Комнатный разговор

В тихой комнате горит небольшой светильник, озаряя комнату теплым жёлтым светом. Уже давно за полночь, люди скрылись по своим комнатам, отправились отдыхать после очередных сражений с монстрами и тяжёлого дня. Лишь один человек до сих пор не погасил свет в своей комнатушке. Арту не спалось в эту ночь. Он так устал от всех событий, что произошли за эти дни. Мечник вспоминал разговор с Кирой, тот выстрел, который мелькал перед глазами и не давал покоя днями. Парень старался обдумать все, что летало в его голове, все те мысли, которые действительно ожидали мозгового штурма и переосмысления. Видимо, он действительно понял все свои косяки, а теперь горел желанием попытаться всё исправить и доказать то, что он все уладит. Мещеряков прошёлся по своей комнате, оглянув обстановку вокруг него. Серо, безлико, одиноко. Взгляд молодого человека устремился на небольшой предмет прямоугольной формы, который лежал на деревянной тумбе. Подойдя ближе, Артем рассмотрел вещь и поставил лицевой стороной к себе. Это была фоторамка. Отряхнув ее от пыли, мечник взглянул на изображение. Фотография отца и его самого. Фото из детства, которое когда-то врезалось в память, а сейчас ускользало из воспоминаний. Арт давно не общался с отцом. Даже трудно сосчитать, сколько дней они элементарно не виделись из-за подготовок к сражениям, прокачки уровня, починки оружия и многого прочего, что отдаляло и лишало возможности поговорить. Неделя? Две недели? Месяц? Парень не мог вспомнить. Выйдя к своеобразному мостику, что связывал части комнатушек, Мещеряков смотрел по сторонам, ожидая увидеть где-нибудь отца. Темнота в сооружениях, спящие люди, закрытые ставни, где-то мелькали свет и силуэты таких же бодрствующих игроков. В правой части домов загорелся свет, Арт стал искать глазами комнату Алексея, направляясь в сторону источника. Бледно-желтые лучи лампы исходили из комнаты Мещерякова-старшего. — Привет, Пап. Не спишь? – спросил мечник, заглянув внутрь, — Я не слишком поздно? — Артишок! Здорово! — Дядя Леша улыбался, раскладывая кровать ко сну, — Я засиделся немного, думал о всяком. Да не поздно ты, проходи! Арт приветливо зашёл в комнату, осторожно закинул свой меч на стол и сел на край кровати, захватив отцовскую гитару. Алексей облокотился к стенке, где стоял небольшой шкафчик из темного дерева, задумчиво взглянув на сына. Для мужчины сын был единственным лучом света, ради которого хотелось существовать. Мещеряков-старший очень любил Арта, хоть может, эта любовь проявлялась не в сюсюканье, а в добрых беседах за чашкой чая и вареньем. Кто, кроме этого взрослого человека, знал мечника наизусть: от его любимых конфет до колличества родинок на правой стопе? — Может поговорим? Знаешь, все мельком видимся, а сказать друг другу нечего, – дядя Леша ожидал услышать хоть какой-то ответ от Артема, какое-то слово, — Ты как? Все нормально? — Да, да. Все нормально пап, нормально, – Арт смотрел куда-то вдаль, не решаясь о чем-то проговорить с отцом, хоть так и хотелось, — А ты? — Артишок, все в порядке. Все нормально, – по-прежнему нерешительно говорил Алексей, видя обеспокоенного сына, — Главное, что ты живой и с тобой все хорошо! «Главное, что ты живой и с тобой все хорошо!» мелькало и кружило у мечника в голове. А что ему сказать? Что у него все плохо и он поссорился с Кирой? Что отец совершенно не искал его, чтобы поговорить? Что он в замешательстве и совершенно не понимает того, как все исправить? Арту хотелось наврать с три короба, чтобы отец почувствовал спокойствие за сына. Но ведь Мещеряков-младший знал, что папа чувствует ложь в лицо, поэтому врать и огорчать его неправдой было бессмысленно. — Я же вижу, что ты сам не свой, – произнес Алексей, что парень встрепенулся и посмотрел на него, — Теперь давай по-честному. Расскажи, что у тебя стряслось. — Рассказать, что у меня стряслось? Ты это хочешь услышать?! – голос Артема подрагивал, а эмоции вышли наружу, — А то, что я сейчас действительно эмоционально подавлен, тебя это не смущает, пап?! Да что это! Я ведь просто хотел поговорить, спокойно поговорить, а сейчас это перейдет в эмоциональную войну! Парень схватил себя руками за голову, опершись спиной к стене: — Почему все так? Почему это все произошло именно со мной? Неужели на свете нет других людей, которые бы могли быть на моем месте?! – Арт не понимал происходящего и возмущался, пытаясь не сорваться, — Да, пап, да, я все понял. У меня что-то стряслось. Я все испортил, я испортил свои отношения с Кирой, я не могу сейчас идти с ней на контакт, я не могу просто подойти и поговорить. Теперь, помимо этого, я ещё и погнался за славой, и теперь тень осуждения преследует меня каждый день. Понимаешь, пап? Я хочу исправиться и жить как нормальный человек, как жил раньше и не загонялся из-за каждой мелочи! Теперь ты понимаешь, что у меня не все в порядке? И что тебе с того, что у меня все плохо? Ты же опять это пропустишь мимо ушей, тебе ведь все равно! Последняя фраза явно была сказана Артом сгоряча. Он понимал, что снова задел чьи-то чувства. Теперь это были чувства отца. Горечь сожаления пришла тогда, когда все уже было сказано. — Пап, прости, я не хотел, – голос Арта дрогнул, а сердце стало бешено стучать от содеянного, — Правда, пап, прости меня. Дядя Леша молчал. Чувствовал себя подавленным. Мужчина делал все для этого парня, чтобы он жил, радовался и был счастлив. И это были слова благодарности за все годы воспитания и семейного счастья? — А за что тебе извиняться? — фраза вывела Арта из оцепенения, вздрогнув от серьезного тона отца, — Разве есть за что просить прощения? Ты ведь прав, в какой-то степени. Если пересмотреть всю нашу жизнь, то есть множество моментов, когда я упускал тебя из виду. Но ведь это происходило из-за работы, домашних хлопот, а не из-за моего безразличия на твою жизнь. Ты правда думаешь, что мне было все равно на тебя, когда мы ссорились? Подумать только, а я ведь постоянно думаю о тебе. Даже тогда, когда я уезжал на дачу, чтобы пересмотреть все свои упрёки в твою сторону. Ведь я в глубине души сразу же прощал тебя, Артем! Разве есть на свете человек, который был бы мне дороже тебя? Мещеряков-старший сел рядом с сыном. — Знаешь, я поистине не могу и не стану идеальным отцом. Смешно, да? Мы все люди. Мы все совершаем какие-то действия, последствия которых могут оставить негативную оценку, – Алексей пустил лёгкий смешок с какой-то грустью, — Но стоит ли из-за этого опускать руки и ничего не делать? Да, люди не идеальны, но это значит, что мы должны всеми силами стремиться стать лучше. Думаешь, мне легко сейчас говорить тебе все это, когда внутри меня бушует океан эмоций? Я ведь думал, что этот разговор когда-то состоится. Если бы не эта игра и этот Морга..Мор... А, вспомнил, Моргарт! Вот, если бы не все это, разговор бы состоялся? Думаю, что именно будни и домашние хлопоты не вывели бы нас поговорить. Стоит ли мне говорить о том, что вначале мне было тяжело воспитывать тебя после смерти мамы? Ты помнишь свое детство? Помнишь, Артишок, как мы катались на каруселях в парке? А помнишь, как ты объелся сахарной ваты, и потом мы еле доехали до дома? Помнишь, как мы забыли букет на первое сентября, а эти цветы стояли в вазе на балконе? Помнишь, как мы ходили в поход и считали звёзды летними вечерами? Помнишь, как мы записывали на старую камеру какой-то весёлый стишок про солнышко, который потом отправили на конкурс чтецов? Я подзабыл немного слова, но ты же помнишь? За окошком дождик льёт, По минутам день ползёт. Надоело долго ждать - Буду солнце рисовать. Нарисую солнце - Приклею на оконце, Стало в комнате светлей, Сразу стало веселей. — Там была последняя фраза, но я и вспомнить ее не могу. Ты вспомнил? — дядя Леша повернулся к сыну, но тот помотал головой и склонил ее вниз, стараясь скрыть блестящие глаза, которые вот-вот пустили бы горькие слезы. Сердце Арта предательски изнывало, глаза напрягались и сдерживали слезы, хотелось громко кричать и провалиться сквозь землю. Провалиться, исчезнуть, больше не появляться в этом мире, не приносить очередную горечь для столь близких людей. В коридоре был слышен гул, шорох, чьи-то голоса. Стало прохладно. Ветер продувал сквозь щели в деревянных стенах. Мещеряков-старший подошёл к символичным дверям, прикрыл их небольшой деревянной ширмой. — Знаешь, молчание это не повод, чтобы не говорить. Но я понимаю, что я действительно нехороший отец. Я много думал, что недостаточно проявляю свою любовь к тебе, понимаешь? Я ведь даже стал общаться с твоей компанией, лишь бы поддерживать и участвовать в разговорах с Кирой, Филом, Виком. Я пытался быть для вас интересным, интересовался всеми вашими подростковыми приколами, шуточками. До сих пор вспоминаю тот снежный квейк на нашей даче, здорово было, эх! Даже изучал ваши компьютерные игры. А теперь сам в нее попал. Я пытаюсь понять тебя. Я всегда любил тебя, но, видимо, ты не чувствуешь моих чувств. Наверное, это все отсутствие мамы, недостаток ее любви. Надя! — Алексей тяжело выдохнул, вспоминая в своей памяти тот чудный образ погибшей жены. Надежда! Она была такой хорошей, доброй, а ее глаза перенял Артем. Она бы рассказывала ему сказки о рыцарях, по выходным бы баловала их пирожками, которые она готовила так вкусно, и пела. У нее был чудный и волшебный голос, который каждый день слышал Алексей и до сих пор воспроизводил в своей памяти. Как же женщина гордилась бы своим мужем, потому что воспитал такого сына. Не бросил, не оставил, а воспитал. Правильно воспитал. — Арт, даже если ты поссорился с Кирой, это не конец. Да, конечно, я не говорю, что это нужно оставлять вот так. Ты в любом случае должен раскаяться перед ней, это обязательно! Эта чудесная девушка не заслуживает такого отношения к себе, поверь мне! Но то, что ты понял всю свою вину перед ней, это уже похвально, сын! Поверь мне: ещё не поздно все исправить, никогда не поздно, но главное успеть! А ты успеешь, потому что накосячить уже непозволительно. А что борьба за славу? Тогда ты совершил правильно, когда выпустил приютских собак на волю. Золотой меч ты упустил, зато усвоил хороший урок на всю жизнь. Главное — вовремя успеть и больше ничего не испортить, если ты понял всю свою вину перед родными людьми. Арт шмыгнул носом, а по его щекам заструились горячие и горькие слезы, обжигающие щеки. Отец, как никто другой, понял его и поставил на место. Он разъяснил ему то, как нужно жить дальше, если ты действительно виноват перед своей возлюбленной. Разъяснил то, как нужно просто жить и существовать. А он что? А он только вспылил ему, не задумавшись о том, сколько отец сделал для него после смерти матери. Да, никто не идеален, но он совершил многое, чтобы сейчас Артем мог чувствовать себя счастливо. За что и должен ему быть благодарен. — Пап, – Мещеряков-младший обнял отца, уткнувшись лбом в отцовское плечо, — Прости, прости меня за все. Я понял, насколько я виноват перед тобой. Я ужасный сын. Прости, прости меня, пожалуйста. Пап! Отец похлопал его по спине, а сам чуть не пустил слезу от услышанного. — Артишок, я на тебя не сержусь, все в порядке. Мы вместе учимся на чьих-то ошибках. Я рад, что помог тебе. Для меня ты будешь любимым сыном, но я счастлив, что ты понял все истины моего рассказа. — Знаешь, ты лучший отец. Даже если ты считаешь себя неидеальным, то это не так. Для меня ты всегда будешь самым лучшим папой, пап! — Артем посмотрел на Алексея, а его глаза блестели от слез. Близился рассвет. Кто-то просыпался, а у кого-то только был отбой. В маленькой комнатушке светились два солнца. Отец и сын. — Пап, а я ведь вспомнил те строчки из стихотворения, которое мы с тобой учили в действе, — задумчиво произнес Арт, глядя в щель комнаты. — Правда? Расскажи? — дядя Леша оживился, ожидая услышать продолжение того стишка. «Я скажу вам, не тая - Жить без солнышка нельзя!» — Вот те строчки, которые были в конце, — Артем воскликнул, озаряясь детской улыбкой. — Действительно, жить без солнца нельзя. Особенно, если солнце — это родной человек! — мужчина ткнул пальцем в сына, отчего тот рассмеялся. Артем оставил отца, ушел к себе. Когда он снова сможет поговорить с ним, он не знал. Но на душе стало спокойно. Значит, слова дяди Леши действительно были особенными, нужными, словно лекарство. Мечник шел к своей комнате, а сам весь светился счастьем. Значит, все будет так, как сказал ему отец. Разочарование куда-то улетело, испарилось, исчезло совсем. Больше нет другой боли, чем боль разочарования. Боли вообще нет места. Рассвет. Кто-то просыпался, а у кого-то только был отбой. Где-то далеко от друга светились два солнца. Отец и сын.