***
Иона сидит на небольшом выступе в какой-то глубокой яме. Темнота, почти ничего не видно, за спиной холодный камень, по левую руку маленькое отверстие, узкое и полностью заполненное костями, возможно, какая-то пещера?.. по правую — пропасть. Идти некуда. «Помогите!» — кричит парень и пытается сдвинуться с места — безуспешно, его ногу тут же пронзает острой болью, заставляя скривить лицо, рубашка с практически высохшей кровью противно липнет к телу, оставляя еле заметные красные следы, которые неприятно стягивают кожу. Тишина, холод. Неужели, он так и сгинет здесь, смешается с местной грудой костей, и никто никогда не найдет его тела? Откуда-то из пропасти слышится шорох. Иона оглядывается. — Эй! — вновь кричит он и пытается сдвинуться с места, но больная нога снова дает о себе знать и он протяжно стонет. Может, еще не все потеряно? — Помогите! Помогите, я здесь! — парень тяжело дышит, а сердце готово вырваться из груди. Ответа не поступает. Или все уже давно потеряно? Иона вновь морщится, смотрит на белые пробелы между камнями и кричит еще громче(или так кажется только ему.?): — На помощь! — его голос эхом раздается по всему ущелью. Очередной шорох. Кажется, кто-то сзади. В конце той самой пещеры, засыпанной костями и прочей лабудой. Он разворачивается и вновь зовет кого-то, все еще не теряя надежды. Внимательно прислушивается к каждому шороху, совершенно не замечая над собой причину его будущей кончины — огромную рептилию, состоящую из костей. Сплошные кости, обтянутые обвисшей старой кожей, что еще больше омрачняло вид неизвестного существа. Благодаря находящимся сзади огромным крыльям это существо чем-то напоминало дракона, хотя назвать его этаким язык просто не поворачивался. И существо явно не было настроено дружелюбно, то и дело пытаясь задеть крыльями бедного паренька, который так отчаянно пытался спастись, забираясь в глубь пещеры с костями, помогая себе обеими руками и оставляя на них царапины. Нога все еще болела, но он не останавливался, хоть боль была воистину невыносимой. Оно настигало. Приближалось, пытаясь протиснуться в узкую пещеру за своей жертвой и явно было очень возмущено тем, что она убегает. — Иона! — слышится откуда-то сзади и он оборачивается, тут же узнавая владельца этого голоса, а в глазах и душе появляется надежда. — Элиас! — он хватается за какой-то небольшой выступ и протискивается между двух камней. — Помоги! — Иона, держись! — парень быстро спускается по крутому склону, цепляясь за острые камни и обдирая кожу рук, но волнует ли это кого-нибудь в подобной ситуации? Иона в опасности. Он хватает его и тащит наверх. Тщетно. Слишком круто, слишком тяжело, все идет против них. Рептилия в очередной раз обнажает свои острые когти и пытается зацепить одного из парней. И ей это удается. Иона падает на землю и громко кричит из-за пораненной ноги. Конец. Еще немного. Еще пара мгновений и смерть настигнет одного из них. Иона извивается, просит о помощи, пытается выбраться, еще больше проваливаясь в старые кости. Понимая всю абсурдность ситуации, Элиас достает свой припрятанный где-то под кофтой кинжал и, пробираясь между камнями, почти падает на второго, закрывая его своим телом. Дракон замер, но уже через пару секунд снова издал рык и напал. Элиас слышал, как стонет от боли Иона под тяжестью его тела, но поделать ничего не мог. Он вытерпит. Он сильный. Рептилия прикрывает свою пасть, внимательно разглядывая Элиаса,***
Развалины. Элиас тащит на себе Иону, а тот пытается придерживаться за колено друга, чтобы окончательно не рухнуть на землю. Они доходят до каких-то развалин, где с недавних пор жил второй, и Элиас помогает ему облокотиться на стену. Иона медленно и с огромным трудом оборачивается, кладет руки на плечи Элиаса и крепко обнимает. Крепко, искренно. Так, как он не обнимал еще никого. Он отстраняется спустя пару минут и кладет свои руки ему на шею, и Элиас следует его примеру. Стоит Ионе опустить одну руку, Элиас молча приближается к его лицу и... целует. Целует так нежно, будто видится с ним в последний раз. Хотя, наверное, так оно и есть, верно? Элиас просто исчезнет из его жизни. Вернется в свое королевство. Один. Без Ионы. А у Ионы все обязательно будет хорошо. Здесь он будет счастлив вместе со своей девушкой, которая с таким восторгом встретила его, не признав в нем совершенно другого человека. В его жизни больше нет Элиаса. Нет Элиаса, с которым они вместе прятались от королевы, хотели править государством и крали вкусняшки из дворцовой кухни. Прямо сейчас он целует человека, которого так давно любит, чуть ли не с самого рождения. Элиас не знал, когда начал испытывать тяготение к своему другу, но знал абсолютно точно — если бы не сделал этого сейчас, то жалел бы об этом всю свою оставшуюся жизнь. Плевать на все. Плевать на мать, которая ищет его, сходя с ума все больше. Плевать на ту девушку, которую, должно быть, любит Иона. Сейчас он думает только о его влажных губах и беспокойном стуке собственного сердца. Глаза прикрыты, но у его напарника наоборот — широко распахнуты — он явно не ожидал этого, но и отвернуться тоже не смел. Элиас только что признался в своих чувствах и ему стало легче. Легче оттого, что он знает. Но еще хуже оттого, что это не взаимно. Он отстраняется, считая себя больше не в праве занимать его время. За дверью находится его счастье, так пусть же он идет к нему. Он отходит, но никак не ожидает того, что Иона сам потянется к нему, навалится всем телом, не в силах держаться ровно из-за боли в ноге, и также осторожно поцелует, издавая тихие стоны прямо в чужие губы, пока Элиас будет беспокойно обнимать его за талию. Еще несколько мгновений и Иона отстраняется, вновь опирается о стену спиной и улыбается, когда второй уже гладит его по щеке большим пальцем. Они убирают руки друг от друга, Иона стучится в дверь, а Элиас уходит, изредка оглядываясь назад. Вот, из дома выходит молодая девушка, явно обеспокоенная внешним видом парня: грязные белые волосы, порванная одежда и до нельзя уставший вид. Он обхватывает ее талию и она помогает ему зайти в дом, и Элиас до последнего смотрит на него из-за угла, легко улыбаясь. Иона должен остаться. Так надо, так должно быть. Он будет счастлив здесь, Элиас уверен. Но единственное он знает точно — он не безразличен.