Что живому луна - то мертвому солнце

Прозвенел звонок, и Тсуна с громким тоскливым стоном уронила голову на парту. От бубнежа рядом раскалывалась голова. Хотелось заснуть прямо тут, в классе, но в прошлый раз Хибари-сан за шкирку вышвырнул ее из школы — она даже не успела толком прийти в себя. И в позапрошлый, поза-позапрошлый, поза-поза-позапрошлый… В общем, Тсуна это уже проходила, и даже куда больше раз, чем следовало бы. Нормальному благоразумному школьнику хватило бы, наверное, одного. Впрочем, когда это Савада была нормальной? Кажется, когда-то слишком давно, чтобы помнить об этом. До аварии, может быть? И правда — слишком давно. Сейчас она даже представить себе не могла, как живут обычные люди. Без вскакиваний среди ночи из-за криков, без таскающихся за тобой людей, без желания развесить зеркала на каждом шагу, без… Без призраков, в общем. Да, Савада Тсунаеши могла видеть призраков. И это, на самом деле, приносило ей очень, очень, очень много проблем и никакой пользы. Потому что призраки были сами себе на уме, странные, несговорчивые, надоедливые, часто злые или депрессивные и в целом мешающие повседневной жизни. А главной проблемой было неумение Тсуны точно понимать, кто перед ней — живой или мертвый. Ну, пока она не обнаружила, что призраки не отражаются. Нигде. И поэтому лет с шести — примерно после детского сада, в котором странную девочку почти затравили за разговоры с пустотой и необычное поведение — Тсуна страстно полюбила зеркала и невзлюбила общество, не дающее вести себя как ей самой угодно и создающее лишние трудности бедным экстрасенсам. Бубнеж прекратился. Савада, нахмурившись, приподняла голову и озадаченно приоткрыла один глаз. Рядом демонстративно угрожающе стоял Хибари Кея и щурился. Щурился очень многообещающе, наверное, прикидывал, не проще ли просто побить тупое травоядное, чтобы получше запомнилось. Мальчишка (круги под глазами нездорово-фиолетовые в свете и слезящихся глазах, серый воротничок и нарост на затылке), что какой уже час подряд агитировал на месть какому-то уже мертвому, наверное, Масаоми, отбежал в противоположный угол. Даже призраки боятся Хибари-сана, — отмечает краем сознания Тсуна, — только я какая-то тупая. И странная, да. — Травоядное. — Да, Хибари-сан, — моргает в ответ она, уронив голову обратно. Хибари свысока смотрит на нее с почти исследовательским интересом. — Школа — не место для сна. — Да, Хибари-сан. Если подумать, Хибари девушек не бьет и юродивых тоже, — вяло размышляет Тсуна без всякого желания что-то делать и поднимает глаза, встречаясь с нечитаемым взглядом. Стоит тишина, и инстинкт самосохранения молчит в унисон, зато в голове у Тсуны чуть ли не цикады трещат — Тсуна, как ни крути, тупая совсем, и инстинкт самосохранения ее не спасет, нет его. Кончился. Тоже, видимо, кончательно задолбался. Она понимает. — Больше спи по ночам, травоядное. Из школы ее все-таки выкидывают.

***

Тсуна просыпается от тревожного ощущения чего-то рядом, совсем близко, и некоторое время нервно оглядывается в попытке обнаружить источник угрозы. В комнате никого нет — даже призраков, и это впервые немного ее огорчает. Сердце бьется неровно и быстро, Тсуна чувствует заполошное биение в висках и с трудом сглатывает. На нее словно что-то смотрит, изучающе препарирует, пугает. В комнате никого нет. Она расправляет одеяло и подбирает концы к себе, а затем сворачивается в комочек, прижимая колени к груди. Нет в этом ничего страшного. Вдох-выдох. Спокойствие. Раньше она бы пошла к маме и жалостливо попросилась бы поспать у нее. Сейчас она очень хочет также, но Тсуне уже четырнадцать, Тсуна взрослая девочка. Призраки сводят людей с ума, они могут. Некоторые из них способны контактировать с внешним миром и изредка проявляться, некоторые — являться во снах. Насылать кошмары. Это все, на самом деле, напоминает кошмар. Длинный, затянувшийся, длящийся уже… девять лет? В этих сгустках человеческих личностей ничего человеческого нет вовсе и они окружают ее, испытывают на прочность, пытаются сломать, сделать оружием для своей мести. Призраки могут вытеснить тебя из тела, захватить твою жизнь и потратить эту возможность жить на идею-фикс, которая поддерживает их существование. А ты сам — ты сам станешь таким же. Тсуна знает, о чем говорит. Тсуна забила себе на подкорку мозга — призракам доверять нельзя. Только не снова. Даже если она живет в кошмаре, она все еще живет. Ей страшно.

***

Падать с лестниц — не самое любимое из ее занятий. Делает она это, впрочем, не так уж и часто — птички, мертвые, недосып. Сейчас вот немного отвлеклась на мужчину. Ненастолько, чтобы благоговейно свалиться ему под ноги, но для секундной заминки — да. Слишком невовремя потемнело в глазах, слишком не успела за что-то схватиться. Одно вытекало из другого и именно поэтому Тсуна лежит на ковре прямо перед, видимо, призраком. На спине, раскинув конечности, и с абсолютным нежеланием двигаться. «Некоторые после таких падений умирают, — вспоминает невпопад Тсуна и тянется пальцами к вискам. Руки отвратительно горячие и никакого облегчения массирование не приносит. Голову хочется разбить. — Хотя я же не некоторые. В этот раз даже юбку не порвала. Повезло». Больно. Мужчина красивый, наверное — ей бы сейчас обезболивающее или просто прыгнуть с той скалы в лесу — но в зеркале справа не отражался с заметной очевидностью, поэтому не слишком заинтересовал бы Тсуну даже вчера. Да и будь живым не заинтересовал бы, если быть полностью честной. Ей плохо давалась вся эта концепция конвенциональной красоты. «Похож на мафиози», — думает она, разглядывая пафосную федору с оранжевой лентой. Милая шляпка. — Хаос, — говорит мужчина и Тсуне почему-то слышится тонкое «Чаоссу» в унисон. — Меня зовут Реборн и с этого дня я — твой репетитор. Тсуна не любит болтать с призраками, да и вообще придерживается политики игнорирования. К ней, конечно, не каждый день приходят мертвые мафиози со странными заявлениями и пожеланиями хаоса при первой встрече — странно даже для призраков — только кое-что подсказывало ей, что к первому уроку она так не успеет. Хибари-сан, конечно, девушек и юродивых не бьет, но ради нее может и поступиться правилами. Далеко она, правда, не уходит, потому что иногда призраки могут оказаться не призраками; «иногда» — это у одной лишь Тсуны, опустим, она уже в курсе, что особенная. Второе падение за утро, какая нелепость. Мама даже с кухни не выглядывает. Вероятно, это многое говорит об ее обычных утрах. — Тсунаеши Савада разбила голову и трагично погибла от подножки человеко-комара по дороге в школу, — бормочет Тсуна себе под нос, рассеянно потирая подбородок. На ободранном локте в зеркале собираются капельки крови. — Звучит позорно. Кто угодно засмеет. Мужчина в шляпе выглядит так, словно возмущен и хочет предложить ей сходить к психологу (последнее интригует, среди призраков психологи не особо популярны по какому-то странному стечению обстоятельств). На вампира он похож плохо, но она не слишком разбирается, в конце концов. Иногда ты просто не подозреваешь об их существовании, пока они не приходят к тебе в дом и не пытаются сделать твою смерть как можно более идиотской. — Меня послали сюда, чтобы сделать из тебя босса мафии. Ну вот. Он призрак-вампир? Хотя разве минус на минус не дает плюс? Почему вампиры вообще существуют? Они же только в манге и Америке водятся? — Вау, — говорит Тсуна без выражения. — Круто. Я опаздываю в школу. Интересно, почему. В глазах двоится — сверху-вниз на нее смотрит то ребенок с тенью взрослого, то подозрительный чувак; оба, кажется, готовы убить ее в эту же секунду. В целом, ничего необычного для Савады Тсунаеши.