***
Не так давно куратором выпускной группы стал Арсений Попов, которого полюбило так много девушек. Конечно, был красив — достаточно-высокий, идеальная привлекательная внешность, подтянутое тело, приятный голос, голубые, как небо, глаза… Все было бы хорошо, если внутри этого мужчины не прятались бы свои демоны. Но каждый со своим изъяном, так что принимайте таким, каков он есть. За столь короткое время за брюнетом увязалось такое количество женских особ, что даже по пальцам невозможно было сосчитать. Но эти девушки никак не привлекали Арсения, и, как они бы ни старались идти с Ним на контакт, ничего не получалось — взгляд не мог зацепиться ни на одной из них. Девушки такие примитивные существа, которые так и готовы раздвинуть ноги, лишь бы провести шикарную бурную ночь с привлекательно-сексуальным мужчиной. Постоянно они цепляются за красавчиков, за плохишей, ибо считают это таким крутым, о чем можно похвастаться перед другими, дабы завидовали. Хотя, здесь и завидовать нечему. За все время, проведенное в этом учебном заведении, взгляд мужчины в итоге лег на худого высокорослого парня, который постоянно сидел за передней партой и с бесятами в глазах поглядывал на Попова. Это забавляло куратора, поэтому одаривал того, когда они встречались взглядами, довольной ухмылкой. А что делал этот высокорослый парень? Конечно же, в ответ показывал «фак» и с усталым вздохом отводил взгляд. Арсений в основном не вызывал бедолагу к доске, лишь тогда, когда в кабинете мог повиснуть очень сложный вопрос по одной из пройденных тем. А почему именно в такие моменты куратор вызывал того к доске? Все просто — если парень отвечает неправильно, то столь сладостное, жесткое, мучительное наказание ждет Его в постели, или в машине, или где-то в туалете. Без разницы. А если ответ правильный, хотя такое редко бывает, то шатен может загадывать то, что ему хочется. Эти игры устраивали обоих, так что наслаждались этими моментами, пока было время.***
— Арсений Сергеевич, ну и куда на этот раз? — с тяжким выдохом спрашивает парень, садясь вперед в дорогую черную машину. — Ко мне, — ухмыльнулся мужчина, заводя свою малышку и резко трогаясь с места. Антон сегодня вновь неправильно ответил на сложный вопрос. Логику брюнета парень разгадал уже достаточно давно — тот специально вызывает его к доске, когда стоит очень сложный вопрос, ответа на который не знает никто. Это так бесило, но от мысли о том, что будет ждать Шастуна на этот раз, нервные клеточки возбуждались, а зубы начинали кусать сухие губы. Взгляд был устремлен в окно. Парень вновь задумывается о своем — о чем-то пошлом, о том, что же будет сегодня, и насколько все будет жестко. Конечно, шатен уже привык к подобным играм — ему было под самый кайф. Поначалу, конечно, было порою неприятно, порою тяжело, но сейчас он получал такой кайф, аж до мурашек по коже. Неожиданно он чувствует чужую руку на своей паховой зоне, что заставило вздрогнуть и тяжко выдохнуть. — Я настолько тебя завожу, Тош? — с легкой усмешкой было сказано Арсением, взгляд которого не отрывался от дороги. — Непременно, — слабо усмехается в ответ парень, давя в себе стон. Скорость машины превышала сто километров в час, хотя по Москве так неприемлемо ездить, так как чуть ли ни на каждом шагу висит камера на скорость. Однако Арсению было плевать на эти камеры, так как хотелось поскорее очутиться дома, «сорвать» с мальца одежду и насладиться этими сладостно-пошлыми мгновениями. Жалко, что до дома было, черт знает, сколько добираться. Ведь институт находился в центре города, а сам мужчина жил в спальном районе, чуть ли не на окраине Москвы. Хотя сейчас пробок не было, так как стоял поздний вечер, поэтому все было куда проще, чем предполагалось. И все это из-за того, что сдвинули расписание, почему пришлось терпеть и про себя материться, дабы поскорее этот Ад закончился.***
Впихнув Антона в лифт и нажав на кнопку четырнадцатого этажа, мужчина тут же вжимает парня в стену, а губы прильнули к мягким потрескавшимся губам, без промедления углубляя поцелуй, проникая языком в чужой рот, как бы изучая. И тут стоны шатена начали срываться с уст, глаза прикрылись, и он вновь полностью отдается во власть этого мужчины. С недавних пор жесткость в интиме для Шастуна начала занимать почетное место. Наверное, потому что это было связано с Арсением, к которому парень так привык. Он готов был на все, что угодно, лишь бы они насладились друг другом вдоволь. Плевать, сколько раз секс может происходить за одну ночь, главное то, чтобы удовлетворить потребности обоих. Конечно, выдержка у Арсения поражала. Все же этот мужчина, как тиран, такой же несокрушимый и непробиваемый. Или как зверь, такой же дикий и желающий, как можно больше добавки. А сам Антон — жертва, попавшая в западню дикого зверя с искрящимися голодными голубыми глазами. Парень даже не заметил того, как лифт прибыл на нужный этаж, но опомнился лишь тогда, когда сильная широкая ладонь схватила за тонкое запястье шатена, и брюнет повел к нужной двери, на которой отчетливо вырисовывались цифры: «666». Не зря такая нумерация цифр на нужной черной двери — идеально вписывается для такого человека, как Арсений. Пару поворотов, дверь открывается, и мужчина проталкивает мальца в темную квартиру, попутно заходя и закрывая за собою дверь на пару щелчков. Не успев так таково снять верхнюю одежду, как шатена вжимают в стену, а чужие зубы больно, но приятно покусывают его нижнюю губу. Антон, прикрывая глаза, вздрагивает и томно выдыхает. Но столь приятная пытка не продолжалась долго — мужчина отстраняется и облизывает губы, словно так и готовясь сожрать шатена. — Пойдем, — с хрипотцой шепчет Арсений на ушко парню, после уже волоча того за собой. Шастун давно не был у Арсения дома, ведь обычно они у Антона или в гостиницах, или в каких-то еще местах, где можно заняться излюбленным делом, поэтому начал оглядываться по сторонам, подмечая каждую мелочь, но долго ему не дали любоваться обстановкой, так как его толкают на обширную двуспальную кровать. Попов, тяжело дыша, быстро расправляется с каждым предметом одежды, при этом взглядом бегая по телу, одновременно изучая и пожирая. Он готов был любоваться и иметь это худое тело хоть до конца жизни. От таких мыслей Арсений протяжно выдохнул, чувствуя, как неприятно сдавливает в штанах. Целуя губы шатена, мужчина стягивает с себя пиджак, срывает галстук, а с рубашкой уже начал разбираться Шастун — он быстро, но слегка дрожа, расстегивает пуговицы ненужной на данный период времени вещицы и стягивает ткань с плеч, оголяя крепкое телосложение Попова. После чего руки побежали по торсу вниз, к штанам, начиная и их расстегивать. Поцелуй разрывается, когда штаны вместе с нижним бельем летят на пол, подле кровати к остальным вещам, затем брюнет резко разворачивает Антона на живот и хрипло говорит краткое: — Жди. Послышались отдаляющиеся шаги, и парень протяжно выдыхает. В низу живота уже стягивало, так и хотелось почувствовать мужчину внутри себя, а от представлений парень даже вздрогнул и тихо простонал. Не выдержав, он перевернулся на бок, а рукой начал делать движения вверх-вниз по плоти, тихо томно вздыхая. — Вот тут ты зря, — послышался холодный голос брюнета, и Антон, как ошпаренный, прижимается к спине, нервно сглатывая слюну. Мгновение, и он оказывается вновь перевернутым на живот, а руки связаны тугим морским узлом. Приподняв бедра и разведя пошире ноги Антона, Попов облизывается, при этом размазывая по своей плоти смазку, после немедля входит в парня, который, дрожа, изгибается в спине, как кот, и громко простанывает. Движения довольно-таки грубые, а ягодица начинает краснеть от сильных шлепков ладони, вызывая у Антона легкий скулеж от столь сильно-накатывающего наслаждения. Рука Арсения вдавливает голову того в подушку, а губы блуждают по худой спине, порою прокусывая кожу, оставляя следы от зубов. Но этого мало. Недостаточно. Поэтому Попов приподнимает того и усаживает на себя, лицом к шкафу с большим зеркалом на двери. Пальцы держат подбородок, а с уст на ушко срываются следующие слова: — Посмотри на себя, — усмешка. Антон смотрит в зеркало, подмечая каждую мелочь, и щеки тут же начинают заливаться краской, когда глаза цепляются своего же лица. Томный взгляд зеленых глаз, приподнятые от наслаждения брови, обкусанные до крови губы, приоткрытый рот, глотающий воздух, которого словно не было достаточно в комнате. — Наблюдай… Проникновения стали столь глубокими, что шатен так громко застонал, как не стонал ранее. Да и еще смотреть на такое в зеркало — это так возбуждало, заставляло порою напрягаться и сжимать Арсения изнутри. — Ты меня так сжимаешь, — усмехается Попов. Красные следы начали оставаться на шеи шатена, ловкие пальцы покручивали, сжимали и оттягивали взбухшие соски. Порою голубые глаза бросались на их отражение, наблюдая за столь откровенным зрелищем. И это ему так нравилось, особенно смотреть на то, как лицо Антона все больше и больше проявляет признаки пика наслаждения. — Не смей кончать, Тош, — очередная ухмылка, и рука ложится на плоть парня, не давая тому кончить. — Еще рано… Зубы прикусывают ушную раковину, затем губы начинают посасывать ее, что вызвало бурную реакцию у Шастуна — весь дрожа, он сильно напрягается и издает прерывистый, но протяжный громкий стон. Слишком приятно, и Арсений это знал — знал то, что у Антона это слишком чувствительное место, поэтому порою так забавлялся. Мужчина все же решил сменить позу, поэтому вышел из шатена, после чего опрокинул того на спину и, вновь раздвинув ноги, входит в парня, но, не успев сделать первый толчок, останавливается, когда слышит скулеж: — Развяжите… Брюнет вздыхает, берет руки того, развязывая тугой узел, от которого на тонких запястьях остались красные следы. Руки Шастуна тянутся к Арсению, прижимая к себе и целуя того в губы, втягивая в желанный поцелуй. Длинные пальцы от удовольствия царапают кожу брюнета, когда тот начал движения, и это вызвало табун мурашек у Арсения, что подлило масла в огонь. Отстранившись от припухших обкусанных губ, Попов с бывалым довольным рыком начал более грубые толчки, буквально втрахивая парня в кровать. А сам шатен, откинув голову назад и продолжая издавать столь пошлые звуки, пытался поддаться бедрами в такт. — Я… люблю вас, Арсений Сергеевич, — хрипит парень, после чего со слезами на глазах и с громким полу-стоном, полу-криком кончает, а в след и сам Попов, вжимаясь в ослабшее тело шатена.***
— Вот же ж, козел, — раздраженно бурчит себе под нос парень, сидя на лекции и потирая иногда ладонью поясницу. — Надо же всю ночь… — и, болезненно тихо вздыхая, морщит вновь лицо от боли. А голубые глаза так и смотрят на Антона, да и на губах расплывается садистская ухмылка. — Шастун, к доске. Парень поднимает взгляд на Арсения, в котором читалось лишь: «Ненавижу».