Юный принц

Весна — радужное время для каждого жителя леса. Зима сошла на «нет», уступив место теплу и порождению новой жизни. Молодая трава пробивалась сквозь прогревшуюся землю, на деревьях набухли почки, а животные, пробудившись от зимнего уныния, зарезвились и запели. Возможно, одному молодому оленю следовало присоединиться к всеобщему празднованию, но настроение у того было совсем не для этого. Лэнс потерял осенью свою мать, оставшись на всю зиму один в своём убежище. Исхудавший, морально забитый и измотанный, он почти не выбирался наружу, несмотря на все просьбы других собратьев, а если кто-то пытался его вытолкать — брыкался и забирался подальше. Тем не менее, кто-то всё же заботился о нём, принося еду к убежищу и оставляя у входа. Лэнс замечал, что это какой-то мальчишка с темно-коричневым цветом шкурки, глуповатой прической и маленькими рожками — последнее только ещё сильнее раздражало молодого оленя, поскольку свои у него до сих пор не появились. Иногда, конечно, появлялся у порога и отец, Князь леса, но тот не мог всё время уговаривать сына покинуть безопасное место и присоединиться к остальным. — Может, ты уже выйдешь? Очень глупо с твоей стороны заставлять волноваться остальных. Чужой голос вывел Лэнса из раздумий, заставив устремить взгляд на гостя. Это был тот же мальчишка, который изредка навещал убежище зимой и приносил еду. Его появление лишь злило и выводило из себя. — Я сам решу, когда мне стоит выйти! Убирайся! — К тому времени ты совсем ослабнешь и умрешь здесь, — другой олень вздохнул и покачал головой, не понимая странного поведения сородича. — Лэнс, пошли. Лэнс даже не встал, продолжая сверлить взглядом незваного гостя и искренне желая ему обломать эти красивые короткие рожки по пути назад. Не сказать, что юный господин (отчего его зовут Принцем он так и не понял, если логичнее Княжич) обозлился на весь мир и желает закончить самой ужасной смертью. Одна лишь мысль о счастливых друзьях рядом со своими родителями больно ранила по чувствам, а увидеть это воочию казалось ужасной пыткой, нежели испытанием. Лэнс понуро уставился на появившиеся перед носом копытца, но всё равно не хотел встречаться взглядом с их обладателем. Пока его грубо не схватили за ухо и не потащили наружу. Крики, вероятно, отпугнули всех птиц и мелких зверей, а возгласы между двумя оленями походили на крики во время драки, но результат в итоге один — юный принц утопал всеми четырьмя ножками в сырой земле, недовольно сверлил взглядом наглеца и обиженно поджимал нижнюю губу. — Лэнс… — Знаешь, невежливо обращаться ко мне по имени, когда я не знаю твоего! Мальчишки пересеклись взглядами, и олень с темной шкуркой лишь обреченно вздохнул. — Кит. Сказать, что с того момента зародилась новая крепкая дружба, это как соврать насчёт невыполненного дела. Иными словами, чуда не случилось, и ребята ещё подолгу спорили между собой насчёт самых вкусных кореньев или собственных способностей. К несчастью для гордости Лэнса, во многом преуспевал именно его новый друг, будь то бег или дальние прыжки. Ещё и рожки добавляли масла в огонь, из-за чего зависть выливалась в необдуманные поступки вроде глупых стычек и обид. Но именно такие моменты позволяли им открыться друг другу. Так Лэнс, найдя грустного друга у реки на их уже излюбленном месте, узнал о смерти матери Кита годом ранее. Только вот в отличие от юного принца, ему никто особо не желал помогать, а друзей и вовсе не было. Приходилось выкручиваться самому, а выживать зимой в одиночку порой не удается даже взрослым оленям. После этого разговора Лэнс стал менее задирист и более чуток к тому, кто не оставлял его на протяжении несколько месяцев в полном одиночестве и голоде. С годами мальчишки перевоплотились в настоящих благородных оленей. Рога на макушке юного господина выросли аккуратные, симметричные и витиеватые на концах. Кит лишь с одобрительным восхищением смотрел на то, как изменился и возмужал некогда трусливый одинокий олененок и, чего уж таить, собственные рога вполовину не казались так прекрасны. Лэнс взаправду стал походить на сказочное создание, вышедшее из массивных стволов великих деревьев. За пять минувших зим грешно было не влюбиться в эту утонченную фигуру с серьгами-перьями в ушах. Было что-то интимное в атмосфере между ними, когда им удавалось уединиться на прежнем месте у берега реки. И когда знойным летом Кит решил сознаться в своих чувствах, хотя все две пары колен дрожали от страха потерять ту выстроенную связь между ними, Лэнс лишь с кроткой улыбкой признался во взаимности. А осенью того года лес объяло пламя, пожирающее все на своем пути. Люди, не способные ценить природу в полной мере, не предприняли ничего, чтобы ликвидировать пожар, наоборот, лишь воспользовались этим. Свора охотничьих собак упорно преследовали оленя с темной шкуркой и надломанным рогом. Кит никогда не понимал суть охоты на его сородичей, но догадывался, что подобным образом люди лишь развлекаются и соревнуются в необычайности трофеем между собой. Убираясь в горы подальше от огня, ему удалось столкнуть вниз пару собак, но одна из стаи все равно больно укусила за переднюю ногу, за что потеряла пару зубов и несколько раз была болезненно придавлена копытами. Кит часто выбирался в детстве в горы, но это было так давно, а подобным местностям порой свойственно меняться из-за обвалов и оползней. Потому тупик из обвалившихся некогда камней оказался неожиданной проблемой. Свора собак окружила, с гулким рычанием каждая морда подкрадывалась исподтишка. Их задача проста — искусать ноги жертвы, пока та не ослабнет и не упадет на землю. Кит видел выход — буквально в нескольких метрах грубых и резкий склон вниз, который не под силу псам, но ему попросту не давали и шанса ступить лишний шаг, и даже сильные удары копыт о камни не отпугивали. — Кит! — Громкий знакомый голос привлек к себе внимание, а возникший родной силуэт из-за спин собак вселил надежду на более счастливый финал. — Без меня решил повеселиться? А мне казалось, что мы договорились развлекаться вместе! Неуместный смешок сорвал с губ брюнета. В этом был весь Лэнс — прийти и разрядить обстановку нелепой фразой, даже если сейчас происходит борьба ценою в жизнь. Продвигаться к заветному пути спасения стало порядком легче. Собаки пятились назад, отходили прочь, пусть и не оставляли попыткой укусить своих обидчиков, лягнувшие их мгновением ранее. Раздавшийся выстрел слился с ярком молнией и пронзительным громом. Кит не сразу понял, что произошло, когда Лэнс упал на камни вблизи от склона и потянулся к ране на бедре задней ноги. Его всего потрясывало от боли, а Кита — от злости. Одна из собак, видимо, увидев раненую жертву, ринулась в атаку и укусила оленя за раненую ногу, за что поплатилась сломанной челюстью и громким визгом. — Вставай, Лэнс! — Я не… — Вставай! Я тебя тогда не бросил, и сейчас точно не собираюсь! Второй выстрел разразился буквально рядом, встретившись чуть дальше со скалой. Человек, видимо, боялся убить одну из своих шавок. И это дало время на то, чтобы Лэнс собрался с силой и поднялся, отрывая больную ногу от земли. Спускаться вниз по крутому склону не так опасно, если у тебя все конечности целы — это что-то вроде видовой особенности, но сейчас всё было иначе. Они передвигались медленно, с опаской, поскольку Лэнс не мог уверенно стоять. Кит готов был поклясться, что изобьет этого придурка ровно столько раз, сколько он просил его бросить. — Больно… Так больно, Кит. Словно пламя пожирает мою плоть изнутри. — Потерпи. Нам надо перебраться через реку, чтобы избежать настоящего пожара. — Я не переплыву, — с всхлипом произнес юный господин, понуро опустив голову. — Нет, если ты один, — грубо возразил Кит. Спустившись на равнину, оба оленя могли уже бежать прочь от пламени. Лэнс отставал, иногда останавливался из-за густого дыма и заходился кашлем, но каждый раз его одергивали за плечо и заставляли продолжать путь. Если бы пуля пронзила переднюю ногу, то конец его настиг еще в горах. Пересекать воду как шанс на спасение, кажется, заложено во многих живых созданиях, как нечто инстинктивное. Лэнс мялся перед заходом в воду, но обрушившееся совсем рядом горелое дерево подтолкнуло его на возможный риск. Кит поддерживал дорогое ему существо, помогал пересекать широкую реку и совсем не обращал внимания на кролика, который взобрался к нему на спину где-то на середине. И, черт бы побрал это бедствие, но они вместе справились. Измотанные, мокрые, но живые. Чуть погодя на другом берегу их нашли их сородичи. Ещё немного после Лэнс хватался за бледные плечи Кита, впиваясь ногтями в кожу и стараясь сдержать рвущийся вопль, пока лекарь доставала из раны пулю. Обессиленный юный принц спал на спине своего возлюбленного, а последний боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не спугнуть чужой и без того тревожный сон. Со временем рана затянется. Шрам теперь навсегда останется на бедре молодого оленя, как и шрамы, оставленные человеком огромному могучему лесу. И тем не менее, нет большего счастья для оленя, чем скакать меж вековых стволов с тем, ради которого готов пойти и в огонь, и в воду.