Afterdark.

В тот день Ирене вернулась домой счастливая, довольная и слегка пьяная. Ее переполняли эмоции.. сначала приятная встреча, потом на удивление легкий и веселый прямой эфир, потом вкуснейшее вино в панорамном ресторане с потрясающим видом на вечерний Мадрид. Хотелось домой, хотелось поделиться всем, что творится на душе, хотелось увидеть ответную улыбку, почувствовать понимание и поддержку, она буквально летела домой на крыльях радости. – Почему так поздно? – ее "крылья" обломали грубым вопросом на пороге, не давая зайти внутрь, – Если я с тобой по ресторанчикам не бегаю, это не значит, что ты вольна делать что вздумается и что ты можешь являться так поздно, ясно? Сара была зла, Ирене поняла это как только входная дверь распахнулась и ее взору предстала обычная картина: ее девушка, скрестив руки на груди, смотрит на нее, пыхтя от недовольства и выжидая извинения и ответы на свои бессмысленные вопросы. "Как же я устала от этих сцен и истерик..." – Солнце, прости, я же написала, что слегка задержусь, – Ирене делает попытку к сближению, шагнув вперед и протягивая руки в бессильной попытке вытеснить злость своей кроткостью. – Написала, ага. А потом я тебе написала, а потом и звонила раз двадцать и ни разу ты не соизволила ответить, – Сара уже вскипела, пытаться теперь ее успокоить нежностью и задабриванием попросту нет смысла, она хочет сцены и ругани, ее ничто не остановит, – Но убивает даже не это. На этих словах Феррейро замерла, практически затаив дыхание, трусливо ожидая следующей фразы и молясь, чтобы она ошибалась в сути ее значения. – Опять она, – прозвучало как вердикт, – Она так важна была, что ты из сортира прямой эфир провела? Серьезно? "Тебе не понять." Сара уже перестала стоять в позе воина и расслабила руки, но лицо по-прежнему было нахмуренным, а из глаз летали искры ненависти, – Слушай, ты правда не понимаешь, когда я тебе говорю НЕ взаимодействовать с ней, не писать, не общаться, не реагировать, не лайкать. Я неправильно объясняю или что? – она истерично хохотнула и развела руками в стороны, словно пытаясь еще четче и яснее показать свою беспомощность, тем самым призывая Ирене к совести, – Сколько еще раз она появится в нашей жизни и все испортит? Ирене нечего было ответить, ответ она сама не знала. – Каждый раз одно и то же. И я снова в бешенстве, посмотри, я еле успокоилась. Это твоя вина. Излюбленный прием Сары - манипулировать и пристыдить, обвинить во всех смертных грехах. Ирене терпит, молчит, тупо уставившись в гладкий пол. Она даже не успела раздеться, все еще стоит у входной двери, слава богу, хоть изнутри, а не снаружи. Ее гложет обида.. такой замечательный вечер вновь испорчен разборками и обвинениями, ей так надоело это, так не хочется ссор, хочется спокойствия. По опыту она знает, что если не будет лезть сейчас на рожон и будет молчать, даст ей выговориться, то рано или поздно зачинщица ссор угомонится и перестанет. Но сегодня чем дольше Ирене молчит, тем наглее становится Сара. В конце концов, она уже повышает голос, почти что переходя на истеричный вопль: – Ты не имеешь права так делать! Ты смотрела на нее так, как никогда не посмотришь на меня! Ты ее просто имела там своими взглядами и это на глазах у двенадцати тысячи людей! Это нормально по-твоему?! Знаешь, что теперь обо мне подумают?! И тут Ирене не вытерпела, она срывается: – Когда до твоей тупой головы дойдет, что между нами уже ничего нет! – она крикнула так громко, что заболело горло, а к уголкам глаз подступили непрошеные слезы обиды и глубокого разочарования, – Я делала свою работу! SKAM - все еще моя работа! – Он уже давно перестал быть работой, как только ты начала с ней трахаться! Феррейро не находит слов, чтобы ответить. Она оскорбленно щетинится, грозно шипит и с кулаками нападает на девушку. Но, конечно, неудачно.. она слабее, Сара ее быстро обезвреживает, сначала скручивая руки, а потом с силой отталкивая от себя, после чего продолжает драматизировать и устраивать в доме дикий ор: – Сколько еще мне подобное терпеть! Сколько еще видео и нарезок мне видеть в твиттере и инстаграме, на скольких еще фотографиях с ней мне видеть тебя?! Счастливую и довольную! Поток этой желчи, наверное, так и не остановился бы, не подавись она. Сара громко закашлялась, хватаясь за горло, Ирене испугалась и, забыв все обиды, хотела прийти на помощь, но была опять жестко отшита. Попив немного воды Сара успокоилась и вскинув гордо подбородок, проговорила словно последняя обиженка на планете: – Я не хочу тебя видеть... Уходи. "Куда мне идти из своего дома?" Ирене ухмыляется и качает головой, поражаясь наглости и глупости некоторых поступков своей пассии. Окей, она уйдет, тем более, что самой тут оставаться после всего этого не хочется. – И еще... – останавливает ее Сара, сзади шепча на ухо, – Еще раз попробуешь на меня поднять руку, я тебя закопаю. Усекла? Конечно, она усекла. Так усекла, что бежит прочь из этой квартиры, этого дома, этой улицы. Слезы катятся по раскрасневшимся от эмоций щекам, стирать их тыльной стороной руки не получается, они обе заняты тем, что сжимают крепко предплечья - так Ирене обнимает себя, защищаясь от свежего октябрьского ветра. На ней из верхней одежды все еще только один пиджак, в котором она так и выбежала, а ночной воздух не щадит своей прохладой. Она находит выход и начинает дергать плечом и поворачивать лицо в его сторону, чтобы коснуться им щеки и вытереть тканью пиджака мокрую дорожку из глаз. "Она никогда не понимала меня... Никогда." И ведь раньше ее эта ревность даже забавляла, она ей нравилась, но это нездоровая херня. Когда все свелось к тому, что из-за бывшей она ругается с нынешней? По иронии судьбы и по канонам романтичных сериалов сейчас за углом она встретит свою будущую. Ха. Но это жизнь и вместо подарка судьбы она видит оживленный перекресток ночного Гран-Виа. Ноги сами ее сюда принесли, надо же. Именно сюда и именно сейчас. Кажется, будто прошла вечность с ее последней встречи с этой улицей. Здесь также шумно, многолюдно и живо, машины освещают фарами, в воздухе стоит пыль и отчетливо ощущается запах бензина, паленой резины и дыма. Где-то играет музыка, звук доносится глухо и сливается с шумом толпы, пересекающей пешеходный переход. Слева - кофейня, где подают вкуснейший латте и шоколадные пончики. Справа - неприметное с первого взгляда обычное здание, где она провела в свое время ни одну ночь и день своей жизни. От накатившей ностальгии Ирене улыбается сквозь слезы и как завороженная подходит к семиэтажной высотке, которую она узнает в любое время, в любом месте, через сотню лет и миров. "– Я люблю тебя. – Тебе холодно?" Воспоминания проносятся в памяти как стоп-кадры в кинопленке, друг за другом, в нужной последовательности и возвращают назад в тот момент, когда все были счастливы и влюблены. Она ведь еще не забыла эту дорогу? Уже поздно, в такое время тут никого не бывает. Если знать нужные ходы и быть тихим, то можно беспрепятственно попасть туда. Почему-то сейчас именно это так заботило ее, а совсем не то, что она пять минут назад рыдала от обиды на свою девушку на одной из центральных улиц Мадрида. Сейчас было важно только одно: попасть на чертову крышу. "Пожалуйста, пусть она не будет заперта" В весенние и летние ночи здесь можно увидеть влюбленные парочки, которые пришли встречать рассвет и, конечно, их застают жители дома либо управляющий и ругают, но это чисто формальности, на самом деле никто не против, что ее кто-то посещает, ведь отсюда открывается действительно потрясающий вид, такое сокровище грех прятать. Нужно отдать должное Бегонье, которая его однажды нашла и предложила для съемок, кто бы мог подумать, что это место потом станет особенным для Ирене и... для Тамары. Сейчас кажется таким странным позволять себе произносить это имя, хоть и про себя. Непривычно думать о ней, как о той самой Тамаре с беспамятной любовью к музыке, космосу, глубинам человеческой души, психологии и много чем другим. Той, которая была любовью всей ее жизни, ее светом и теплом, ее поддержкой, ее другом, ее вдохновением и силой. Ирене была так натренирована Сарой, что убедила себя в том, что Тамара - просто ее коллега и что их роман не был в действительности. Она думает обо всем этом пока идет, согнувшись, по лестнице, ведущей наверх. Она тиха и давно не мерзнет, согревшись по пути то ли от движений, то ли от заветных воспоминаний. Когда она достигает крыши и отворяет осторожно дверь, то чувство целесобразности происходящего накрывает ее с головой так, что даже становится легче дышать. Глубокими вдохами, полной грудью и... так свободно. Она закрывает глаза, позволяя прохладному ветру неосторожно касаться ее разгоряченного лица, особенно красных щечек, на которых давно высохли слезы. Ирене открывает глаза, подходя ближе к бортику и с замиранием сердца смотрит вниз. Мадрид никогда не спит. Даже в такое позднее время можно заметить шумные толпы гуляк, снующих по улице; заведения, которые завлекают своим неоном и яркими вывесками; молодежь, которая катается на скейте и кучкуется возле парков и метро; и даже чертовы пробки, что не редкость даже в самое темное и позднее время суток. Ей удается разглядеть даже бар "Абра" и бутик "Loewe", а высота памятника на площади Испании бросается в глаза так четко, что кажется, будто дотянись рукой и удастся погладить глобус с пятью континентами, дорисовав в воображении Изабеллу Португальскую, мирно сидящую с другой стороны с книгой в руке. Раньше ей некогда было обращать внимание на всю эту красоту, пейзажи и достопримечательности, она воспринимала все как должное, да и как тут что заметишь, когда снимаешь по сто дублей на дню, некогда иногда перекусить, не то чтобы остановиться и насладиться тем, что вокруг. Феррейро смотрит вниз, голова кружится, а люди похожи на крохотных муравьев, машины - на игрушечные. С этой высоты все кажется таким маленьким и не важным, все проблемы - чушью, а обиды - пустой тратой времени. А что, если вообще во всем этом нет никакого смысла? Все человечество как и эти люди внизу размером с точечки, живут не зная для чего, чтобы в один прекрасный момент все закончилось. И у каждого, что бы он ни делал, конец истории один и тот же. Так игра стоит свеч? Интересно, какого это? Расправить крылья и позволить ветру подхватить себя, унести с собой.. чувствовать как воздух и дух этого города проникает под одежду, а потом и под кожу, предвещая неизбежное. Но как бы там ни было, лучше разбиться птицей в полете, чем закончить ничтожной букашкой, так и не попробовавшей изменить ход жизни. Она поднимает ногу и упирается ею в бортик, через пару сантиметров которого начинается невесомость. Ветер треплет короткие светлые волосы, в пиджаке уже жарко, адреналин бьет по вискам, а свежесть осенней ночи заставляет задыхаться. Один шаг - и ход истории будет нарушен, а тайны раскрыты. Один шаг - и боли не будет. Один шаг - и... – Полетать хочешь? Испуг. Дрожь. Неверие. Осознание. Принятие. Ошеломление. – Не советую. Пробьешь головой асфальт, испугаешь людей снизу, а там сейчас как раз много туристов. Придется вызывать скорую, разбираться в причинах и следствиях, скорее всего, меня загребут как очевидца или, что хуже, как виновника. Весело не будет, Ирене. Конечно, не факт, что головой вниз, в полете все может измениться. Можешь приземлиться на машину, но тогда вряд ли откинешься, скорее всего, просто прогнешь лобовое стекло какому-то бедному мужичку, но тебе будет еще хуже, так еще и платить придется. Кому это нужно? Ирене смотрит и не моргает, она потрясена до глубины души не столько ее присутствием здесь, а сколько ее словами. И таким спокойным и беззаботным тоном, такой невозмутимостью. – Советую просто попить пива и выдохнуть. Дерьмо случается. Это - Тамара и она стоит напротив в черном бомбере, из-под которого торчит ярко-оранжевая толстовка, в черной шапке и облегающих синих джинсах. Одна ее бровь и правда синего оттенка, а на губах слабая улыбка, в поднятой левой руке - бутылка "корона экстры". Ирене снова молчит, растерянная и потрясенная. Тогда Рончезе опять подает голос: – Что, удивлена? – она лениво усмехается и отходит обратно туда, видимо, откуда и пришла. Ирене, забыв обо всем на свете, как завороженная идет за ней, – Ну что, я часто сюда прихожу. Не знаю, почему именно сюда. Так уж сложилось. В первый раз я просто бродила ночью по улице и оказалась тут. Любопытство взяло верх и я поднялась на крышу. Здесь уютно, красиво и можно побыть наедине с собой. Здесь я написала пару песен. Точнее, дописала. Начинала их дома, но вдохновения не всегда хватает, а здесь его хоть отбавляй. Наверное, аура чувствуется или что-то в этом духе, это все-таки не совсем обычное место. Она присаживается прямо на полу, вытянув свои длинные ноги и дотягиваясь носком коричневых ботинок до перил, которые отделяют их от внешнего мира, и за которыми расстилается бесконечной красоты ночной город, с такой высоты кажущийся в сто раз красочнее. Ирене садится рядом и к ней, наконец, возвращается способность говорить. Но голос звучит так тихо, что Риже приходится наклоняться, чтобы разобрать слова: – Ты думала, я хочу сброситься? Тамара снисходительно улыбается и отрицательно качает головой: – Я не знаю человека, любящего эту жизнь больше, чем ты. Ты никогда не сделаешь такого, ты не из такого теста. Как и я. Просто... – она протяжно выдохнула, прежде чем продолжить, – Просто у всех бывают тяжелые периоды. Ирене смотрит на нее и не может узнать в этой мудрой, спокойной и разумной девушке страстную и отчаянную в своей всепоглощающей и разрушающей любви Тамару. Неужели все настолько изменилось? – Мой период почему-то длится уже слишком долго. Иногда ощущение, что так будет всегда и выхода нет. Иногда бывает хорошо, а потом по новой. Вечные качели. Я, конечно, люблю аттракционы, но хотелось бы приходить к ним иногда, а не жить в них постоянно, – задумчиво произносит Ирене, позволяя себе расслабиться и удобнее устроиться на полу крыши. Когда она в сидячем положении, то ветер дует не так сильно, но она все равно время от времени съеживается. Тамара прерывает наступившую тишину, спрашивая, не холодно ли ей. Ирене отвечает, что нормально, но Тами все равно снимает бомбер и накрывает плечи девушки. Ирене смотрит с благодарностью, тая под этим заботливым взглядом и учтивым обращением. Все и правда изменилось. – Я читала твою книгу, – вдруг произносит Рижа, – Хоть почти все из этого я итак знала, но.. слышать это от тебя в откровенных ночных разговорах - одно и совсем другое - это читать на бумаге. Это очень сильно, Ирене. Правда. Ты - большая молодец, ты мужественная и сильная. Я... – она замолкает, не решаясь на следующую фразу. Феррейро кивает, поощряя к действию, – Я горжусь тобой. Ирене смотрит на Тамару и просит ее повернуться. Взгляды встречаются. Возможность после долгого отсутствия вновь видеть вживую эти глаза напротив.. это лишает дара речи. Взгляд Тамары осознанный, осмысленный и мягкий. Она больше не та, кто соблазняет одними только глазами и влюбляет в себя улыбкой, она - та, кто пережил любовную трагедию, в карем ясном взоре также отчетливо читается и пережитая грусть, и выстраданная боль. – Прости меня, – шепчет Ирене, не в силах совладать с эмоциями. Она не говорит за что, они итак обе знают это. Все навалилось на нее разом: и ссора, и побег из дома, и возвращение на одно из самых знаковых мест в ее жизни и встреча с тем, с кем меньше всего ожидала увидеться. Она начинает плакать. Тамара тяжело сглатывает, ощущая острую сердечную боль, она не может видеть как плачет эта девушка. Никогда не могла. – Эй, ну тише.. Ты чего? – она касается ее рук руками, накрывает ладонью, подбадривающе сжимает и наклоняется ближе. Ирене всхлипывает и вытирает глаза, тушь слегка смазалась, а губы дрожат, – Все хорошо, пожалуйста, не плачь. Лишь сейчас Ирене принимает из рук Тами бутылку пива и с жадностью припадает к ней, в несколько больших глотков справляясь с не выпитой половиной. И она находит покой на плечах Тами, прислонившись на них головой и прикрывая глаза. Они сидят долго в обнимку, каждый думает о своем. Они провели прямой эфир как старые добрые друзья, как профессионалы, они смеялись, шутили и дали повод всем думать, что прошлые драмы уже не актуальны. Они почти что не дали поводов для ревности своим девушкам, четко и хладнокровно выполнили свою работу. Но сейчас, когда камер и свидетелей нет, можно позволить себе все. – Спасибо, что нашла способ ответить мне, пусть даже для этого пришлось идти в туалет, - тихо проговаривает Рижа, медленно поглаживая блондинку по спине. Та невольно улыбается, окончательно вытирая слезы и вспоминая недавние события. – Спасибо, что спасла этот эфир. Легкостью, юмором, поддержкой, рассказами. Я боялась, что мы не сможем, что я все испорчу.. – Ты не можешь что-то испортить, Ирене. Только воссоздать. Объятья Тамары теплые, надежные и крепкие. В них чувствуешь себя под защитой, зная, что они всегда останутся такими. Что завтра тебе не предъявят за твою работу, не будут манипулировать, не будут запрещать, ругать и стыдить. Чувствуешь, что тебя всегда поймут и примут. – Видимо, не зря меня принесло именно сюда... – шепчет Ирене куда-то в шею Тами, немного увлекшись. Та делает вид, что не заметила и отвечает: – Вы поссорились? – Да... Тебя тоже ревнуют на пустом месте? – Нет, я пришла потому что хотелось побыть одной. Я часто так делаю, ты же знаешь, как мне важно личное пространство. Ирене кивает, прекрасно понимая о чем речь и снова грустно улыбаясь своим воспоминаниям: – А к тебе вот ревнуют, с тобой запрещают общаться, видеться, делать вообще что-либо.. Единственное, что у меня осталось - это лайки, но надолго ли. Рижа меняется в лице, Ирене не видит этого, но чувствует перемены, когда брюнетка резко отстраняется и снова садится прямо. Выудив из кармана толстовки пачку сигарет, Рижа достает одну. – Ты же не куришь. – Бывает иногда, – пожимает она плечами и зажигает. Кончик сигареты возгорается, Рончезе глубоко затягивается, пуская в легкие терпкий дым. Ирене смотрит завороженно, неосознанно прикусив нижнюю губу. Точно также она делала и во время эфира. Не один раз, – Оно того стоило? Она выпускает дым так вальяжно, смотрит на него так интимно, что Феррейро увлекается и невольно облизывается от этого вида и забывает ответить. Как такое может быть, что еще пять минут назад она млела от нежности в объятиях Тамары, а сейчас ее сердце выпрыгивает из груди от трепетного волнения и желания прикоснуться к этим губам и заменить ей сигарету? – Это не любовь, Ирене. Это эгоизм и токсичность. Ты достойна большего. Феррейро приходит в себя, настолько правдивые и реалистичные слова о ее отношениях неплохо отрезвляют: – Но я не могу ничего сделать. Мне так удобно. И... не всегда же все так плохо. Бывают и хорошие моменты. Она словно защищается и обороняется, а глаза опущены вниз, то ли от стыда, что она в таком положении, то ли от невозможности выдерживать строгий и волевой взгляд Тамары Рончезе. Ей не хочется думать, не хочется вспоминать об отношениях, о проблемах, хочется забыться и почувствовать, что ее любят и желают. Что она - не причина всех бед и зол, а нужный кому-то человек. И ведь Ирене ожидала и от эфира, и от этой неожиданной встречи на крыше чего угодно: эмоционального, отчаянного, сумасшедшего, ревнивого, саркастичного и обидчивого. Но ничего из этого, как раз все наоборот: Тамара заботится о ней, желает ей лучшего. Никакой больше ревности, никаких ссор, обвинений и сложностей несовместимости характеров, что всегда им мешали. Только чистые карие глаза и губы с привкусом табака. – Тами. – Да? – Ты всегда любила меня больше... даже на расстоянии. Ирене протягивает руку, кивая на пачку сигарет. Тамара протягивает пачку, доставая сигарету, Ирене нарочно касается пальцем руки Тамары. Невинный жест воспринимается как нарушение правил. Хочется нарушить еще. – Твоя девушка знает, что ты тут? – Знает. Я ничего от нее не скрываю, – и Тами не лжет. Они близки, иначе без доверия попросту ничего бы не было. – Моя не знает и не узнает. Иначе ее хватит инфаркт. Боже, я иногда не понимаю, почему я все еще с ней. Это как старый валенок, который вроде бы уже и износился и носить неудобно и стыдно, но как-то привык и вроде как пускай будет. Подобное сравнение искренне смешит Тамару, она невольно сравнивает эти слова с теми, которые Ирене говорила ей: вместо валенка было "ты мое божество", вместо привык было "я не могу без тебя жить". – В конце концов, все решаешь только ты сама, Ирене. Это твоя жизнь. Феррейро деловито выпускает дым, запивая остатками пива. В куртке Тамары ей стало совсем жарко, она запрокидывает голову, подставляя шею под ставший уже достаточно холодным ветер. Рижа смотрит на это, забыв как дышать. Она прекрасно помнит, какова эта шея на вкус. "Тамара, у тебя есть девушка." – Я не хочу ничего решать, я хочу просто любви и понимания. Ни ссор, ни качелей, ни токсичности, поверь, мне хватило всякого дерьма в этой жизни. Разве я не заслуживаю хотя бы капельку счастья? – Заслуживаешь, – Рончезе не хочет быть сейчас сволочью и портить момент, напоминая Ирене, что она сама отказалась от их отношений. Как бы больно сейчас не было слушать все ее байки про ее девушку и переживания по этому поводу, Тами все выдерживает стойко. Ее гнев проявляется только в агрессивном втыкании окурка сигареты в какую-то щель на полу. Ирене следит за ее пальцами, вспоминая какие они на вкус и на.. твердость. Блять. "Ирене, у тебя есть девушка." – Я все еще краснею от тебя. Моментально. Секунда и все, щеки тут же предательски выдают, густо краснея. Об этом ходят анекдоты. Вся лента в этом. – Ты и сейчас красная. Пиво выпито, по сигарете выкурено, в Мадриде глубокая ночь, а двое не спят на крыше. – Ты любишь ее? – Да. – Понятно. – А ты любишь свою? – Да. – Понятно. Наверное, Ирене впервые за долгое время чувствует полное спокойствие и надежность. Ей сейчас так хорошо, так свободно. Здесь на крыше, где они целовали друг друга и признавались в любви, прикрываясь именами своих персонажей. Все было настоящим, может, именно поэтому и разрушилось. Ведь жизнь - не сериал, здесь не бывает хэппи-эндов. – Наверное, ты всегда будешь для меня неизбежна. – Я знаю, в этой истории никогда не поставится точка. – Обещаешь? – Обещаю, Тами. Они не знают, когда они переступили черту и все разговоры свелись к тому, что их губы оказались друг напротив друга. – Это не правильно. – Я знаю. Ирене будет потом винить себя за это, но эти чувства невозможно держать в себе. Они так сильны, что управляют разумом и телом, порочности не видно границ. Тамара - ее неизбежность, ее секрет, ее грех. Она ее наказание и награда одновременно, они не могут быть вместе, но друг без друга им тоже нельзя. Они живут с другими, трахают других, признаются в любви другим, но продолжают принадлежать только друг другу. В глубине души зная, что никогда не отпустят и не забудят, что предназначены только друг другу. И сегодняшняя их встреча тому подтверждение, это не просто совпадение, они должны были встретиться, так суждено и от этого не убежать. – Ирене, я очень ревную. – Я тоже, Тами. – Но мы не можем быть вместе. – Я знаю. Губы Ирене такие же мягкие, податливые и сочные как и в последний их поцелуй. Кажется, будто прошла вечность с того момента. После этого ее столько раз целовал чужой человек и это сводит с ума и злит до смерти. Но что она может поделать, они не могут иначе. Смирившись с таким раскладом, принимают добровольно исход истории, в котором одна из них пребывает в токсичных отношениях, думая, что это норма, а вторая убеждает себя в том, что влюблена в безобидную девушку и готова жениться на ней. Вибрация телефона отвлекает, звонит пассия Ирене. Вторая вибрация приходит на телефон Тами, но это не звонок, а сообщение. Ее спрашивают, придет ли она сегодня и волнуются, не ложатся спать, ожидая ее. Они обе знают, что связаны этими отношениями и вроде как всех и все устраивает. Им так удобно, они нашли более-менее подходящие варианты на этот период жизни. Ирене вернется домой, извинится, примет ответные извинения, потом ее поцелуют и уложат спать. Тамара вернется домой, расскажет как провела время, потом уложит свою девушку спать. И так день за днем, скрывая свои истинные желания от своих вторых половинок. Украдкой наблюдая друг за другом в соцсетях. Пересматривая фотографии, которые ты обещал удалить после расставания, но которые спрятал в надежной папке там, где не найдут. И бесконечно скучая. Скучая так много и сильно, что силой заставляя себя поверить в то, что все в прошлом и не вернуть. Но стояли бы они тогда на этой крыше за пять минут до рассвета, если ничего не вернуть? – Скоро утро. – Но я не хочу уходить, Тами. – Я тоже, guapa. Но это наша не последняя встреча. – Откуда ты знаешь? – Просто знаю это. Я знаю нас. Отдавать куртку обратно Тамаре - это как срывать с себя кожу, отдавать важную часть организма, недостающую деталь. Ирене шмыгает носом и прячет глаза, смотря под ноги. Там валяется выпитая бутылка пива, пустая пачка сигарет и куча окурков. Тамара распахивает объятья и снова обхватывает руками Ирене, крепко обнимая и прижимая к себе, согревая в своих руках и целуя в светлую макушку. Они целуются на прощание. Держатся за руки. Быстро отвечают на сообщения своим девушкам со словами "Скоро буду". И снова и снова утопают в глазах друг друга, не в силах отпустить. Но они обе знают, что это действительно не последняя встреча. Им лучше любить друг друга на расстоянии, так есть шанс хоть что-то сохранить в целости, ведь когда они вдвоем - это разрушительно. Все, что у них остается - это сегодняшнее свежее воспоминание, которое еще долго будет всплывать в памяти, мучая и терзая душу, но в то же время даря счастье от осознания того, что это все-таки было. Все, что у них останется... до следующей неожиданной встречи, предначертанной для них. – Я люблю тебя. – Я люблю тебя больше.