй Мин не понимает ничего. Его глаза влажные от слез боли и скорби, они смешиваются во что-то невероятное. И единственное, что держит парня в сознании: — Как давно? — С того момента, как Ши Уду вошел на борт, — чужое, все еще любимое, лицо искажает оскал. Ши Уду, настоящий Ши Уду, так никогда не улыбался. А сейчас кровь в жилах стынет, во рту становится слишком сухо. Хотя, может это из-за того, что из живота черного все еще торчит железное нечто. — И я не заметил… — Не смог бы, — пришелец улыбается самодовольно, усмехается. Усаживает Пэй Мина на задницу и садится напротив. — Когда я его пожирал, то вместе с сознанием поглотил и воспоминания. Каким этот тип был отвратительным, горьким. Столько сожалений, переживаний и боли было в нем. Но он любил. Правда, только двоих кроме себя: Цинсюаня и Пэй Мина, тебя. Я чуть не блеванул, когда его последними словами стало «передай Пэй-сюну, что я его лю-би-л». Фу, отвратительно. Пришелец корчится, сплевывает на пол. А Пэй Мин плачет. По его щекам катятся слезы, потому что… А разве позорно плакать в такие моменты, осознавая, что тот, с кем ты был счастлив, был не тем?.. Нужно было понять с самого... С самого начала, проанализировать каждый момент. Но как это сделать, когда ты с головой тонешь в счастье? Когда тебе кажется, что ты самое настоящее спасение для любимого человека. Кажется, Пэй Мина начинает тошнить. Кровью. А существо смеется, запрокидывая голову назад и прижимая ко лбу ладони. Жутко. Больно. Страшно. — Ты сейчас похож на того мальчишку. Цинсюаня, — внутри Пэй Мина все холодеет. — Он так плакал: «братик, не нужно, братик! Это же я, Цинсюань… Не злись, пожалуйста, я же так тебя люблю… братик…» Сломать его шею было удовольствием. Паршиво. Когда изнутри ломают. Когда кости перемалывают в мелкую крошку и высыпают за пределы тела. Когда вырывают сердце из груди и давят его на твоих глазах. И дело не в том, что Пэй Мин сейчас умирает. — Ты передал слова Шиу, — черный закашливается, чувствуя, как в свои объятия его медленно, но верно, затаскивает темнота. Тело млеет, слабеет, его охватывает озноб. — Надеюсь, по ту сторону что-то есть и… кха-кха… я смогу лично передать моему Шиу, что я всегда любил только его… Красивые последние слова, перед тем, как провалиться в никуда. Где там небо? Даже в космосе холодно и нет ничего. Совершенно ничего. Есть, конечно, звезды и планеты, млечные пути и метеориты — но им безразлична жизнь одного человека. Смирись с тем, что умираешь ты в одиночестве. Пришелец надевает скафандр снова, сжимая руки в кулаки. У него нет эмоций, нет чувств, нет лица. Все это чужое, все принадлежит Ши Уду. Вот только он сам мертв. Но порой он берет верх над телом. И пришелец даже позволял это в моменты близости — иначе не мог. Воспоминания, пролетающие перед глазами почти буквально убивали. Стало только тяжелее после убийства Цинсюаня, эмоции Ши Уду сходили с ума… А на этот раз эмоции Ши Уду молчат. Они погибли. Поэтому придется действовать самостоятельно. Синий возвращается в столовую на деревянных ногах и падает на колени, когда видит вопросительное выражение лица Цзюнь У. Тот уже хмурится и готовится ругаться, но видит в каком состоянии член экипажа. — Нет… — он поднимается и подходит к Ши Уду, снимая с него шлем. На лице нет эмоций от слова совсем, только пустые глаза выдают то, что случилось что-то страшное. — Что-то с Пэй Мином? — Его убили, — голос срывается, а пару слезинок падают на окрашенные в крови руки. — На моих глазах… Всадили в живот… Что-то… Он не дышит… Цзюнь У, он не открывает глаза… Истерика подходит постепенно и неслышно. Накрывает с головой и уносит в какие-то непонятные дали и степи. Цзюнь У уже видел такое состояние и поэтому не видит смысла откладывать неизбежное. Он нажимает на кнопку, собирая экстренное собрание. — Синий, ты видел того, кто это сделал? — Се Лянь хмурится, чувствуя, что что-то тут не так. Что-то изменилось и… Ши Уду ведет себя не так, как обычно. Возможно, конечно, сказывается потрясение, потеря возлюбленного, но все же. Что-то не так. — Я. я не уверен… — синий хмурится, дышит прерывисто и пытается унять дрожь в руках. Неожиданно, но поддержка приходит от Хэ Сюаня. Коричневый укладывает ладонь на плечо Ши Уду и сжимает, в знак поддержки, ведь теперь они в одной лодке — потеряли всех родных и близких. — Я видел красного. Молчание хуже, чем если бы поднялся гул. Хуа Чэн выглядит таким удивленным, что поверить в его причастность сложно. Но шоковое состояние Ши Уду ставит под вопрос веру. Но разве можно наверняка говорить, что знаешь человека, когда убийца скрывается под маской человека. И ты не знаешь где и кем он может оказаться. — Я видел, как он вышел из вентиляции, — а вот и зерно сомнения, которое поселилось в сердце каждого. Или почти каждого. — Кто за то, что это Хуа Чэн? — Цзюнь У не дожидается, когда все члены экипажа начнут кричать. Он тоже не железный, подозревать парня почти своего сына в том, что он убийца… Еще немного и он начнет сомневаться в правдивости слов синего. — Только скажи, Сянь Лэ, ты все время находился рядом с красным? Хуа Чэн переводит взгляд на Се Ляня, а тот смотрит в ответ. Красный сейчас похож на щенка, которого выкинули из дома на улицу. Он не давит на жалость, но он растерян и не знает, что должен сказать. Он невиновен, но готов им стать, если в это поверит Се Лянь. — Я отходил в туалет, но этого времени бы не- — Это был ты, — Ши Уду заламывает брови и обнимает себя за плечи. — Ты убил Цинсюаня. Что мой брат сделал тебе плохого?! Что плохого сделал тебе Пэй Мин или каждый из нас? Зачем все это? Цзюнь У теперь тоже подходит к синему, укладывая ладонь на чужое плечо. — Истерики ни к чему не приведут. Давайте лучше голосовать. — Красный. — Красный. — Красный. — Красный. — Красный, — Хэ Сюань опускает взгляд. — Красный, — Ши Уду закусывает губу. — Большинство, — говорит Цзюнь У, а по ощущением забивает крышку гроба. Хуа Чэн закрывает глаза и выдыхает. Его судьба уже решена. Жаль только, что он не успел провести со своим гэгэ немного больше времени. Он поднимается и уже хочет уйти. Как предатель. Но белый хватает его за руку — останавливает. — Сань Лан не виновен. Синий видел меня, — принц поднимает голову, окидывая взглядом всех, сидящих напротив и рядом с ним. Удивление? Нет, это слово не подходит для того, чтобы описать ту эмоцию, которая отразилась на лицах членов экипажа. — Сянь Лэ, если ты хочешь защитить красного, то не стоит, — желтый заламывает брови. Он не хочет верить в это, не хочет принимать, что Се Лянь мог сотворить что-то такое. — Я сказал, что отходил в туалет. Так вот это неправда. В это время я залез в вентиляцию и убил Пэй Мина, но был неосторожен. Ши Уду оказался рядом, — принц опускает взгляд, а после подходит к Хуа Чэну, сжимая его руку в своей. — Сань Лан… — Гэгэ, нет, — у него в глазах страх, а сердце бьется так быстро, что еще немного и выпрыгнет из груди. — Это не мог быть ты. Я все время был рядом с тобой. — Сань Лан… — Гэгэ, мы что-то придумаем, я… — Хуа Чэн лихорадочно пытается думать. Пытается придумать хоть что-то дельное, чтобы не допустить… — Сань Лан, они уже все решили, — Се Лянь касается ладонью щеки своего возлюбленного и пытается выдавить из себя улыбку. Получается плохо. — Я потерял так много близких: отца, мать, брата, лучшего друга — я не переживу, если потеряю еще и тебя. И я верю в то, что предатель не ты. Пообещай мне кое-что… Хуа Чэн поджимает губы и кивает. По его щекам катятся слезы, а в груди словно дыру пробили, так невыносимо становится что-то чувствовать. — Что угодно, гэгэ. — Не плачь, Сань Лан, — голос белого дрожит и он порывисто обнимает своего возлюбленного. Последний раз прижимаясь так нежно, так близко, с такой любовью. — Найди предателя и присмотрись к Ши Уду. Сейчас говорить что-то против него будет бесполезно, но… я верю в тебя. Найди доказательства и, если это возможно, живи дальше. — Гэгэ, нет. Я не смогу без тебя, — Хуа Чэн отказывается отпускать руку Се Ляня. Он не железный, он не сильный, он просто слабый маленький мальчик, который влюблен так сильно, что уже давным давно растворился в своем человеке. Он не сможет один. — Может быть, в твоем сердце останется немного места для меня, — Се Лянь глотает слезы и нажимает кнопку открытия дверей. — Спасибо за все, папа. Цзюнь У прижимает ладонь к губам, а Хуа Чэн падает на колени, смотря как человека в белом скафандре уносит в открытый космос. Настоящая война начинается сейчас. Се Лянь не был предателем.