Бабушка-бабушка, а расскажи сказку!

Жил да был фермер. Хорошо жил: по весне пахал поле, да садил картошку с тыквами, по осени ездил продавать урожай на городскую ярмарку, этим и зарабатывал. Но в один прекрасный летний день отвлёк его от прополки грядок голос. Громкий такой, эдаким голосом только солдатню муштровать. Подошёл фермер на зов да увидел, что руках чужака горланит-надрывается маленький сверток. Протягивает пришлец свёрток, да говорит: "Это дитя когда-то станет самым важным человеком в стране, но сейчас он находится в большой опасности. Ты самый надёжный человек из всех, кого я знаю. Не спрашивай откуда. Если ты верный гражданин, сбереги мальца, воспитай как собственного сына" Взглянул фермер на затихшее у него на руках дитя, а оно взглянуло на него - внимательно, словно изучающе, да и растаяло сердце мужика. Согласился он по доброте душевной. Мальчонка рос крепким, здоровым. Мартином его назвал фермер. В честь собственного почившего отца, что был священником. Такую же судьбу фермер желал и мальцу. Ну а что - священники всегда при хлебе и всегда уважаемы в народе. Устроил дитятку учиться грамоте, как тому стукнуло пять лет, к монаху, что жил недалече. И всё было хорошо, мужику разве что жену пришлось найти побыстрее, чтобы молва дурная не пошла, мол ублюдка приютил на старости лет. Но молодая жена не прикипела к чужому ребенку, постоянно его шпыняла по поводу и без, отчего мальчонка часто сбегал из дома и бродил по окрестностям. Подросши Мартин подошёл к отцу да горячо попросил. - Позволь мне, отец, магическому умению обучаться. У монаха этого уже ум за разум заходит, да земля с небом перепутались. Сомневался фермер, не доверял он этим пройдохам, но выбора не было, уж очень хотелось образование хорошее сыну дать, да и жена все уши обтоптала просьбами согласиться. Уехал парнишка, и пошла у него жизнь совсем другая. Са-мос-то-я-тель-на-я. Учиться он начал прилежно, но через несколько лет наскучило ему слушать гундёж старых учителей да вдыхать пыль фолиантов. Мечта у него появилась - получить силу, да такую, что все обзавидуются! Рассказал он о ней своему наставнику, а тот лишь руками замахал да попросил не поминать больше об этом при старших. Крепко задумался Мартин. Ему казалось, что маги сами устанавливают границы, словно они боятся захлебнуться в магии. А он не боится! Нашёл он заклинание древнее, что, молвят, бога призвать может. Да нет, не того. Этот может пожаловать могущество, если пожелает, если мальчонка ему приглянется. Долго сомневался Мартин, боязно ему было переворачивать всю свою жизнь с ног на голову, но всё же жажда знаний запретных одержала победу ликующую. Пришёл бог да посмеялся над юным глупцом. Но что-то задержало его, что-то привлекло в ясных голубых глазах. Мартин не знал что. Но это и неважно. Важно лишь то, что посох у него появился магический - розой увенчанный. Несколько лет Мартин беспрепятственно посох этот использовал. Похвастаться он любил да покуролесить на славу, так чтоб городишко гудел ещё пару месяцев. Забыл он о мечтах своих былых, крепко ухватил его новый господин да мысли все спутал. Но не могло все быть так легко, не может никто силу дать да оплаты не потребовать. Взбунтовали как-то раз создания, призванные юнцом с помощью палки чудотворной. Ох и страшно ему тогда было смотреть, как товарищей его ироды проклятые рвут да калечат. Они и за него принялись бы, да сбежал он, юркий малый был. Юркий да трусливый, что греха таить. Долго бежал Мартин, не разбирая дороги и пытаясь развидеть кошмар тот. Не замечал он ни ран своих в нечестном бою полученных, ни усталости. Споткнулся он о корень да и покатился в овраг, где нашло его прозрение-осознание всего произошедшего. И долго рыдал он, горько было от вины в груди давящей. Порешал он здесь остаться, да не вставать - авось волчина какой, али кабан найдёт, да воспотворствует искуплению греха великого. Не суждено сбыться было его чаяниям: не нашёл его ни кабан, ни волк. Священник местный, по лесу гуляя да собирая ингредиенты для зельев целебных, увидел тело недвижимое, в мантию черную облаченное, и сердце брата святого тревожно забилось. И побросал он сумки свои для трав магических и спустился вниз разузнать жив ли незнакомец. Увидел тонкую струйку пара, изо рта юнца выходящего, возрадовался и мигом прочел заклятие раны исцеляющее. Противился раненый спасению, но монах закинул руку того на плечо да и поволок дальше лечить и исцелять. В доме святом очухался парнишка, и вновь стало ему горько, да знакомец новый посоветовал богу молиться во искупление. Да не тому. Правильному, доброму богу. На-сто-я-ще-му. И не было ранее в Храме этом скорби величавее той, не раз он - не мальчик, но уже молодой мужчина - разбивал лоб свой в попытках прощение да искупление вымолить. Брат новообретенный ремеслу своему учить начал: тексты священные читать да людей успокаивать. Хорошо у нашего героя получалось, возлюбили его люди. Притчей во языцех стал священник новый, лишь одним только словом мир в душу приносящий. Но сам он все ещё нес ношу горькую невымоленного у самого себя прощения. С десяток лет Мартин вёл жизнь святую, богу времени и света посвящённую. Но снова горе великое нашло его. Напали на город орды чужеземные с лицами звериными да машиной адовой. Дома людские пожгли-подавили да принялись всех налево и направо крошить. Побежали люди к защитнику своему верному да увидели, что сам он уже вовсю собирал вкруг себя прихожан. Казалось Мартину, что чудища адские не смогут войти на землю святую, и прав он оказался. Спрятал людей под крылом своим в часовне маленькой, и выжили они в резне кошмарной. Но в ловушке оказались: город чудища захватили, да бесноваться принялись на костях человечьих. Молился Мартин всю ночь страшную, плакал, не понимал как боги допустили злодеяние эдакое. Но боги молчали. Раздался стук громогласный в дверь забаррикадированную, да отлетели бочки тяжёлые словно перышки, и вошёл в часовню человек в доспехах диковинных. Попрятались люди за алтарем священным, а Мартин, кулаки сжав, остался стоять неколышим. Приблизился пришлец к герою нашему, да повел речь свою необычайную. Оказалось, что монах - сын императорский, не в браке священном рождённый. Наследник единственный оставшийся. Не поверил Мартин, решил, что незнакомец малость контузию получил в битве ожесточенной. Но слова о том, что Мартин присутствием своим повинен в устроенном чудовищами кошмаре, приподняли волосы на затылке его. И согласился священник за чужеземцем последовать. Долго ли коротко ли - привёл чужак его к человеку знающему (тому, что Мартина отцу названному принёс). И согласился тот с происхождением венценосным, но беда была - амулет священный, что страну от нашествия иродов проклятых, Мартинов город разрушивших, спасти может, люди лихие похитили. Сокрыли стражи принца обретенного в крепости под самыми облаками расположенной да принялись драгоценность искать. Не спал и не ел Мартин великое множество дней, пригодились ему знания, страшным путем юности полученные. Помогал он стражам своим, себя не щадя. Нашли они амулет тот, да в стольный град принца повезли, короновать по всем правилам. Только поздно было. Не успели они. Само лихо многорукое, чудовищами правящее, в град этот вошло. И возопили люди, и вновь Мартин увидел кости черные обугленные у людей живых, да кровь на стенах белокаменных. И упал на колени Мартин у алтаря бога своего, и взмолился вновь, как тогда. Хоть не было в сердце его уже той чистой веры, но готов был он даже самого дьявола просить о спасении для рода людского. Пришло к нему видение и внял он ему. Разбил амулет волшебный, не страшась. И исторгся огонь из амулета, заплясал он по мантии императорской, по коже смуглой да по волосам каштановым. Закричал Мартин от боли невыносимой. Да и сгорел. Но дух его не сломлен оставался, лишь тело пеплом обратилось. Ощутил он в себе свет необычайный да ярость великую. Сонм молитв в голове раздался, и внял им Мартин. И взмахнул крылами золотыми и впился зубами как бритва острыми в шею ирода проклятого. Бросился тот в бегство слуг своих прихвативши. А Мартин издал громкий рев, победу провозгласивший, и рассеялись тучи кровавые над градом стольным, запечатался барьер, разломанный, на веки вечные. И вышли люди из укрытий своих поблагодарить спасителя, но не было уж его. Лишь дракон каменный размеров громадных стоял посреди алтаря. Упали на колени люди, да и провозгласили Мартина защитником святым. И долгое время не увядали цветы, и не гасли свечи на лапах каменных его. Пока не пришли эльфы кровожадные, поработить люд решившие. Но это совсем другая история.