Color me

Active Child - Color Me

      Съемки шоу затягиваются. Это нервирует. В последнее время Ибо в целом на нервах, поэтому он крутит в пальцах телефон с каким-то нездоровым запалом, пока тот не падает на пол, и тогда он матерится вслух. Так, что стафф и другие участники слышат. Они улыбаются ему, все еще считая, наверное, глуповатым младшим, и он скупо улыбается в ответ. У них перерыв в полчаса чтобы отдохнуть и перекусить. Наконец-то менеджер возвращается с пакетами, в которых закуски и напитки.       - Что это? — заглядывая в пакет, спрашивает Ибо с явным раздражением. Менеджер в недоумении пожимает плечами: она правда не понимает, о чем идет речь. Тогда Ибо достает пачку с каким-то снэком, который просто попался ей под руку в ближайшем магазинчике, и держит его в воздухе с немой претензией на лице. — Я просил не покупать эти снэки. Я ненавижу эти снэки. Я же просил не покупать.       И хотя Ибо говорит тише, чем раньше, неизвестно, какое количество людей его слышат. Менеджер опускает голову и молча кивает: про снэки что-то всплывает в памяти, но только вот их было слишком много, чтобы запомнить все. Целый список продукции разных брендов, которую Ибо почему-то строго-настрого запретил покупать. А эта девушка не так давно устроилась на работу. Наверное, она бы даже разозлилась на него, потому что ведет себя как ублюдок, схвативший звезду, если бы не его глаза. Они показались настолько печальными и беспомощными в тот момент, что ей даже стало жаль. Жаль этого странного Ван Ибо.       Он любит эти снэки.       Сяо Чжань любит их. Поэтому Ибо не может на них смотреть.       Пожалуй, он и вправду стал невыносим. Он ходит по очень тонкому льду, рискуя в любую секунду провалиться в пропасть. С этим нужно что-то делать, и он пытается с головой уйти в работу, чтобы отвлекаться от зловредных мыслей, но выходит паршиво. Полгода — это много или мало, чтобы начать нормальную жизнь после расставания? Ибо хотел бы, чтобы какой-нибудь именитый психотерапевт заверил его, что он отлично справляется, и что скоро, совсем-совсем скоро станет намного легче. Но только он и к посредственным психотерапевтам не ходит. И легче не становится отнюдь.       Когда расписание заканчивается, и Ибо приходит домой, в эти родные стены, которые кажутся ему одиночной камерой, он уже знает, как проведет остаток вечера. Как и все предыдущие. С бутылкой Дон Хулио. Ему прекрасно известно, насколько скользкая эта дорожка, и что пора остановиться, пока не возникли серьезные проблемы, но в последнее время его прославленная сила воли без предупреждения свалила в бессрочный отпуск, поэтому он запивает депрессию текилой. А депрессия мучает его ежедневно. Недавно Ибо рассекал ночные улицы в нетрезвом виде на мотоцикле и чудом не разбился: спасли только невероятным образом сохранившаяся мгновенная реакция и страх.       Ибо твердо решает, что с этим нужно кончать, и наливает себе последнюю рюмку. А затем еще одну, уже точно последнюю. И еще. Пока не засыпает прямо на диване в гостиной.       Его будит звонящий мобильник, и Ибо с трудом продирает глаза, первым делом смотря на часы на тумбе. Четыре утра. А ведь у него полдня выходного. Когда он все же берет в руки телефон и переводит взгляд на экран, в горле становится ком, а сердце пропускает удар. Сначала ему кажется, что это наверняка все еще сон, но агрессивные щипки доказывают обратное. Ибо трет глаза изо всех сил и в конце концов подносит девайс к уху, принимая вызов. Его дыхание слишком громкое и частое. Как убого.       - Привет. — Голос в динамике дрожит, он тихий и неуверенный. Но он его. Это его голос, и Ибо чувствует нервное напряжение по всему телу, как будто его вот-вот разорвет на тысячи мелких частичек. — Я разбудил?       - Да, — честно отвечает Ибо, не подозревая, звучит он безразличным или обеспокоенным.       - Прости. Я не хотел. — Сяо Чжань тоже честен, и младший это знает. Несмотря ни на что, он терпеть не может доставлять кому-то неудобства. — Хм… я… мне не спится. Не просто бессонница, знаешь… мне плохо. Не физически. Это никоим образом не должно тебя касаться, и я не понимаю, зачем звоню сейчас… Глупо, правда?       - Немного. — Выходит сухо. В то время как в голове роятся мириады мыслей. Ибо так хочется… быть рядом. В этот миг. Быть рядом, чтобы избавить от этих чувств. Чтобы укутать в свои объятия и спрятать от беспощадного мира.       - Ты прав, — коротко и совсем невесело смеется Сяо Чжань. — Еще раз извини, что разбудил. Пока.       - Подожди, — резко произносит Ибо, не позволяя отключиться. — Ты хотел поговорить? Мы можем поговорить. Или чего ты хотел? Я уже в любом случае не усну, так что…       - Я хотел, чтобы ты приехал. — Снова воздух собирается в легких, и лишь спустя несколько секунд Ибо выдыхает, чтобы вновь вдохнуть, как будто он разучился это нормально делать. — Просить тебя об этом неправильно. Жестоко и несправедливо. Но я действительно нуждаюсь в тебе сейчас. И я приму, если ты откажешь. Я заслужил.       - Буду через час. — Твердость в его голосе безапелляционна. — Ты все там же живешь?       - Да. Спасибо, ди.       В поездках на такси в такое время есть нечто особенное. Какая-то своя неповторимая атмосфера. То ли свободы, то ли одиночества. Как будто это не одно и то же. Почти весь город спит, и сейчас Ибо представляет, что лишь они вдвоем бодрствуют из двадцати двух миллионов. Почему-то он забывает о существовании таксиста, который безмолвно везет его в пункт назначения. Возможно, в этом его вечном поиске их исключительности как чего-то целого и неразделимого и заключалась проблема. Даже пускай они и были единым целым какое-то время, неразделимость — слишком простодушная иллюзия.       Интересно, он заметит, как усердно Ибо готовился, подбирал одежду, укладывал волосы? Заметит свой любимый парфюм, который дарил младшему на День всех влюбленных?       Сяо Чжань открывает ему в пушистом кремовом свитере и просторных черных домашних брюках. У него под глазами темные круги, волосы встрепаны, но даже так, и Ибо это всей душой ненавидит, он выглядит отлично. Он выглядит родным. Светом и теплом, которые Ибо всякий раз силится найти в бешеной скорости, на пару с ветром превращающей городские огни в грязное месиво, в дорогих вещах, сверкающих фальшивыми ценностями, в выпивке, дарящей спокойствие на ничтожно короткое время, а затем возвращающей хандру сторицей. Самые красивые в мире губы растягиваются в горькой улыбке, и Ибо чувствует физически, как внутри что-то ломается. Словно там еще есть чему ломаться.       - Рад тебя видеть. Проходи. У меня маленькие печеньки в духовке. Начал делать, как ты согласился приехать. Через пять минут будут готовы.       Ибо не ел их полгода. Все по той же причине. Потому что его Чжань-гэ готовил их ему при любом удобном случае: знал, как сильно Ибо их любит. Ему просто нравилось делать своего парня счастливым, проявлять заботу в подобных мелочах. Ему нравилось наблюдать, каким прекрасным становилось улыбающееся лицо Ибо в такие моменты. А теперь… теперь он даже улыбается не так. Они оба. Как будто их настоящие улыбки остались в том дне, когда все закончилось. Лежали сизым пеплом в забытых крошечных урнах.       «Все стало слишком сложно. Мы больше не можем… справляться».       «О чем ты?! Я могу. Кто не может?»       «Я. Я не могу».       Ибо наивно полагал, что вместе они могут все.       Гостиная пестрит их общими воспоминаниями. Тут много подарков, сделанных им, вот только фото пропали. Было бы странно, если бы Сяо Чжань их не убрал. Ибо садится на диван, и на журнальном столике почти тут же оказывается чашка с зеленым чаем. Уже по запаху слышно, что это его любимый сорт. Тот самый, на который старший его давным-давно подсадил. Наконец-то на фарфоровом блюде появляется гвоздь программы — ароматные маленькие печеньки. Сяо Чжань садится рядом, соблюдая ощутимую дистанцию, и все с такой же выцветшей улыбкой говорит:       - Угощайся. Ешь сколько влезет. — Он несколько раз кивает головой и подпирает подбородок рукой, полностью исчезнувшей в рукаве свитера. — Классно пахнешь, кстати. Это те самые духи, которые я дарил? И выглядишь хорошо...       - Ты тоже, гэ. — Ибо говорит то, что думает.       - Ты лжешь. — Улыбка Сяо Чжаня становится шире, но почему-то оттого еще мрачнее. Он опускает глаза, и Ибо видит на его веках десятки бессонных ночей и океаны душевных терзаний. — Я выгляжу ужасно. Так же, как себя чувствую.       - Возможно, мои глаза всегда видят Си Ши*. — Ибо тоже пытается улыбаться, и на миг их улыбки зеркально отражают друг друга, но есть вещи, которые его по-настоящему беспокоят. — Что случилось?       - Не знаю. Все разом. Иногда мне кажется, что я смирился, что у меня достаточно сил, чтобы идти вперед, но потом я задумываюсь о том, сколько времени прошло, и что я все еще, по сути, стою на месте. — «Не ты один», — думает Ибо, но сжимает губы и молчит. — Все твердят, что я сильный, но зачастую таковым я себя совсем не чувствую. Все верят в меня, считают, что скоро я вернусь полным энергии и перспектив. Но когда произойдет это «скоро»? Я понятия не имею. Порой я ощущаю себя рыбой, выброшенной на берег. Вот и сейчас так. Прости, что вываливаю все это на тебя. Никто… не понимает лучше. — Сяо Чжань прячет глаза и отпивает горячего чаю, внимательно разглядывая узор на чашке.       - Мне не все равно, гэ. Поэтому не проси прощения. Если бы я не хотел это слушать, то не приехал бы. — От Ибо веет умиротворенной уверенностью. Наверное, именно поэтому рядом с ним всегда так спокойно, и вера в светлое будущее генерируется из ниоткуда. — Как бы ни было тяжело, ты должен помнить, что ты не один. У тебя есть прекрасная семья и верные друзья. Я не вхожу в список ни тех, ни других, но… — Здесь Ибо запинается, и старший смотрит на него как будто виновато. — Я тоже готов тебе помочь. Чем угодно. Будь то разговор или… или не знаю.       - Не думаю, что могу этим злоупотреблять, — улыбается Сяо Чжань краешком рта, все еще не поднимая глаз.       - Когда тебя это останавливало? — Ибо тоже улыбается, и тот наконец смотрит на него, возмущенно вскидывая бровь.       - Негодник. — Улыбка заметно теплеет, но внезапно исчезает. — Расскажи о себе. Мне очень интересно, что у тебя сейчас происходит в жизни. Что нового?       - Весь в работе. Подписал парочку новых контрактов. Танцы, мотоцикл… ничего не меняется, короче говоря. Стараюсь загружаться по максимуму.       «Потому что иначе заливаю пустоту алкоголем».       «Потому что иногда хочу отпустить руль на самой большой скорости».       «Потому что не могу без тебя».       - Потому что хочу держать себя в форме. Я слишком быстро расслабляюсь. Потом трудно входить в ритм. Это помогает мне… жить без сожалений. — Выглядит так, словно Ибо пытается убедить себя в правдивости собственных слов. На помощь приходит печенье, которым он забивает рот, чтобы не продолжать. Вкусное. У Чжань-гэ всегда самое вкусное.       - Я смотрю передачи с твоим участием время от времени. — Неожиданное признание. Ибо ведь был едва ли не уверен эти полгода, что старшему на него плевать. — Почти всегда, когда я наблюдал за тобой, у меня складывалось впечатление, что ты сам не свой. Что тебя что-то гложет. Мне хотелось тебя обнять, таким ты бывал потерянным. Я думал, что это из-за меня. Чувствовал вину. Скажи… я прав?       Ибо бросает на него один рассеянный взгляд, чтобы сразу его отвести. Он молчит, не в силах собрать мысли в кучу и выдать приемлемый ответ. Дышать вдруг становится труднее, а в глазах проклятое жжение. Нет, он не заплачет, это было бы совсем жалко. Если хоть одна слезинка скатится по его щеке, жить дальше смысла уже не будет. Ибо концентрирует все ресурсы своего организма на том, чтобы сдержаться. И у него получается. Хоть что-то у него получается как надо. Но тишина затянулась, и Сяо Чжань уже не нуждается в ответе.       - Ну… отчасти. — Лгать не имеет смысла. — Думаю, это было ожидаемо. Я был тем, кто любил сильнее. И тем, кто дорожил этими отношениями больше всего на свете. Ты сделал выбор за меня. А я… видимо, я все еще там. В том дне. — Ибо ни с того ни с сего смеется, потирая кончик носа ребром ладони. В глазах Сяо Чжаня читается чуть ли не ужас. — Это то, о чем ты никогда не должен был узнать. Все твои печеньки. Ты туда что-то подсыпал? Мне стоит заткнуться.       В следующее мгновение старший притягивает к себе, хватая за голову и прижимая ее к своей груди. Ибо слышит, как стучит его сердце. Быстро и громко. А затем его грудь резко вздымается, и он крупно вздрагивает. И спустя пару секунд еще раз. Сверху раздаются тихие всхлипы. Сяо Чжань продолжает прижимать к себе, и Ибо чувствует нерешительное прикосновение к своим волосам. В этот момент он обнимает в ответ, оплетая руки вокруг узкой талии. В этих объятиях он готов лишиться жизни прямо здесь и сейчас.       - Прости меня, если можешь. Прости, пожалуйста. Я ненавижу себя. Я причинил тебе так много боли. Ты не заслужил этого. Но в одном ты ошибаешься. Я никого в жизни не любил так, как тебя. Не любил и не люблю. И вряд ли когда-нибудь смогу полюбить. Я ненавижу себя за то, что сделал больно тому, кого люблю. И все же… ты не думаешь, что, останься мы вместе, боли впереди было бы еще больше?       - Нет. Не думаю. Мы бы справились. Вместе мы бы справились со всем. — Ибо сжимает так крепко, что Сяо Чжань еле дышит. Как ребенок, что затерялся в толпе и только-только нашел своих родителей. Как сорвавшийся со скалы протянутую ему руку.       - Мне хотелось бы в это верить… мой Бо-ди. — Дрожащие губы касаются лба младшего, и он ощущает сырость, исходящую от чужого лица. Но как только он поднимает глаза, чтобы посмотреть, Сяо Чжань снова прижимается крепче, прячась в выкрашенных в темный шоколад волосах.       - Я люблю тебя, — бормочет Ибо в мягкий свитер, и одна слеза все-таки предательски скатывается по щеке, прямо в этот самый свитер. Он чувствует себя обнаженным. А еще маленьким, как песчинка. Но он должен стать большим, чтобы помочь Сяо Чжаню. Даже в качестве друга. Даже в качестве приятеля. В качестве кого угодно, кем ему позволят быть. — Я буду рядом. Просто рядом. Если тебе со мной комфортно, если я хотя бы на какой-то процент забираю твою печаль, я буду рядом.       Сяо Чжань высвобождается из его объятий и смотрит, светло улыбаясь. Сейчас его лицо выглядит сухим, выдают только слегка покрасневшие глаза. Он ничего не отвечает по теме, просто закидывает в рот печенье как ни в чем не бывало и спрашивает:       - Как тебе печеньки?       - Лучшие, как и всегда, — говорит Ибо и в подтверждение съедает еще одну. Улыбка Сяо Чжаня становится еще шире и лучистее. Младшему кажется, словно он видит не подделку, а самую что ни на есть настоящую ее версию. — Хочешь, покажу фотографии с мотоциклом? — Сяо Чжань кивает. — И еще прикол недавно случился, сейчас…       Разговор затягивается до самого утра: уж слишком много информации накопилось за эти полгода. У Ибо сотня дурацких и не очень историй, и он готов делиться ими дни напролет, лишь бы видеть, как его Чжань-гэ улыбается. Его Чжань-гэ еще не разучился искренне улыбаться, и сейчас его лицо выглядит удивительно посвежевшим, несмотря на то, что он за эту ночь не сомкнул глаз ни на минуту. Сяо Чжань красивый. Всегда, но в этот миг в особенности. И, быть может, Ибо в каком-то смысле нездоров, раз спустя полгода его чувства ничуть не изменились, и от одного лишь созерцания он испытывает всю палитру красок той безрассудной любви, что вспыхнула очень давно, и за все это время ее пламя не утихло и даже не дрогнуло.       Впервые за полгода он ощущает легкость. И мир перестает быть черно-белым.       Сяо Чжань готовит вкуснейший завтрак на двоих, потому что по-другому он просто не умеет. А после Ибо остается, чтобы вместе посмотреть фильм, который они так и не успели глянуть еще тогда. Старший занимает большую часть дивана, подгибая под себя ноги: имеет право, его же диван, в конце концов. А когда он робко упирается виском в плечо Ибо, тот теряет голову от счастья настолько, что готов сидеть хоть на подлокотнике. Не менее робко он помещает руку Сяо Чжаню за спину, слегка приобнимая. О чем был фильм, Ибо вообще не помнит.       Ему пора. Он может только надеяться, что Сяо Чжань захочет видеть его снова.       - Я очень рад, что ты пришел. Отлично провели время. И я чувствую себя намного лучше. Чувствую себя живым впервые за долгое время. Спасибо. Правда. — Они стоят в коридоре, и Сяо Чжань подходит впритык, чтобы выглядывающими из рукава свитера пальцами нежно дотронуться до порозовевшей щеки. И затем невесомо поцеловать в уголок губ. — Приходи, когда будет желание. И береги себя. Осторожнее с мотоциклом.       «Купи тот вчерашний снэк».       «Пожалуйста».       «И извини, что накричал».       Может, Ибо так и остался наивным ребенком, но он действительно верит, что вместе они справятся со всем.