Рана

Их таинство - богохульное священнодействие. Нечто запрещённое, страшное, от чего у любого эфирного существа кругом пойдет голова. Нечто, дозволенное только им двоим.

      Хастур склоняется над другим падшим ангелом. Аки тлетворный дух, он разлагает воздух вокруг. От пугающе-тощего герцога Ада несет смертью, гнилым мясом (подозрительно, что именно от незримых обломков крыльев за спиной, оставшихся после падения) и кострами. Адским пламенем. Несколько шевелящихся личинок трупной мухи валится на сырой пол и пытаются выползти из лужи тухлой воды, оставленной после разъярённой Дагон. Его, Хастура, голос, потусторонний и глубокий, пробирающий в самую глубь потаённых страхов, отскакивает от пустых стен, покрытых чёрной-чёрной копотью, прямо как их человеческие оболочки тела. — Помоги.       Рука, наспех перебинтованная какой-то драной тряпкой в дурно пахнущей смеси грязи и засохшей сукровицы, продолжает неспешно кровоточить. Капли крови ниспадают на гнилое дерево рабочего стола, разбиваясь на более мелкие. — Что случилось в этот раз?       Лигур внимательно смотрит на кровь, которая кажется почти чёрной, после чего переводит взгляд на лицо непроницаемое пришедшего. Кожа с щеки полностью облезла, а шея чуть ниже покрылась лопнувшими волдырями и мелкими жёлтыми гнойниками. Это выглядит отвратительно-прекрасно. — Смертные.       Коренастый демон взял его за бледную руку, как подобает брать каких-нибудь дам из 17 века. Бережно, как можно аккуратнее, не касаясь скверного ранения. Дьявольские то времена были. Действительно дьявольские. Благородные господа и милейшие барышни, смерть и порок под светом свечей. Никакой путаницы с наступающим Концом света, никаких назойливых ангелов. Ад, страдающие души и рядом сидящий Падший.       Белоснежная ткань оплетает поврежденную ладонь, обожжённую кисть и немного пальцы, перепачканные в чужой сукровице. Несомненно, Хастур не оставил обидчиков в живых. А если бы и оставил, Лигур бы это исправил, ведь никто не смеет касаться демона.       Губы несвойственно бережно касаются ткани, воняющей этиловым спиртом.       — Позволишь ли мне уважить тебя, мой грех?       — Ты сам знаешь ответ. — Хастур.       Глаза Лигура переливаются различными цветами в полумраке тесного помещения. От тёмно-фиолетового до кроваво-красного, их свечение завораживает и притягивает к себе, как огонь какого-нибудь мотылька. — Лигур.       Напротив зияет пустота. Совершенное отсутствие чего-то живого. Ни белков, ни радужки. Пустой взгляд, прожигающий насквозь, от которого внутренности сворачиваются в один большой клубок, а испуг криком застревает в глотке. Ты великолепен.

Их таинство - богохульное священнодействие. Нечто запрещённое, страшное, от чего у любого эфирного существа кругом пойдет голова. Нечто, дозволенное только им двоим.