***
Висеть в чулане, да ещё с покрывалом, закрывающим весь обзор, — тоскливо и скучно, но за прожитое столетие и не к такому привыкнешь. Интуиция (да-да, у волшебных зеркал она тоже имеется) подсказывала, что с Валентайном мы скоро увидимся. Строптивый он, кровь играет, это и лесному зверю ясно. Да только вежливость никто не отменял, обращаться так со мной никому не позволено, поставлю его на место, чует моя душа! За советом придёт, либо разлететься мне мелкой крошкой по всем углам! Видно же, как сильно молодой рыцарь любит свою даму сердца, как тяжко ему даётся разлука. Ха, да он любой возможностью воспользуется, лишь бы спасти Ровену! Даже если ради этого придётся общаться с самым язвительным и вредным зеркалом. Горжусь собой, но на то есть все основания, уж поверьте! Так и случилось. После полудня четвёртого дня меня вынесли из чулана те же сильные руки, вновь срывая покров. Я не смог удержаться от восторженного приветствия, когда увидел недавнего знакомца: — Доброго дня тебе, Валюша! Сколько лет, сколько зим! Решил почтить меня своим присутствием? А что так? Соскучился? — Я состроил ехидную гримасу, показывая, что думаю по этому поводу. — Только не начинай, зеркало. Не до шуток сейчас. — Он тяжко вздохнул, а в светлых очах заблестели невыплаканные слёзы. — Был я на болотах, у колдуна, загадал он загадку. Да вот только… Трудна она оказалась. Всем замком разгадать не можем. — А я-то тут причём? Где мне, безделушке дурацкой, псу блохастому, загадки отгадывать? Я же вещь ненужная, мне только с крысами общаться. Так что же выходит, ты из их числа? Не знал, не знал. Продемонстрируй, в таком случае, хвост крысиный, может и признаю за своего. Валентайн побледнел, сжал кулак и с силой ударил в стену рядом. Нервничает. Да только меня таким не проймёшь! Извиняться придётся тебе, рыцарь, иначе никак! — Ну, давай! — подначивал я его. — Оскорби меня, да пообиднее! Либо разбей, как грозился. Только несладко тебе без помощи моей придётся, попомнишь моё слово! Ой, как несладко! — Чего ты хочешь? — процедил он, без интереса разглядывая сбитые в кровь костяшки пальцев. — Чтоб я прощения просил? — Чтоб ты под розги лёг, в воде солёной вымоченные, за слова свои злые, необдуманные. Ударов сто, думаю, хватит. В руках сила есть, а ума маловато. Но начнём, пожалуй, и правда с извинений. Я жду. Рыцарь медлил, закусив губу. Оно и понятно, где это видано, чтоб человек благородных кровей перед безделицей каялся. Да делать нечего: понурился, присмирел. — Я… прошу у тебя… прощения. За оскорбления и насмешки свои, в гневе сказанные. Признание вины далось нелегко: вся внутрення борьба мучительно отражалась на его прекрасном лице. Рыцарь сжимал кулаки, на скулах ходили желваки, а извинения как будто застревали в горле. Кололи, видимо. Но всё же он смог. Я оценил его старания. Да и любопытно. Что за загадка там такая сложная? Что пид… злодей проклятый выдумал? Валентайн посмотрел на меня. — Но если ты заново себя дурно вести начнёшь, я за себя не ручаюсь! — Мда-а. С воспитанием у тебя, как вижу, всё-таки большие проблемы. Ладно, мы это ещё исправим. Так уж и быть, прощу тебя. На первый раз. Давай загадку и варианты озвучивай, больно интересно, что пришло в твою светлую головушку. Может и не таким дураком окажешься, а то вон что выдумал! Мудрое зеркало в чулане запирать! Да что бы ты без меня делал? Поджав губы, рыцарь не счёл нужным отвечать. Перешёл сразу к делу, пересказал загадку:«Шесть очей у меня и слышу шестью я ушами, Пальцев десятью шесть на теле своем я имею; Если бы даже отнять из них четырежды десять, Все-таки вижу, что мне четырежды пять остается».
— Прекрасненько. Варианты давай. Валентайн снова занервничал, сорвался на эмоции. — Да какие тут варианты! Шесть глаз, шесть ушей, пальцев так и вовсе — бессчётное количество. Это что за чудовище?! Такое только мечём в бою рубить, чтобы прославиться. Хуже дракона огнедышащего. — Это тебя пороть надо. И как можно чаще, может хоть ума наберёшься. Знал бы ты, кого убивать собрался, вот бы «чудище» обрадовалось! — не удержавшись, я громко расхохотался, увидев как изумлённо вытягивается лицо у рыцаря. — Ты что и ответ сразу знаешь? Но как? Мы же. Мы же. Столько часов на разгадки потратили! — Не мудрено. Загадка действительно сложная, тут не поспоришь, — отсмеявшись, я покачал головой, насколько это вообще возможно, когда ты лишь зеркало. — Ответ знаю, потому что ранее слышал. Бывал как-то на одном застолье: там много мужей учёных собралось, все её разгадать пытались. Вот и запомнилось. Что мне делать-то? Только висеть и интересное впитывать для себя любимого, да чтоб хозяек потом развлекать. — И? Кто или что это? Прошу, скажи, не томи! Валентайн явно осознавал, как глупо сейчас выглядит, но готов был умолять и, вероятно, упасть на колени. Ладно, не буду его пока так унижать. Несолидно для мудрого волшебного зеркала как-то. — Это? Да так, — я выдержал небольшую паузу. — Всего лишь роженица близнецов. Вот у неё и есть столько пальцев, ушей и глаз. — Что?! Как роженица?! Подожди. Рыцарь заходил взад-вперёд, видимо, считая в уме. Хоть считать умеет и то хорошо, мало-мальски всё-таки образован. Но воспитание… — Какой я дурак, — наконец выдал он. — Знаешь, впервые полностью с тобой согласен. Но в одном ты оказался прав. — Это в чём же? — рыцарь удивлённо моргнул, замер, ожидая ответа. — Зрелище на самом деле страшнее огнедышащего дракона! Я как-то присутствовал… Роды — не для слабых духом, уж поверь мне. Валентайн вернулся поздним вечером. Долго меня разглядывал, я — его. Что делать ещё? Рыцарь красивый, статный, хоть и с характером отвратным, но это поправимо. Розог и кнутов вон на конюшне немеряно. Я же не только вредное, но и мстительное! Наконец он заговорил. — Верный ответ я колдуну дал. Спасибо тебе, зеркало. Да только новую загадку он загадал, ещё хуже прежней. — Да не печалься ты так, одну отгадали, стало быть и с остальными сладим. Говори, что там, не тяни кота за яй… за хвост. Животных нельзя обижать, а волшебные зеркала — тем более! Мне показалось, или рыцарь даже улыбнулся? Показалось, видимо. Зато пересказал очередную загадку:«Некогда консулом был я римским, воином конным, Законодателем встарь, когда управлял государством, Ныне же я на горбах тащу тяжелейшую ношу, И тяготит меня груз своей непомерной громадой. Я устрашаю теперь коней табуны рогоногих, И убегают они от четвероногого зверя, Только завидят мое непомерное, страшное тело»
Ну, молодец, хоть с памятью всё в порядке. — Слушай, рыцарь, прежде чем я дам ответ, скажи мне, где ты обучался? — Делу ратному? Езде верховой? Мечом владеть? Что тебя интересует? — Да нет. Читать, писать обучался? Книги какие читал, помимо той, от упоминания которой ты как заря зарделся, ну? Валентайн промолчал, сверля меня недовольным взглядом. — Про книгу ту как узнал? Что читал я её? — тихо спросил он, потупившись. — Валюша, у тебя ж на лице всё написано было. Наблюдателен я, только и всего. Или ты думаешь, что девы сплошь красотой своей озабочены? Заблуждаешься. Многие образованы, да получше тебя. Книги читают, языки изучают. И тебе не мешало бы. — Понял я уже. Прежние хозяйки столько всему тебя научили? — Чему хозяйки научили, что собратья поведали, до чего сам дошёл иль случайно узнал. По всякому случалось. О дивном звере в загадке говорится. Живёт он в пустынях, колючками питается и называется верблюд. Запомнил? — Вер-блюд? — Да, именно так, молодец, хоть с памятью всё в порядке. Спать иди, а поутру — к колдуну. Да повежливее там будь, повежливее. Пыл свой умерь. Ещё одна загадка осталась и всё. Почти справились.***
Когда рыцарь вновь ко мне пожаловал, видно было, что недоволен он чем-то. Да так сильно, что в кулаки руки нервно сжимаются, а глаза от злости сверкают. Любопытно. Очень. Какая же там на этот раз загадка, если его так перекосило? — Ну что ж, Валюша, рассказывай, как сходил. Что тебе колдун сказал? Какую жемчужину мысли выдал? — Жемчужину мысли?! Да он… Да он… Издевается! — прорычал Валентайн, но при этом зарделся, точно маков цвет. Явно девственник и ведь не признаётся! Эх, никакого доверия к мудрому волшебному зеркалу! Так-так, что-то я отвлёкся. Что же там такое Фергус придумал? Всё интереснее и интереснее становится, если бы мог, заёрзал бы от нетерпения. Но юноше вон как неловко, следует подбодрить его, успокоить. — Ну-ну. Не волнуйся, последняя же загадка. Справимся, не будет их больше. Давай, выкладывай. Рыцарь прикрыл глаза, глубоко вдохнул и выдал:«Гладок мой верхний конец, а нижний вовсе не гладок. Ловкой руке то одной, то другой стороной я полезен. То, что создаст одна моя часть, уничтожит другая»
Я еле сдержался, дабы не заржать аки конь. И как удалось мне, сам не знаю. С-самообладание! — Теперь понятно, почему ты так расцвёл, Валюша. Концы они такие… Где гладкие, где не очень, — я всё-таки ехидно усмехнулся, в то время как рыцарь бедный уже пожаром полыхал. — Я ему что, мужеложец? Такие загадки отгадывать! Вот же бесстыжец проклятый! Я призадумался. — Хм-м… Интересная мысль! — проворковал, окинув юношу придирчивым, оценивающим взглядом. — Так зачем говоришь, Ровена тебе? Оставь её Фергусу! Я такого лорда знаю! Сильный, умный, статный, нравом крут и прекрасно воспитан! Не то что ты! Уж он-то крепкой рукой хорошую порку устроит. Уму-разуму всегда поучит. Трёх жён похоронил, опосля заявил: либо мужика мне подавайте, либо в монастырь уйду. В мужской. Сказка, а не лорд! — Да как ты смеешь, зеркало! — не выдержав, Валентайн вновь по стене кулаком ударил. Больно, наверное. Но угрозы при себе оставил. Понял, что характер у меня пакостный. Я и отомстить могу, и помогать в случае чего перестану. Ладно уж. С него пока хватит, а то все руки расшибёт. — Валюша-Валюша. Дурень ты. Такого о загадке надумал! А на меня ещё орёшь. Ответ простой — грифель это. А не конец какой-нибудь другой, — я снова поперхнулся смехом. — Грифель? — рыцарь, казалось, смутился ещё больше, потупился и выдохнул. Да, нелегко ему даётся признание собственных ошибок. — Он самый. Иди завтра к колдуну и забирай свою невесту. Больше он тебя терзать не должен. И я наконец-то с хозяйкой познакомлюсь! Сам жду, соскучился по обществу привычному, женскому. Вот тут должен был быть счастливый конец! Тьфу, финал! Да, вот прямо на этом месте! Но его, дорогие мои читатели, не случилось. Весь замок ждал возвращения прекрасной Ровены, ужин праздничный уже повара готовили. Люд служивый туда-сюда носился, порядки наводил. Да только воротился Валентайн один. Выл, словно зверь раненный, я аж содрогнулся весь. Пришёл он ко мне, куда ж ему деваться! Бледен, измучен, только глаза яростью полыхают. Обратился ко мне глухо, едва рыдания сдерживая. — Не отдал он мне Ровену. Четвёртую загадку загадал. Я молчал. Странно это, не по канонам! Три загадки мы разгадали, должен он деву отдать, обязан просто! Не то что-то здесь, ой, не то! Я задумался. Рыцарь также безмолвствовал, хоть не рыдал и то хорошо. Держался, как мог, даже мне его уже жаль стало. — Слушай, Валентайн. Говорил колдун что-то другое, помимо загадок? Я серьёзно. Важно это, не ради издёвки спрашиваю. Вспомни, пожалуйста, а? Он кивнул, почувствовал, что говорю искренне, без шутовства. — Ничего такого толком не сказал. Правда фразу обронил странную. Сказал, что на деда я очень похож, прям как две капли росы — один в один. И загадку треклятую опять загадал. — Так-так-так. Значит знаком был колдун с дедулей твоим. Что за предка поведать можешь? Каким твой дед был? — Хорошим, плохого сказать нечего. Рыцарем был славным, отважным. В походы ходил, победы ему легко давались. Да так, что без легенд не обошлось. Поговаривали, что неуязвим он в бою — ни меч, ни нож, ни стрела его не брали! Даже чудища разные побаивались. Да только сказки это. Воином он просто отменным был. Вот как. — Так-то оно так, Валюша, а всё же что-то не то. Погоди, я с собратьями потолкую. — А ты и так умеешь? — удивился он, на миг забыв о горе. — Я много чего умею, Валюша. Не мешай мне пока, обожди. Спрошу за деда твоего и колдуна, может узнаю чего. Позвал я мысленно собратьев своих — таких же волшебных творений. Сразу на зов мой откликнулись! Ибо всегда мы друг другу помогали и помогать будем. Рассказали мне о деде рыцаря моего и о колдуне много чего. А как это всё теперь Валентайну поведать, я знать не знал! Но тянуть некуда. Лучше так, лучше сразу. Глубоко вздохнул, а рыцарь встрепенулся сразу, понял, что удалась моя затея. — Говори, — взмолился он. — Как есть говори, прошу тебя. Всё что угодно переживу, пальцем тебя не трону, словом не обижу, только помоги мне Ровену вернуть! — И под розги ляжешь? — не удержался я. — Ладно. Такая вот история приключилась. Молод твой дед ещё был, когда в походе ранения получил. Оставили враги его на поле брани, дабы умер в мучениях, кровью истёк. Но дедуля за жизнь решил побороться, пополз в сторону леса, сколько сил оставалось, столько и полз. Фергус его спас. Выходил, раны залечил и… влюбился без памяти. Правда дед твой не посмотрел ни на чувства его, ни на то, что жизнью обязан. Во всём колдуну отказывал, даже во встречах дружеских. Страшную обиду затаил Фергус, а ничего поделать не мог. Умер твой дед, похоронили его. А колдун до сих пор на могилу розы приносит. Увидал он тебя и раны ужасные, душевные вновь у него открылись. Не Ровена ему нужна. На тебя лишь хотел поглядеть, деда твоего вспомнить. Такая вот история. И так, Валюша, бывает, да. Любви не прикажешь… Валентайн слушал меня в немом изумлении, спорить не решался, но всё же возразил. — Да быть такого не может, зеркало! Мой дед не мужеложец! — Да, не мужеложец, а вот отблагодарил бы колдуна, как следует — у нас бы проблем тогда не было! Или ты думаешь зря его неуязвимым считали? Как бы не так! Фергус ему жизнь берёг, оружие и латы зачаровывал, духов болотных на помощь призывал. Боль у него в душе страшная, прошлое его рвёт хуже зверя, вот и творит непотребства. — Что делать теперь? — слабым голосом спросил Валентайн. — Не предлагаешь же ты мне… под него лечь. — Исключено. Он деда твоего любил, а не тебя, Валюша. Прибереги обе свои девственности пока, дойдёт до них очередь. Знаешь-ка что? Меня с собой бери. Попробую я сам с Фергусом по душам поговорить, чтоб Ровену отдал и тебя больше не мучал.***
На том и порешили. Когда пришел час к колдуну ехать, меня со всеми удобствами упаковали в дорожку дальнюю, насколько это вообще возможно, когда речь идёт о вещице волшебной. И спустя время висел я уже в тёмной обители, с большим интересом разглядывая зачинщика всей истории. — Валентайн, ты должен был вернуться с ответом на мою загадку, а пришел с… — Тут Фергус вскинул бровь, разглядывая меня. Да-да, я и сам знаю какой красивый, хорош собой невероятно! — Зеркалом. Как это понимать? Рыцарь хотел что-то ответить, уже набрал в рот воздуха, но я не дал ему слово вымолвить. Сейчас не его объяснения нужны, а разговор мудрого существа с охре… не менее мудрым и обиженным колдуном. — Не трогай Валюшу, он тут не при чём. Я сам хотел встретиться с тобой, достопочтимый Фергус. Да поговорить с глазу на глаз. Предложение у меня есть, от которого тебе будет трудно отказаться, — ехидно усмехнувшись, я умолк, давая время обдумать. Судя по интересу, блеснувшему в серых глазах, колдун был заинтригован. — Ну, хорошо, зеркало. Послушаю тебя. Нечасто волшебную вещицу встретишь, которая поговорить со мной хочет. Да вот только учти. Если не придётся по вкусу твоё предложение, я уже никогда не отдам Валентайну его невесту. И никакие уговоры не помогут. — Да как ты смеешь, колдун проклятый! —тут же воскликнул всё это время молчащий рыцарь, готовый сейчас наброситься на Фергуса. Вздохнув на дитя неразумное, я поспешил исправить ситуацию. — Валюша-Валюша… Ну что это такое! Никакого воспитания. Сколько раз я говорил, что под розги тебе пора, а? Не устану этого повторять! Вот не лезь, когда мужи мудрые дела решают. Иди, посиди в сторонке. От твоего молчания и то больше пользы будет. Мудрецы говорят, что оно золото. Проследив за тем, как недовольный таким положением Валентайн отошёл в сторонку, обратился уже непосредственно к колдуну. Мало он меня знает. Мало. Я и ни таких уговаривал, главное — знать, что предложить. — Итак, дорогой Фергус. Слышал я, что тебе крепкого ху… Крепкой руки не хватает. И решил предложить идеальную кандидатуру. Знаю сложно, но пора уже прощаться с любовью старой, как-никак столько времени прошло. Тем более человек-то хороший, настоящая кровь с молоком! Сильный, образованный, с телом крепким, нравом стальным. Да и на лицо — аристократ истинный! Герцог Уильям III. Знаешь такого? — Допустим, знаю. Лично не общался, правда. И с чего же ты решил, что я ему сгожусь-то? Вон дед Валентайна и тот не захотел меня понять, после всего, что я для него сделал. Оттолкнул… Чем же этот лучше? — Так он сам сказал, что больше в жёны никого не возьмет. Бедолага уже трёх законных супружниц в мир мёртвых проводил. Либо мужчину ему подавай, либо в монастырь уйдёт. Тоже мужской. Неужто ты не хочешь спасти человека славного от судьбы такой? Ну давай, соглашайся. Это лучше, чем вспоминать былое, непотребства творить да киснуть в одиночестве. Фергус помолчал, но явно задумался. Видать, зацепили его слова мои, глубоко зацепили. — Возможно ты и прав. Пожалуй, познакомлюсь я с этим герцогом. А у тебя тоже ведь проблема есть, как я вижу. Не хочешь ли прежним стать, а, зеркало?***
Ну вот, дорогие мои читатели, мы почти добрались до счастливого конца! Тьфу, ты, финала! Фергус с герцогом познакомился, доволен остался, даже опешил поначалу от такой строгости и напора. Чего ещё ожидать от высокородного человека с медвежьей хваткой и нравом крутым? Будут колдуну ощущения острые, да ху… рука крепкая! Валентайн с Ровеной свадьбу пышную закатили. Пуще прежнего их любовь зацвела, поскольку прошли они сквозь испытания и друг другу верны остались! Я и сам там был, не удержался, пришёл на молодых посмотреть, да счастья им пожелать. Как пришёл, спросите вы? А так, на своих ногах. Валентайн сперва не признал меня, да и не думал я, что признает. Но по голосу, видимо, понял, кто перед ним только что был. Вдогонку бросился, схватил за руку. — Ты! Зеркало! — он говорил, а его речь дрожала. — Знаю, что это ты, не отвертишься. Голос твой ни с чьим другим не спутаю. Говори, как имя твоё? Ну?! — Альвин, — представился я, дивясь его силе. Да, крепкий парень, так просто не вырвешься. Не зря делу ратному обучался, не зря. — Останься, — приказным тоном заявил Валентайн. — Гостем дорогим будешь. А завтра потолкуем с тобой, побеседуем. Сбежать вздумаешь — всё равно отыщу. В чулане запру, так что лучше давай по-хорошему. М-да, силищу его я не учёл, промахнулся чуток. Хочешь не хочешь, а остаться пришлось. Отгуляли молодые свадьбу звонкую, а на следующий день долго мы с Валентайном беседы вели. Пришлось поведать ему, что в своё время нагрубил я одной волшебнице, а та заколдовала меня, обратила в зеркало. За дерзость и длинный язык без костей свой, должен был двести лет в виде безделушки болтливой висеть. Да за услугу мою помог мне Фергус, вернул человеческий облик. Так и стали бывшее волшебное зеркало и отважный рыцарь друзьями славными. Правда, Валентайн под розги так и не лёг, засранец. Откупился. Но я и не отказывался, деньги нужны были очень. Поместье родовое, что сто лет в упадке простояло, немного в порядок привёл. Ну, вот и счастливый финал! Да-да, прямо здесь, на этом месте! А вам, дорогие читатели, большая благодарность за то, что прочли мою исповедь. Ведь нам, волшебным зеркалам, тьфу! Мне, бывшему волшебному зеркалу, тоже иногда хочется выговориться.