Мечта

Lindemann — That's my heart       — Привет. — Я удивленно обернулась, чувствуя, как потоки ветра кругом застывают и расплываются от резкого движения, словно вязкий кисель.       — Привет. Как ты здесь оказался? — Он пожал плечами, и свободная белая рубашка зарябила, сталкиваясь с твердым воздухом.       — Просто шел. — Я кивнула, отворачиваясь. Странно.       — Ты здесь одна? — Краем глаза вижу, как останавливается рядом и ерошит темные волосы. От них во все стороны разлетается мерцающая пыль, которая мягко падает вверх.       — С тобой. — Слышу тихое хмыканье и улыбаюсь.       — Вот ты и улыбаешься. Делай так почаще. Но только для меня. — Удивленно поворачиваю голову. Улыбается как настоящий хулиган из соседнего двора. И я только киваю. С хулиганами спорить — себе дороже. Тем более, мне этого совершенно не хочется.       — Почему тебя так долго не было? — Хулиганская улыбка испаряется легким сиянием и исчезает в стороне созвездия Стрельца. Я почти не ощущаю легкое прикосновение к щеке, но воздух кругом нагревается и становится оранжевым. Таким же тёплым как выражение его глаз.       — Я никак не мог найти тебя. Но теперь нашел. — Вдруг мне показалось, что грусть стала самым ощутимым из всего вокруг. Через секунду нас накрыло сверху огромным бархатным полотном чёрного. Темнота вошла и в его глаза. Мне стало неспокойно.       — Что происходит? — Он качает головой, от чего плотное покрывало ходит ходуном. Я словно в большом индейском шалаше, полог которого опирается на его макушку.       — Мы встретились совсем не там, где должны были.       — Но мы встретились. — Темнота растворяется и одна за другой зажигаются огни наших созвездий. В мир приходит слабая вспышка рассвета — это его улыбка.       — Да. Но я хочу, чтобы ты вернулась. — Недоуменно хмурю лоб.       — Зачем? Ведь всё теперь так, как нужно. — Качает головой, собирая сияние звезд на дне карих глаз.       — Вернись, чтобы быть рядом. — Вдруг я понимаю, что он начинает отдаляться. Нет. Я не могу его отпустить. Не теперь. Но рука натыкается на воздух. Последней среди звезд пропадает его улыбка. Словно Чеширский Кот он вновь оставляет Алису одну. — Вернись. — Бархатная ткань бытия нагревается, становясь оранжевой, а потом ярко-красной. Слишком горячей, чтобы терпеть присутствие моего холодного тела.       Холодно. Слишком холодно. Кругом темнота и размеренный электронный писк. Есть рамки. Я чувствую их. Они сдавливают ощущениями: ткань к коже, кожа к жилам и костям, реберные дуги к ноющей душе. Что происходит?       — Вернись.       В этом мире слишком много всего. Но слишком мало его голоса. Он возникает и тут же растворяется волнами слабого эха. Но это эхо омывает приятнее, чем волны теплого моря. Словно легчайшая звездная пыль. Я не хочу терять это ощущение, ведь эхо норовит исчезнуть. Тянусь, пытаясь поймать его, но рамки так тяжелы, что их почти не сдвинуть. Писк учащается. Голос приходит вновь.       — Вернулась.       Мир накрывает какофония безобразных и беспорядочных явлений. Звуки, запахи, прикосновения. Среди них я чудом выбираю нужные мне: бархат его нот, тепло его запаха. Вскоре ощущение переполненности эфира исчезает, рамки больше не давят так удушающе, и приходит время получить его взгляд.       Он ровно тот же. Только от взъерошенных волос не падают вверх сияющие частички звезд. Темный бархат его одежды, напротив, поглощает всё вокруг, затягивает стерильную белизну этого мира в себя и моим глазам так хорошо смотреть на него снова. Он повторяет за мной:       — Тебя так долго не было. — Напрягаюсь, чтобы совладать с рамками эмоций. Лицо не подчиняется мне, но он понимает. Звук из глотки выходит совсем тихий:       — Мы только что говорили об этом. — Он удивленно моргает, но молчит. Он понимает. Не может не понимать.       — Я рад, что ты здесь. Прости, за то, что сделал больно. — Только сейчас я замечаю на его лице мелкие царапины и один большой кровоподтек на подбородке. Я тоже сделала ему больно.       — Я тоже сделала тебе больно. — Он усмехается. Его рамки не дают следовать бесконечной свободе движений.       — Это не сравнить. — Мир напоминает мне: яркий свет, удар и темнота. Темнота, которая потом подарила мне его. Я улыбаюсь. Теперь получается лучше.       — Не сравнивай.       Я знаю, ты всё понимаешь. Зачем было жить там, если теперь можно быть здесь. С тобой. Я не жалею. И ты не жалей тоже.