Выпьем, Лань Чжань?

— Вы что творите? — тон Лань Чжаня был как будто больше удивлённым, чем возмущённым или сердитым. Но Вэй Ин уже не был уверен, рад ли он тому, что Ванцзи застукал их, как он и предполагал. Цзян Чэн и Не Хуайсан, на подобное развитие событий никак не рассчитывавшие, явно не находили себе места и пытались казаться незаметными — безуспешно. Усянь собрался с мыслями и, поднявшись с постели, на которой они сгрудились втроём — так неподобающе! — заговорил: — Вот уж верно, лучше прийти вовремя, чем прийти раньше, — он подошёл ближе к Ванцзи. Алкоголь придавал смелости, и он действительно предложил: — Раз уж ты здесь, может, выпьешь с нами немного? Посидим, поболтаем. — В Юньшэне запрещено пить алкоголь, — Ванцзи сохранял бесстрастное лицо, но голос выдавал — теперь он уж точно возмущён. — Лань Чжань, не будь таким упрямым! — Вэй Ин понимал, что Лань Чжань ни за что не согласится, но пока не отступал. — Мы сегодня побывали в водной пучине и даже выжили. Давай отпразднуем… — он подёргал его за белоснежный — ослепительный даже ночью — рукав, но Ванцзи смерил его руку таким взглядом, что Вэй Ину показалось — пальцы сейчас покроются инеем, а вслед за ними заледенеет и он весь. Он убрал руку, и губы сами сложились в нервную улыбку. — Идите в храм заповедей и повинитесь, — велел Ванцзи. — Какой храм?.. — Вэй Ин повернулся к Цзян Чэну с Не Хуайсаном, и те невпопад завторили: — Храм? Какой храм? — и повалились на постель, сказываясь совсем уж пьяными. «Переигрывают», — подумал про себя Вэй Ин, но решил, что Лань Чжань вряд ли сумел бы разобрать. На самом деле он надеялся, что друзья улизнут уже сейчас, но, с другой стороны, то, что они остались, давало ему шанс отступиться. — Лань Чжань, посмотри, они так напились, что сами не дойдут. — «Или не отступаться». — Давай лучше так. Ты всё-таки присядь, мы с тобой выпьем и поболтаем. Но Ванцзи лишь стремительно развернулся и направился к выходу. Удивительным образом он источал возмущение, даже оставаясь привычно холодным и безразличным. — Эй, Лань Чжань! — позвал его Вэй Ин, а Цзян Чэну и Хуайсану дал знак уходить. — Сами не пойдёте — вас туда отведут, — в этот раз голос Второго Нефрита словно бы даже сорвался — так сильны были эмоции. И Усяня от того, что это он сумел вызвать их, переполнил восторг, в котором растворялось беспокойство о последствиях. Едва не задевая Ванцзи, Цзян Чэн и Не Хуайсан пронеслись мимо, старательно изображая рвотные позывы. «А теперь в самый раз, — похвалил Вэй Ин их актёрский талант. — Или они не играют?..» Впрочем, размышлять об этом он не стал, а в несколько шагов догнал Ванцзи и закрепил у него на плече талисман подчинения, заготовленный заранее. Второй Нефрит застыл на месте. Встревоженный, точно ли сработало, Вэй Ин всмотрелся ему в лицо — такое же застывшее, как и он весь, помахал ладонью перед глазами, позвал шёпотом: — Лань Чжань. Лань Чжань! Никакой реакции — как и должно быть. Великолепный Лань Ванцзи был в его руках — совершенно покорный. Уж теперь он с ним поговорит — никуда не денется! Если он был слишком зажат, чтобы открыться в обычных обстоятельствах, с помощью вина они наверняка найдут общий язык! И, может быть, наутро, узнав его получше, Лань Чжань будет не так уж и зол, что Вэй Ин пошёл на подобную хитрость. Довольный тем, как всё обернулось, Усянь закрыл двери и, предвкушая, сколько вопросов сможет задать — и сколько слов услышит от вечно молчаливого Второго Нефрита! — устроился за столом. Наполняя чаши вином, он позвал: — Лань Чжань, иди сюда. Садись и выпей. Он с восторгом наблюдал, как Ванцзи выполняет указанное. Когда он занял своё место, Вэй Ин подал ему вино — пальцы их соприкоснулись, и собственная рука дрогнула. Но Усянь не стал обращать на это внимание. Он следил за тем, как Лань Чжань пьёт вино — впервые в жизни и прямо перед ним! Вэй Ин был рад разделить с Лань Чжанем такой момент. — Видишь, я не обманывал! Вкусно же? — Вэй Ина переполняли эмоции. Однако Ванцзи отчего-то не отвечал, хоть и должен был, и радость схлынула — будто среди сладкой спелой мушмулы попался вдруг совсем ещё зелёный, нестерпимо кислый плод. — Лань Чжань, — позвал Вэй Ин, для верности помахав у самого его лица. А снова не получив ответа, продолжил растерянно и несколько разочарованно: — Лань Чжань, ты такой толстокожий, даже румянец на лице не проявляется. Стоило договорить, и Вэй Ин растерялся ещё сильнее — Ванцзи упал! Усянь не верил своим глазам. — Лань Чжань! — на пробу он ткнул Второго Нефрита пальцем в щёку — и голова безвольно повернулась набок. Несомненно, Ванцзи уснул. Такого Вэй Ин точно не ждал. Кто же засыпает от одной чаши вина?! — Лань Чжань, возвращайся к себе и спи там! — воззвал он, но, конечно, без малейшего результата. Похлопывания по щеке не действовали, и Усянь принялся толкать Лань Чжаня в плечо: — Не надо тут засыпать! Эй! Ванцзи не реагировал, и Вэй Ин сдался. Он уложил его в собственную постель, а сам сел на полу рядом. Ситуация была совсем не из хороших и нисколько не соответствовала его задумке — но начинала веселить. — Я и не думал, что вечно возвышающийся над всеми второй господин Лань упадёт мне в руки, — он отпил вина прямо из бутыли и улыбнулся внезапно возникшей мысли, которую поспешил озвучить: — Второй господин, скажи: «Вэй-гэгэ». Ванцзи отозвался сонно: — Вэй-гэгэ. Что ж, может, всё сложилось и неплохо! Вэй Ину определённо нравилось такое обращение. Он всмотрелся в лицо Ванцзи и заметил, что лобная лента съехала. Совсем чуть-чуть. Это было вовсе не важно, но Вэй Ин не удержался — потянулся, чтобы поправить её. Однако Лань Чжань дёрнулся, отклонил голову и спросил — так же сонно и хрипло: — Что такое? — А на это ты отреагировал, — преувеличенно заворчал Вэй Ин. Надо же, все его старания закончились ничем, а из-за такого пустяка Ванцзи вдруг оживился. — Налобная лента съехала. К его удивлению, спустя мгновение, что потребовалось опьянённому разуму для осознания услышанного, Ванцзи едва ли не подскочил и принялся поправлять ленту. Ну, пытаться поправлять. Если до этого она была лишь немного не на месте, то теперь перекосилась окончательно. Вэй Ин не мог на это смотреть. — Давай помогу, — предложил он. Но Лань Чжань отбил его руку и, проявляя невиданную для него эмоциональность, воскликнул: — Не тронь! — и Вэй Ин послушно подался назад — но долго наблюдать за безуспешными попытками Лань Чжаня не смог. — Да криво, криво! Всё ещё криво! — он снова потянулся к ленте — и снова Ванцзи отстранил его. — Ты что творишь? — спросил он недовольно и будто бы даже оскорблённо. — Хочу помочь поправить ленту. Чего разнервничался? — удивился Вэй Ин. — Это важный предмет, — неожиданно всё же принялся пояснять Лань Чжань. — Можно трогать родителям, жене и детям. Ванцзи был предельно серьёзен, но Вэй Ин с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться во весь голос, и едва не забрызгал Лань Чжаня вином, что как раз пил. Учитывая его непереносимость алкоголя, он, должно быть, сейчас уснул бы окончательно, просто попади пара капель на его одежды. Усянь сел рядом с Ванцзи на постели и спросил, не скрывая веселья: — Жене? — Смешно? — Ванцзи смотрел на него как-то странно, и веселье ушло. В груди отчего-то заныло, но Вэй Ин нашёлся с ответом: — Просто в Гусу Лань так много непонятных правил. Кто захочет выйти за тебя? Быть тебе всю жизнь холостяком, — собственные слова отдавались тоской и будто бы успокаивали разом. Вэй Ин пригубил вина, не желая разбираться, что всё это значит. Повисла тишина, но вдруг её прервал неуверенный голос Лань Чжаня: — Ты… ты тоже не захочешь? Если бы Вэй Ин не успел проглотить напиток до этого, он бы точно поперхнулся. Ванцзи смотрел на него тёмным взглядом — таким тёмным, какого Вэй Ин не видел у него прежде, — а ведь столько дней он не сводил глаз со Второго Нефрита! — и Вэй Ин не знал, отчего ему не хватает воздуха — от этого взгляда или от вопроса, который был не иначе как выдумкой одурманенного разума. Его одурманенного разума. Ведь сколько бы Вэй Ин ни объяснял себе тягу ко Второму Нефриту желанием подружиться с такой необычной личностью, правда была в другом. Он сглотнул и попытался спросить: — Что… — но не успел договорить «ты сказал» — Лань Чжань повалил его на постель и навис сверху. Вэй Ин широко раскрыл глаза, всматриваясь в чужие и наблюдая в них внутреннюю борьбу. Наконец Ванцзи склонился ниже — и губ Вэй Ина коснулось тёплое дыхание, хранящее тонкий аромат «Улыбки Императора», а затем и губы Ванцзи — сухие и тоже тёплые. Каждый новый удар сердца казался оглушительнее предыдущего, и лишь на пятый касание превратилось в поцелуй. Целомудренный, почти невесомый — но Вэй Ин не сумел сдержать тихий стон. Лань Чжань отстранился — совсем немного — и взглянул ему в глаза. А затем поцеловал снова — увереннее, с каждым движением оставляя робость всё дальше. Нужно было сейчас же прекратить это. Лань Чжань был опьянён — опьянён впервые в жизни! — и просто не понимал, что делает. Чтобы сберечь его честь и достоинство — главным образом, в его собственных, Лань Чжаня, глазах, — Вэй Ин должен был оттолкнуть его, остановить. Но… Ванцзи был так настойчив, что Вэй Ину не доставало сил. Да и откуда им взяться, если всё, чего он хотел, — притянуть ещё ближе и целовать, целовать, целовать, пока не закончится воздух, а когда закончится — вдохнуть и целовать снова, и снова, и снова… Нет, оттолкнуть Усянь не смог бы. «Нужно приказать ему!» — промелькнула спасительная мысль. Если уж он не в силах противиться физически, то одно-единственное слово — «Остановись!» — сказать точно сумеет. Но руки сами потянулись к Лань Чжаню, скользнули по предплечьям и дальше к шее — по плечам. Задетый талисман, подобно осеннему листу, сорванному ветром, неспешно опустился вниз — куда-то на постель, где Вэй Ин не мог его видеть. Усянь простонал, прощаясь с возможностью остановиться, и, отдавшись желанию, первым углубил поцелуй, притянул Лань Чжаня так близко, как только смог, запустил пальцы в волосы… Пришлось отстраниться друг от друга, чтобы вдохнуть. — Вэй Ин, — Лань Чжань точно ласкал, произнося имя. Глаза его пылали такой жаждой, что Вэй Ину казалось — она может обжечь. Когда Усянь уже снова хотел поймать чужие губы, Лань Чжань прильнул поцелуем к его шее, медленно-медленно спускаясь к вороту. Он поцеловал ямочку между ключиц и вернулся к кадыку, проводя по нему зубами, слегка прикусывая кожу чуть ниже. А руки его тем временем развязывали пояс ученических одежд Вэй Ина — и сам Вэй Ин мог только поразиться тому, что и во хмелю Лань Чжань оставался таким же потрясающе ловким, как и всегда, — он с лёгкостью справился с замысловатым узлом, который Вэй Ин придумал, чтобы хватка пояса не ослабевала даже во время особенно долгих и интенсивных тренировок. Усяню и самому когда-то потребовалось время, чтобы научиться развязывать его так же быстро. Лань Чжань отбросил пояс, раскрыл верхнее ханьфу и неспешно повёл рукой от живота вверх. Вэй Ин, наблюдая за ним и тяжело дыша, облизнул губы, и Лань Чжань тут же припал к ним — жадно, будто пил воду, отыскав колодец среди пустыни. Рукой он провёл по шее Вэй Ина, приласкал щёку, а после — поддел на плече верхнее ханьфу, потянул, чтобы снять. Вэй Ин чувствовал, как румянец расползается до самой груди, но приподнялся, помогая освободить себя от одежды. Они сели, и Лань Чжань, не мешкая, следом стянул с него рубаху. Вэй Ин остался в самих штанах и исподнем, а Лань Чжань — всё ещё полностью одетым. Вэй Ин не собирался так это оставить. Лань Чжань целовал его и, запустив руки под нижнюю рубашку, гладил по спине — и руки самого Вэй Ина отчаянно дрожали, пока он расправлялся с чужими верхними одеждами. Усянь не знал, сколько времени прошло, прежде чем он смог наконец избавить Лань Чжаня от ханьфу, но ему показалось — очень много. А едва стих шелест ткани, опустившейся на пол, Вэй Ин сам снял свою нижнюю рубашку. — Вэй Ин прекрасен, — прошептал Лань Чжань и повалил его на спину, нависая сверху и вглядываясь в глаза. — Лань Чжань — самый прекрасный, — ответил Вэй Ин и коснулся щеки Ванцзи. Тот, качнув головой, поймал его руку и возразил: — Вэй Ин, — и поцеловал пальцы. Простая ласка заставила вздрогнуть всем телом. Одной рукой Вэй Ин притянул Лань Чжаня ближе, чтобы поцеловать, а другой скользнул под тканью рубах по спине, наконец чувствуя его обнажённую кожу. Нежную и мягкую. Чуть влажную. Горячую. Ласкать её было приятно до дрожи в кончиках пальцев, но ещё — нестерпимо мало. Вэй Ин жаждал большего. Жаждал ощущать чужой жар всем телом. Потому он подхватил края сразу обеих рубах и потянул, чтобы снять. Лань Чжань приподнялся и сам избавился от них. На бледной, никогда не знавшей солнца коже играли блики свечей, и тени вычерчивали рельеф точёных мышц, делая рисунок до замирания сердца изящным и маня прикоснуться. Вэй Ин не стал отказывать себе в этом — провёл пальцами по груди, животу, очертил и приласкал пупок, проникая внутрь, спустился ниже — касаясь только тёмной дорожки волос, но не тела. А после заставил Ванцзи почти упасть на себя — и наконец они соприкоснулись кожа к коже. Вэй Ин не знал, не смог бы решить, если бы вдруг попытался, что приятнее — это ощущение соприкосновения обнажённой кожи или тяжесть чужого тела. Тела Лань Чжаня. Отвечая на поцелуй, Вэй Ин обхватил Лань Чжаня ногами, вжался пахом — и застонал прямо в губы. От волны удовольствия, что прокатилась по телу, от того, как явственно он ощутил возбуждение и самого Ванцзи. Тот ответил коротким, едва слышным стоном и порывисто толкнулся бёдрами навстречу. А затем разорвал поцелуй и встретился с Вэй Ином взглядом — глаза его лихорадочно блестели, зрачок оставлял совсем тонкий ободок радужки, что, потемнев, почти сливалась с ним. Лань Чжань поймал руки Вэй Ина, завёл их ему за голову и, коротко укусив за нижнюю губу, принялся целовать шею, медленно спустился ниже, прикусил кожу на ключице, провёл дорожку поцелуев к правому соску, коснулся языком, оглаживая, прихватил зубами — и Вэй Ин выгибался навстречу немного неуверенным, но решительным ласкам. Он желал и не желал освободиться одновременно. Вдруг он застыл, застигнутый неожиданной, но такой простой мыслью. Не имея опыта в подобных делах, он всё же… кое-что понимал, почерпнув определённые знания из непристойных картинок, немалую часть которых увидел здесь же, в Гусу, получив их от Не-сюна. Но Лань Чжань… Совершенно очевидно, что единственная непристойная картинка, которую видел он, — та самая, что ему подсунул Вэй Ин. И он нисколько не сомневался, что Ванцзи не стал её рассматривать, прежде чем разорвал. И сейчас Лань Чжань действовал по наитию, руководствуясь исключительно чувствами и желаниями. От этой мысли Вэй Ина затопило жаром, как от самой откровенной ласки, и ощущения стали ещё острее. Он легко высвободил руки — одной скользнул по спине, а другая будто бы сама потянулась к белой ленте на лбу, что теперь съехала совсем уж безобразно. Стоило коснуться её, и Лань Чжань, чуть нахмурившись, встретил его взгляд. Вэй Ин отдёрнул руку, испугавшись, что всё испортил, что сейчас Лань Чжань разозлится — в конце концов, он ведь не… не жена. Но Лань Чжань снял ленту и, поймав руку Вэй Ина, повязал её ему на запястье, через мгновение добавив: — Теперь всё правильно. Он поцеловал центр ладони Вэй Ина и положил её себе на грудь — туда, где билось сердце. Быстро и так сильно, что Вэй Ин отчётливо ощущал каждый удар. Другой рукой Вэй Ин надавил на затылок Лань Чжаня, заставляя его склониться, и тут же увлёк в поцелуй. Поначалу нежный и неторопливый, он становился всё более откровенным и жарким. Наконец Вэй Ин не удержался — легко развязал завязки штанов Лань Чжаня и ногами стянул их к голеням. Они оба вздрогнули, когда горячая головка коснулась живота, и поцелуй превратился в обмен укусами. Лань Чжань снова поймал его запястья, но в этот раз удерживал по одному — возле плеч. Оторвавшись от губ, он, оставляя невесомые поцелуи на линии подбородка, добрался до уха и прикусил, оттягивая, мочку. Слишком хорошо. И слишком мало. Вэй Ин попытался высвободить руки — но в этот раз Лань Чжань не собирался отпускать так просто. Он усилил хватку и резко прикусил кожу на шее, заставляя Вэй Ина застонать и выгнуться всем телом, — и сам отозвался на это резким вдохом. Вэй Ин усмехнулся и приподнялся ещё выше, прижимаясь теснее и ёрзая. — Вэй… Ин… — взгляд был невозможно тёмным, и Вэй Ин снова завозился — так, чтобы плоть Лань Чжаня тёрлась о его живот, чтобы самому касаться пахом чужих бёдер. Наконец Лань Чжань отпустил его — и отстранился. Но не успел Вэй Ин возмутиться, как Лань Чжань уже потянул вниз его штаны. Они оба — полностью обнажены. От желания кружилась голова. Вэй Ин притянул Лань Чжаня к себе — и тот подался навстречу, тут же целуя в губы, и в поцелуе утонул стон Вэй Ина, когда Лань Чжань обхватил его член ладонью. Вэй Ину не хватало воздуха. Иногда он… ласкал себя сам, но едва ли это можно было сравнить. Было слишком хорошо, чтобы он мог сосредоточиться на поцелуе, и Лань Чжань, точно почувствовав это, спустился к шее. Он всё чаще не целовал, а кусал, и Вэй Ин выгибался навстречу, толкался в руку, сжимал собственную, которой зарылся Лань Чжаню в волосы, впивался ногтями в спину. Он хотел приласкать в ответ, но сейчас мог только принимать ласку. Удовольствие нарастало — и наконец дошло до точки, когда Вэй Ин больше не мог его выдерживать. Он вздрогнул всем телом, изливаясь себе на живот, и имя само слетело с губ: — Лань Чжань! Лань Чжань прижался лбом к его груди, и Вэй Ин слышал, чувствовал влажной от пота кожей его тяжёлое частое дыхание. Когда тело снова стало слушаться, Вэй Ин провёл рукой по спине Лань Чжаня вниз, сжал ягодицу — и его грудь опалил резкий вздох. Он погладил Лань Чжаня по голове, и тот поднял её, встретился с ним взглядом — и зажмурился, прикусывая губу, когда Вэй Ин обхватил его член. Вэй Ин ласкал, и его сердце заходилось от того, насколько прекрасным было лицо Лань Чжаня. Всегда безучастное, сейчас оно каждой своей чёрточкой отражало желание и наслаждение и точно просило ещё. Ловким движением Вэй Ин перевернул их, оказываясь сверху, и Лань Чжань удивлённо распахнул глаза. — Доверься мне, — шепнул Вэй Ин и глубоко поцеловал — но слишком быстро отстранился, спускаясь, как прежде Лань Чжань, по шее и ниже. Однако поцелуи Вэй Ина были торопливыми, он не задерживался долго на одном месте. Он хотел, хотел обязательно изучить губами каждый цунь, каждый изгиб тела Лань Чжаня. Но прямо сейчас он жаждал познавать, пробовать на вкус совершенно определённую его часть — и смотреть, как Лань Чжань от удовольствия будет метаться по его постели. Вэй Ин легко провёл пальцами по всей длине члена и обхватил головку губами, тут же лаская языком. Послышалось сдавленное «Ах!», и Вэй Ин приподнял голову, встречаясь взглядом с привставшим на локтях Лань Чжанем. В глазах его было изумление, смущение, но ярче всего горело желание. Вэй Ин почувствовал, как кровь прилила к щекам, но, вбирая плоть глубже, не стал разрывать зрительный контакт. Наконец Лань Чжань откинулся назад, слишком смущённый, чтобы наблюдать дальше, но не удержал стона, а следом невольно толкнулся Вэй Ину навстречу, заставляя застонать уже его. От звука ли или от посланной им вибрации, удовольствие усилилось, совсем скоро стало чрезмерным, и Лань Чжань упал за край. Почти сразу погружаясь в сон, которому был не в силах противостоять, он только почувствовал на губах лёгкий поцелуй и прошептал: — Вэй Ин. *** Вэй Ин проснулся от того, что лежать вдруг стало неудобно, будто он… потерял опору? Это было странно, странными были запах сандала и лёгкая влажность простыней, всё утро отчего-то казалось Вэй Ину странным, и он не открывал глаза, пытаясь понять, что происходит. Спустя мгновение воспоминания о прошедшей ночи румянцем разлились по щекам. Вэй Ин всё же раскрыл глаза и сразу увидел Лань Чжаня — тот выглядел ошеломлённым. — Что… — видимо, он хотел спросить, что произошло, но не нашёл слов. Вэй Ин тоже сел, обхватил себя руками за плечи. — Ты не помнишь, — понял он, — ничего не помнишь. Он догадывался, что такое может случиться, но только сейчас, когда боль разлилась внутри, сковывая сердце и даже лёгкие, Вэй Ин понял, насколько хотел, чтобы утро оказалось иным. Чтобы Лань Чжань помнил и… не сожалел. Тут он заметил, что Ванцзи изумлённо хмурится, и проследил за его взглядом. Лента! — Ты… — Вэй Ин не знал, как объяснить, и решил просто вернуть — очевидно, она была чем-то важным, и Лань Чжань повязал её ему только из-за алкоголя, под влиянием момента... Но не успел Вэй Ин ни сказать об этом, ни взяться за узел, чтобы развязать, как в дверь постучали. Раз, а затем снова и снова — да так настойчиво и громко, точно они были в Пристани Лотоса, а вовсе не в Гусу. Напрочь забыв о ленте, Вэй Ин вскочил с постели и заметался, одеваясь, — к счастью, одежда была разбросана рядом. Заметив, что Лань Чжань не сдвинулся с места, Вэй Ин толкнул его в плечо: — Ох, Лань Чжань! Я бы с удовольствием любовался тобой весь день, но если ваши адепты сейчас вломятся сюда, даже я не смогу им объяснить, почему их Второй нефрит в столь неподобающем виде! — и он бросил ему как раз попавшиеся под руку штаны. Лань Чжань дёрнулся, и, казалось, даже щёки его порозовели — пусть и самую малость. К удивлению Вэй Ина, Ванцзи завершил облачаться, когда сам он ещё завязывал пояс. Выглядел Лань Чжань при этом как всегда безупречно. Только, казалось, не хватало какой-то детали… — Твоя шея, — глухо сказал Лань Чжань, поймав Вэй Ина за рукав, когда он уже собирался открыть дверь. — Шея? — не понял Вэй Ин, но Ванцзи кивнул, и кончики его ушей заалели. «Следы…» — осознал Вэй Ин и покраснел сам. Он торопливо отыскал запасной ученический пояс и намотал его на манер шарфа. К Залу наказаний они шли, глядя каждый себе под ноги, не проронив ни слова. Однако стоило оказаться на месте, и Лань Чжань упал на колени: — Ванцзи провинился. Прошу строго меня наказать. А Вэй Ин не мог понять, о чём он говорит — о вине ли или о… В любом случае Лань Чжань не был виноват ни в том, ни в другом, потому Вэй Ин и сам поспешил заговорить, тоже опустившись на колени: — Цзэу-цзюнь! Мы втайне пили вино и нарушили правила. Но Лань Чжань, он… — Позор! — гневно прервал Лань Цижэнь. — Вэй Усянь! Срок ареста ещё не вышел, а ты снова создаёшь неприятности! Во что тебе нужно превратить Юньшэнь, чтобы ты наконец успокоился? Не думай, что раз ты сын Цансэ… — он замолчал, точно сказал что-то лишнее. Но Вэй Ин услышал. — Господин Лань! Вы её знали? — если Цижэнь знал его мать и мог рассказать о ней, Вэй Ин готов был тут же повиниться, принять любое наказание и хоть три тысячи раз переписать все три тысячи правил клана Гусу Лань. Вот только Цижэнь не желал отвечать — он перевёл взгляд и, к несчастью, остановил его на Лань Чжане. Вэй Ин видел, как вспыхнули гневом глаза учителя, и попытался позвать его снова, вновь обратить внимание на себя — безуспешно. — Ванцзи! — закричал Цижэнь, и вены на его висках вздулись. — Мало того, что пил, ты потерял налобную ленту! Посмел так опозорить клан! Триста ударов линейкой за пьянство и триста — за потерянную ленту. Как только получишь наказание, найди её. А не сможешь — мне придётся взять дисциплинарный кнут! У Вэй Ина закружилась голова, стоило только услышать о столь суровом наказании для Лань Чжаня, а левое запястье точно обожгло — на нём так и покоилась лента, надёжно спрятанная от чужих глаз рукавом. — Я виноват и приму наказание за пьянство, — ответил Лань Чжань, кланяясь, но затем поднял голову и продолжил: — Однако лобную ленту я не терял. — Не терял?! — окончательно вскипел Лань Цижэнь. — Тогда где же она? — Я отдал её своему избраннику, — спокойно ответил Лань Чжань, по-прежнему глядя дяде в лицо, а Вэй Ин вздрогнул и едва удержался, чтобы не уставиться на него во все глаза. Сам он готов был сказать, что шутки ради украл её у Ванцзи, лишь бы тому смягчили наказание. Но подобного он никак не ждал. — И кто же она? Почему я ничего о ней не знаю? — не спешил уступать Цижэнь. — Я представлю вас вечером, — пообещал Лань Чжань. — Нет уж, говори сейчас! — Дядя, — вмешался Цзэу-цзюнь, — если Ванцзи желает познакомить вас вечером, пусть так и будет. Зная брата, я уверен, он выбрал достойного человека, вам не о чем волноваться. А сейчас… обстановка не располагает, разве не так? Лань Цижэнь метнул на него недовольный взгляд, но вздохнул и согласился: — Пусть так. Вечером жду тебя с твоей избранницей у себя, Ванцзи. А сейчас — вам двоим по триста ударов линейкой. Остальным — по пятьдесят, — кивнул он на Не Хуайсана с Цзян Чэном, что за всё время не проронили и слова, и удалился, не став следить за тем, как исполняют наказание. Первый удар заставил Вэй Ин согнуться и почти упасть на землю, но он не отводил взгляда от Лань Чжаня и видел, как стойко держится тот. Собравшись с силами, Усянь последовал его примеру. Получив все удары, они разошлись, и Лань Чжань не позволил поймать его взгляд. *** Шицзе вела его под руку, беседуя о чём-то с ворчащим Цзян Чэном, но Вэй Ин не слушал, а когда брат пытался и его вовлечь в разговор, только отмахивался. Лань Чжань сказал, что вечером представит дяде того, кому отдал ленту. Как же так? В голову даже прокралась мысль, будто Лань Чжань уже был влюблён в хорошенькую заклинательницу, но всё не решался признаться ей, а теперь хотел воспользоваться моментом… Но Вэй Ин отбросил её, даже не додумав до конца: так мог поступить кто угодно, но только не Лань Чжань! Уж скорее, он решил, что обязан Вэй Ину. Какая глупость! Из размышлений его вывело то, что они остановились. Оказалось, напротив замер Лань Сичэнь. Игнорируя боль, Вэй Ин поклонился и, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом, заговорил: — Цзэу-цзюнь, я опять нарушил правила клана Гусу Лань. — Вы вчера переборщили, — Глава слегка улыбался, — и попались дяде под горячую руку. Он был к вам слишком строг. Линейки очень тяжёлые, поэтому ваши раны на спине заживут только через две недели. — Целых две недели? — не раны сейчас беспокоили Вэй Ина в первую очередь, однако и эта новость не радовала. — Я могу подсказать вам место, где раны заживут быстрее, а лечение не скажется на учёбе. — Спасибо вам за заботу, Цзэу-цзюнь, — поблагодарила шицзе, и Вэй Ин поклонился. Лань Сичэнь уже собирался уходить, когда он решился спросить ещё об одном: — Цзэу-цзюнь, моя мать… — О, господин Вэй, — Лань Сичэнь обернулся к нему, — дядя и госпожа Цансэ-саньжэнь учились вместе. Дядя — строгий и правильный, а ваша мать… — он улыбнулся одновременно светло и печально. — Могу только сказать, что она была в точности как вы, господин Вэй. Поэтому не вините дядю в том, что он к вам слишком строг. На самом деле… — он замолчал вдруг и развернулся, уходя, точно и не собирался больше ничего говорить. Однако, сделав несколько шагов, добавил: — Ему нелегко далось такое решение. Вэй Ин не заметил, когда Лань Сичэнь всё же ушёл. За этот короткий разговор он узнал о характере матери едва ли не больше, чем вообще знал прежде. А впрочем, разве не только таким мог быть человек, который смеялся так звонко и заразительно, как мать в его воспоминаниях? Вэй Ина согревала их схожесть, и он ушёл в размышления о том, какими могли бы быть дни, проведённые с матерью. Но тонкий шёлк ни на миг не переставал жечь запястье. *** Шицзе обработала ему спину заживляющей мазью. Пришлось снять и шарф, и Вэй Ин боялся, что не обойдётся без вопросов, но, похоже, Золотое ядро залечило следы, что утром ещё виднелись. Но скрыть лобную ленту Вэй Ин не сумел — вернее, не захотел. — А-Сянь, это… это лобная лента Лань Ванцзи? — она потянулась, словно хотела дотронуться, но затем они одновременно отдёрнули руки, а Вэй Ин кивнул. — Ты ведь знаешь, что она значит? — шицзе спрашивала осторожно, но Вэй Ин рассмеялся: — Как же не знать после сказанного перед Залом наказаний? Яньли не обманулась смехом: — Вам нужно поговорить. Он сказал, что представит… тебя Лань Цижэню. Ты сам… хочешь этого? — Предстать перед разгневанным Лань Цижэнем? Уж точно нет! — А-Сянь, — Яньли смотрела на него так, что фальшивая улыбка сама спала с лица. — Хочу, шицзе, очень хочу, но… — в голове роились сомнения, просились быть озвученными — одно прежде другого, но шицзе мягко приложила палец к его губам. — Вам нужно поговорить, — повторила она. — Только так всё решится. Затем Яньли ушла готовить суп из корня лотоса и свиных рёбрышек. Вэй Ин, устроившись на постели на животе, уже решил было погрузиться в размышления — мрачные или нет, он ещё не понял, — как пришёл Цзян Чэн. Они с Не Хуайсаном обрабатывали друг другу спины в комнате Не-сюна, и А-Чэн теперь демонстративно дулся из-за того, что всё внимание сестры досталось Усяню. — А-Чэн, ну, А-Чэн, зато вы с Не-сюном легко отделались, каких-то пятьдесят ударов! Конечно, мне после трёхсот нужна была забота нашей шицзе, — увещевал его Вэй Ин. — И вообще — воспринимай это как тренировку тела и духа! Настоящий заклинатель должен выдерживать и не такое! — Ты!.. — Цзян Чэн не успокаивался. — Чтоб я ещё хоть раз выпил с тобой! Да ни за что! И тебе не позволю, так и знай! А то попадёшь в переделку, а мне тебя вытаскивать — снова проблем наживу! Они всё ещё препирались, когда на пороге тихо прокашлялся Цзэу-цзюнь. Вэй Ин поспешил встать, и они с братом поклонились. — Господин Цзян, — Сичэнь поприветствовал Цзян Чэна первым, а затем обратился к Усяню: — Господин Вэй, прошу, следуйте за мной. — О, да, конечно, прости, А-Чэн, — Вэй Ин широко улыбнулся Цзян Чэну, радуясь, что больше не нужно продолжать их бессмысленный разговор, и направился за Цзэу-цзюнем. Скоро тот ушёл от построек в лес и повёл Вэй Ина извилистыми тропами, в которых сам Усянь, наверное, сразу же заплутал бы. Он пытался запоминать повороты, какие-нибудь особенные деревья, но мысли норовили вернуться к Лань Чжаню, потому всё казалось одинаковым и сразу забывалось. Наконец Лань Сичэнь остановился — перед выложенной каменными ступенями дорожкой, убегающей вниз. — Господин Вэй, спускайтесь этой тропой — и выйдете прямо к целебным холодным источникам. — Благодарю, Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин снова поклонился, и спина отозвалась болью. — Не нужно церемоний, — качнул головой Лань Сичэнь. — И… Ванцзи ждёт вас. — Лань Чжань там?! — Он хочет поговорить, — Сичэнь улыбнулся, легко — чтобы не потревожить ушибы — похлопал его по плечу и ушёл. Спускался Вэй Ин неспеша. С одной стороны, он желал поскорее увидеть Лань Чжаня, с другой… всё было слишком сложно. Когда внизу показался источник, Вэй Ин, подавив первый порыв окликнуть Ванцзи, подошёл к берегу тихо и какое-то время наблюдал. Лань Чжань сидел в воде спиной к нему, и нижняя рубашка, промокнув, облепляла сильные плечи. Сквозь тонкую ткань виднелись уже наливающиеся синяки, и Вэй Ина захлестнуло виной — именно из-за него их так избили. Словно почувствовав его присутствие, Лань Чжань повернулся. — Вэй Ин, — позвал он. — Ах, Лань Чжань, и ты здесь, да? — затараторил Вэй Ин, не зная, о чём следует говорить на самом деле. — Цзэу-цзюнь сказал, это отличное место, чтобы залечить раны, и привёл меня сюда. Так мило с его стороны, а, Лань Чжань? — он сбросил сапоги, ступая в воду. — Вот А-Чэн в такой ситуации заставил бы тебя мучиться подольше. А хотя о чём это я? Ты бы никогда не оказался в такой ситуации сам, — засмеялся он. Лань Чжань не поддержал шутку. — Вэй Ин, — позвал он снова и пошёл навстречу — сам Вэй Ин лишь на несколько шагов отступил от берега. — Ах, Лань Чжань, когда ты вот так зовёшь меня по имени, я не знаю, что делать и что думать, — Вэй Ин хотел, чтобы это прозвучало шутливо, но получилось признание. — Прости, — сказал вдруг Лань Чжань, и Вэй Ин на мгновение замер в растерянности. А после запротестовал: — Ну что ты! Пустяки! Зови столько, сколько захочешь, Лань Чжань… — договорил он уже неуверенно, потому что Ванцзи поймал его ладони. — Я… не о том, — ответил он, отводя взгляд, но затем посмотрел Вэй Ину в глаза и объяснил: — Прости, что забыл. — Ох… — вырвалось у Вэй Ина. — Это ты… ты прости, что заставил тебя пить, — он смотрел на их ладони и не мог насмотреться. — Если бы не вино, ничего бы… — Ты сожалеешь? — перебил Лань Чжань, и в голосе его прозвучала нота — болезненная и резкая, которая заставила Вэй Ина поднять взгляд. — Нет, — признал он. — Я тоже, — ответил Лань Чжань, переплетая с ним пальцы. — Медитация помогла мне вспомнить, и… я рад, Вэй Ин, — и он мягко и несмело, будто впервые, накрыл его губы своими. Вэй Ин отвечал так же. — И ты не злишься, что я заставил тебя выпить, Лань Чжань? — недоверчиво спросил Вэй Ин, когда они немного отстранились. — Мгм. — Как же так? — Вэй Ин прищурился. Он хотел услышать ответ. — То, что помогло мне сблизиться с Вэй Ином, не может быть плохим, — сдался Лань Чжань и погладил его по щеке. — А ведь я думал точно так же, готовя тот талисман! — улыбнулся Вэй Ин. — Но… не делай так больше, — добавил Лань Чжань, и Вэй Ин охотно согласился: — Не буду! Они погрузились в воду, держась за руки и прижимаясь друг к другу предплечьями, как вдруг Вэй Ин нервно рассмеялся: — Лань Цижэнь будет в ярости! — Мгм, он справится, — ответил Лань Чжань и погладил большим пальцем ладонь Вэй Ина, прежде чем повернуться к нему и спросить: — Ты не злишься, что я не сказал ему утром? Я должен был… вспомнить и поговорить с тобой, убедиться… — взгляд его помрачнел, и Вэй Ин поспешил ответить, отвлекая от мыслей о том, чего случиться не могло: — Вовсе нет! Учитель уже не молод, чтобы такие новости одну за другой получать! — Вэй Ин усмехнулся, но затем добавил серьёзно: — Хорошо, что мы сначала поговорили вдвоём. Я… я ужасно волновался, когда понял, что ты, ну, не помнишь. Но если бы ты заявил там перед всеми… откуда мне было бы знать, что ты не спасаешь мою честь, будто я какая-то девица? — под конец он снова смеялся, поражаясь своим опасениям. — Девица? — Лань Чжань, казалось, издал смешок. — Не смешно, Лань Чжань! — возмутился Вэй Ин, хотя сам хохотал вовсю. — Нисколько, — согласился Лань Чжань — и склонился к Вэй Ину, чтобы поцеловать, напиться этого искристого смеха.