***
Серёжа гонит по велодорожке на Воробьёвых горах на прокатном велике, встречая лицом и оголенными по плечи руками слабый, едва прохладный ветерок. В такие моменты можно забыть про свой забитый график, расслабиться и наконец улыбнуться искренне, просто самому себе. Блики реки пробивают под стекла солнечных очков, добираясь до самых зрачков. И Сергей жмурится от света. Дома его ждёт апельсиновый сок (только из холодильника) и ещё целые свободные полдня (а может и больше — это уже как он сам решит). И Лазарев рад этой свободе, которую он вопреки статусу артиста и сопутствующему отсутствию свободного времени, научился выбивать у своих планов. Он вместе со стаканом сока заваливается на диван и включает телефон. Отключенные уведомления молча, своим видом, намекают владельцу на пару десятков непрочитанных смсок и сообщений в мессенджерах. Правда, интересом Серёжи завладевают только некоторые из них, от особенно важных отправителей. Киркоров спрашивает про его присутствие на творческой тусовке через пару дней, Лорак прислала очередной бессмысленный смайлик, кто-то ещё из его друзей интересуется о его ближайших свободных выходных, чтобы встретиться… Лазарев поверхностно пробегает глазами по первым словам полученных сообщений и обещает себе честно вернуться и на все ответить. Но не сейчас. Филипп разводит в стороны свои длинные руки и улыбается: — Серёженька, рад, что ты пришёл! Лазарев смотрит на Киркорова и немного расслабляется, чувствуя себя не слишком одиноко на этой афтепати. Он не так часто посещает подобные мероприятия, которые планируются для общения коллег, но на самом деле нередко приносят столкновения между ними же из-за особенностей соперничества в творческих сферах. Сегодня захотелось наконец просто прийти посмотреть на знакомые лица и порадовать Филиппа своим несколько неожиданным появлением. Первые пол часа Сергей общается со своими давними знакомыми-певцами, натянуто улыбается. Потом возвращается к Киркорову и говорит «я пойду», нехотя ещё раз оглядывает людей в зале, ищет среди всех остальных лица друзей. И ещё, в чём не особо хочется признаваться кому-то, знакомый колкий взгляд Димы. Билан находится внезапно и самостоятельно: у барной стойки с коктейлем. Лазарев, от неожиданности совершенно не раздумывая, подходит к высокой фигуре на стуле. — Дим? Певец реагирует не сразу (видно, уже успел неплохо выпить), слегка поворачивает голову на голос. — Привет, Серый, - здоровается он, удивленно обнаруживая Лазарева рядом с собой, - почему я до этого тут тебя не заметил? Сергей, не ожидавший вопросов, растеряно моргает. — Я недавно пришёл. Дима знает, что он, внешне несколько растерянный, уже некоторое время мялся и разговаривал с кем-то на дальнем конце зала, и конечно же Дима, черт возьми, его заметил. В повисшей паузе хоть кому-то надо сломить свою гордость и быть честным. Билан хмыкает. — Дим, я искал тебя, - прямо говорит Лазарев, - нам с тобой как-то уже давно не получалось просто нормально поговорить. А тут на этой тусовке ещё и скучно жуть… В ответ тот склоняет голову набок и качает ей в отрицательном жесте, а потом, поднимая глаза от стакана, серьезно произносит: — Серёж, ты прости, но мне пора. В следующий раз. Дима не очень грациозно сползает со стула, что заставляет все клеточки Лазарева вопить внутренне, но сдерживаться - не предлагать помощи. Потому что Дима сильный, он откажется, обидится, справится сам. Но, как только он исчезает в полутьме коридора, ведущего к выходу, Сергей идёт следом. Нагоняет его и заступает проход, останавливая. Лазарев касается его ладони пальцами, обхватывает запястье, так что чувствует пульс Билана. Неотрывно смотрит ему в глаза, пытается поймать их на себе. Серёжа слишком близко, слишком внимательно смотрит на Диму, пытается заглянуть через темные озерца радужки в душу. Прохладные пальцы, сжимающие вены, заставляют цепенеть и заторможенно избегать настойчивого взгляда. Только когда к не совсем трезвому Билану возвращается способность реагировать, он переводит взгляд и встречает глаза Лазарева, смотрящие прямо в упор. Пытаясь придать себе больше решительности, стряхивает его пальцы, делает шаг в сторону. В приехавшей за ним машине Дима восстанавливает сбившееся вдруг отчего-то дыхание, облизывает пересохшие губы и задумчиво-бессознательно проводит пальцами по своему запястью, где пальцы Сергея подслушивали его пульс.***
Лазарев плохо справляется с вечным недопониманием — разве что можно постараться сделать вид, что ничего не происходит. Он стоит ещё пару минут на том месте, где снова разошлись их с Биланом дороги, пытаясь услышать свой собственный ритм сердца. Потом выходит на улицу и направляется к скверу неподалёку. Скамейки как обычно подозрительно грязные, поэтому Сергей садится прямо на бордюр и задирает кверху голову. Он прислушивается к дальним звукам уже затухающей афтепати и, сощурив глаза, смотрит в тёмное небо.***
Какой хороший способ отметить свой долгожданный выходной? Билан просыпается от надоедливо бьющего по глазам солнца, пересиливает себя, разлепляя веки, и читает на часах: 12.15. Отключить телефон и наконец проспать пол суток было однозначно лучшей идеей. В голове ещё плещется тяжесть от выпитого вчера алкоголя и странных, полуразмытых впечатлений от завершения вечеринки. Но Дима вполне бодро выпутывается из одеяла и, ступая босыми ногами по холодному полу, идёт в душ. Через пару часов он уже стоит с полупустой тележкой между продуктовых полок и наконец решает включить мобильник, потому что становится как-то непривычно несуетливо и незаполненно. Первым делом нажимает на иконку инстаграма и пролистывает несколько историй, пока не цепляется глазами за изображение Лазарева с подписью «концерт послезавтра!». Смахивает картинку, избавляясь от портрета Сергея на весь экран, и поспешно жмёт на кнопку, чтобы выйти из соцсети. — Лазарев, сука - тихо шипит он. В памяти внезапно всплывает вчерашнее: его собственное сбившееся дыхание и неприятный, замораживающий страх. Чувство потери контроля над ситуацией. А сейчас тот же темноглазый мужчина смотрит на него с издевательской усмешкой с экрана его же телефона. Дима боится своей слабости, он готов хоть сейчас вмазать Лазареву или кинуть в него чем-то тяжёлым, стереть эту идеальную улыбку с его лица. Только надо встретить его ещё для начала.***
Концерты и заряжают, и отнимают силы одновременно. Когда видишь тысячи горящих, радостных глаз, чувствуешь энергию, исходящую от колыхающейся толпы, внутри появляется тёплое чувство. Но Лазарев выходит со сцены усталой походкой, со слегка взмокшими волосами. Направляется по коридору к гримёрке, глазами пытаясь привыкнуть к полутьме после ярких пучков света прожекторов и замечает силуэт, двигающийся к нему навстречу. С приближением очертания лица обретают ясность и на пару мгновений Сергей успевает запечатлеть взволнованные глаза Димы Билана, после чего тот протягивает руку к его шее и пальцами, задевая кадык, хватает за подбородок. Тянет Лазарева на себя, сокращая расстояние между ними, и целует в удивлённо приоткрытые губы. Сергей беззащитно поднимает руки и хватает Диму за плечи, желая***
Вновь они встречаются только через несколько недель на юге России — снова делят одну сцену, слишком тесную для них двоих. Билан делает вид, что не замечает издалека Лазарева, и только когда притворяться уже становится невозможно, подходит поздороваться. Признавать это не хочется, но обоим им хорошо в объятиях друг друга. Серёжа слишком тепло прижимает к себе Диму и всё так же улыбается. — Знаешь, я скучал. Мы давно не виделись. — А раньше мы не общались и по полгода, - подкалывает Билан и, помедлив, добавляет - Ладно, я тоже. Где-то близко трещит камера, запоминая их встречу, и тут же отворачивается - ищет объективом других певцов. — Может, съездим куда-нибудь после всего этого? Дима мнётся, боясь согласиться, но потом всё же кивает: — Давай. Давно уже хотел вырваться из своей наезженной колеи. — Я выступаю почти в самом конце, ну ты знаешь… — Знаю, - смеётся Билан и, не дожидаясь окончания фразы, отвечает на незаданный вопрос Сергея - Пересечемся как-нибудь. Лазарев тонет в проходящих секундах, раскладывает их на доли, чтобы слушать голос Димы бесконечно, чтобы не заканчивать этот разговор. — Ну, до встречи тогда, - только бросает тот и пропадает.***
Он сидит где-то с краю, почти незаметно, не отводя глаз от сцены. Не из-за духа соперничества, а просто по привычке не выпускать из вида Сергея, присматриваться, оценивать и примерять его недостатки или успех на себя. Как пошло ещё лет 15 назад, а потом не выветрилось, не забылось. Дима смотрит, как Лазарев выходит на сцену, готовится внутренне и берет первые ноты. Как щурит глаза и крепче сжимает пальцы на микрофоне. Голос Серёжи кажется почему-то совсем непривычным, чувственным, хоть Билан за годы их знакомства и общения выучил все его интонации. Этот живой звук задевает струны внутри и Дима забывает, как отстранённо наблюдать – он следит за каждым движением Лазарева, чувствует вибрацию его голоса. Ему хочется оказаться рядом, совсем близко, чтобы слышать, как Сергей берет дыхание, смотреть, как губы повторяют текст. Дима зажмуривается на секунду, встаёт и выходит из зала. Билану приходится ждать. И он уже даже начинает сомневаться – или Серёжа пошутил про встречу после его выступления? Пальцы нетерпеливо подрагивают, Дима придумывает отговорки, чтобы уйти. Не стоять потерянно у двери служебного выхода. Лазарев появляется внезапно, с счастливой улыбкой на лице. Он застаёт Билана за нервным облизыванием губ и едва борется с собственным желанием мягко провести по ним подушечкой пальца, сглаживая почти незаметные трещинки. Дима наклоняет голову: — Куда едем? Сергей отбрасывает ненужные мысли, берет его за руку и тянет по направлению к своей машине. — Твою потом заберём.***
Стекло опускается до середины, впуская гудящий ветер в салон, который взъерошивает их волосы и облепляет футболками тела. Они смеются громко и заливисто, как мальчишки, смотрят горящими темными глазами друг на друга. Билан высовывает руку из окна, ловит морской воздух раскрытой пятерней и кричит что-то счастливо-неразборчивое. Лазарев переводит с дороги под лобовым стеклом на него глаза-щёлки и только широко улыбается. Машина тормозит на полысевшей обочине совсем близко от волн и светит фарами на мокрый, слипшийся песок. Дима хлопает дверью и торопится спуститься к воде. Из салона авто раздаются лёгкие звуки лоу-фая и выглядывает радостное лицо Серёжи. Он, шурша кроссовками по песку, подбегает к Билану со спины и валит того с ног, обхватив руками. Одежда на них темнеет от влаги, становится грязной от соприкосновения с землёй, но парни продолжают, извиваясь, бороться и пачкают её ещё больше. Лазарев прижимает Билана к земле - обозначает свою победу - и, наваливаясь, целует в чётко очерченную скулу. Тот ловит руками лицо Серёжи и, оставляя себе секунду между ними, чтобы запечатлеть момент, впивается в его губы. В вечереющем мире остаётся только пустынный пляж (за исключением двух людей, лежащих рядом на песке), машина с играющей музыкой и темный купол неба высоко над землёй.***
А назавтра будет только остывшее счастье и одни осколки. У Билана вечером рейс в Москву и ещё полотно событий - забитый график. Лазарев знает, что не попросит его пропустить самолёт, не сможет обмануть время. Знает, что столица для них двоих слишком тесная, и там, откуда отделяют всего два часа полёта, совсем другие они сами. И у каждого планы, встречи, концерты. Только переписки и звонки, только мимолетные случайные встречи у обоих есть, общие. У Билана с Лазаревым разные пути, совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Чтобы украдкой переглядываться, идти почти рядом, не выпуская из вида друг друга, вместе с этим стараясь обогнать. И Дима всё это тоже знает. Что параллельные прямые не пересекаются. Сергей осторожно гладит по волосам спящего Билана, едва касаясь, словно боясь, что он слишком хрупкий и может разбиться. А ведь правда, может? Наблюдает, как с ряби воды дымкой поднимается рассвет, запуская отсчёт с начала следующего дня. Беззвучно тикает заново заведённый таймер, нарушая ритм сердца Лазарева.