Изящные пальцы

В первый раз Гермиона заметила его длинные изящные, вне всяких сомнений, мягкие пальцы на уроке зельеварения. Нет, разумеется, она видела их и раньше, но привыкла обращать внимание на искривленные в гримасе губы, на презрительно сощуренные глаза, а еще чаще — на ядовитые слова, вылетающие наружу при каждом ее появлении. Гермиона отвлеклась от отражения, которое пристально разглядывала последние десять минут, и подняла руки на уровне глаз. А затем зажмурилась и опустила ладони на обе щеки, медленно проводя ими вниз до шеи. На том злополучном уроке она шла по кабинету, взмахом палочки распределяя проверенные эссе, а, когда приблизилась к Малфою, позорно застыла на месте, не отрывая взгляда оттого, как неспешно он поглаживал в расслабленных ладонях пергамент. Затем, словно вбивая финальный гвоздь в крышку гроба, в котором она мечтала оказаться немедленно и, желательно, навечно, он посмотрел на нее, невесомо вздернув бровь. И тогда она пулей понеслась к своему месту, плюхнулась на стул, почти задыхаясь от ужаса, и немного безумным взглядом оглядела класс, но, кажется, никто даже не заметил ее конфуза. Гермиона шумно выдохнула сквозь плотно сжатые губы и вздрогнула, когда сидящая справа Джинни ткнула ее локтем. — Что это было? — она изогнула губы в задорной усмешке, и Гермиона ощутила, как бешено застучало сердце. Ну конечно, Джинни все видела. В такие моменты Гермиона жалела о своем желании продолжить учебу. Уж лучше бы пошла в школу авроров с Гарри и Роном, чем сейчас доучивалась с бывшим шестым курсом на пару с Драко-изящные-пальцы-Малфоем. — Удовлетворительно? — торопливо сменила тему Гермиона, выхватывая пергамент из рук Джинни и укоризненно качая головой. Джинни лишь коварно сощурилась, а затем демонстративно выставила вперед ладонь, безмолвно требуя эссе обратно. Гермиона безропотно вручила ей работу, наивно полагая, что вопрос был исчерпан. И вот сейчас она стояла перед зеркалом, отсчитывая последние минуты до своего дня рождения, а на тумбочке рядом с кроватью дожидался своего часа витиеватый флакончик с прозрачным зельем. Поначалу холодные ладони, прижатые к нежной коже шеи, уже пылали жаром, а она тщетно пыталась отогнать воспоминания. Тем вечером она специально направилась в библиотеку, изучая эмпатическое зелье, потому что абсолютно ничего не запомнила из объяснений Слизнорта. Впервые за всю свою сознательную жизнь Гермиона не слушала объяснения учителя, а занималась чем-то посторонним. Если уж быть точнее, то она просто бессовестно пялилась на Малфоя, который уже успел отложить пергамент в сторону и теперь внимательно смотрел на доску, мучительно медленно ведя пером по губам. Изящные пальцы подхватывали перо почти невесомо и… поглаживали. Гермиона нервно заерзала, закусив изнутри щеку. Тело просто горело, в глазах потемнело, когда она вдруг представила… Стук в дверь заставил Гермиону испуганно вздрогнуть. Она резко качнула головой, опуская руки и отворачиваясь от своего отражения. Дверь открылась, и Джинни, не дожидаясь приглашения войти, шагнула к ней с заговорщицким видом. Руки она держала за спиной, и Гермиона ощутила приятное волнение. Ну разумеется, если Джинни обещает что-то устроить, она всегда сдерживает слово. — Зелье готово? — с лукавой ухмылочкой поинтересовалась Джинни. Гермиона закусила губу, сдерживая рвущийся наружу безумный предвкушающий смех, и кивнула в сторону флакончика. Джинни придирчиво его оглядела, затем удовлетворенно кивнула и выставила перед собой ладонь с зажатым между пальцами коротким светлым — почти белым — волоском. — Как же ты умудрилась? — невольно восхитилась Гермиона. — Секрет фирмы, дорогая, — подмигнула Джинни. Гермиона дрожащими ладонями взяла волосок и поднесла его к лампе. Волосок блестел платиной и переливался на свету. Гермиона перевела взгляд на флакон и судорожно вздохнула. — Все же это… — она нахмурилась, силясь подобрать подходящее слово, — аморально. — Ой, брось! — закатила глаза Джинни. — Быть все время примерной и правильной не так уж и весело! Иногда нужно и расслабляться. В конце концов, ты хочешь узнать, что о тебе думает Малфой, или нет?! — Разумеется, хочу! — живо откликнулась Гермиона. — Тогда вперед! Волос в зелье, зелье в себя! — Джинни в нетерпении потерла ладони. Гермиона еще несколько мгновений разглядывала волосок, а затем, не давая себе шанса передумать, открутила крышку с флакончика, бросила в него волос и быстрыми глотками выпила. И тут же скривилась. — Горько? — с сочувствием погладила ее по плечу Джинни. — Остро, — прохрипела Гермиона, хватая ртом воздух и судорожно обмахивая лицо руками, словно это могло ей как-то помочь. — Ну в принципе, Малфой остр на язык, может, это связано? — Джинни задумчиво почесала подбородок. — Не знаю, — Гермиона смахнула выступившие на глаза слезы, и в тот же миг часы пробили полночь. — Ну что? — подмигнула Джинни. — С днем рождения, дорогая! И пусть этот день пройдет незабываемо! — и она, хихикая, вышла из комнаты, оставив Гермиону наедине со своим чересчур радостным, взбудораженным отражением и совсем неподобающими приличной девушке мыслями. *** Гермиона кралась по темным коридорам, приглушая свет от Люмоса ладонью и осторожно заглядывая за каждый угол, чтобы ни на кого не натолкнуться. Днем они с Джинни отправили Малфою анонимное послание с предложением встретиться в половину первого ночи в Выручай-комнате, соврав, что им известна его тайна. Конечно, никакой тайны они не знали, но секреты были у всех, и велика вероятность, что Малфой не захочет ни с кем ими делиться и придет. Гермиона не могла ждать ни единой лишней секунды: зелье действовало ровно сутки, а она собиралась вывести Малфоя на чистую воду как можно быстрее. Он издевался над ней. Определенно. Гермиона поняла это, как только заметила его взгляд на злополучном зельеварении. Если бы она ни следила пристально за каждым его соблазнительным движением, то это бы скрылось от ее внимания, но она смотрела. На этапе проверки вкуса он вместо того, чтобы воспользоваться специальной лейкой, окунул в остывшее зелье палец, высунул язык и медленно по нему провел. А затем облизнулся и посмотрел на нее. И задержал взгляд. Гермиона возбужденно сглотнула, как только вспомнила эту сцену, и на миг остановилась, опираясь плечом о каменную стену. Она бы попыталась себя убедить, что ей показалось, если бы не судорожный вздох внимательной Джинни. И как итог — всю последующую неделю Джинни изводила ее разговорами о Малфое, а стоило тому появиться в их поле зрения, многозначительно улыбалась. Гермиона и сама уже места себе не находила: бесконечные мысли о Малфое, его чертовых пальцах и длинном языке сводили ее с ума. Дошло до того, что, лежа в ванной старост среди разноцветных пузырей, Гермиона закрыла глаза, раздвинула ноги и, представляя перед собой ясный взгляд серебристых глаз, принялась мастурбировать, ведя пальцами вдоль губ одной рукой, а другой — бешено теребя клитор, с каждой минутой усиливая давление. Она забылась до такой степени, что, выгибаясь и содрогаясь в сумасшедшем оргазме, вдруг представила, что это были длинные изящные пальцы Малфоя. Мысли о позорном падении в ванной старост заставили Гермиону сжать бедра и на миг задержать дыхание перед самым входом в Выручай-комнату. Осталось толкнуть дверь, оказаться с ним наедине, и тогда ей действительно станут известны все его тайны. *** Драко вот уже полчаса мерил комнату стремительными шагами, периодически бросая напряженные взгляды на появившиеся на стене часы. К тому моменту, как дверь открылась, он был готов к любому повороту событий. Но вошедшая Грейнджер стояла последней в длинном списке кандидатур. Драко нервно свел брови. Что она знает? Грейнджер застыла на пороге, разглядывая комнату. Драко, готовясь к серьезному разговору, вообразил кабинет отца. Знай он заранее, что придет она, представил бы спальню. Драко нахмурился сильнее, глядя на то, как внезапно Грейнджер покраснела. — Не ожидал, Грейнджер, — протянул Драко и тут же похвалил себя за самообладание. Она была сегодня по-особенному красива. Наверное, причина в платье. В чертовом коротком облегающем платье. Драко с трудом мог вспомнить, когда видел ее в последний раз без школьной формы. Красный цвет отражался в глазах, придавая им загадочный вишневый оттенок. Грейнджер вдруг расплылась в довольной ухмылке. — Ну привет, Малфой. Драко сглотнул, но тут же сощурился. — Не думал, что ты встанешь на низкий путь шантажа. Даже забудешь про собственный день рождения. Грейнджер вздрогнула, и Драко мысленно себе зааплодировал. Отлично, интересно, что она на это ответит. В вишнево-шоколадных глазах блеснул опасный огонек, и Грейнджер гордо вздернула подборок. — Я знаю правду, Малфой. Что-то в ее голосе заставило Драко напрячься. Она узнала о липовых счетах в Шотландии? Но как? Даже Поттер уверен, что все средства заблокированы. Блейз? Нет-нет, он не мог рассказать никому, он клялся, что будет молчать. В конце концов, Драко не выдал, что тот сохнет по Пэнси, так зачем Блейзу его подставлять и говорить о нем Грейнджер? Грейнджер пристально смотрела на него и, кажется, даже не моргала. Затем резко сократила расстояние и остановилась так близко, что протяни он ладонь — коснулся бы ее щеки. — Я нравлюсь тебе, — прошептала она, и Драко на мгновенье показалось, что это игра воображения. Он сходит с ума. Она не могла прийти сюда в свой день рождения, чтобы поговорить о чувствах. Драко зажмурился, потому что сияние, исходящее от нее, было слишком ярким. Продолжи смотреть — сгоришь или ослепнешь. Драко вздрогнул, ощутив прикосновение к руке, и распахнул глаза. Грейнджер с каким-то странным вожделением смотрела на его ладонь. Драко невольно подумал о том, каково ощутить на кончиках пальцев ее язычок, как вдруг она, совершенно обезумев, притянула его ладонь ко рту и обхватила губами указательный палец. Драко судорожно вздохнул. Может, он спит? Это его очередная эротическая фантазия, где Грейнджер, забыв о правилах, отдается ему так, словно завтра никогда не наступит, словно нет никого и ничего, кроме них? Грейнджер замерла, закрыв глаза, словно почувствовав его желание. Драко медленно высвободил палец из плена ее пухлых губ и почувствовал покалывание в своих. Он не выдержит, если не прижмется к ней прямо сейчас, даже если это нелепый розыгрыш. И Драко наплевал на все, резко притягивая ее за затылок и впиваясь в теплые губы. И тут же внутри что-то взорвалось, потому что это было по-настоящему. Потому что Грейнджер, хаотично гладя его плечи и шею, застонала, ощутив, как его язык терся об ее, словно смакуя. А затем выгнулась, задержав ладони на его щеках, прижимаясь к его бедрам и ощущая его напряжение. Драко сжал ее задницу, ее очаровательную задницу, которой так часто любовался. Дыхание сбивалось, сумасшедшая мысль о том, что они с Грейнджер целуются, практически зверея и еле сдерживая сокрушительный поток страсти, заставила его отстраниться, чтобы проверить. И Драко не смог сдержать облегченной улыбки: она тут. Тут ее припухшие горящие губы, растрепавшиеся волосы, удивительно томный, такой манящий взгляд. Драко изумленно огляделся, заметив, что исчез массивный стол отца, пропали кресла и длинные стеллажи, зато появилась одна большая кровать. — Я об этом еще не думал, — растерянно выпалил Драко. — Я знаю, — вдруг ответила Грейнджер и, увлекая его за собой, вытеснила все мысли. *** Малфой больше ни о чем не думал. Его голос больше не звучал в ее голове. Зато сознание взорвалось ощущениями, эмоциями, импульсами. Они лихорадочно избавлялись от одежды, и всякий раз, как им приходилось отрывать друг от друга губы, казалось, не хватало воздуха. Гермиона сладостно извивалась, оглаживая его спину и чувствуя, как перекатывались мышцы. Она почти всхлипнула в его губы, когда он коснулся ее там. Теперь она намеренно оторвалась от него и устремила взгляд вниз, туда, где он, отодвинув тонкую ткань трусов в сторону, поглаживал ее между так бесстыдно разведенных ног своими тонкими изящными и — да, она знала — такими мягкими пальцами. В какой-то миг желание достигло такой степени, что она, потеряв голову, подалась вперед, насаживаясь на них. Драко зарычал густым низким голосом, вжимаясь своим лбом в ее, и задвигал пальцами, увеличивая напор и скорость. Они смотрели друг на друга, ловили горячие вздохи. Красивая. Гермиона, не выдержав его яркой мысли, застонала, выгибаясь под ним. Где-то на задворках сознания промелькнули его мысли о том, как сжимается ее киска, не выпуская, утягивая глубже его пальцы. Как твердые соски почти царапают его торс, как горячий язык пробегает по искусанным губам. Как его напряженный член пульсирует, сводя с ума. А затем Малфой резко вытянул из нее пальцы, заставив пронзительно вскрикнуть, обхватил ими член и ввел в нее. — Обними меня, — задыхаясь, выдохнул Малфой, и Гермиона послушно прижала его к себе руками и скрестила ноги за его спиной. Малфой потянул ее на себя, усаживаясь на колени, и Гермиона вздрогнула, ощутив, как он вошел в нее до основания. Она провела руками до его затылка, сжала в ладони взмокшие волосы, а затем издала долгий сладостный стон, когда он выпрямил ноги, меняя угол проникновения, обхватил ее крепче за талию, приподнимая, и бешено задвигал бедрами, вдалбливая себя в ее тело, словно хотел поселить себя в ней навечно. С каждым его толчком она вскрикивала, грудь сдавило, соски болезненно-приятно терлись о его гладкую кожу, пульсация стенок влагалища нарастала в преддверии оргазма, Гермиона задрожала. — Теперь ты знаешь мою тайну, — выдохнул Малфой, а затем толкнулся в последний раз, кончая в нее. Гермиона закричала, впиваясь ногтями в его плечи. Перед глазами плясали разноцветные пятна. Они рухнули на кровать рядом, тяжело дыша, и долго не могли прийти в себя. — Знаешь, Грейнджер, я так давно мечтал об этом, что был уверен: если это случится, меня отпустит. Я смогу думать о чем-то другом. Но теперь… — Ты хочешь сильнее, — на выдохе прошептала Гермиона и вдруг усмехнулась, осознав, что не знает, чьи это мысли. А не все ли равно? 25.10.20