***
— Делаешь успехи, Момо-сан, — Седьмой отряд недалеко от Пятого, совсем рядом, и Момо не удивилась голосу — она почувствовала приближение Комамуры еще до того, как он заговорил с ней. — Вы же не о Шаккахо? — Хинамори весело кивнула на дымящиеся обломки, что остались после попадания ее хадо в яблочко мишени. — Нет, — подтвердил Комамура. — Я о том, что ты меня ощутила. Молодец, Момо-сан. Хинамори смущенно покраснела. Комамура больше не носил шлем, и, когда он однажды снял его, то выяснилось, что у него были причины прятать лицо. Или морду, ибо у волков — морды, а капитан Седьмого отряда оказался из древнего рода существ, что выглядели, как волки. Комамура ушел от них, был принят в Готей-13, и его благодарность Генрюсаю за это была неизмерима. Но, даже несмотря на волчье лицо, он был… симпатичным? — Хотите персиковых моти? — спросила Момо.***
— Ой, девочки, а я думаю, что красивее всех — Кучики-тайчо!.. Хинамори остановилась за углом барака, скрывая реяцу, и прислушалась к болтовне девчонок-рядовых. — А я думаю, что Хицугая-тайчо, — мечтательно вздохнула еще одна. Судя по чутью Момо, девушек было трое. — А я думаю, что Айзен-тайчо! — осталась патриоткой своего отряда третья. — Тшш, вдруг Хинамори-фукутайчо услышит! — испуганно прервала ее первая. Почему-то они, как и все в Готее-13, думали, что Момо влюблена в своего капитана. — Ладно, а кто самый некрасивый? — спросила вторая. — Куроцучи-тайчо, — поежилась третья. — Жуткий такой… — Без краски он не так плох, — усмехнулась первая. — Нет, самый некрасивый — Комамура-тайчо, он же даже не человек! — Смирно! — не выдержав, Момо вышла из-за угла. — Я что говорила вам делать? Отвечай! — приказала она той, что выразилась про Комамуру. — Подметать плац… — пробормотала та. — Вот и подметайте плац, и желательно вениками, а не языками! — сердито распорядилась Момо, и, уходя, услышала шепоток: — Я же говорила, Хинамори-фукутайчо сердится, что тебе нравится Айзен-тайчо, дура! Пусть думают, что Айзен-тайчо, посмеялась про себя Момо. А на самом деле… а на самом деле лучше не думать. Некогда думать. Работы много.***
Огненная ярость застилает сознание Момо, и она готова атаковать квинси, но ее кто-то останавливает, хватает за плечи и руки у него теплые. — Хинамори-фукутайчо, ты слишком вспыльчивая… Момо виновато улыбается, отступая назад. Комамура открывает лицо, и оно… человеческое. Он стал человеком, чтобы отомстить за гибель Генрюсая-сотайчо, он отдал ради этого свое сердце, своими руками вырвав его из груди, и… …и у него ничего не получается. Только убить Бамбиетту и спасти Хинамори. Больше Комамура не человек; он жив, но он — волк.***
— Хороший, хороший… Волк ластится к рукам Хинамори, ест пирожки, которыми она его угощает, трется носом о ее ладони. У Момо есть человек, которого она любит всем сердцем, и чувство симпатии к Комамуре нельзя было назвать настоящей любовью, но оно было. И есть до сих пор — волк, которым стал Комамура, очень красивый, а Момо никогда не любила маленьких собак.