Алголь

      …На Востоке ее именуют «Раасу-ал-Гул», что означает «голова демона», или же «Кай Ши» — «гора трупов». Эльдар же зовут ее «Око Моргота».       Звезда несчастий и бед, предвестница всяческих разрушений — самая злотворная из всех звезд. Озаренным ею свойственен непримиримый и страстный нрав, приводящий к гибели как и их, так и всех, кто идет за ними. Как она прельщает человека на разнузданность, на преступления, на всякое безумие, так и человек сей прельщает тех, кто вокруг него. И на разбой пойдут за ним, и на убийство. Он — поводырь, уводящий в бездну. Горе семье его, и друзьям его, а если человек сей у власти — горе всем, подчиненным ему. Ибо прельстителен зов Зла, и даже если он ко злу не склонен, зло произойдет из страстей его…              Комментарий на полях:       «А еще пил кровь невинных мордорских младенцев и ебал крокодила». З.К.К.Г. Его Высочества личной сотни.       Комментарий ниже:       «Был пьян и ничего не помню». Ф.       «Звездный словник», издательство Храма Арминалет, год 3148              Мальчик появился внезапно — только что не было, и вот возник на дорожке перед строго поджавшей губы дамой. И встал, уперев правую руку в бок, а левую заведя за спину. Дама была вынуждена остановиться и даже немного попятилась — поскольку пояс на мальчике и бархатная курточка цвета бутылочного стекла были богато расшиты золотом, что означало не меньше, чем семью князя провинции, а скромная серебряная вышивка на строгом синем платье дамы свидетельствовала лишь о военном дворянстве.       — Принцесса желает пообщаться с предками в одиночестве, — объявил мальчик без тени неуверенности в голосе. — Так и передайте ее отцу.       Губы дамы разжались, образовав аккуратное «о».       — Но принц Инзиладун приказал…       — Принц Инзиладун, — с прежним спокойствием сказал мальчик, — Пока еще не король. Это тоже можете ему передать. Свободны.       И улыбнулся.       Дама сделала шаг назад, затем, словно опомнившись, поклонилась, неловко взмахнув рукавами, и удалилась довольно поспешно. Мальчик глядел ей вслед, пока синее платье не скрылось за стеной невысоких валмарских кипарисов, потом повернулся, и Мириэль вздрогнула, заметив внезапно над милой улыбкой жуткий недобрый взгляд.       — Почему ты плачешь? — спросил мальчик деловито и серьезно. — Эта треска тебя огорчила? Хочешь, скажу деду, и он ее выгонит. Или сама скажи.       Глаза его постепенно темнели к синевато-серому, избавляясь от неестественного светло-стального блеска. Мириэль моргнула, удивленная легкостью, с которой незнакомый мальчишка предложил решение проблемы, способное огорчить или даже унизить даму, которая не хотела ничего плохого, и вообще пришла, чтобы отвести ее к отцу. Это она и попыталась объяснить, от удивления даже не заметив предложения пожаловаться деду-королю.       — Ага, — мальчишка пренебрежительно фыркнул. — А то, что треска огорчает тебя — это правильно, так и надо поступать с детьми вообще и с принцессами в частности. Чтоб не возомняли о себе.       — Я вовсе не огорчалась! — возмутилась принцесса. Мальчик пожал плечами.       — У тебя глаза красные и нос распух. Ты плакала.       — Я не из-за нее, — Мириэль вздохнула. Что поделать, мальчишка был прав — плакала. И нос распух наверняка. — У меня мама…       — Пойдем, прогуляемся? — предложил мальчишка и неуловимым движением сунул ей в руку платок. Развернулся и пошел по дорожке, важный, как дед-король, не сомневаясь, что она пойдет за ним. Пару мгновений Мириэль раздумывала о том, чтобы остаться на месте — просто из упрямства, но… это было глупо. Что ей тут делать — сидеть под деревом и дальше рыдать? Не хотелось — да и дама-воспитательница могла вернуться, чего хотелось еще меньше.       — Извини, что я вмешался, — внезапно сказал мальчишка. — Просто я подумал: ты ревешь, и тут какая-то особа явилась и начинает тебя куда-то тащить. Пусть даже и к отцу. Может тебе хочется побыть одной. Может, ты в неподобающем виде. А твоему папеньке до… якоря, что с тобой, ему надо просто посадить миленькую девчушку на коленки, чтобы король на него не орал. Так он не постесняется — наорет на обоих.       — А он уже… не постеснялся, — Мириэль тихонько шмыгнула носом, припомнив грозного деда.       — Да высморкайся нормально, — снисходительно посоветовал мальчишка. — Маму навещать надо без соплей и причесавшись. Гребня нет, уж извини, вечно его теряю, но могу одолжить пудреницу.       — Спасибо… а откуда у тебя?..       — На всякий случай, — туманно ответил мальчишка и вручил ей темный пенал, где нашлись зеркальце, пудра семи цветов, карандаш для глаз и помада. Так что, пять минут спустя Мириэль была в почти приличном виде, мальчик, оглядев ее, удовлетворенно кивнул, и они направились к королевской усыпальнице, куда она и шла сначала, но не дошла.       — Ой…       Дверь была заперта. Не на замок, но тяжелый засов явно был не по силам детским рукам. Растерявшаяся принцесса беспомощно оглянулась на своего спутника, который, казалось, вовсе не обращал на нее внимания, вместо этого рассматривая раскидистое дерево и явно собираясь на него залезть.       — Эй!       — Иди сюда, — позвал мальчишка, легко взбираясь по ветвям. — Мы легкие, выдержит.       — Зачем ты…       — Окно.       — Ты хочешь залезть в нашу усыпальницу… через окно?       — Так дверь закрыта, — отозвался мальчишка уже почти от самой вершины. — А там удобно… пойдем!       Должно быть, лишь растерянность была виной тому, что Мириэль послушно принялась карабкаться по ветвям. Мальчишка сидел на резном желобе крыши — сквозь листву было видно его лицо, странное, почти девчачье. Пожалуй, наденет платье, и от девочки будет не отличить.       — Привет! Добралась?       И сама не заметила, как оказалась на тонкой ветке, совсем рядом… теперь, чтобы встать на надежный мрамор, надо было сделать широкий шаг над оказавшейся где-то вдали землей… ой! Ой, ой!       — Ты смотри, какая бабочка!       Мириэль вскинула голову. Над резной фигурой расправившего крылья орла и впрямь порхал лазурный мотылек.       — Отвлеклась? — довольно громко спросил мальчишка. — А теперь расслабься, гляди на орла, отпускай ветку и шагай вперед. Не отталкивайся, просто позволь телу двигаться, как есть. Как будто падаешь. Давай, иди сюда. Вот, молодец.       Бабочка уселась на кончик орлиного крыла, подрагивая крыльями. Нагретый солнцем мрамор ударил в ладони. Мириэль глядела то на улыбающегося мальчишку, то вниз, на землю.       Безобразие. Принцесса лазает по крышам.       — Красиво тут, — заметил виновник безобразия. — И спокойно. Никто не достает.       — А если нас искать станут?       — Ну так мы же не в чужой усыпальнице, а в нашей, родной, — мальчишка улегся спиной прямо в желоб, заложив руки за голову. — Не думаю, что предки обидятся. Я бы, например, не обиделся, если бы внуки пришли меня навестить, пусть даже не через дверь, а через чердак.       И рассмеялся — звонко, радостно. И даже не узнать было в нем той грозной жути, от которой попятилась женщина всевластного Храма. Мириэль растерянно глядела на своего… провожатого? Или уже приятеля? И думала о том, что он не просто похож на девочку, он на нее саму похож. Если собрать недлинные кудри в прическу, вдеть в уши серьги, одеть в платье…       — А как тебя зовут?       Мальчик удивился — дрогнули ресницы, еще больше сделались глаза.       — Я Фаразон, — сказал он так, как бы сказал «это небо». — Я думал, ты меня узнала. Я вот сразу понял, что ты моя сестра.