Верните мне мою любовь

      Чонгук и Вихен познакомились, когда Гугу (как его ласково звали домашние) было 5 лет, а Ви едва исполнилось 9. Несмотря на то, что все сверстники Вихена старательно изображали из себя взрослых, сбиваясь в стайку возле турников, до которых ещё и достать-то толком не могли, сам Ким с удовольствием возился с малышнёй в песочнице и на горке, игнорируя насмешки сверстников. Там он и познакомился с братом Чонгука, которому приходилось возиться с младшим братишкой вместо того, чтобы веселиться с друзьями. Чонсону было 12 лет и он был рад возможности во время прогулок пообщаться хоть с кем-то кроме сопливой малышни, возюкающейся в куче песка, толкаясь попами. Ви всегда мечтал о брате или сестре, но родители были слишком заняты, чтобы завести второго ребёнка и мальчишка компенсировал это, развлекая соседских детишек. Устраивая им различные командные игры и отважно лепя с ними куличики. От этого не хитрого занятия Вихен получал настоящее удовольствие. Ему было весело с детворой, которая гроздьями висела на нем, наперебой прося поиграть, стоило тому только появиться на горизонте.       Чонгук был обворожительным, пухлощёким, большеглазым мальчишкой. Впервые увидев красивого мальчика со смешной причёской, которую носило большинство его сверстников, Гук подумал, что это принц – настолько Вихен его впечатлил своей широкой улыбкой и лукавыми глазами. Ребёнок быстро принял Ви в свой мирок, делясь с ним игрушками и сладостями, которые таскал из дома специально, чтобы порадовать нового знакомого. Старший брат конечно же любил его, но хен без всяких сомнений был готов часами разговаривать с ним, выслушивая детские тревоги и бессмысленные рассказы. Вихен, казалось бы, никогда не грустил и не злился, что бы ни происходило, он лишь по-доброму улыбался, поглаживая по голове.       После случая, когда Чусон отошёл к друзьям на пару минут поболтать, оставляя младшего без присмотра, а Гук не упустил момент забраться на самую высокую горку в детском городке. Маленькие ручки не удержали его, скользнув по металлическим перилам, и малыш, вскрикнув, полетел вниз головой. Вихен первым оказался рядом. Он взвалил испуганного, раненого Чонгука на плечи и понёсся к его дому. Чонгук не отпускал руку Ви, хныкая и роняя крупные слезы, пока мама попеременно с Вихеном обрабатывали раны. Киму даже пришлось ехать в больницу вместе с Чонами, потому что маленький Гугу начинал рыдать, стоило Ви отойти больше, чем на два шага.       Чусону тогда сильно досталось. Он и сам чувствовал себя виноватым перед младшим братом, который вроде бы и не злился на него, но держался ближе к Вихену, называя его ласково "блатиком", потому что не выговаривал ещё букву "р". Предпочитая его обществу, чьё бы то ни было другое. Вихен был всегда желанным гостем в доме Чонов. Потому что Чонгук, буквально заглядывал ему в рот, выполняя все, о чем бы ни просил его старший товарищ: ел невкусную кашу, пил лекарства, помогал по дому, ложился спать вовремя. Стоило только Ви попросить его, тепло улыбнувшись, и Чонгук с готовностью выполнял. Он мог прийти в любое время и даже остаться на ночь. Для этого госпожа и господин Чон даже познакомились с его родителями, получив их разрешение.       Чусон был рад, что у его братишки появился новый друг, за которым тот таскался хвостиком повсюду. Всем было хорошо, включая Вихена, который обожал своего младшенького, во всем ему потакая и балуя в меру своих ещё по сути детских сил.       К огромному огорчению Чонгука, они с Вихеном учились в разных школах. Когда младший узнал об этом, то прорыдал в своей комнате почти весь день. Родители и брат не смогли прорваться в его запертую дверь, слушая громкие всхлипы, переходящие в заикания. Пришлось срочно вызывать Вихена, который смог пробраться в обитель грусти, и буквально укачивал мальчишку на руках, убеждая, что это не конец света и что после школы они всегда будут вместе. Чонгук жался к Ви, обвивая его тело руками и уткнувшись в плечо, в конце концов уснул, убаюканный голосом названного брата.       Старший сдержал обещание, и как только его уроки заканчивались, шёл не домой, а прямиком в дом Чонов, где до вечера делал домашнее задание сам и помогал Чонгуку, объясняя то, что тот упустил на уроке. Его любили в этом доме, и он хотел бывать здесь. Каждый раз, открывая входную дверь, Гук видел улыбающееся лицо и приложенную чуть ниже глаза галочку из указательного и среднего пальца. Этот фирменный знак Ви придумал сам и часто им пользовался. Вихену нравилось в доме Чонгука, особенно из-за младшенького, рядом с которым, старший чувствовал себя кем-то значимым. Чонгук был очарователен, скромен, милая улыбка с немного выделяющимися передними зубками делала его безумно забавным и трогательным. Вихен всегда был счастлив рядом с Чонгуком и знал, что и Гук чувствует то же самое.       В шестнадцать Вихен решил записаться на секцию бокса. Чонгук тут же последовал за ним, даже не задумываясь. Он, двенадцатилетний пацан, был самым низким и худощавым, но самым упрямым и упорным, за что его уважал тренер. Ведь Чонгук спорил с ним до кровавых глаз, но добился перевода в одну группу с Вихеном.       К сожалению, как оказалось, Ви просто не способен был драться. Первый же спарринг подкосил его. Подросток попросту не смог ударить в лицо другого мальчишку. А вот Чонгуку напротив все давалось просто. Вихен радовался за Чона, но сам секцию все же бросил, послушно приходя почти на каждую тренировку Чонгука. Первую победу на школьных соревнованиях отмечали вместе. Гук со сверкающими, словно капли росы, глазами обнимал Вихена уже окрепшими после многочисленных боев, тренировок и спаррингов руками, прижимая к себе и вынуждая склоняться к сияющему лицу.       В свои четырнадцать Чонгук впервые поймал себя на мысли, что хочет прикоснуться к Вихену. Конечно он мог сколько-угодно обнимать его за плечи или шею, прижиматься боком к боку, но хотелось чего-то иного. Каких-то других касаний. Вихен заметно вырос и превратился из тощего, нескладного, тонкорукого подростка в прекрасного юношу, и Чонгук снова думал о том, что Ви - принц, ревностно оберегая хена от любых посягательств.       Милый! Вихен был невыносимо милый, когда строил свои смешные мордочки или причмокивал губами во сне, а ещё когда устраивал победные танцы, выскакивая на ринг к Чонгуку и запрыгивая на него, как обезьянка, шумно дыша в ухо, не обращая внимания на то, что Чонгук весь потный, а вокруг куча незнакомых и знакомых людей. Голос Ви тоже менялся, в нем появлялось все больше низких, хриплых звуков, от которых у Чонгука перехватывает дыхание и потеют ладошки.       В школе Чонгук звезда и половина девчонок мечтает его охомутать, буквально пачками вешаясь на него при любом удобном случае, но Чону это неприятно. Ему противны их перемазанные толстым слоем блеска губы, жирно и неровно подведённые глаза, приторный парфюм и эти сальные взгляды, которыми они будто пачкали Гука, заливая неприятной жижей. Совсем другое дело его хен! Прохладные ладони приятно успокаивали горящую после боя кожу на щеках, которые Ви обхватывал, чтобы приложиться лбом ко лбу Гука, широко и искренне улыбаясь. И Гук улыбался, порой разбитыми губами в ответ придерживая старшего за талию, радуясь, что его колотящееся в безумстве от такой близости сердце можно списать на только что закончившийся бой. У них был один одеколон, одна манера разговаривать, одни и те же взгляды на жизнь, поэтому Ви был словно его продолжением. Вихен уводил его за руку, игриво подёргивая бровями и переплетая пальцы, пока они шли по узкому коридору к раздевалкам с душевыми.       В пятнадцать Чонгук больше не мог носить все эти чувства в себе. В нем бушевала молодость и импульсивность, он с трудом мог отпустить Вихена, не вмешиваться в его личную жизнь, о которой тот говорил мало. Съедая себя изнутри от одной мысли, что его хен может принадлежать кому-то ещё. Чонгук окончательно признался себе в том, что он любит Ви не как друга или названого братишку, что старший привлекает его в сексуальном плане. А ещё он принял тот факт, что, пожалуй, это случилось ещё тогда в далёком детстве, когда его принц спас его, дуя на разбитые коленки и сидя у больничной койки, пока готовили результаты снимка. Чонгук влюблён в Вихена... нет, не так... он любит Вихена. Каждой клеточкой мозга, обретая рядом с ним способность чувствовать и наслаждаться жизнью. Когда Ви пришёл к нему в слезах, Гук также, как и старший много лет назад, качал его в своих объятьях. Причину этих слез Гук узнает чуть позже, сейчас же он просто наслаждался возможностью быть настолько близко, что мог рассмотреть каждую родинку и каждую ресничку. Эгоистично радуясь, что такой беззащитный старший сейчас полностью в его руках.       Плачущий на его плече Вихен наконец успокоился, лишь изредка всхлипывая. Чонгук честно старался сейчас не быть эгоистом и не думать о том, что вот он – тот, о ком он так мечтает, в его руках, здесь и сейчас, открытый и беззащитный. Пытался заставить своё тело успокоиться и не кипеть от тепла, исходящего от Вихена, но в нем все бурлило, словно в водовороте. Мысли путались, а пальцы все глубже зарывались в мягкие тёмные пряди, касаясь кожи, или прикипали к шее, когда Чон проводил рукой по волосам Ви, едва не вздрагивая от соприкосновения с нежным бархатом в таком незащищённом месте. Вихен шумно выдохнул, когда Чонгук, забывшись, ласкал подушечками пальцев выступающие шейные позвонки сквозь тонкую бархатную кожу, дурея от тысяч микро разрядов тока, бьющих, казалось бы, в его руку при каждом движении.             - Чонгук, я уже в порядке, спасибо, - Вихен неловко отстранился, отводя взгляд в сторону и прикусывая нижнюю губу.             - Ты уверен, хен? - Гук словно магнит тянется следом, даже не замечая этого.       Ви поворачивает к нему голову, встречаясь с глазами цвета космоса, смотрящими на него с тревогой и какими-то неизвестными астрологии бликами. Ви тонет в этих глазах без права на выживание. Когда Чонгук подаётся вперёд, неумело прижимаясь к нему губами, мир уходит из-под ног старшего. В голове взрывается тысяча мыслей, и тут же наступает абсолютная пустота. Чонгук не двигается, но и не отстраняется, все так же касаясь мягких губ хена. Ви едва ощутимо выдыхает, смотря в напуганные глаза младшего, в каких-то жалких миллиметра от своих и приоткрывает губы, прихватывая чуть более полную нижнюю губу Чонгука в ответном поцелуе.       Чонгук медленно опускает веки, полностью посвящая себя этому прекрасному и удивительному действу. Вихен мягок, явно не очень умел, но трогательно нежен, когда сминает гуковы губы, склоняя голову слегка в бок. Осторожен и нерешителен, когда касается прохладной ладонью чужого лица, оглаживая челюсть Чонгука подушечкой большого пальца. Миллионы маленьких пузыриков наслаждения лопаются в Чонгуке, нетерпеливые руки тянутся, чтобы прижать Ви теснее к своему дрожащему от переизбытка чувств телу. Вихен дышит рвано, теряясь в ощущениях, позволяя уложить себя и нависнуть сверху. Парня бьёт крупная дрожь, когда его Гуки прижимается губами к шее, туда, где бьётся неровный пульс, обжигая прикосновением.       Громкий хлопок входной двери оповещает о том, что Чусон вернулся домой. Парни буквально отскакивают друг от друга, алея щеками. В Гуке все бурлит и плавится от сильнейшего восторга. Его чувство взаимно и это самое удивительное и чудесное, что только можно вообразить. Оказалось, что в тот день, когда Ви плакал, он признался родителям в своей ориентации. Его не ругали, не винили, но столько холода и разочарования в глазах родителей сломали Вихена. А ведь он не любил всех мужчин, он любил Чонгука, своего дорогого тонсена, превратившегося в юношу, необычайно мужественного и заботливого. Но об этом Ви уточнять не стал.       С этого дня они больше не возвращаются к былым отношениям. Никто не произносит вслух и не делает официальных предложений, но оба позиционируют себя парой. Никаких дискуссий, только страсть. За первым поцелуем следует первое изучение чужого тела, первый петтинг и первый секс. Неумелый, немного болезненный, но эмоциональный и страстный. Они занимаются им часто, вместе набираясь опыта и изучая друг друга губами, руками, телом. Мир вокруг цветёт бесконечно и завораживает всем своим существом также, как и любимый, сидящий рядом на расстеленном в отдалённой части парка пледе и смотрящий в небо, жмурясь от яркого солнца. Чонгук счастлив каждое мгновение, проведённое с Вихеном, ровно до одного единственного дня.       Когда родители Ви заметили неладное, было уже поздно. Вихен долго время скрывал от них, что часто мучается головными болями и тошнотой, списывая все на недосыпания из-за учёбы. Но чем больше проходило времени, тем хуже ему становилось. Когда у парня резко сел слух и зрение, родители забили тревогу. Мама все же заставила сына пройти обследование. Вердикт, который вынес врач, оказался для него приговором – злокачественная опухоль головного мозга, последняя стадия.       Когда эта новость дошла до Чонгука он не сразу смог понять, о чем вообще речь. Рак? Какой к чёртовой матери рак? Вихену всего 21, он совсем ещё молодой парень, у них только все начинается! Руки младшего тряслись, когда он, прибежав к Вихену, все же смог обнять его. Юноша сидел на кровати, тупо пялясь в одну точку. Совершенно пустой взгляд, никаких эмоций. Он безразлично посмотрел на Гука, смотрящего на него испуганно, но не произнёс ни слова. Сколько бы Чонгук ни пытался добиться ответа, сколько бы ни пытался уговорить Ви бороться, тот молчал, продолжая смотреть перед собой.       А потом начался полнейший ад. Вихен отказывался идти к врачу, ругался, хлопал дверьми и возмущался, что этот диагноз ошибка, что он здоров, чтобы все отстали от него. Чонгук попытался поговорить, но слышал в ответ лишь отрицание правды и повторяемое словно мантра: "Я здоров, Гуки. Я не болен. Они наверно спутали мои анализы. Они ошиблись."       Вскоре отрицание сменилось гневом. Ви раздражало буквально все. То, как с ним говорят, словно он уже умер, то, как жалостливо на него смотрят родители, а мать плачет в подушку по ночам, каждый день встречая его за завтраком с красными глазами. Парня раздражал даже Чонгук, слишком опекающий его, таскающийся за ним на каждый приём у врача. Чонгук терпел и смиренно продолжал быть рядом. Он любил своего хена, чувствовал всю ту боль, что тот переносил, словно свою собственную. И если есть хоть шанс, то он будет бороться, попытается спасти.       Младший даже на работу устроился на полставки, чтобы хоть как-то помочь родителям Ви, тратившим огромные деньги на специалистов и лечение, которое не помогало. Вихен ругался с ним, просил бросить и сосредоточиться на учёбе, но Чонгук был слишком упрям и слишком влюблён. Он кусал губы и продолжал делать то, что делал. Находя время для Вихена в своём сумасшедшем графике, разрываясь между учёбой и работой.       И вскоре Ви сдался. Он махнул рукой, пропуская мимо себя все, что творилось вокруг. Он замкнулся в себе, отказываясь от эмоций в принципе, лишь изредка улыбаясь, когда Чонгук целовал его перед сном, прежде чем уйти домой. Ви перестал видеться с друзьями, все время читал какие-то оккультные книги, мрачнел все больше. Чон не понимал, что ему делать и как помочь любимому. Он стал его тенью, бросил бокс, похудел и осунулся. Гук не мог нормально есть или спать, постоянно думая о Ви.       Окончательно хен расклеился, когда все врачи наотрез отказались его оперировать. Опухоль была слишком большой, любое вмешательство убило бы парнишку. Все, что им оставалось - это просто наслаждаться оставшимися днями вместе. Чонгук не отходил от постели Ви, когда тот совсем ослаб и уже не мог подняться. Множество трубочек оплетали худое тело с синеватой кожей, обтягивающей буквально кости. Иногда любимый даже не узнавал Гука, но тот все равно проводил у его постели каждую свободную минуту. Чонгук с железным спокойствием помогал старшему умываться, одеваться, кушать и даже ходить по нужде. Родители Вихена почти боготворили младшего, вознося молитвы за сына и его друга.       Вихена не стало через полгода. Он ушёл тихо – во сне. Чонгук в ту ночь должен был остаться ночевать в палате, но Ви с самого утра улыбался и даже вроде бы чувствовал себя хорошо. Он гладил Чона по руке, нежно проводя пальцами по костяшкам и говорил, говорил, говорил своими бледными губами. А к вечеру отправил младшего домой, настояв на том, что он вполне в состоянии поспать без надзора. Гук не хотел уходить, но Вихен был непреклонен и тот сдался.       Его разбудил телефонный звонок матери Тэ уже под утро. Дрожащим, срывающимся голосом она сказала, что их мальчика больше нет. Гук не сможет точно сказать, что испытал в тот момент. Забыв про сон, мальчишка бросился в больницу, наскоро предупредив сонных родителей. Его не пустили, ведь он не родственник. Он метался раненым зверем, пока не приехал Чусон и буквально силой не забрал его домой.       На похоронах Чонгук несколько раз почти терял сознание, перед глазами все плыло, сердце болело так, что терпеть было невыносимо. Боль тяжёлым камнем легла на грудь, задавливая все светлое, что было в парне. Гук восстанавливался почти год. Помогли психологи, родственники и брат. Чусон единственный знал, что Гук хотел покончить с собой и отправиться следом за любимым. Именно брат поймал его в ванной с огромной горстью лекарств. Чусон, рыдая, промывал ему желудок и укладывал в постель. Чонгук не сразу смог вникнуть в его мольбы больше так не делать, ведь он убьёт его и родителей своим уходом. Он призывал Гука подумать о том, что сам Вихен был бы очень огорчён, если бы Чонгук довёл задуманное до конца. И Чонгук отогнал от себя эти мысли.       Он с головой окунулся в учёбу, вернулся в бокс, отдаваясь со всей силой. На ринге он был безжалостен и неконтролируем, поскольку полностью потерял инстинкт самосохранения. Как известно раненый зверь – самый опасный, таким был и Чонгук. Он не боялся смерти, не избегал травм, он истязал себя, пытаясь хоть как-то возродить в себе маленький фитилёк жизни. Чон отвергал любые попытки кого бы то ни было приблизиться к нему. В школе, он словно привидение отсиживал положенные занятия и исчезал, ни с кем не общаясь.       Медленно он возвращался в реальность. Чонгук закончил школу и поступил в университет, уехав в другой город. Здесь ему стало немного легче. Ничто не напоминало о Ви, другие улицы, другие люди, никаких особенных мест. Год за годом он проживал свою жизнь, игнорируя все разговоры родителей о женитьбе. Свои истинные отношения они с Ви так и не раскрыли близким. Конечно родители удивлялись такой близости парней, у которых была достаточно большая разница в возрасте, но никто не пытался толком в этом разобраться. Единственный, кто понимал, что же на самом деле происходит, был Чусон. Он хранил секрет брата, но никогда не поддерживал его в решении идти именно этой дорогой.

***

      Прошло двадцать лет с того момента, как Чонгук потерял самого важного для себя человека. Из студента Чон превратился в почти сорокалетнего неулыбчивого мужчину с серьёзным холодным взглядом. Гук не будет врать, с годами боль притупляется, но время все равно не может залатать дыры в душе полностью. Он словно рябиновые бусы собирал их дни с Ви, нанизывая на нитку своих надежд, но в результате все превратилось лишь в высохшие сморщившиеся ягоды. Гук в отчаянье пытался построить другие отношения и с женщинами, и с мужчинами, но все было не то, как будто не по-настоящему, словно репетиции перед гала-концертом. Все это походило на театральную бутафорию, глядя на которую издалека, можно было спутать с чем-то настоящим. Гук не спорил, он испытывал тёплые чувства к своим партнёрам, но это и близко не было похоже на то, что он чувствовал к оставившему его в одиночестве человеку.       Хен часто снился ему, улыбался, гладил по щеке и просил подождать ещё немного. Гук плакал, утыкаясь в родные ладони, и просил Ви вернуться к нему. Любимый всегда говорил, что так и будет, что Чонгуку просто нужно немного потерпеть, и они снова будут вместе. Утром тяжёлое марево сна спадало, оставляя за собой пустоту и влажные от пролитых во сне слез щеки. Мужчина думал о том, что, наверное, скоро умрёт и наконец-то обретёт покой вместе с любимым. Его это не пугало, он был бы даже счастлив наконец освободиться от этого мира. Дни тянулись, словно жжёная карамель, однообразно и томительно, оставляя каждый раз горчащее послевкусие.       Сейчас Гук занимал хорошую должность в одной из крупных компаний, имел стабильный заработок, купил квартиру, и со стороны казался успешным и счастливым. Но никто не знал, что если лишь слегка поддеть этот наращиваемый годами грим, под ним окажутся освежёванные незаживающие до конца раны. Общество не хочет видеть чьё-то горе, не умеет жалеть и уважать чужие чувства, хотя каждый, кто составляет это самое общество, время от времени нуждается именно в этой поддержке и сочувствии.             - Чонгук, - голос его старого институтского друга прозвучал сразу же, как только Чон принял звонок, - привет дружище. Давно не виделись. Как у тебя дела? Ещё не женился? - сыпал вопросами хорошо поставленный баритон.             - Сиюн, - прервал его поток Чон, - давай сразу к делу. Что ты от меня хочешь?             - С чего ты решил, что я что-то хочу? - надул губы мужчина. - Я что, просто так не могу позвонить старому другу?             - Ты никогда не звонишь просто так, - немного приподнял уголки губ Чонгук. - Так что ты хотел?             - Ничего от тебя не скроешь, - выдохнул Сиюн, - Чонгук спасай. Я знаю, что у тебя скоро большой корпоративный отпуск. Мне срочно нужно ехать на повышение квалификации, но ректор не отпускает пока не найду достойную замену. Из всех предложенных вариантов его устраивает только твоя кандидатура.       Сиюн после окончания устроился учителем в их же университет, заочно получив педагогическое образование и слыл строгим, но справедливым педагогом, которого обожали коллеги и боготворили студенты.             - Ты с ума сошёл?! - возмутился Чонгук и даже слегка стукнул по столу ладонью, чем вызвал недовольные взгляды сослуживцев. - Какой из меня учитель! Тем более в университете, - понижая голос, продолжил Чон, - я понятия не имею, как это делается. Нет, нет. Даже не проси.             - Чонгууук, - захныкал Сиюн, а Чон закатил глаза: взрослый мужик, а хнычет как дитя неразумное. - Прошу тебя, ты же знаешь, что мы ждём третьего ребёнка. Мне позарез необходима эта учёба. Мне повысят зарплату, если я поеду. Дети сейчас обходятся не дёшево к твоему сведению.       Чонгук устало потёр лицо, откидываясь на спинку рабочего кресла. Он прекрасно знал семью Сиюна, поскольку часто бывал у них в гостях. Это был единственный одногруппник, с которым Чон поддерживал отношения до сих пор. Отказав другу, он будет чувствовать себя паршиво, к тому же им и правда не помешают дополнительные финансовые вливания.             - Хорошо, - сдался Чон, - будь по твоему. Я собирался ехать к родителям, но раз такое дело, думаю, что отложу на следующий год.             - Не надо ничего переносить, - тут же отозвался голос в трубке, - меня не будет всего две недели. Ты ещё успеешь навестить своих на несколько дней.             - Вот ты чертяга, - покачал Гук головой, - все продумал.             - Обижаешь, - хохотнул Сиюн в ответ, - тогда жду тебя в гости, там и введу в курс дела?             - Приеду в выходные, - обречённо поднял к потолку глаза Чонгук.

***

      Чонгука решил представить декан факультета экономики и бизнеса, когда Чон притащился в университет без особого желания, только из-за чувства ответственности. После поездки к другу он окончательно чувствовал свою обязанность помочь. Шумная аудитория замолкла, стоило открыться двери и впустить в кабинет декана и Чонгука. Десятки глаз уставились на них выжидающе, с любопытством стараясь рассмотреть неизвестного человека позади декана. Мужчина прокашлялся, прежде чем начать говорить.             - И так, - голос прозвучал настолько громко, что эхом пролетел до самых дальних уголков, вынуждая всех присутствующих слушать, - ваш преподаватель Мин Сиюн временно отсутствует, - по просторному помещению прокатился предвкушающий рокот, - но это не повод пропускать занятия и валять дурака, - повысил декан голос хмурясь, принуждая группу замолчать. - Программа сама себя не пройдёт. На время отсутствия господина Мина, его заменит другой преподаватель. Прошу любить и жаловать, - мужчина шагнул чуть в сторону, открывая обзор на стоящего чуть позади Гука, - знакомьтесь, господин Чон Чонгук. На ближайшие две недели он станет посредником между вами и знаниями. Я надеюсь, вы найдёте общий язык и не разочаруете меня, - декан скользнул взглядом по сидящим, останавливаясь на одном из парней, непрерывно смотрящим на Чонгука внимательно изучая. - Да, Ким Тэхен?       Парень дёрнулся от произнесённого имени, и удивлённо уставился на декана под смешки одногруппников.             - Простите, а почему Вы акцентируете внимание именно на мне? - взгляд из удивлённо-внимательного превратился в ехидно вызывающий, стоило Тэхену отвести его от Чонгука.             - Прощаю, - в тон ему ответил декан, - и надеюсь, что ты меня услышал.             - А наш староста широко известен в узких преподавательских кругах? - хохотнул кто-то из студентов с заднего ряда.             - А как же, я же лицо группы, - Тэхен широко улыбнулся и, вскинув руку, приложил галочку из пальцев под правым глазом, - и прошу заметить одно из лучших.       Чонгука словно обухом по голове со всего размаха огрели. Он смотрел на парня во все глаза, а от напряжения на висках выступила испарина. Мужчине с трудом удалось сдержаться и выглядеть бесстрастно. Эта привычка слегка прищуривать один глаз, демонстрируя знак V, слегка склонив голову, широкая улыбка – были настолько знакомыми, будто ещё вчера он видел все это. Просто совпадение. Ничего другого. Но в груди кольнуло настолько сильно от этой манеры двигаться, улыбаться и говорить, что пришлось сжать челюсть, чтобы не издать звуков. У Чона даже голова разболелась от потраченных на невозмутимость сил.             - Ким, Пак, не паясничайте! - осадил декан ребят.       Студент хмыкнул, накрутив на палец длинную прядь светлой чёлки, и больше ничего не сказал. Чонгук, против воли взбудораженный таким вниманием к себе и своим к человеку, которого видит впервые, также неотрывно смотрел на юношу, развязно жующего жвачку. Он настолько привлёк внимание, что Чонгук незаметно ущипнул себя, дабы перестать заниматься ерундой. Он просто все ещё скучает по своему хену. Хоть он и смирился с его смертью, но тоска время от времени возвращалась, и это не сулило ничего хорошего. Гуку с каждым годом было все тяжелей и тяжелей, возвращать себя в нормальное человеческое состояние. Именно поэтому лучше задушить на корню подступающую депрессию.       Ким почувствовал чужое внимание и повернулся в его сторону. Когда их взгляды встретились, Гука словно кипятком окатили. По телу прошёлся жар, застревая комом в горле и обжигая затылок, где волосы, наверное, встали дыбом. Лицо Тэхена на миг застыло с нечитаемым выражением, а потом он нарочито показательно повернулся к соседу, что-то показывая в телефоне.       Было в этом юноше что-то такое, от чего сердце ускорило свой ритм. На вид около двадцати, осветлённые волосы с почти смывшимся розоватым оттенком, свободная рубашка скрывала истинный объем плеч. Красивый изгиб капризных полных губ, глубокие карие раскосые глаза и мило торчащие большие уши, выглядывающие из копны вьющихся волос. Что с ним не так? Почему Гук так странно чувствует себя глядя на него?       Что было в нем, Гук никак не мог понять, но всю лекцию его взгляд снова и снова возвращался к месту, где сидел Ким и каждый раз натыкался на тёмные омуты, следившие за каждым его движением. Прошла почти неделя, а их игры в гляделки все продолжались. И чем чаще Чонгук видел Ким Тэхена, тем сильнее боялся творящегося с его сердцем безобразия. Ему хотелось, стыдно сказать, попросту сталкерить за этим пацаном. Хотелось узнавать о нем все, что только возможно. Он был похож на сказочного персонажа. Такой красоты Чонгук в своей жизни не встречал ни разу. В него словно демоны веселились. Взрослый мужчина против воли любовался юным прелестником, каждый раз неимоверным усилием воли заставляя себя не пялиться на него слишком откровенно, теряясь в догадках, как он выглядит без всей этой мешковатой одежды. Всё это пугало, ломало его привычную жизнь. И он считал дни до окончания подработки, превратившейся в каторгу.       А Тэхен все продолжал наблюдать за ним. Даже пересел на ряд ближе, неотрывно следя до самого звонка: как Чонгук ходит, как поправляет пиджак, заправляет за ухо прядь выбившихся из укладки волос, как его пальцы сжимают мел, выводя на доске формулы, как он задумчиво почёсывает кончик носа, слушая очередного отвечающего. И все эти взгляды выкалывались на коже Гука, словно татуировки, выжигались равносильно тавро под коркой. Всё становилось хуже и хуже, потому что Чонгук мучался от вопросов, что вообще происходит с ним и с этим странным парнишкой.       Он даже попытался найти кого-то, чтобы удовлетворить свой сексуальный голод. Возможно именно отсутствие постоянного партнёра в последние пару лет, могли стать причиной его внутреннего сумбура. Но сколько бы он не пытался, каждый раз его словно пинками отгоняли от любого симпатичного объекта. Он попросту не хотел. Его тело не чувствовало желания при виде, кого бы то ни было, кроме студента Ким Тэхена. Но стоило рубашке или футболке Тэ слегка съехать, невинно оголяя острый росчерк ключицы и глубокую ямку над ней, как Чона бросало в жар, а в паху приятно потягивало. И все равно нельзя сказать, что от Тэхена ему нужен был только секс. Чонгуку было бы достаточно просто любоваться им, и если повезёт, то поговорить. Но это неправильно и ненормально. Давно забытое чувство родственности и притяжения было не логичным по отношению к почти незнакомому парню.       О Ким Тэхене Чонгука предупреждали и Сиюн, и декан. Несмотря на то, что он являлся старостой группы, парень был дерзким и непокорным. Он ненавидел, когда на него давили или отчитывали. Однако он умел договариваться, оставаясь идеальным посредником между студентами и преподавателями. Несмотря на это, учился он отлично, и предмет знал на сто баллов. Пожалуй, он ушёл далеко вперёд в сравнении со своими сверстниками. Это было понятно и по его комментариям во время занятий. Наконец-то прозвенел звонок с очередной лекции и Чонгук, пожелав всем хорошего дня, отпустил студентов. Однако Ким неожиданно поднял руку.             - Слушаю, - с трудом сдерживаясь, чтобы не выдохнуть, обречённо кивнул Чонгук. Он только начал радоваться, что обошлось без проблем, и он научился держать себя в узде, почти не залипая на Тэхена, как этот негодник оборвал все на корню.             - Господин Чон, - проговаривая каждое слово, низко произнёс Тэхен, - господин Сиюн задал нам реферат к сегодняшнему дню. Может быть, вы проверите? Он может потом забыть о том, что задавал, а мы старались. Не хотелось бы, чтобы потраченное нами время, оказалось неоцененным, - парень хмыкнул.       Гук моргнул задумчиво. Сиюн вполне мог забыть об этом задании за время учёбы, это было в его стиле, а ученикам было бы жаль впустую потраченного времени. Вечерами он все равно не знает, чем себя занять, так почему бы не совместить приятное с полезным. Зато не останется времени прокручивать в голове неуместные мысли и воспоминания, каким-то дивным образом переплетающиеся вместе.             - Что ж, - все же заговорил Гук, - староста, соберите рефераты и принесите в лаборантскую к концу учебного дня. Поскольку многие уже ушли.       Ким довольно кивнул и покинул аудиторию одним из последних, задержавшись на выходе и обернувшись, слегка держась за косяк открытой двери, снова пристально посмотрел на Чонгука. Слегка нахмурившись, он шагнул в коридор.

***

      В дверь лаборантской, примыкающей к аудитории, где проходили лекции Чонгука негромко, но уверенно постучали. Мужчина вздрогнул от неожиданности, и лишь позволив посетителю войти, спохватился, что уже стянул с себя галстук и растрепал волосы на уставшей голове, что выглядело неподобающе в глазах студента. За прошедший день, Чон успел позабыть об этих чёртовых рефератах и о том, кто должен их принести. С непривычки было не просто найти общий язык с огромным количеством людей, сумев завоевать их внимание, и при этом не опуститься до панибратства, соблюдая субординацию.       На пороге стоял Ким Тэхен, снова сверля Чона странным взглядом, затем он нагло шагнул в проем и захлопнул дверь, отрезая их в крохотном пространстве от внешнего мира. Чонгук поднялся со своего места, одёргивая рубашку и протягивая руку, чтобы забрать стопку рефератов покоящихся в руках старосты, не в состоянии оторвать глаз от Тэ.       Тэхен шагнул вперёд, замер на мгновение, а затем шумно втянул воздух носом. В его глазах мелькнуло что-то похожее на страх, растерянность и понимание. Уголки его дерзко приподнятых губ опустились. И юноша вздрогнул, разглядывая вблизи лицо преподавателя.       Чон запоздало поймал себя на том, что в груди у него вновь неспокойно. Словно он встретил кого-то родного после огромного количества лет. На них будто опустилась пелена, скрывая за собой все посторонние звуки. Гук теперь сам шагнул вперёд, все ещё протягивая раскрытую ладонь, но вместо бумаг в неё легла другая рука, тёплая, мягкая, с длинными пальцами, которые скользнули по мягкой середине ладони, переплетаясь.       Глаза в глаза, не отрываясь, даже когда принесённые рефераты с шорохом упали на пол. Тэхен жалобно выдыхает, делая очередной шаг на встречу, сокращая расстояние до нескольких сантиметров, другой рукой едва прикасаясь к отвороту распахнутого пиджака Чонгука. Его дыхание тёплое, с ментоловым от жвачки ароматом, слегка касается нижней губы Чона, соскальзывая на подбородок, и рассеиваясь в вороте его расстёгнутой сверху рубашки.             - Я... Мне... - одними губами шепчет Тэхен.       Он сейчас не похож на того дерзкого пацана, каким показался в первые минуты, если всмотреться в его глубокие темно карие глаза, можно рассмотреть в них какую-то застарелую боль и тревогу, которую тот пытался спрятать за россыпью густых ресниц. Он мелко дрожит, но руки не отнимает и больше ничего не говорит, лишь сжимая ладонь Чонгука сильнее.       Медленно Тэхен склоняется к его шее, почти касаясь её кончиком носа, вновь втягивая аромат чужого парфюма, а затем отстраняется, и Чонгук ошарашенно замечает в чужих глазах слезы. Мужчина не понимает в чем дело и что вообще происходит. Он лишь чувствует, будто бы вернулся домой, туда, где долго отсутствовал и наконец-то нашёл своё пристанище.             - Ты все ещё пользуешься этим ароматом? - тихо выдыхает Тэхен, не сдерживая солёную каплю, скатившуюся по щеке.       Гук выбит из колеи, не знает, что сказать и как реагировать на эти слова. Он вздрагивает крупно и шарахается в сторону, разрывая зрительный контакт. Тэхен слегка тянется за ним, но затем резко отстраняется, разворачивается к Чону спиной и едва слышно извинившись, вылетает за дверь.       Он напугал Чонгука. Слишком надавил на него не осторожно брошенной фразой. В глазах мужчины было столько страха и ужаса, что стало не по себе. Парень мчится по коридору, игнорируя окрики друзей ждущих его в холле. Он с трудом помнит, как оказался дома, спрятавшись в своём укрытии.       Сколько он себя помнил, столько лет он пытался отыскать какого-то человека. Он нечётко мог воспроизвести его черты лица, голос, взгляд и даже запах. Он не помнил имени, но помнил улыбку, которую дарил ему этот юный человек. Когда Тэхен стал старше, ему снились сны, в которых он был одним из действующих лиц, вторым был все тот же юноша, и то, что было между ними, дружбой назвать было никак нельзя. Словно воспоминания постепенно приоткрывались для Тэхена, скромно отражая его способность воспринимать ту или иную сторону жизни его прошлого.       Мать, перепуганная рассказами маленького сынишки, таскала его сначала по врачам, которые могли только поставить диагноз, но ведь мальчик, по сути, был здоров, не считая странных рассказов из чужой жизни. Потом настало время шаманов и гадалок. Одна из них, старая ухоженная женщина с приятным голосом и тёплой улыбкой, смогла объяснить все происходящее с малышом. Матери Тэхена пришлось смириться с тем, что её сын - это реинкарнация другого человека. Все его срывы, отвязное поведение, противостояние всему миру прекратится тогда, когда он обретёт успокоение души. А это станет возможным, когда он встретит того, ради кого душа вернулась на землю.       Мама плакала, а женщина утешала её, говорила, что её сын все ещё её, несмотря на все с ним произошедшее, что её ребёнок нуждается в любви особенно сильной, а такую может дать только мать. Просила больше не ходить к врачам, чтобы парня не упекли в психушку. На все вопросы, как найти того самого человека, женщина ответила, что это не во власти людей.             - Всему свой час, - мягко улыбаясь подростку, отвечала шаманка, - судьбу не обойдёшь и не объедешь. Она сама знает лучше нас, кому и когда суждено встретиться. Наберитесь терпения и ждите.       Тэхен просыпался в холодном поту, хватая пересохшими губами воздух и зачастую обнаруживая себя в слезах. Он давно смирился с тем, что его душа не совсем его, он будто бы медленно восполнял утерянные обрывки прошлого. И вот стоило ему увидеть господина Чона, все встало на свои места. Это он, тот, кто каждую ночь приходил к нему, тот, кого он мечтал и боялся увидеть. Это человек, которого Тэ любил в прошлой жизни. В груди все сжалось, стоило только коснуться тёплой, немного шершавой кожи его руки, чтобы все вокруг взорвалось миллионами разноцветных пылинок, новые воспоминания накрыли волной, захлёстывая сознание. Все существо Тэхена потянулось к этому человеку, хотелось и плакать, и смеяться, и прижимать его к себе, зарывшись пальцами в тёмные волосы, а лицом в сильное плечо, и в то же время отойти на шаг, чтобы лучше рассмотреть, каким он стал. И страшно было ОЧЕНЬ. Ведь ни один адекватный человек не поверит в его россказни о перерождении.

***

      Оставленный в одиночестве и полной растерянности Чонгук сжимал в кулак руку, в которой только что лежала другая рука. Ощущение чужого касания медленно растворялось, оставляя за собой пустоту. Чонгук настолько не ожидал услышать нечто подобное, что не смог и слова сказать. Тэхен никак не мог знать, что парфюмом Гук пользовался ещё с юности. Но самым удивительным было то, что у Тэхена он был точно такой же. Именно этот аромат выбрал много лет назад для них его возлюбленный. Чон просто не нашёл в себе сил, чтобы сменить его. Этот запах был тем, что он всегда мог носить с собой в память о былой любви, с которой попрощаться он не может.             - Что это на хрен такое было? - пробормотал Чонгук, зачем-то пряча руку, которую держал его студент в карман, словно сохраняя там прикосновение, в странном желании достать его позже, чтобы попробовать ещё раз.       Мужчина нарезал круги по лаборантской, пытаясь разобраться в творящемся в нем сумбуре, и никак не мог понять, что только что с ним произошло. Почему у него такое непреодолимое желание найти этого странного студента, вытрясти из него все правду, чтобы наконец-то успокоиться. Он то садился, запуская руки в волосы, то вскакивал, вновь начиная кружить. Он не мог найти себе места, и в конец утомившись, опустился на жёсткий стул, зарываясь руками в волосы и закрывая глаза, устало выдохнув.       Откуда на его голову взялся этот Тэхен, почему он так волнует Чонгука? Все его поведение совершенно не характерно для него. Он снова плохо спит, мало ест, постоянное ощущение, которое он даже охарактеризовать толком не может, зудит и не даёт нормально выполнять свою работу. Стоит Гуку чуть дольше рассматривать Тэхена, как он сбивается с мысли, дыхание не поддаётся контролю, а в груди разливается тепло. Почему сам Чон ведёт себя настолько странно? Чонгук боится того, что с ним происходит, опасается того, что все это –лишь его воображение и все эти взгляды, слова и действия со стороны Тэ, притянуты Чонгуком за уши.       Гук даже не понял, как задремал.             - Чонгуки, не грусти, пожалуйста, мне тоже не по себе, когда у тебя такие грустные глаза, - Тэ мягко улыбался Чонгуку. Он только проснулся, после убойной дозы лекарств, был неестественно бледен, но все равно продолжал подбадривать младшего.             - Прости, хен, - Гук быстро утирает выступившие слезы рукавом худи.       Старший тянет худую ладонь, со слишком чётко выступающими косточками, на которые натянули вены, просвечивающие сквозь тонкую бледную кожу. Чон тут же ластится к ней, прикрывая глаза и накрывая сверху своей большой, и до обидного здоровой ладонью, прижимая сильнее. Пальцы Тэ холодные, но это не важно, Чонгук улыбается в ответ, не открывая век. Юноша, лежащий на постели приподнимается, тянется к нему, с трудом удерживаясь на весу, и нежно целует куда-то в чёлку, чуть выше правой брови. Гук тут же укладывает любимого на постель, осторожно целуя бескровные почти губы.             - Хен, тебе нужно ещё поспать, - тёплые губы младшего касаются едва ощутимо, но Тэ все равно судорожно выдыхает, вновь улыбнувшись.             - Чонгука, посмотри на меня, - зовёт старший, - я сейчас кое-что тебе скажу, только ты выслушай до конца и не вздумай смеяться, - предупреждающе едва хмурится Тэ, Гук с готовностью кивает, усаживаясь на край кровати, и всем своим видом давая понять, что он весь во внимании. - Мне приснился сон, - отведя взгляд и уперев его в окно, заговорил Тэ, то и дело останавливаясь и делая глубокие вдохи, - мне снился ангел. Он обнимал меня и плакал. Мы были в каком-то саду. Там было так тепло и красиво, - Тэхен задумчиво улыбается, - но мне было грустно, потому что мой ангел так горько плакал. Он просил простить его, что не смог защитить меня. Ангел очень страдал. Он пообещал мне, что я смогу вернуться к тому, кого люблю, чуть позже. Что он приложит все усилия для этого, - Тэ снова посмотрел на Чонгука, в его глазах стояли слезы, он легонько сжал руку Гука, лежащую рядом с его. - Я вернусь к тебе Чонгуки, обещаю. Просто подожди меня немного. Дай мне слово, что когда мы снова встретимся, ты меня узнаешь.             - Хен... - Чонгук задохнулся от спазма сжавшего горло до боли.             - Просто пообещай мне, что ты не будешь страдать, пока меня не будет рядом. Мы снова будем вместе. Я в это верю! Пообещай мне ГуГу!             - Обещаю, хен, - выдохнул с трудом Чонгук не в силах смотреть в родное, изменившееся за эти месяцы до неузнаваемости лицо, на котором теперь словно два бриллианта светились больше глаза. Гук наклонился, прижимаясь губами к прохладной руке молодого, увядающего мужчины.       Через три дня его не стало.       Гук очнулся, лежащим на сложенных руках в пустой лаборантской в опустевшем университете. Он с трудом стряхнул с себя тяжёлое марево сновидений и уставился в тёмный проем окна. Все эти годы он мучался и страдал, он болел без своего хена. Несмотря на то, что он дал слово, это было сильнее него. Ему было плохо, тошно, страшно, но он научился с этим жить. И вот этот парень и этот сон нарушили хрупкое равновесие... Неужели? Разве такое возможно?       Одна часть Чонгука, более рациональная, твердила, что все это просто бред. Что это нереально. В жизни не бывает чудес. В этом мире нет места для удивительного, ведь если бы чудо было возможным, то его родной человек никогда бы не оставил его, не испытывал бы всю ту боль, через которую им всем пришлось пройти вместе с ним. Чонгук каждый чёртов день после похорон ждал. Он ждал этого волшебства, всем своим подростковым ещё сердцем. Он замирал каждый раз, когда кто-то звонил в дверь или проходил под окнами их дома. Ему всюду чудится его милый улыбчивый хен. Но надежда таяла вместе с предрассветной дымкой каждого нового дня, чтобы вновь возродиться, как феникс из пепла разочарования, стоило Гуку открыть глаза. Он месяцами метался по улице, заглядывая в чужие лица и ища его. Но это было бесполезно. Его возлюбленный исчез с этой земли, забрав с собой всю радость. Чонгук иногда удивлялся, как вообще смог прожить столько лет с этим бесконечным, никуда не отпускающим его со своего поводка чувством потери. Он словно цепной пёс сидел на привязи сжирающей его утраты. Стоило ему забыться лишь на мгновение, как все возвращалось с многократно увеличивающейся силой. Не спасал даже алкоголь. Он лишь сильнее усугублял притупившуюся было немного боль. Все было тленом, вся жизнь пустой пластинкой без звуков, лишь с едва различимой мелодией реквиема по его мечтам и надеждам, ставшей его собственным гимном.       Но где-то в глубине своей растрескавшейся, словно старый фарфор души, в осколках разбитого на мелкую россыпь неровных осколков сердца все ещё таилась крохотная искорка, что хен сдержит своё обещание. И сейчас эта искорка иррационально разгоралась, раздуваемая воспоминаниями и словами юноши, который смотрел на него так, будто знал его всю свою жизнь, осторожно вплетаясь в его мысли, тонкими посеребрёнными нитями, обвивая сомнения в удушающей хватке.       Наверно все, что сейчас делает Гук – одна большая глупость, но внутренний голос уверяет, что все правильно. Словно в тумане, он добывает у секретаря, поймав женщину буквально на пороге универа, журнал нужной группы, выискивает на последних страницах нужное имя, напротив которого значится адрес и номер телефона. Царапает их нервной рукой на клочке бумаги, наспех поблагодарив и извинившись перед недовольной задержкой женщиной.       Он плохо помнит, как едет по ярко освещённым дорогам к нужному дому, поднимается на лифте, выходя на погруженную в предсонную тишину лестничную клетку. Ему до жути страшно, стоять сейчас перед этой дверью и понимать, что он творит полную дичь, что все это может быть лишь плодом его воспалённой за годы страданий фантазией. Но внутреннее чутье, почти звериное, толкает его двигаться, вынуждает нажать на дверной звонок и замереть в полной тишине, где не бьётся даже его сердечная мышца.       Тэхен в смятении. Красные после пролитых слез и короткого сна глаза болят невыносимо. Он никого не ждёт сегодня. Ему хочется побыть наедине с собой, собраться с мыслями. Как вести себя дальше, что стоит или не стоит говорить или делать. Если Чонгук не глупец, а он на него мало похож, то заподозрил Тэхена. Но даже не это страшно – хуже всего, что как только вернётся преподаватель Мин, Чонгук исчезнет и теперь возможно навсегда.       Первая мысль, после раздавшегося дверного звонка, прозвучавшего как набат в оглушительной тишине квартиры – притвориться, что его нет. Пусть думают, что дом пуст и убираются прочь. У него нет сил даже на малую толику притворства. Но его словно берут за руку, вынуждая подняться и шаркая ногами тащиться к двери. Он наспех натягивает старую футболку и свободные шорты, поворачивает ключ, дёргает за ручку и...       Чонгук смотрит прямо в его глаза, губы слегка дрожат от напряжения, как и пальцы, сжимающие телефон с набранным на нем номером Тэхена, и с так и не нажатой кнопкой вызова. Тэхен отступает, округляя красивые глаза и губы в беззвучном шоке. Острые ресницы взлетают вверх. Чонгук почти одного с ним роста, но чуть шире в плечах и у́же в талии. Тёмные смоляные волосы в беспорядке, глаза шальные, скользят по его лицу.             - Что ты... Вы здесь... Как ты... Вы... - Тэхен не знает, как и что правильно будет сказать.       В его голове калейдоскоп из воспоминаний, кружащийся с такой скоростью, что ему почти дурно. Всё, что с ними было в прошлом – воплощение Тэхена, словно выбросили в него из грузовика, не заботясь, как он с этим справится. Он отступает вглубь прихожей, позволяя гостю самовольно войти и закрыть дверь. Чонгук медленно надвигается, неумолимо распиная его как бабочку булавками, вскрывая все то, с чем Тэхен почти научился справляться, но рядом с этим мужчиной все снова выходит из-под контроля.             - Скажи мне, - севшим голосом тихо произносит Чонгук, а Тэ вздрагивает. Ему не страшно, он знает, что этот человек последний на этой планете, кто мог бы причинить ему зло, и все равно его пугает этот низкий, немного шелестящий, голос. - Просто ответь мне только на один вопрос, - Чонгук вынуждает Тэ прижаться спиной к стене, буквально врастая в неё позвоночником. - Откуда у меня этот шрам? Ты знаешь? - Гук тыкает в скулу, на которой едва различимо белеет небольшой шрамик.       Тэхен отчаянно мотает головой, упорно не глядя в лицо Чонгука. Он не желает отвечать. Не будет! Ни за что! Ему не поверят. Да и кто бы в здравом уме смог принять подобную правду? Лучше держаться на расстоянии. Счастье уже то, что они вообще встретились. Теперь Тэ хотя бы знает, кто так долго являлся к нему во снах. А вдруг у Чонгука уже есть партнёр, а если вообще семья, жена, дети? Он красивый, умный, порядочный. Зачем ему Тэхен? Не станет ли он для него обузой, причиной проблем?       Но его подбородок жёстко обхватывают, фиксируя, и он вынужден вновь смотреть на Чонгука, который раздувая ноздри, с трудом сдерживается, чтобы силой не заставить парня говорить. Он чувствует, как слетает с катушек. Медленно, но неотвратимо теряет контроль над ситуацией и собой. В нем все клокочет и вскипает, и среди всего этого хаоса брызжет упрямый луч надежды, колет глаза, режет сердце, царапает обнажившееся нутро. Он и правда надеется, что это его хен? Он настолько отчаявшийся и жалкий, что взаправду хочет услышать подтверждение своему желанию. Чонгук пытается быть осторожным, деликатным... Но куда там, когда от противоречивых эмоций его буквально разрывает на части. Ведь если его сокровенные мечты окажутся правдой, он готов отдать все на свете, но больше никогда не даст любимому исчезнуть.             - Не лги! - почти рычит Чонгук. - Скажи мне правду! Ты же знаешь ответ? Я прав? Тэхен, - голос мужчины дрогнул. - Прошу тебя... ответь, ты знаешь, когда и как я получил этот шрам?       Тэхен зажмуривается на мгновение, сжимая губы плотнее и прижимая вспотевшие ладони к стене позади себя, а потом открывает совершенно невыносимые тёмные океаны, глядя открыто и честно. Перекрещённые взгляды горели – один переполненный вопросами и желанием узнать правду, второй какой-то обречённой правдивостью, приправленной робким стремлением.             - Ты упал с горки, когда тебе было пять. У тебя был сильный ушиб. Ты задел острый край ступени пока падал, но наотрез отказался зашивать, - Чонгук отшатнулся, закрывая лицо руками и оседая на пол, а Тэхена словно прорвало. - Я нёс тебя на руках домой. Ты плакал тогда, а у меня сердце разрывалось от твоих слез. Твоё маленькое тельце так дрожало от боли, а маленькие ручки хватали меня за плечи, но ты старался взять себя в руки. Мне было так страшно тогда! Я провёл с тобой весь день, потому что ты не хотел отпускать мою руку. Да я и сам не хотел уходить, я никогда до этого так не боялся, как в тот день за тебя, ГуГу.             - Не может быть! - лепетал Чонгук. - Это просто не может быть правдой.             - Почему? - грустно улыбнулся Тэхен. - Я же обещал, что вернусь к тебе. Ты помнишь наш разговор?       Чонгук вскинул голову, неверяще смотря на этого ребёнка. Ему сейчас примерно столько же, сколько было хену, когда он заболел, но в его тёмных глазах столько взрослой застарелой боли, от которой перехватывает спазмом горло. Чонгук в очередной горячке столько раз умолял небеса, чтобы те вернули ему его любовь, и он был готов заплатить любую цену. Он многократно проклинал небеса, винил бога, ненавидел его за то, что он так мучает его. А потом снова умолял помочь, отдать то, что забрал, сжалиться над ним. Неужели его услышали. Неужели?!       Тэхен видел все метания, творившиеся в Чонгуке, тяжёлое дыхание, нездоровый блеск в глазах, сжавшиеся в кулак добела пальцы. Он боялся даже шевелиться, плотно сомкнув губы и внутренне трясясь от страха. Тэ медленно сел напротив Чонгука, стекая по стене, являющейся единственной опорой, продолжая говорить:             - Наш второй поцелуй был в гараже у твоего дома. Помнишь? Ты чинил старый скутер, который выпросил у Чусона, а я пришёл, чтобы помочь тебе. От тебя пахло бензином, но это все равно было прекрасно, - Тэхен нежно улыбнулся, подбирая под себя ноги. - Ты всегда был милым. Только на ринге ты выглядел очень круто. Ты словно танцевал перед своим противником, прежде чем отправить его в нокаут. Я всегда любовался тобой. Знаешь, - Тэхен горько улыбнулся, отворачиваясь, - те минуты в раздевалке – одно из самых ярких моих воспоминаний. Думаю, парни из клуба догадывались, чем мы там занимаемся, именно поэтому всегда уходили первыми.       Чонгука пробил озноб. Спина покрылась ледяной коркой. Он взрослый, почти сорокалетний мужик, просто не знал, что сказать. Все, что он сейчас слышал, Ким Тэхен попросту не мог ниоткуда узнать. Они впервые встретились неделю назад. В университете никто не знал, кроме ректора и декана, кто назначен временным преподавателем. Даже Сиюн ничего не подозревал о прошлом Чонгука, точнее о той его части, которая касалась умершего хена. Поэтому Тэхену просто неоткуда было взять настолько личную информацию, как аромат туалетной воды, например, как поцелуй или то, что Чонгук занимается боксом. А это может означать только одно – перед ним его любимый человек.             - Это правда ты! - скорее утверждая, чем спрашивая, перебил Тэхена Гук. - Это ты... Ты... Ты...       Гук буквально подполз к Тэхену, сгрёб его в охапку и прижал к себе, утыкаясь в его макушку. - Это ты, хен! Боже мой! Это действительно ты!       Тэхен на мгновение напрягся всем телом, натянутой гу́сельной струной, а затем обмяк, позволяя сжимать свои ребра до боли. Лишь вздыхая от особенно сильных объятий. Чонгук отстранился спустя несколько долгих минут, с трудом заставив себя ослабить хватку. В голове творился кавардак, и лишь одна мысль билась сквозь этот хаус, пульсируя алым под коркой - его хен вернулся! Как и обещал!             - Я так соскучился, - шепчет Чонгук в заалевшее оттопыренное ухо, прижимаясь щекой к щеке, - мне так тебя не хватало. Ну почему же ты так долго не появлялся?!             - Прости, милый, - Тэхен облегчённо выдыхает, обвивая шею Гука в ответ, - я все это время ждал нашей встречи. Каждый день, каждую минуту, я ждал тебя. Мне было так одиноко. Иногда я думал, что просто схожу с ума, и тебя не существует. Но ты есть. И ты здесь!       Чон улыбается, смаргивая застывшие в глазах слезы, скользя приоткрытыми губами по влажной солёной щеке. Касается своим дыханием скулы, кончика носа, прежде чем обжечь поцелуем жаждущие пересохшие губы. Тэхен тихо облегчённо стонет, когда Чонгуков язык касается самой кромки нижней губы, проходится до уголка, возвращаясь обратно, скользит в другую сторону, переходя наверх и проделывая то же самое с верхней, увлажняя их. Пальцы сжимаются на вороте пиджака, зацепляя несколько прядей волос, слегка отросших и спадающих на шею. По спине сползают крупные мурашки, вбиваясь куда-то в копчик.       Чонгук притёрся сильнее, нырнул языком чуть глубже, обласкав ровный ряд зубов, прежде чем коснуться влажного прохладного кончика языка Тэ. Его буквально тряхнуло от того, насколько чувственно Тэхен застонал, отвечая на поцелуй. Долгие мгновения они переплетались губами, языками и чувствами. Чонгук с трудом оторвался, но лишь для того, чтобы очертить поцелуями подбородок, спускаясь к шее, слегка боднув Тэ, вынуждая приподнять голову и оголить беззащитную шею с вздрагивающим под тонкой кожей адамовым яблоком.       Тэхен задыхался от метавшихся по телу фейерверков, взрывающихся канонадой, пока его чувствительную шею ласкали языком, прочерчивая тёплые линии, фиксируя каждую из них движением губ. Непослушные пальцы Тэ перетекают выше, запутываясь в густых волосах, не удерживая и не останавливая, лишь следуя ими за движением головы.       Глаза сами собой закрылись, зубы зацепили нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся на свободу голос, когда чонгуковы губы мягко прошлись по ключице, выглянувшей из растянутого ворота рубашки. Внизу живота томительно тянуло, в ушах шумело. Именно вот этого чувства он ждал столько лет и не находил. Чувство правильности происходящего укоренилось в сознании. Ещё... Он хочет ещё больше. Ему мучительно мало. Это словно награда за длинный марафон длиною больше, чем двадцать лет.             - Я хочу тебя! - рычит Тэхен, держа Гука за волосы, заставляя взглянуть в свои мутные от желания глаза, такие же, как у Чонгука.       И наверное, стоило бы поговорить и обсудить все, но на это нет никаких сил. Слова растерялись, опустошая кладовку словарного запаса. И все, что он может – это говорить своими руками и телом.       Гук встаёт, рывком вынуждая Тэхена подняться следом. Тот даже пискнуть не успел, как оказался на руках Гука, оседлав его. Ему лишь остаётся обвить мужчину ногами, обхватывая за шею и глядя сверху вниз, чтобы впиться в его губы. Новая порция желания взметается в теле, член натягивает ткань широких шорт, упираясь в пресс под белоснежной рубашкой Чонгука.       Чонгук рычит грудно, ощущая трение о своё тело. Стройная фигура в его руках почти ничего не весит. Ну, или он попросту не замечает этого. В висках пульсирует от предвкушения и бури эмоций, творящихся в душе:             - Где спальня? - хрипло уточняет Гук.             - Там, - Тэхен туманно машет головой в нужном направлении и прилипает губами к чужому лицу, целуя каждый сантиметр, до которого смог дотянуться, пока Чонгук идёт по коридору в нужном направлении почти наобум.       Ввалившись в тёмную комнату с расправленной постелью, Чонгук впечатывает парня спиной в стену рядом с косяком. До кровати слишком далеко, целых несколько шагов, а поцеловать Тэхена нужно сию секунду. Парень тихо охает, улыбается плотоядно и целует глубоко и откровенно, дёргая ворот рубашки, отрывая в нетерпение верхние пуговицы и с наслаждением запуская ладони под неё, оглаживая напряжённую шею, лопатки и спину.       Он словно все это чувствовал, пробовал, знал. Ему было так хорошо знакомо каждое движение губ, рук, каждый вздох и полустон. Он наслаждался любовью этого мужчины, отдавая взамен все, что имел сам. Чонгук задыхался от счастья, страха, желания. Губы горели, руки, словно жгло, когда они коснулись поясницы там, где задралась футболка. Гладкая кожа будто бы примагничивает, провоцирует коснуться ещё и ещё и Чонгук гладит, сжимает и царапает, пока судорожно пытается сорвать эту гадкую тряпку с желанного тела. Тэхен отрывается на мгновение, чтобы наконец-то стянуть с себя верхнюю часть скудного гардероба. Пока он выпутывает голову непослушными руками из ворота, Чонгук уже жадно бросается на карамельные соски, маняще торчащие на плоской груди.             - Черт возьми! - шипит Тэхен, содрогаясь. - Как же хорошо!       Чонгук блаженно прикрывая веки, играет кончиком языка с вершиной, обхватывает её губами, слегка сжимает зубами, чтобы вновь потеребить кончиком языка. Его ладони скользят по бёдрам, ныряя в широкие проёмы свободных шорт, задевая внутреннюю сторону щекочущим восторгом.       Тэ уже слабо владеет своим телом, ноги скользят с чужой талии, и он едва касается пальцами босых ног пола. Гук все понимает правильно. Он преодолевает расстояние отделяющее их от постели, бережно укладывая на неё Тэхена. Грудь юноши то высоко вздымается, то вновь опускается. Щеки горят, глаза сверкают бешеным восторгом.       Тэхен неотрывно смотрит, как Гук стягивает с плеч тяжёлый пиджак, вытаскивает полы рубашки из-за пояса брюк. Тэ хочется поскорее вновь почувствовать его тяжесть, вкус его губ, силу рук, но и зрелище обнажающегося сильного тела дурманит не меньше. Лёгкое бряканье ремня и вот уже брюки вместе с бельём лежат у ног Чонгука.       Тэхен приподнимается на локтях, облизывая взглядом стройное, натренированное сокровище перед собой. В паху тянет уже почти болезненно, и он безвольно мычит, заламывая брови. Рука сама тянется к члену, истекающему смазкой, густыми мазками пачкая низ живота парня. Первое касание и взгляд глаза в глаза, как они всегда любили. Вдоль позвоночника несётся острая волна, спускаясь к ягодицам и сжимая сфинктер.       Чонгук бы любовался этим зрелищем вечно, но он хочет снова коснуться, снова ощутить силу возбуждения, которым с ним так щедро делится Тэхен, стоит им дотронуться друг до друга. Он делает шаг ближе, притягивая Тэхена за шею почти грубо. Головка его члена практически упирается в подбородок Тэ, но слегка смещается, проезжаясь густой влагой по шее. Гук склоняется, кусает Тэхена за губу, и тот покорно приоткрывает рот. Чонгук проникает внутрь языком, подцепляя своего визави и выманивая его наружу. Тэхен послушно следует молчаливому приказу. Чон тут же обнимает тэхенов язык, губами посасывая, врезаясь в его губы своими, когда толкается чуть ближе.       Тэ не сдержанно всхлипывает, сжимая головку своего члена. Все эти параллели доводят до умопомрачения. Юноша неловко поднимается, стараясь не разрывать действа, встаёт на колени и, обхватив плечи Гука, тянет на себя. Они падают на постель, переходя от пошлости к нежному поцелую, ласкающему растревоженные нервы.       Тэхен одним рывком переворачивает Чонгука, оказываясь верхом. Два туго налитых органа при этом трутся головками, вышибая стон в унисон. На ослабевших ногах Тэхен поднимается с постели. Гук садится следом, съезжая на край кровати, наблюдая, как грациозно двигаются бедра, как маняще крутится при этом ладная задница, зажигательно объёмная и упругая.       Парень роется в верхней полке комода, пытаясь внешне выглядеть спокойно, но в груди колотится сердце, а член дёргается в нетерпении. Развернувшись, Тэ ловит на себе очередной тяжёлый полный вожделения взгляд почти чёрных глаз. Новая волна прокатилась по телу, всколыхнув в Тэхене былую дерзость, которая робко опустила голову по началу.       Медленно приблизившись к сидящему мужчине, Тэхен встал напротив, почти вплотную вклиниваясь между его колен. Тёплые ладони легли на плечи, вновь очерчивая изгибы. Чонгук осторожно касается бёдер Тэхена, гладит сначала с внешней стороны, двигаясь, то вверх, то вниз, затем скользя вперёд, оглаживая внутреннюю сторону, вынуждая слегка расставить стройные ноги. Юноша блаженно жмурится, втягивая носом воздух, а затем охает, складываясь почти пополам. Пылающий язык коснулся оголённой головки, проводя по кругу. Немой вскрик обращается в глубокие царапины, оставленные на спине Гука. Лёгкая боль возбуждает мужчину сильнее. Так было всегда, и его любимый знает это.       Мужчина втягивает ровный, торчащий вверх член, насаживаясь головой почти до основания, и замирает. Сглатывает, следуя инстинктам, сдавливая чужое возбуждение горлом, а затем медленно отстраняется, замирая на вершине и зажав головку губами, кончиком языка обводит уздечку, с мазохистским удовольствием чувствуя очередную порцию царапин жгущих бархатную кожу.       Тэхен запускает руки ниже, обхватывая его подбородок, отстраняя, ещё один такой фортель и он просто кончит, так и не дойдя до конца. Гук, довольно щурясь, облизывается, откидываясь назад и упираясь на локти. Тэ то ли рычит, то ли стонет, срываясь на задушенный выдох, и седлает чужие колени, тут же впиваясь в припухшие губы Чона своими истерзанными. Его за ягодицы прижимают теснее, целуют глубже, буквально трахая языком рот. Больше никаких нежностей, голая животная страсть, оголившая все инстинкты и эмоции. Лубрикант из небольшого тюбика густыми каплями льётся на руку Чона и ягодицы Тэ. Пальцы размазывают её, пока вторая рука раскрывает половинки, вынуждая Тэхена немного оттопырить аппетитный зад, вцепившись зубами в плечо любовника. Чонгук гладит узкое колечко, водит по кругу, слегка нажимая, массирует, пока не проникает внутрь. У Чона не получается войти глубоко, и он меняет подход, просовывая ладонь между ними, подныривая под мошонку Тэ, задевая её влажными пальцами, от чего мальчишка выгибается, простонав в самое ухо Чонгука. Гук вновь вводит палец, и теперь Тэхен слегка насаживается на него сам. Чон хочет поскорее войти в это узкое нутро совсем не пальцами, но сцепив зубы, он готовит Тэхена для себя. В последнюю очередь он хотел бы причинить боль любимому.       Мальчишка извивается, разводит колени шире, чтобы глубже насадиться, и Чонгук осторожно добавляет ещё один палец. Поза, в которой сейчас сидит Тэхен способствует растяжке, мышцы расступаются, вытягиваясь в стороны, каждый раз, когда Тэ проседает глубже. Он не знает, как выразить все, что сейчас чувствует, поэтому кусает, облизывает, дышит в самые губы, стонет протяжно, когда подушечки пальцев задевают в нем ту самую точку. На руках и ногах дыбом встают все до единого волоски. Чонгук слега раздвигает пальцы, вынуждая эластичные стенки, тянуться максимально, готовясь принять его. Сопротивление постепенно исчезает.       Тэхен пыхтит жалобно, притираясь грудью к чужой груди, извивается в нетерпении. Нет сил, даже говорить. Гук высвобождает руки и, заводя их за спину, звонко шлёпает по обеим ягодицам. Тэхен улыбается, довольно охая, и проходится языком по влажной шее Чона. Гук сжимает упругую задницу, вздёргивая выше и помогая себе, приставляет налитую головку к подготовленному и тщательно смазанному входу. Тэ задерживает дыхание, чувствуя, как в него проникает крупный член, преодолевая сопротивление. Мужчина придерживает Тэхена, опасаясь, что тот может нетерпеливо насадиться и порвать себя. Парнишка скрипит зубами, шипит, но старается расслабиться, насколько это вообще возможно. Да и зажиматься, сидя верхом на любимом не так-то просто, особенно, когда твои ноги лежат на его бёдрах, и чем шире их расставляет Чонгук, тем глубже опускается Тэхен.       Член медленно скользит внутри, раздвигая стенки. Тэхен охренительно узкий, сладкий, томный, родной! Он весь открыт, упирается коленями, почти на самом краю кровати, приподнимаясь и тихо цыкнув, медленно опускаясь назад. Они снова стонут, заглушая друг друга. Наслаждение, дискомфорт, желание обладать, нетерпение – все смешивается в один гремучий коктейль, от которого ведёт словно от крепкого алкоголя. Движения двух сплетённых тел в полумраке комнаты, стоны, стелющиеся по полу, нежность и страсть борющиеся между собой. Тэхен, представлял себя рядом с этим мужчиной тысячу раз, но даже не мог предположить, что в реальности все будет настолько поражающим в самый центр мироздания. Он движется все быстрее, подстёгиваемый сильными руками, помогающими ему, одновременно растягивающими его половинки. Ноги затекли, и Тэ против воли сбавил скорость.             - Устал, малыш? - улыбается Гук, разворачиваясь вместе с Тэ и укладывая его на спину, долго целуя истерзанные губы.       Тэхен обнимает Чонгука ногами, выгибаясь дугой, когда тот вновь входит в него долгим тягучим толчком.             - Даааа, - стонет протяжно Тэхен, подаваясь на встречу.       Перед глазами уже летают разноцветные звезды, внутри все плавиться от невыносимого удовольствия, скулы сводит от того, что Тэхен не может сдержать голос, хватая воздух, словно рыба без воды. Чонгук больше не сдерживается. Глухие шлепки тела о тело, хлюпанье смазки, поцелуи и вскрики. Все смешалось, время как форма просто исчезло, растворившись в любви двух людей, так долго жаждущих этой встречи.       Сердце заколотилось быстрее, в голову ударило, тело напряглось, казалось, что мышцы вот-вот порвутся от натяжения, внизу живота стянуло в тугой ком, а потом произошёл очередной взрыв. Все тело словно проткнуло миллиардами мелких иголочек непередаваемого словами удовольствия.             - Господи, Чонгук! - буквально воет, заливаясь слезами Тэхен. Его колотит словно в ознобе, Чонгук прижимает его к себе, не останавливаясь, двигается в нем, наслаждаясь оргазмом любимого, до которого именно он смог его довести. Анальная дырочка пульсирует, массируя раскалённый трением ствол.             - Я люблю тебя, Гуки, - шепчет Тэхен, и Чонгук срывается.       Никто из них даже не вспомнил о презервативе, поэтому горячее семя заполняет Тэхена, омывая шёлк нежных стенок. Мужчина улыбается виновато, когда способность чувствовать что-то кроме удовольствия возвращается к нему. Тэхен гладит его щёку, сметает в бок влажную чёлку и тянется, чтобы оставить лёгкий, почти целомудренный поцелуй.       Они долго лежат, лаская друг друга почти невинно, прежде чем добраться до душа, наскоро помывшись. Чонгук лично помогает Тэхену промыть все важные местечки, от чего тот смущённо прячет лицо в ладонях, но все же позволяет пальцам скользить в растянутый вход, чтобы выудить оттуда чонгукову сперму. Оба знают, что это необходимо. Мышцы вокруг входа натружено красные и Чон недовольно нахмурившись, не смотря на утверждения Тэхена, что все в порядке, все равно одевается и идёт в аптеку, чтобы потом принудительно перекинуть мальчишку через колени, придавив между лопаток и смазать пострадавший вход.       Благодаря этому утром Тэ чувствует себя сносно, и даже успевает пришить на место оторванные накануне и с трудом найденные пуговицы от рубашки своего любимого. И выгладить его костюм. Чонгук в это время готовит завтрак, подгоняя Тэ.       Им трудно держать в секрете свои чувства, пока длится его подработка в университете. После пар Тэхен озираясь, бежит в лаборантскую, где Гук, плотоядно улыбаясь, прижимает его к стене или раскладывает на столе, вбиваясь с животной страстью, наскоро стянув брюки и белье до колен.       Но когда домой возвращается Сиюн, Чонгук больше не прячется. Он встречает и провожает Тэхена в универ, игнорируя удивлённый взгляды студентов и косые преподавателей. Пусть хоть весь мир его ненавидит, но он больше не отпустит своего любимого.       За несколько дней до окончания отпуска, Чон попросту увозит Тэхена знакомиться со своей семье, прямо после учёбы. Тэ дуется всю дорогу, когда ему все же говорят, куда они направляются. К тому моменту автомобиль уже покинул город, несясь по трассе на сумасшедшей скорости.       На самом деле Тэхен не злится, он просто боится того, что его не примут. Не примут их чувства и их любовь. Но все складывается прекрасно. Пожилые тётя и дядя, принимают Тэхена с радостью. За прошедшие годы они пришли к решению, что не важно, кто станет спутником их сына, главное, чтобы ему было хорошо.       Прощаясь с новой семьёй, Тэхен говорил мама и папа по настоянию самих родителей своего бойфренда, долго обнимался с Чусоном, приехавшим сразу же, как только ему позвонили родители с радостной новостью. Тэ не остаётся в долгу и в один из вечеров, когда Чон приехал к нему с работы, его ждал сюрприз в лице мамы Тэхена. Женщина оценила Чона прежде, чем без слов заключить в объятия. Она давно ждала этой встречи. Конечно, разница в возрасте больше, чем в 15 лет не могла не смущать. Но раз уж ее сыну на роду было написано прожить именно такую жизнь и именно с этим человеком, она примет все так, как есть. Тем более глаза-то ведь не замажешь. А то, как они светились у влюблённых друг в друга до одури Чонгука и Тэхена, не оставляло никаких сомнений, что счастье идёт рядом с ними, держа их за руки.