Лгать плохо.

      Ларсон уже давно замечает на себе изучающий взгляд чёрных глаз. Если честно, становится очень неуютно от осознания того, что никто кроме тебя не замечает, что абсолютно непроглядные глаза цвета тьмы направлены именно на его ничем не выделяющуюся фигуру, ведь это, по сути, никак нельзя понять. Он просто смотрит, ничего не говоря, делает вид, что это в порядке вещей, в то время как Ларсон ёжится и пытается спрятаться от этого взгляда, пронзающего насквозь.       Том замечает, как на него глядит его враг, когда он разговаривает с какой-то девицей о том, как у него прошёл день и о прогнозе погоды на завтра. Как прожигает его раздражённым буром металла глаз. Слышит, как тихо Торд называет девушку шлюхой, а потом быстро отворачивается, но продолжает боковым зрением наблюдать за черноглазым и облегчённо вздыхает, когда девушка уходит.       Они не знают, почему им так важно, чтобы его враг ни с кем не разговаривал, почему так важно, как сегодня другой выглядит, что надел, насколько аккуратно уложены его волосы в виде рогов. Правда они точно знают, что не хотят, чтобы другой пререкался с кем-то, помимо врага. Им не важно о чём спорить, только бы просто вновь услышать бархатный голос, почувствовать тепло рук. И пускай, что только через удары и крики. Им просто это очень важно. И плевать даже, что каждый раз, привычно произнося яростное «Ненавижу», каждый чувствует, как на теле вырастают цветы, которые впоследствии придётся болезненно выдирать прямо из кожи, желательно с корнями, тем самым отрывая целые куски плоти. Плевать, что таким образом они сами себя рано или поздно убьют. Плевать даже, что подумают их друзья, когда на могилах напишут «умер, от того, что лгал о чувствах к своему врагу» Плевать. Просто плевать.       И вот, очередной вечер. Сидя на крыше и, как обычно, выпивая после очередной ссоры, Том смотрел на потихоньку заходящее солнце. Хотелось просто раствориться в этих тёплых лучах и больше никогда не появляться, только бы не ссориться снова со своим врагом. Но помириться они не могут, ведь гордость уже давно пересилила здравый смысл. Скажете, что это глупо? Да. Это очень нелепо. Но по другому они не могут.       Но тут слышится скрип люка, который кого-то впустил на крышу, и аккуратные шаги по черепице. Также слышно парочку ругательств на норвежском. И вот присаживается кто-то рядом на постеленную почти у края простынь. И снова Том чувствует бур металлических глаз. Снова отдалённо слышится запах дорогих сигарет. И откуда Ларсон только берёт деньги на них?       — Когда спустишься? — спрашивает он, переведя взгляд на тот же закат, который потихоньку исчезает, открывая простор для ночи.       — Нет, — совсем тихо отвечает Риджуэлл, продолжая наслаждаться красками малины неба, которая постепенно смешивается с черникой.       — Знаешь… — он вздохнул. — Это твоё «нет» не отвечает на мой вопрос, — он сделал паузу. — Но мне тоже как-то не хочется уходить. Тут так красиво. — Ларсон устроился поудобней, продолжая смотреть на борьбу света и тьмы.       Так они сидели, пока совсем не стемнело, и на небе не показались звёзды и большая луна, которая сегодня светила ярче обычного, так что можно было с лёгкостью рассмотреть и деревья, посаженные на заднем дворе, и черепицу, уложенную на крыше, и двух парней, которые с упоением рассматривали мерцающие звёзды.       — Хей, Том? — Том хмыкнул, как бы прося продолжать. — Ты меня любишь?       — Нет, — ответил Том, пряча свои запястья в карманы, чтобы скрыть прорастающие от лжи цветы. Ларсон внимательно проследил за этим действием, заприметив вылетевший лепесточек, от неизвестного никому из двоих цветка.       — Я тоже тебя не люблю, — сказал Торд, но оставив свою руку покоиться на покрывале. Правда, того, чтобы зашипеть от боли на запястье, он взялся за горло и начал кашлять. Выплюнув пару лепестков, которые скатились по склону крыши и упали куда-то во двор, он нервно усмехнулся. — Неужели я так много вру?       Том, наблюдавший за этим взял руку своего врага в свою и сжал. На тыльной стороне запястья гитариста покоилась пара цветков. Посмотрев в глаза, в которых не отображалось ничего, кроме мглы, Ларсон вздохнул.

— Ладно… Возможно я немного приврал…