Последняя из хранительниц традиций Юкино была весьма ворчливой пожилой женщиной: ей совершенно не нравилась Америка, отталкивали новомодные течения и гаджеты, а неуважение традиций просто выводило из себя. Хуже всей этой бессмысленной прогрессивной мишуры был лишь тот странный молодой человек, в котором не чаяла души ее внучка.
Чистая правда, что единственная причина, почему она терпела все это, от дурацких идеи молодежи до жизни в этом проклятым всеми духами местом, заключалась в безграничной любови к своей семье. Ради сына, так дорожащего своей солнечной женой, и похожей на свою мать внучки можно было много потерпеть. И из-за этого же нельзя было хоть как-то мириться с такими романтическими отношениями самой «молодой снежинкой» в их роду.
Старшая Юкино знала много, иногда даже слишком, и все равно не могла понять необычной тревожности, связанной с линией судьбы этого мальчишки. Это было похоже на рябь там, где просто обязана быть ровная прямая. Странный и весьма опасный знак, как считала сама женщина: она не помнит что-то хоть каплю похожее на своем веку, но нечто древнее, что-то под самой дальней прослойкой души подсказывало:
«это не сулит ничего хорошего».
Его характер был подозрительным. Все в нем было подозрительным. Возможно, это было лишь предвзятое отношение и гиперопека? Возможно, да. Но этого нельзя предполагать, ведь только лишь воин ослабит внимание, как в его впину вонзится стрела. Еще страшнее –видеть, как эта стрела попадает в любимого человека.
Он просто не может быть без недостатков, но этот…
этот негодяй всегда вел себя так: милый, улыбающийся и понимающий. Да, со стороны он казался пугающим, отчасти из-за роста, отчасти из-за всегда прикрытых глаз, но в какой-то момент возраста мудрость дает понять, что внешность не играет большой роли в таких вещах. Все это могло значить лишь одно: сторона, что не показывается никому, всегда спрятана, даже для владельца, само
нутро было тем, что она искала и чего боялась. Оно могло быть вовсе не гнилым, нет: хранительница слишком много пережила, чтобы говорить такую необдуманную глупость, как это делает молодежь, используя свои дурацкие цитаты; но оно было темным, скрытым, от этого совершенно неизведанным. Тем, что заставляло ее интуицию биться в панике, с каждым разом все громче ударяясь о корки ледяного спокойствия, выращенных годами ментальных тренировок. Оно было пламенем, что пыталось растопить многовековой лед их семьи.
***
Нет, она не поверит Виви, что у парня много проблем: он может ее обманывать, играть с невинной и доверчивой девчушкой. Женщина не могла рисковать любимой внучкой и не желала потерять ее из-за какой-то юношеской влюбленности, так что без церемоний пригрозила, поймав нужный момент.
— Только попробуй ей навредить, — леденящим душу тоном прорычала старушка, грозя своим сякуйо. Увы, достать до шеи, как очень хотелось, она не могла: гад был слишком высоким, — усек?
— У-усек — с мирным жестом руками, чуть отступая назад, произнес растерянный Льюис.
Конечно, она ему не поверила. Поверить — дать ему шанс. Он уже успел сделать ход и подарить ей очки. Похоже, он только и ждал, чтобы затуманить взор потом, на следующем своем грязном ходе.
Все забывали, как важен цвет в их мире, кроме старшего поколения, что так тщательно хранило знания. Подарок был
его цвета, попыткой привязать себя к Виви, осознанно или нет, не имело значения: он сделал это, и женщина сама была свидетелем. Она могла лишь пытаться узнать его планы, притворяясь желанием сблизиться с Вивиан.
***
— Разве мне не идут такие очки, а? Виви, да мы с тобой были бы шикарным дуэтом! — наигранно радостно скажет она, дождавшись улыбки девушки.
— Да, бабуль, мы шикарны! — радостно, чуть хихикая, ответят ей.
— Ох, дорогая, погоди, у тебя что-то прилипло к оправе. Дай я сотру, — ледяная рука коснется инородного для лица предмета, чтобы потом, также незаметно, коснуться похожего на себе, наложив защитное заклинание связи.
Никто не знает, защитит ли это ее, но сейчас это единственный ход, что не вызовет подозрений. Просто бабушка, просто игра с внучкой. Все просто и естественно.
***
Но она продолжит следить, внимательно изучая его действия, эмоции, слова, мимику и жесты. Продолжит играть в эту демоническую шахматную партию с неизвестным врагом под милой оболочкой, думая на несколько ходов вперед. Продолжит строить из себя ворчливую бабулю для Виви, чтобы та не отвернулась от нее, охваченная своим же темпераментом и юношеским максимализмом.
Она точно сделает все возможное и не в коем случае не допустит оплошности. Положит остаток жизни на то, чтобы защитить наследницу великой силы и воли — и что, несомненно, важнее — ее любимую внучку.
Но все же совершила роковую ошибку.
