Черничный кекс

      Стоит напротив зеркала во всю стену, задрав тёмно-зелёную футболку по самую грудь и разглядывает свою фигуру. Опять её что-то не устраивает. И даже выражение «не опять, а снова» здесь не уместно вообще. Именно опять. А Алекс, который сейчас мирно сидит на диване, бросая короткие взягляды на свою избранницу задаётся лишь одним вопросом: «Где она, мать вашу, смогла найти лишние пять килограмм?». Вот кажется, пятьдесят два килограмма — идеальный вес для двадцати двух летней Харрис. Но ей всё же где-то удалось найти небольшую складочку. Ну и, как правило, в этом виноват непосредственно Нильсен, который, якобы, позволил ей так запустить себя. Дурдом какой-то, честное слово.       Агата, не обращая внимание на присутствие Нильсена, до сих пор вертелась перед зеркалом. Как же её раздражало её тело. Кто бы мог помочь справиться с лишним весом. У многих девушек этот комплекс. Но у Агаты он был виден тут же. Через зеркало, девушка взглянула на парня.       Он читал книгу «Когда ты проснешься…». Но девушка завидовала ему. Александр накаченный, хорошего телосложение, сексуальный парень. Достоен любой девушки, но не Харрис. С этой мыслью пришла грусть. Почему же он выбрал такую толстую девчушку? Сейчас не хотелось задаваться такими вопросами. Но она решила отвлечь мужчину.       — Алекс, вот тебе хорошо. Ты не комплексуешь по поводу веса, — привлекла внимание мужчины Харрис. А когда поняла что сказала, то даже не пожалела. Ведь это правда чистой воды.       — Угу… — соглашался с ней, ведь ему еще не хватало разгневать свою избранницу.       — Все девушки стояли бы в очереди, чтобы понравиться тебе. Худые и красивые, — слава богам, что Алекс состоит с ней в отношениях, и они в них счастливы.       — Угу… — Нильсен был сильно погружён в сюжет, что некоторые слова девушки проскальзывали мимо него.       — А я такая толстая, — грустно произнесла девушка в досалой в голосе.       — Угу… — на удивление самому себе мыкал мужчина. Переварив слова Харрис, он отложил в сторону книгу, переводя взгляд на девушку.       Она же, после последнего его непонятного мыканья развернулась к нему, опуская край футболки. Сейчас он только что признал, что девушка является толстой. Её переполняла злость, гнев, хотелось сделать ему что-то, напакостить.       — Ты сам напросился, — брюнетка ткнула указательным пальцем в грудь Александр.       И только сейчас в голову парня влетел тот вопрос, на который он ответил положительно. Он согласился с тем, что его маленькая мисс Харрис толстая. Отлично! Вероятно, девушка сейчас обидится по полной программе, перестанет разговаривать с ним и выгонит его с кровати, заставляя спать на не таком уж и удобном диване. А ему это не нужно.       — Агата! Подожди, ты не так поняла! — Алекс шёл за ней следом.       Он не хотел обидеть свою любимую. Красивее её у него не было в жизни. Нильсен был влюблен в эту маленькую проказницу. Ведь сердцу не прикажешь. Эта, как он говорит, ходячая проблема, смогла очаровать его с первого взгляда. Старался её добиться через шутки, а когда они кончились, пришлось действовать серьезно. Но сейчас не об этом. Они дошли до кухни и Александр остановился возле барной стойки.       Харрис стремилась к холодильнику. Пора было кончать со всем сладким, к чертям собачьим. Она остервенело кидала сладкие вкусняшки в мусорку, не жалея и не оставляя ничего. Дошла до любимой сладости Нильсена. Приостановилась взглянув в глаза любимого, строя хитрую улыбку.       Алекс замер, когда увидел в руках девушки последнюю сладость. Причём самый любимый его кекс. Черничный кекс. Возможно вы там хохочете, а вот ему страшно. Он и так редко ел сладкое ради Агаты, так и еще она решилась выкинуть его любимое пирожное. Он не позволит этому случиться.       Подразнить Нильсена напоследок, была прекрасная идея, которую Агата воплотила в жизнь. Харрис берет в руки пирожное и откусывает на глазах у парня. Такой вкусный и нежный кекс. А глаза парня улетели в галактику.       Когда Агата ему хитро улыбнулась, то он понял, что она хочет сделать. Откусывает кусочек кекса. Нильсен больше смотрел на то, как Агата кусает этот кекс, чем на откусанную часть. Харрис умела возбудить Нильсена на пустом месте. Так сексуально куснула частицу пирожного. Как будто она шеф-повар, а он верный подопечный, выполняющий её прихоти. Губы девушки так и манили его наказать непослушную. Даже облизнула сексуально. Не девушка, а сказка.       Она же проглатывала этот кусок понимая, что Алекс уже заведен. Возбужденный Нильсен ей больше нравился, чем спокойный. Совершенно две разные личности. В постели он один, а в жизни другой. Но сейчас ее задача довести до возбуждения, что у нее и получалось. Остался один штрих. Открыла мусорку и протянула руку с кексом над мусорной. С хитрой улыбкой смотрела на Нильсена, который глядел в ее глаза.       — Ты этого не сделаешь, — спокойным и в тоже время грубым голосом проговорил Алекс.       — Ой! Прости, я не специально, — и отпустила руку с кексом, который уже испачкал пакет.       Мужчина подбежал к ней, но было поздно. Крем пирожного растекся по всему пакету в отходами. Это было последнее сладкое в холодильнике. Как же его раздражала эта внезапная диета Агаты. Нильсен злобно посмотрел на девушку. Он смотрел то ей в глаза, то на губы. Чувствовался запах оставшегося крема на губах этой дерзкой Харрис.       Она встала на цыпочки, тем самым становясь на одном уровне с ним. Осмотрела его злобное лицо и прошептала, прям в губы парня.       — Я надеюсь, ты не обиделся и уяснил урок, — улыбка, как у самого ужасного злодея из Диснея.       — Это я должен у тебя спросить: готова ли ты выяснить у меня урок? — и быстрыми движениями припечатал девушку к прохладной плитке на кухне.       Между ними тот час поднялась температура, что чувствовалось в комнате. Оба тяжело дышали, переводили взгляды с губ на глаза. На зло мужчине, Агата облизнула губы. Нильсен взял ее руки в замок и поднял вверх. Опустил голову на уровень девушки, прошептав:       — Какая же ты непослушная девица. Пора тебя учить манерам, — и примкнул к ее сладким и чертовки привлекательным устам.       Она добилась такого Алекса — сексуального, безжалостного, быстрого, агрессивного. Такой типаж привлекал и ее. Ради него Харрис готова жить. Его запах, вкус губ, мускулистое тело, характер — без этого она никто. Хотелось уже раздеть его и потрогать потайные места, которые не каждому предоставляется возможность увидеть. Только ей. Она особенная. Её запретный плод.       Запастись кислородом девушка не успела, поэтому жадно пыталась глотать возду. Её губы были со вкусом черники и ананаса. Всё, как он любит. Не жалел её губы, он покусывал то верхнюю, то нижнюю. Пробовать девушку он мог долго, не прерываясь. Одна рука опустилась на талию, а вторая всё так же продолжала крепко прижимать руки брюнетки к кухонной плитке.       Ладонь проникла под слегка задравшуюся вверх футболку. Каждое его прикосновения — будто приятный ожог, пускающий по телу разряд тока, заставляющий содрогаться каждый раз. Внизу живота скрутился тугой узел, который заставлял изнывать от удовольствия.       В одно мгновение руки мужчины опустились на безумно соблазнительные ягодицы девушки, слегка приподнимая её и заставляя обвить тонкими ножками его талию. Он резко развернулся и усадил Харрис на барную стойнку, смахивая стоящую на ней вазу с многочисленными фруктами. Но это сейчас не важно. Важны только он, она и страсть, которая бушует между ними.       Одним резким движением Александр потянул совершенно ненужную футболку вверх, откидывая её в совершенно неизвестное направление. Увидев обнажённую грудь англичанки, Нильсен незамедлительно припал к ней, переключаясь с одной на другую. Из Харрис же непроизвольно вырвались сладостные, обрывистые стоны наслаждения. Она вся извивалась, будто кошка, которую не перставая гладят. Именно поэтому она «лилла каттен»       Внезапный шлепок пришёлся на правую ягодицу, от чего Агата невольно вскрикнула. И вновь волна мурашек прошлась по телу. Александр довольно усмехнулся, после чего наклонился к уху возлюбленной и прошептал:       — Это тебе за черничный кекс, — бархатный, слегка хриплый шёпот вновь пустил разряд тока.       И снова удар, только уже на левое бедро.       — А это за что? — возмущённо простонала девушка, слегка прикрывая веки.       — Чтобы больше такого не повторилось, мин кэра.       И не ожидая ответа, он впился в желанные губы, терзая каждую поочереди и слизывая проступившие капельки крови с родных губ, которые уже успели слегка опухнуть от таких жадных и настойчивых поцелуев, которые доставляли лишь удовольствие. Девушка же осторожно приподнимала белую футболку партнёра, постепенно стягивая её.       Рука Нильсена проникла под короткие шортики возлюбленной опускаясь к клитору и слегка массируя его. И вновь до его ушей донёсся сладостные стон, который возбудил ещё больше. Горячее дыхание обожгло нежную кожу Харрис и швед, не останавливаясь впился в шею, слегка посасывая и покусывая кожу.       — Алекс... Пожалуйста... — изнемогала англичанка, простонав ему прямо в губы.       — Что «пожалуйста», лилла каттен? Только скажи, и я сделаю это, — до безумия сексуальный шёпот, который заставляет течь Агату ещё сильнее.       — Пожалуйста, Алекс... Прошу... Войди меня, — он ждал лишь этих слов, которые служат для него зелёным светом.       Нильсен стянул с девушки короткие серые шортики вместе с шёлковыми трусиками, испачканными в смазке. После же припустил свои брюки вместе с боксерами и резко вошёл в неё во всю длину, заставляя застонать ещё громче прежнего.       И вновь громкий шлепок по правой ягодице. Девушка обвила руками шею мужчины, прижимаясь ещё ближе к нему, пока тот медленно двигался в ней.       — Это тебе за то что надела сегодня шёлковые трусики. Просил же не носить. По крайней мере, когда я рядом, — прошептал Александр, прикусывая мочку уха.       Медленные, нежные толчки чередовались с более грубыми и быстрыми. Прижалась ещё ближе к нему и впиваясь в желанные губы в страстном, жадном поцелуе.

Один толчок. Второй. Третий.

      Яркая вспышка затуманивает создание. По телу проходит мелкая дрожь. Она может смело заявить что сейчас — самый лучший оргазм в её жизни.       Тело медленно обмякает в руках Александра и тот, подхватив возлюбленную на руки, несёт ту в комнату, как в лучших романтичных книгах. Агата прикрывает глаза, вдыхает приятный аромат одеколона Нильсена, смешанный с запахом ананасов и секса. Такой дурманящий, такой сладкий аромат.       — И всё же, Алекс, скажи правду: я толстая? — неожиданно шёпотом спросила девушка, прижимаясь сильнее к накаченному торсу парня.       — Нет, конечно нет. Просто кость широкая, — усмехнулся он, заходя в открытую спальню и укладывая девушку на мягкую кровать.       — И всё же, ты придурок Нильсен. Я тебя про серьёзные вещи спрашиваю, а ты только и умеешь, что отпускать тупые шутки, — шикнула брюнетка, кутаясь в прохладном пуховом одеяле. Александр же начал куда-то быстро собираться, будто не обращая внимания на слова Харрис.       — Какой есть, лилла каттен, — наконец ответил мужчина, застёгивая чёрный кожаный ремень.       — И вообще, куда ты собираешься?       — В магазин. За черничными кексами. Ты же выкинула последний, — ответил Александр, накидывая на себя чёрную рубашку и быстро застёгивая её, — Есть какие-нибудь пожелания, миледи?       И даже не задумываясь, Агата ответила:       — Да, йогурт. Диетический.