***
Гарри ежился от ночного холода в толстовку. На дворе июнь, а температура будто середина октября. Хотя в октябре иногда снег уже падает, а для этого все же пока рановато. Гарри удрученно шмыгнул носом и пригляделся к шагающей к нему светловолосой фигуре. Они договорились встретиться с Драко у теплиц профессора Стебель. Предложил это сделать Драко, и у Поттера все сжималось внутри от предположений, что сейчас может сказать слизеринец. Все это время, что он ждал Драко, Гарри корил себя за недостаточное внимание к своему парню. Хотя в то же время он себя и оправдывал, говоря, что у него горе больше. У Драко хотя бы мать осталась, а у Гарри только злобные дядя и тетя, которые дождаться не могут, когда же их дорогой племянничек свалит из их дома. Гарри понимал, что так меряться несчастьями глупо, что им не по одиннадцать лет. Но если это был единственный способ оправдать себя, то Поттер мог к нему прибегнуть. Драко наконец подошел к теплицам. Сначала Гарри на автомате подался вперед, чтоб обнять его, но сам себя остановил. А после, увидев изменившееся лицо Драко, мысленно залепил себе самую болезненную пощечину. Гарри нервно пожал плечами и сказал: – Привет. Малфой просто кивнул головой. Он встал сбоку от Гарри и опустил голову. Гарри тоже не смотрел на парня. – Кристалл будет в ярости, – пробормотал Драко, а Гарри хотелось закричать от злости. Внутри у него все болезненно сжималось, а в горле встал ком. Хотелось броситься к Драко, прижать его к себе и умолять, чтобы хотя бы он его не бросал, что он остался единственным дорогим человеком в его жизни. Но в реальности Гарри только горько покачал головой. Драко внимательно посмотрел на безэмоциональное лицо Поттера и, собравшись с силами, повернулся к нему лицом. Гарри тоже встал прямо и посмотрел Малфою в глаза. Он хотел показать, что он сильным, что вообще не переживает, а сам сейчас до боли вонзал ногти в ладони, а ноги его так сильно дрожали... – Нам нужно расстаться, – все же сказал Драко, пряча руки в карманы мантии. Гарри кивнул. – Надеюсь, ты меня поймешь. – Пойму, – Поттер не понял, как его голос не дрогнул и почему он не расплакался в ту же секунду. – Но можешь рассказать, почему ты так решил? Драко поджал губы и все же отвел взгляд. Он рвано выдохнул и почему-то с вызовом вскинул голову. – Окей, – Драко старался говорить ровным, холодным голосом, но он иногда предательски срывался. – У меня начинается тяжелый период в жизни, и я не хочу его забивать отношениями. Не то настроение. Во-вторых... – Ах, у тебя тяжелый период! – Гарри злобно вскрикнул. На него сейчас накатила такая ярость, что он просто не сдержался. – Ну конечно! У тебя же умер единственный близкий тебе человек! Это у тебя больше не к кому пойти за поддержкой. – Заметь, ты сам меня вычеркнул из близких тебе людей, – на этот раз голос Драко не дрогнул, а Гарри снова захотелось вырвать себе язык. Но Поттер не подал виду. – Ладно, не хочешь – уговаривать не буду. Катись к чертовой матери! Гарри обогнул стоящего напротив Малфоя и быстрым шагом пошел к школе. – Поттер! – донесся ему крик в спину, Гарри остановился, но не обернулся. – Держись от меня подальше. Гарри сцепил зубы, развернулся и равнодушно бросил: – С радостью. А после вновь пошел в школу. Драко так и остался стоять у теплиц. Он сел на землю, облокотился о стеклянную перегородку и шумно выдохнул. Драко сжал пальцами переносицу и прошипел: – Блядство. Малфою хотелось верить, что так будет правильнее, что Гарри так будет лучше. Темный Лорд сейчас потерял многих сторонников и Пожирателей, в том числе и его отца. Драко думал, что Лорд захочет сделать его Пожирателем Смерти. Мать подтвердила его опасения в одном письме, где просила быть осторожнее, особенно с Гарри. И именно поэтому Драко бросил Поттера. Ему хотелось, чтобы этот гордый гриффиндорец пытался смириться с тем, что его парень Пес Воландеморта. Ему будет проще, если Драко к тому времени вновь станет его врагом. Но отрывать от себя Гарри было пиздец как больно. За это время Поттер стал одним из самых дорогих ему людей. И слышать от него, что он потерял единственного родного ему человека тоже было больно. Драко понимал, какого было Гарри в тот момент, что он чувствовал, но и Малфою было нелегко. Если Драко хотя бы попытался понять Поттера, но гриффиндорец... Драко сжал пальцами переносицу и закрыл глаза. По щеке скатилась одинокая слеза, и парень тихо всхлипнул. Мерлин, дети не должны так страдать в пятнадцать. Им не должно быть так больно от расставания с любимым человеком. – Ебанный Воландеморт, – прошептал Драко и снова тихо всхлипнул.***
– А я надеялась, что достаточно хорошо спряталась, – насмешливо протянула я, поворачивая голову. Рядом со мной топтался растерянный Гарри. Я призывно похлопала по ступеньке рядом с собой, и Гарри осторожно сел рядом. Господи, хоть бы они не расстались. Пожалуйста, я что так много прошу? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстапожалуйстапожал... – Мы с Драко расстались. Сука – Когда? – спокойно спросила я в реальности. – Вчера вечером, – Гарри подтянул рукава толстовки повыше и опустил голову. – Он позвал меня к теплицам и бросил. – Он тебя бросил? – удивленно протянула я, а Гарри недоуменно посмотрел на меня. – Ну да. А ты думала... – Не-не-не-не-не! – я энергично замотала головой и отвела взгляд. Вообще незаметно, что я волнуюсь. Ну вот ни капельки. – Я вообще не думала. Вернее, я думала, но не думала, что так скоро и быстро. А вообще, какого хуя? Гарри снова отвел взгляд и стал вырисовывать невидимые узоры у себя на ладони. Я терпеливо ждала ответ. – Он сказал, что у него тяжелый период и он не хочет забивать его на отношения. – А ты даже не попробовал его остановить? – Нет, зачем? – казалось, Гарри искренне удивился. – Он не хочет, я заставлять его не буду. А какой в этом смысл? Ты сама сказала, что ждала этого. – Во-первых, я не ждала вашего расставания и молилась всем богам, чтобы вы прошли этот этап вместе, а не порознь, – твердо возразила я, а Гарри насмешливо фыркнул. – А во-вторых, смысл уговаривать его был. Драко умный парень и просто так тебя бросать бы не стал. Надо было просто засунуть свою гордость в задницу и до последнего... – Да о какой гордости идет речь?! – вдруг вспылил Гарри, и я просмотрела на него, как на дурачка. – Я не собирался унижаться перед ним и на коленях просить его остаться! – Во-первых, – в который раз сказала я, – именно это и называется гордость. А во-вторых, я не говорила, что ты должен на коленях умолять его остаться. Я говорила, что причину надо было выяснять до конца, а не после первого же слова драматично вскидывать руки и хлопать дверью. – Я не после первого слова... – Гарри, ты вообще меня слушать будешь? – тут уже вспылила я. – Ты вроде рядом сидишь с таким умным лицом, внимательный, а нихрена из того, что я тебе говорю, не понимаешь! Ты тогда нахрена ко мне приходил? Чтобы я тебя по головке погладила и пожалела? За таким иди к своим гриффиндорским дружкам, а я ебанный психолог, который будет помогать разбираться в проблеме, а не просто слушать твое нытье! – Может, я именно за этим и приходил? – язвительно отозвался Гарри. Я вскочила на ноги. Походила пару раз туда обратно, глубоко подышала, успокаиваясь. Но злость была сильнее, язык быстрее, а успокаивалась я всегда дольше, чем приходила в ярость. – Тогда ты выбрал не того человека. Я, чтобы не наговорить еще больше того, о чем мы потом оба пожалеем, пошла вон из закутка, бросая Гарри через плечо: – Встретимся, когда оба остынем, если ты захочешь. Пиздец, я окончательно рассорилась со всеми гриффиндорцами. Ебанный шестой курс. Хоть стреляться или вешаться идти. Интересно, есть ли у магов психологи? Просто если есть, то я точно туда идти не хочу. Маги порой бывают слишком самовлюбленными. Или это одни гриффиндорцы такие? Бросать Гарри сейчас, наверное, была не самая лучшая идея. Но, блять, я не могу вечно скакать вокруг Гарри и Драко, у меня своих проблем навалом. Они уже взрослые мальчики, хай сами разбираются со своими проблемами. Я вернулась в свою комнату, проигнорировала встревоженный взгляд Панси, легла на кровать и укрылась одеялом с головой. – Сучий случай, – пробурчала я. Панси понимающе хмыкнула и ко мне не лезла, за что ей большое спасибо. Не хватало еще с ней поссориться.***
Ну, что говорить. Гриффиндорцы и слизеринцы окончательно посрались. На платформе я даже не обняла Хагрида на прощание, просто сказала: «До следующего года, Хагрид». Я видела, как после он подходил к Золотому трио спрашивать, что случилось. После мы запрыгнули в поезд, сели в отдельное купе к Теодору Нотту. Тот язвительно прокомментировал нашу скоропостижно прекратившуюся дружбу с гриффиндорцами, за что я дала ему в нос, и до конца дороги мы эту тему больше не поднимали. Потом я поехала в аэропорт, села на самолет, каким-то чудом долетела до России (учитывая хуйню, которая вдруг началась в мире, пока мы были заняты Воландемортом) и встретилась с «родителями». Они были искренне рады меня видеть, но я понимала, что дома нас ждет серьезный разговор. По дороге мои предки пытались меня разговорить, брат тоже как-то активно проявлял внимание, но я лишь угрюмо угукала и смотрела к окно. По большей части я думала, что мне теперь делать. Воландеморт настроен против меня, теперь он окончательно убедился, что я на стороне Дамблдора несмотря на наше родство. С Гарри тоже отношения порвались, но я все еще состою в Ордене Феникса, а с моего др буду там официально на всех правах. С Драко сейчас тоже взаимодействовать не получится, т.к. он будет занят судом над отцом, а Панси и Блейз будут его поддерживать. Значит, я остаюсь в полном информационном вакууме. По приезде домой, первым делом я завалилась спать. Я понимаю, это было немного по-свински по отношению к моим родителям, пусть и приемным. Но слушайте, за весь учебный год я суммарно поспала часов двенадцать. Ну ладно, может на пару часиков больше. Но все равно: лето оставалось единственным временем, когда я могла нормально поспать. Проснувшись на следующее утро, я прямо с ходу без разгона серьезно сказала родителям: – Надо поговорить. Они удивленно переглянулись, но согласились. Брат удивленно посмотрел на меня в тот момент, и я решила его не прогонять. Сколько ему уже было, десять? Ну вот хай тоже будет, не маленький уже. Я села за обеденный стол, сцепила руки в замок, а мама поставила передо мной кружку зеленого чая. Что ж, сейчас это было в сто раз лучше, чем кофе, а то еще бы одна кружка, и меня пришлось бы везти в реанимацию. Я отхлебнула чай и сказала: – И долго вы собирались молчать? О том, что я приемная, – пояснила я, видя полнейшее недоумение на лицах родителей. Брат удивленно округлил глаза, но я не обратила на него ни малейшего внимания. Мать нервно усмехнулась. – С чего ты взяла? – Мы в школе проходили тест на чистоту крови. И я оказалась чистокровной волшебницей. – Немного переделав правду, сказала я. Ну это же был тест? Тест. На кровь? На кровь. Что вы до меня доебываетесь? – Понимаете, к чему я клоню? Чистокровная волшебница не может родиться в семье маглов. Отсюда два вывода: либо вы скрытые волшебники, либо я приемная. Ладно вы, будь вы магами, то смогли бы скрывать свои способности. Но вот он, – я указала на своего брата, и тот испуганно сжался, – он не смог бы. А всякая хрень в детстве происходила только со мной. Верный вывод из двух делайте сами. Мать и отец переглянулись. Они сели рядом со мной за стол, а у моего брата задрожала нижняя губа. Видимо, его напугал мой суровый взгляд, направленный на его родителей. – Крис, – мягко начал отец, но его перебил мой брат: – Ты теперь нас не будешь любить? Я недоуменно посмотрела на брата. Мальчик со всей силы вцепился в ложку, которой ел кашу, и пытался сдержать слезы. Хотелось злобно ответить, что я никогда их и не любила, но я понимала, что это разобьет пацану сердце. Я все-таки не настолько сволочь. – Я этого не говорила, – уклончиво ответила я, так что только родители поняли мой намек. Ну, а что? Любовь – это сильная эмоциональная привязанность, которая позволяет тебе чувствовать себя счастливым рядом с определенным человеком. У меня было такое с Панси, с Драко, с Северусом, даже с Гарри и его друзьями. Но только не людьми, что меня вырастили и воспитали. Родители неуютно поежились, а брат хоть и почувствовал, что ответ очень неоднозначный, больше не лез с расспросами. Я посмотрела на маму и папу. – Почему вы вообще меня взяли? Нахрена? Лучше бы я в детдоме выросла, как мой дядя, не сказала я, но посыл родители поняли, хоть и без дяди. Мама нервно вздернула руками. – Мы хотели детей, – сказала она. – Но... ничего не получалось. Поэтому мы взяли ребенка из дома малютки. – А потом у вас все-таки получилось, – язвительно проговорила я, и родители дернулись, как от пощечины, – и вы забили на меня. Хороши родители, что сказать. Я встала из-за стола и прошла в свою комнату. Я специально не стала разбирать чемодан, чтобы если разговор пошел по пизде (а он пошел по пизде, да еще и хуем погоняемый), я быстро съебалась бы в закат. Родители забежали следом за мой в комнату, а брат спрятался где-то за косяком. Я могла себя прокормить. У меня до сих пор договоренность с мадам Маклин, доход стабильный и регулярный, да еще и подрабатывать могу. Близнецы собираются открыть свой магазин и, вроде, еще не в крусе нашей ссоры со всеми, так что можно будет к ним попробовать пробиться. Я собрала все, что было еще нужно и пошла с чемоданом на выход. Мой совенок Сева удивленно провожал глазами мои метания и возмущенно заухал, когда я его посадила на чемодан. – Кристи, – снова попробовала достучаться до меня мать. – Не надо меня так называть, – чеканя все слова, проговорила я, даже не смотря на них. Я завязала шнурки на ботинках, взяла чемодан и в последний раз посмотрела на людей, у которых жила последние шестнадцать лет. – Аревуар! Я ушла.***
Лондон встретил меня проливным дождем. Я сняла квартиру на окраине города, так как цены там были дешевле, а деньги магов очень муторно переводить в магловские. Близнецы оказались в курсе нашего раздора с гриффиндорцами. Когда я зашла к ним в только-только открывающийся магазин и они упомянули об этом, я хотела развернуться и уйти, но меня остановили. Фред с Джорджем здраво рассудили, что между нами конфликта не было и они с радостью меня возьмут на работу. Они поинтересовались, какого я не в России, и я рассказала, что я племянница Воландеморта, что давно уже Пожирательница смерти, посралась с родителями, а потому я здесь. Близнецы, что странно, адекватно отреагировали и на первую новость, и на вторую. По поводу третьей они вообще сказали: «И правильно сделала. Судя по твоим разговорам, они тебя ни разу не любили и не ценили». Я помогала братьям обустраивать их магазин приколов, радуясь, что несмотря на темные времена они все равно уверенно ебашат к своей цели. Я даже начала с ними сотрудничать, разрабатывала дизайн одежды, внешний вид многих приколов, в которых они сомневались и прочее. Вообщем, у нас получилась неплохая команда. Северус тем временем узнал, что я вновь вернулась в Лондон, и потому предложил жить у него. Я с радостью согласилась. Профессор часто пропадал на Собраниях Псов (напомню, Володя все еще считает Северуса самым преданным человеком в мире) или в своих лабораториях, а я пропадала в магазине Уизли. Но по вечерам мы регулярно виделись, общались и миловались. Не сказать, что меня напрягали наши редкие встречи-посиделки, но все равно видеться хотелось чаще. «Но когда кого интересовало мое мнение?», подумала я, глядя на Воландеморта, стоящего посреди комнаты.