Осколки сломанных надежд

На часах едва пробило семь утра, но Линали уже была на ногах и вся в заботах. А как иначе? Для них всех, это важный день. Именно сегодня, наконец, завершится обсуждение и подпишется союзный договор с Вонголой. Пусть это уже не первый их выход в мафиозный свет, но именно сегодня ошибки не допускались, важно было подготовиться к неожиданностям, чтобы не ударить в грязь, лицом. Костюмы каждый готовил себе сам, — они уже обговорили дресс-код, ещё перед балом — но беспокоящаяся Лина не могла успокоится и проверяла, и перепроверяла выглаженные костюмы, пересчитывая их, и каждый раз проводя по ткани руками, проверяя на наличие складок, тщательно рассматривая, чуть ли не каждые десять-двадцать минут. Из-за этой беготни раненько подниматься пришлось и всем остальным жителям дома. А весьма агрессивные длинноволосые мечники, как и гиперактивные очкарики, вообще-то до утра не спавшие, обговаривающие стратегию будущих переговоров, пусть и не стали ругаться, но выглядели чуть лучше неделю назад умерших трупов. Их бледная кожа и общий помятый вид, вызывали желание только пожалеть, но поскольку в случае Канды это было травмоопасно, а то и смертельно опасно, все сочувствующие взгляды доставались Комуи. Однако, даже ужасное самочувствие Комуи отходило на второй, а то и третий план, когда виновато выглядящая младшая сестра, подходила к нему и обнимала его голову, пока он сидел и она могла без проблем до него достать. Выглядел он при этом самым счастливым человеком во вселенной. Так и не скажешь, что это человек с недельным недосыпом. Хоть у кого-то день удался. Хотя…не только Комуи выглядел чрезмерно счастливым. В очередной раз проходя мимо комнат парней и своими быстрыми мелкими шажками, стукая каблучками сапог, что отдавали лёгким эхом по коридору, будя всех спящих, одна из дверей, которую Лина ещё не успела пройти, открылась. Не успела девушка понять, что произошло, как ее уже подхватили под коленками на руки и положили на кровать. Зажмурившись, она только почувствовала, как рядом, со вздохом, лег кто-то ещё и набросил на нее руку, обнимая за талию, слегка прижимая к себе. — Тише, не надо так волноваться с утра пораньше. Мы все подготовили. Ещё вчера. И поверь, тех восьми проверок костюмов и все остального, что ты сегодня успела сделать, вполне достаточно, чтобы вечером уверенно уезжать на переговоры. — хриплый голос Лави, заставил ее, наконец, открыть глаза и повернуться на другой бок, лицом к рыжему. Его сонное лицо со следом от складок на подушке, заставили ее умилиться. Слегка мутные зеленые глаза смотрели в ответ. Такой влюбленный взгляд, заставил девушку смущенно потупить взгляд, что отразилось и на ее щеках заметным румянцем. Завозившись на кровати, она успокоилась только тогда, когда получила ласковый поцелуй в лоб. — Прости, я действительно переволновалась. — спрятав лицо на груди рыжеволосого, Лина тихо ответила своему ухажеру, стараясь не прерывать повисшую в комнате, удивительно приятную, сонную тишину. Через какое-то время, заметив, что парень вновь прикрыл глаза, а дыхание его стало практически неслышимым, она постаралась тихонько подняться с кровати, но, немного неожиданно, рука, все также обнимавшая ее, напряглась сильней и прижала, уже почти ускользнувшую добычу обратно, закутывая в кокон одеяла — чтобы уж точно никуда не делась! Девушке оставалось только недоуменно хлопать глазами, но вырываться она не спешила. Оставшийся без одеяла Лави, практически полностью подмял под себя Линали, не заваливаясь, впрочем, всем весом, но надёжно удерживая от попыток уйти, обнимая всеми конечностями. — Куда собралась? Ты видела время? Ещё пару часов можно и даже нужно поспать. — Но… — Спаать! — протянув фразу и поставив точку в разговоре, не давая возразить, зеленоглазый снова тихонько засопел. Китаянка, пусть и недовольная что ее так нагло прервали ещё в начале фразы, не стала возмущаться. По этому поводу у нее еще будет время повозмущаться, но такое уютное утро может посетить их еще не скоро. Нужно пользоваться моментом, к тому же, — девушка, не стесняясь, вовсю зевнула. — она действительно уже чувствовала усталость из-за слишком раннего, даже для нее, подъёма и эмоционального напряжения. Так что, успокоившись, она с радостью воспользовалась возможностью ещё поспать. Но, спустя пару часов, всем пришлось вставать. Спасенные Лави соседи по коридору, выглядели куда лучше чем могли бы. Догадываясь о причинах и раннего подъема, и возможности еще немного поспать, Лави сегодня был популярной личностью. Практически каждый встречный, после приветствия, благодарил его за успокоение Линали. Она краснела и в смущении, по привитой ещё в детстве, привычке извинялась склоняясь в поклоне. Теперь неловко было не привыкшим к китайскому этикету всем остальным. Впрочем, никто по-настоящему на нее не обижался, просто, иногда, как подвернется случай, подкалывали ее волнительность и благодарили за беспокойство. Так что, причины сиять довольным лицом были и у Лави. Нечасто удавалось таким способом затянуть девушку еще немного поспать с ним, но когда получалось— как минимум, это утро будет лучшим, среди всех предыдущих. За завтраком успешно сохранялась атмосфера неспешности. Каждый, сидя на своем месте за столом и, кто завтракая, кто просто потягивая из кружки чай-кофе, наслаждались утренней прохладой. Общим решением, сегодняшний завтрак орденовцы решили провести на крыльце, под навесом. Стол перенести проблемой не являлось, а шустрые исследователи из Научного Отдела, под чутким командованием Лины, быстро принесли все столовые приборы и завтраки к общему столу. Дом, что им выделил Ватикан не шел ни в какое сравнение со зданием Черного Ордена, но и жить в нем собирались не несколько сотен людей. Дом имел три этажа и снаружи ничем не отличался от типичных домиков, которые строились в пригородах. Каждый этаж размещал в себе шесть комнат, за исключением первого, первый этаж был «зоной отдыха», там же находилась большая кухня и гостинная, где каждый мог отдохнуть, второй заняли Экзорцисты и Смотрители, а третий разобрали Исследователи. Им же принадлежал нулевой этаж, подземный. Он был отведен под обширную лабораторию, а также на бытовые приборы, которые появились в новой эпохе и представляли наибольший интерес для ученых. Эти не успокоятся, пока не разберут по винтикам и соберут не кофемашину, как часто случается (кажется подсознание им намекает, что надо поспать), а тот же компьютер, который разбирали. Почти год проведенный в этом времени не прошел даром и многое было изучено и теперь доступно для них. Теперь, по крайней мере, они не чувствовали себя дикарями вышедшими из леса и внезапно обнаруживших себя посреди мегаполиса. Экзорцистам также волей-неволей приходилось вливаться в мир новых технологий и изобретений, для них это было обязательным. Техникам, вовсе-таки не требовалось выходить в свет, а вот Экзорцистам предстояло много контактировать с внешним миром и не смотря на все сопротивления со стороны некоторых, особо упрямых в этом вопросе, знать ту самую основу, к которой люди двадцать первого столетия были привычны и знали, чуть ли не с пеленок. Оплошать из-за незнания какой-то элементарной вещи не хотелось никому, вызывать лишние подозрения — тоже, так что никаких возражений не принималось. На самом деле, ярое сопротивление, проявлял только Чаоджи. Всем остальным, даже Канаде, хоть и в жизни не признается, было интересно вливаться в новый мир и узнавать что-то новое. Нередко они и сами приходили на нулевой этаж и просто слушали восторженных исследователей, что были только рады поделится своими находками и новыми знаниями. Чаоджи же вел себя странно, не желая приспосабливается к изменениям и отрицая пользу от новых технологий. Пусть и так, но они не могли допустить, чтобы член их публичной команды был совершенно не осведомлен в этой теме. Если он не понимал или, (что чаще) не хотел понимать, его просто напросто заставляли заучивать это. Да с криками, да с руганью, но если не устранить этот недостаток сейчас, позже это им же выйдет боком. Знаем, проходили, не маленькие уже. За накрытый стол усаживались все члены их прибывшей из прошлого группы. Все приемы пищи они проводили за одним столом. Это было скорее привычкой, чем практической необходимостью. Они уже давно привыкли, что завтраки, обеды, ужины проходят в большой столовой и с не менее большой компанией. Все друг друга знают и в вот такие короткие перерывы между работой, могут пообщаться ни о чем и сбросить напряжение дня, понять, что рядом с тобой точно такие же уставшие от вечных сражений люди, с которыми тебя объединяет не только общая цель. Черный Орден действительно можно назвать большой семьей, и каждому приятно так называть их огромную разношерстную компанию. Оглядывая друзей и их расслабленность во время еды, Линали не могла не улыбается, радуясь единству, но задумываясь об этом, нельзя не вспомнить о недостающем члене компании — Аллен. Как же давно они не виделись. Немало воды утекло с того времени. Без малого тринадцать лет с ее пропажи и только около года назад, они, наконец, смогли выйти на след подруги. Пускай призрачный, все равно, это лучше тринадцати лет молчания и безрезультатных поисков. В душе снова заиграло пламя надежды. Первые пару лет после ТЕХ событий, ознаменовались трауром и жуткой депрессией. Она месяцами не выходила из комнаты. Иногда учёные из Исследовательского отдела, замечали ее бродящей ночами по коридорам и походила она больше на неспокойного духа, прячущегося в тенях, чем яркую, жизнерадостную, молодую девушку. Ее полностью сломила пропажа подруги. Стеклянные глаза, выцветшие волосы, бледность и вечная усталость на фоне недосыпа, каждый раз ужасали всех видящих ее людей. Должно быть не на ком, даже на самом Канаде не отразилось это событие так сильно, как на Линали: все ее действия были машинальными, будто механическими. Она ни с кем не разговаривала, даже с любимым старшим братиком, что старался не отходить от сестры, а из-за невозможности оставить, хоть на время работу, перенес большую часть бумаг в ее комнату, занимаясь ими и параллельно ухаживая за девушкой. Найдя для себя как совмещать, он уже не так сильно разрывался между делами, но и он уставал. Дико уставал. Видели это и Экзорцисты, заходящие проверить как дела у Смотрителя, и Исследователи, которые на постоянной основе работали с Комуи. Он понемногу сдавал позиции и все боялись однажды заглянув в комнату, увидеть уже двоих замкнувшихся в себе, практически неживых людей. Каждый, хоть раз, пытался поговорить, как-то утешить или поддержать, но казалось все слова проходили мимо девушки, но для ее брата это была неоценимая поддержка. Только это не давало ему окончательно пустится в отчаяние от потери единственного оставшегося члена семьи. Плохо было не только им. Да, все в какой-то мере чувствовали вину и сожаление от утраты друга / хорошего экзорциста / товарища, но никто не загонял себя этими чувствами так сильно, как самые близкие друзья Аллен, что также посчитав ее предателем, бросились в погоню за беглянкой. Чувства буквально пожирали их изнутри. Невозможно было от них отстраниться, все мысли были только о том, что истинными предателями оказались они сами, предав доверие самого верного друга. Ни Канда, ни Лави, ни Лина, не забудут тот взгляд, который бросила на них, в последний момент, Уолкер. Только промелькнувшим мигом увидев его, они будто очнулись и осознали, что натворили, но уже было поздно и потянувшийся было Канда, стоящий ближе всех, не смог и коснутся края порванного по краям бежевого пальто, что было на ней в тот момент. Это действие выглядело настолько же отчаянно, насколько и чувствовалось. Все они почувствовали в тот момент отчаяние. Каждый заглушал чувства по-своему, но выглядело это одинаково ужасно. Нельзя сказать точно, кому было хуже: Канде, потерявшему любимую девушку, или Линали и Лави, потерявшим лучшую подругу, которую когда-либо имели. Но ясно как день, что наихудшим образом это отразилось на Лине, но и остальным было не лучше. Правильнее будет сказать, что наиболее явно, ситуация отразилась на девушке. Мужчины, пусть и молодые, остаются мужчинами и хранят все в себе не давая разглядеть грусть, тоску и разочарование в себе, но для видящих людей, хватало и их поведения: Канда, совсем не жалея себя, разъезжал по миссиям и бросался в первым в бой с упоением смертника, который уже давно знал, что недолго проживет и желал как можно быстрее уйти. Он практически не бывал в Центральном Отделении, отдавая всего себя битвам, а когда его в принудительном порядке оставляли отдыхать изматывал себя тренировками до потери сознания, а после, выходя из лазарета, ни на кого не обращая внимания, снова уходил в зал полностью себя изматывая. Хотя был и в этой ситуации….толк? Сложно назвать это пользой, но именно благодаря таким тренировкам, каждый раз пересекая грань своих возможностей, он пересек отметку ста процентов синхронизации. Ему и так оставалось совсем немного до нее, но вкладывая все свои эмоции и силы в тренировки, это просто произошло быстрей и рубеж, который и без того был бы скоро преодолен сдался, под жутким напором мечника. Но достигнув его он не остановился. Даром не нужна была Канде эта ничего не значащая, в его глазах, должность Генерала. Ему нужна была возможность отвлечься, не думать о содеянном и путешествовать, путешествовать, путешествовать, в слепой надежде найти хоть какое-нибудь упоминание о седоволосой экзорцистке. Он был почти одержим этой идеей и от этого его все еще ограждали, лишь искренняя привязанность к Линали, да Лави, что остались единственными, с кем он все еще хотел бы общаться, разделяя горе. Должно быть Лави переживал все немного легче своих друзей. Как бы это странно и неуместно в данной ситуации не звучало, но опыт сказывался! Даже будучи учеником Книжника, ему не раз приходилось менять свое имя, корежить характер, оставлять знакомых, с которыми, пусть и не был так по особенному близок, как с компанией, в которую влился по приходу в Орден, но в детстве, все знакомые легко пробираются в детское сердце и расставаться с ними сложно. Хотя, благодаря еще одной особенности детей, быстро принимать и быстро менять круг общения, уходить было проще, а привыкнув с детства и во взрослом возрасте, отпускать людей было не так болезненно. Проведя несколько месяцев, запершись в своей комнате, иногда занимаясь переводом старинных трактатов, но большую часть времени просто лежа на кровати, пустым взглядом гипнотизируя потолок, не моргая часами и полностью погружаясь в свои мысли, не замечая хода времени, вырываясь из этого состояния, только тогда, когда беспокоящиеся товарищи приносили ему еду, вкуса которой он ни разу не почувствовал, со времени, когда только заперся, он наконец начал вырываться из этого полуанабиозного состояния. За проведенные в темноте комнаты недели он стал походить своей бледностью на вампира. Думается, об ироничности, того, что из-за временного стиля жизни он стал похож на того, кого так, в свое время, боялся. Несмотря на заботу приятелей, он все равно сильно похудел. И без того яркие синяки под глазами от частого недосыпа, стали еще более глубокими, глаза, казалось, впали, а чуть прослеживающиеся, до этого, скулы, были болезненно острыми. И без того длинноватые, выцветшие волосы, почти достигли плеч, но были такими тонкими и ломкими, что пытаться исправить это было бесполезно, и целесообразней, было бы их отрезать, но собираясь выйти наконец из «заточения», Лави просто собрал из них маленький низкий хвост, откладывая это решение на более позднее время, справедливо решая, что у него имеются более важные дела на данный момент. Наскоро собравшись, он первым делом решил посетить душевую, как наиболее необходимое место, после нескольких месяцев безвылазного просижывания в комнате. Своим, в буквальном смысле, потрясающим видом радуя окружающих и ловя, от них же, удивленные, у некоторых, и радостные взгляды, сглаживая свое изнеможденное лицо, пусть уже не такой яркой, но улыбкой. Он, наконец пришел в себя и сделал определенный выбор в этот момент. Столько времени проведя в мыслях, не мог же он ни к чему не прийти? Вот, он и сделал вывод, что…он не хочет провести в таком состоянии всю свою жизнь. Да, ему горько, но разве это повод полностью убивать себя и топится в чувстве вины? В этом нет никакого смысла, он всегда был общительным человеком и замыкаться было для него не свойственно, но именно к этому все и шло. Лави не собирался забывать собственный поступок, но разве можно что-то исправить стоя на месте, психологически насилуя себя? Именно поэтому, наконец приведя свою душу, хоть и в относительное, равновесие, и все решив для себя, он вышел из комнаты, собираясь привести себя в порядок. Вымывшись, первым делом он пошел искать Канду, уже из разговоров в коридорах по пути, выясняя, где он находится. О том что он сейчас не на миссии, он узнал несколько дней назад, по чистой случайности услышав за дверью своей «пещеры», как он иногда, подшучивая, называл свою комнату из-за отсутствия окон в оной, медсестер, жалующихся друг другу на снова попавшего к ним в лазарет длинноволосого мечника, который совсем не жалеет себя и свое здоровье. Оттуда же выяснилось, что Линали, практически так же как и он замкнулась в себе и все это время не выходила из комнаты, никого не слушая и ни на кого не обращая внимания. На ходу составляя план, он направился в зал для тренировок, где эту неделю дневал и ночевал мечник. Осторожно приоткрыв дверь, собираясь остаться на некоторое время незамеченным, Лави тихо вошёл, убедившись, что Юу стоя спиной к нему, его не увидит, снова и снова отрабатывая какую-то связку ударов. То чему Лави сейчас стал свидетелем, не было для него шокирующим. Как и раньше мечник оставался высоким, худым, широкоплечим, создавалось впечатление, будто Канда состоял из одних лишь мышц и жил. Его мощная фигура была напряжена во время каждого удара, что по своей легкости мог обойти и профессиональных балерин. Только по свисту, с которым опускался меч, можно было понять, что удар этот отнюдь не лёгкий и, при нужде, сможет разрубить броню Акум, легче масла. Можно было бы подумать, что с ним все отлично… если не присматриваться, но Лави пришел сюда с вполне определенной целью, а внимательность и постоянную бдительность старый Книжник, вбил в него качественно и намертво, ещё когда был жив. Успел старик выучить себе замену. И если перед кем-либо другим картина представшая здесь, могла показаться нормальной (А что? Ну, тренируется Канда. Он это всегда делал и уделял тренировкам особое внимание!) Перед Лави же предстала совсем другая картина: Почти валясь с ног, обливаясь потом, но упрямо поднимая меч, Канда продолжал движение. Его взмахи были медленными, с каждым движением становясь, все более заторможенными. Мышцы уже еле сокращались и отчаянно молили об отдыхе болью и усталостью. Рыжий уже не мог спокойно наблюдать за этим и потому уже во время следующего взмаха меча, рука Канды остановилась, оказавшись в крепком захвате. Непонимающим, затуманенным взглядом, мечник обратил внимание на своего посетителя. Только заглянув в глаза Юу, Лави понял что все еще хуже, чем показалось сперва. Длинноволосый выглядел так, как не выглядели трупы в морге. Тем ещё страшнее было на это смотреть, потому что Канда был живым. Впалые глаза и щеки, заострившиеся скулы, до этого густые тёмно-синие волосы потускнели и даже со стороны было видно, что сильно поредели — слишком сильное и длительное нервное напряжение испытывал мечник в последние месяцы. Юу уже давно был морально истощен, но старательно продолжал доводить себя до края бессонницей и тренировками. Несколько раз, Лави замечал, что мутные синие глаза все порывались куда-то соскочить, за что-то уцепиться, но не сосредотачивались ни на чём. Казалось, он все же что-то видел. И тут рыжик перестал медлить: Вырвав из ослабевших, но все ещё крепких рук Муген, он отбросил его, по полу к стене и тут же вырубил Канду, подхватывая его на руки. Он и сам был не в лучшей своей форме, но легко подняв мечника, он ещё раз подтвердил свои догадки о недоедании. Буквально вылетев из зала, он понесся в больничное крыло. Чуть позже он обязательно извинится за такое обращение с дорогим Мугеном, но медлить уже было нельзя. Судя по всему, мечник уже не спал около недели. Человек не может так долго находится в бодрствующем состоянии и быть активным. Это ведет не столько к физическим последствиям сколько к моральным, а Юу, как догадывался Лави, уже начал видеть галлюцинации. Дальше только смерть от переутомления.* Толкнув плечом, он открыл дверь в медотсек, встречаясь взглядом со Старшей медсестрой, которая до этого сидела за своим столом, заполняя какие-то бумаги. Увидев, кого он принес, она тут же подорвалась с места и выбежала в коридор, который вел к палатам пациентов, Лави побежал за ней. Быстро добравшись до ближайшего свободного посещения она раскрыла дверь пропуская рыжего, что осторожно переложил Юу на кровать, сняв остатки одежды, в которой тренировался длинноволосый. Женщина отточенными движениями, как только пациент оказался на месте, стала подключать его к различным датчикам, значение которых Лави знал лишь приблизительно, но как только услышал пикающий звук, от прибора, что следил за сердцебиением, стал чуть спокойнее, абсолютно уверенный, что другу окажут помощь. В последний раз взглянув на экран и что-то проверив, женщина, наконец обратила внимание и на молодого Книгочея. — Не нужно паниковать. — она мягко успокаивающе улыбнулась ему. — Сейчас его состояние стабильно. Он уже несколько раз попадал сюда без сознания и мы пытались как можно быстрее привести его в нормальное состояние, но каждый раз стоило ему только очнутся он сбегал.— начала вводить в курс дела медсестра.— Его организм очень истощен, я сделаю анализы, но вряд-ли что-то сильно изменилось с прошлого раза. А сейчас, тебе тоже следует пойти отоспаться — Могу я навестить его завтра? — Конечно, приходи. Несмотря на совет, выйдя из палаты он, отнюдь, не пошел спать. Пока Канда не придет в более менее адекватное состояние с ним не имеет смысла говорить, так что самым верным решением будет пройтись до комнат Лины и проведать ещё и ее. Слухи по Ордену ходят очень настораживающие. Лави искренне надеялся, что все не так плохо, как он успел себе представить. Поднявшись на нужный этаж, он мягким шагом дошел до знакомых дверей, тихонько их приоткрыв. Среди стопок бумаг, не таких впечатляющих как в кабинете Смотрителя, но занимающих приличную часть комнаты, он увидел Комуи который сидел на коленях перед согнувшейся младшей сестрой, что-то мягко ей говоря и держа за руки. Рядом с ними, на прикроватной тумбочке стоял поднос с тарелкой вкусно пахнущего бульона. Линали была одета в более легкую не форменную одежду, на ее голове все также, как и всегда, были заплетены два длинных изумрудных хвоста. Она сидела на краю кровати, свесив ноги, и смотрела будто в пустоту. Нечаянно встретившись взглядом, Лави крупно дрогнул, а в уголках глаз невольно собрались капельки слезинок, которые, впрочем, были тут же стёрты. Чуть отойдя от двери Лави подавил неуместные эмоции. Линали внешне выглядела намного лучше того же Канды или его самого, но с первого взгляда было понятно, по кому больше всех ударила пропажа Аллен. Немного прийдя в себя, он сильней распахнул дверь, что тут же заскрипела, привлекая внимание Комуи. — Лави, — Смотритель не рассчитывал увидеть, несколько месяцев назад запершегося в свой комнате Книгочея, но выглядел он не таким убитым, как когда уходил, что определенно было хорошим знаком. — Здравствуйте Смотритель, — рыжий знакомо улыбнулся, чуть взъерошив отросшие волосы, собранные в маленький хвостик на затылке и которые не держала бандана.— рад вас увидеть. — Да, я тоже. — он неудачно попытался улыбнуться, но губы никак не хотели складывается в такое привычное положение. Отвернувшись к ни на что не отреагировавшей Линали, он поставил поднос себе на колени, снова попытавшись уговорить ее поесть. Он был невероятно уставшим: что документация, что забота о сестре отнимали все его время и силы. — …ть ее? — тихо прозвучало со стороны Лави. —Что? — Кому не сразу понял что сказал рыжий, сосредоточившись на сестре. — Могу я покормить ее? Вы выглядите очень уставшим. Я могу позаботится о ней в ближайшие несколько часов, а вы в это время можете отдохнуть и поспать. — предложил Лави. — Хорошо, — чуть обдумав это предложение, Смотритель не нашел поводов отказывается. Лави давно дружил с его сестрой и Комуи видел как он дорожит этой дружбой. Пускай несколько месяцев, когда это все началось, его не было, но и ему было тяжело. Сейчас смотря на него, Комуи видел такого же разбитого человека, но уже практически пришедшего в себя, оправившегося и понемногу наполнялся верой, что есть шанс, что и Линали сможет прийти в себя. Отставив поднос обратно он поднялся, отпустив руки сестры. Коротко рассказав о рекомендациях врачей, попросив как можно больше с ней разговаривать и попрощавшись с Линой, сказав что ненадолго оставит ее с другом, вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Оставшись наедине, Лави не смог сдержать слезинку, что медленно прокатилась по его щеке, пока не была стерта, всхлипнувшим парнем. Невольно всплыли все эмоции, до этого закрытые на семь замков, глубоко в сердце. Тут уж стало невозможно отрицать, не тогда когда внутри бурлили чувства, а перед глазами стоял пустой, мертвый взгляд. Он любил. До одури полюбил девушку перед собой. Может он и прятал все эмоции под счастливыми улыбками человека, который полностью доволен своей жизнью, но с собой, всегда был честен. Возвращаясь к главной проблеме, оба оставшихся, дорогих ему человека, сейчас находятся просто в ужаснейшем психическом состоянии. Он попытается им помочь, но Лави с содроганием отгоняет от себя мысли, что у него может и не выйти. Сам-то вырвался из этого замкнутого круга самобичевания и сожалений, из чистого упрямства и простого, но очень сильного желания жить. Он очень надеялся, что и его друзья хотят жить не меньше… Уже на следующий день в его записной книжке появилось расписание, которое останется неизменным для него, в лучшем случае, ближайшие несколько месяцев. — Подъем; — Ванная; — Быстрый завтрак; — Проведать Канду; — Развести на беседу; — Помочь встать и принять душ; — Заговорить зубы и не дать сбежать на тренировку; — Подняться к комнате Лины; — Сменить замученного Смотрителя; — Опять рассуждать обо всем на свете, попутно рассказывая о прочитанной на ночь книге, за которой засиделся до глубокой ночи из-за чего опять не выспался….; — покормить Линали; — и говорить, говорить, говорить…. Знаете, Лави прекрасно осознавал, что он очень разговорчивый и ничуть этого не стеснялся, но даже ему было тяжело весело и непринужденно рассуждать о повседневных вещах, а после случайно, забывшись, спросить мнения о чем-то у девушки, встречаясь с пустым взглядом глядящем будто сквозь тебя. Канда тоже был плох, но у того основные проблемы заключались в продолжительном недосыпе и постоянном самобичевания, которое Лави настойчиво из него изгонял. Сейчас у них действительно большой прогресс, если сравнить с тем, что было ранее. Канда более менее адекватен, он не уходил полностью в себя, он, как проснулся, не переставал спорить с Лави и несмотря на неприятные слова, он видел в его глазах отчаяние, как друг цеплялся за него, как за последнюю соломинку, и способ выжить. С ним в каком-то роде было легче. Мечнику нужна была поддержка и он ее получал, постепенно идя на поправку. С Линой все было сложно. Они упустили тот момент, когда ещё можно было все исправить отделавшись малой кровью, они запустили все очень сильно. Настолько, что неизвестно теперь, сможет ли Линали вообще когда-нибудь прийти в себя. Но не смотря даже на это Лави, не терял надежды, каждый день приходя, сменяя Смотрителя и настойчиво разговаривая, добиваясь хоть малейшей реакции. Каждый вечер, уходя, он ласково целовал ее в лоб и желал спокойной ночи, укладывая, спать и накрывал теплым одеялом, после чего в последний раз посещал Канду в медотсеке, где тот находился под чутким присмотром медсестер, также желая ему доброй ночи, и сам, едва доходя до собственной комнаты, валился на кровать, полностью выжатый прожитым днём. Почти полгода спустя, появились первые продвижения. Как только Канда перестал топить себя в отчаяние и вине перед Аллен, он быстро пошел на поправку. Несколько дней беспробудного сна, более менее привели в порядок его физическое состояние, а некоторого рода терапия Лави — моральное. Пока мечник полностью не восстановился, его не выпускали с палаты в больничном отсеке, и уж тем более не допускали до тренировок. Лави, при желании, может быть очень убедительным. Но, в конце концов, общими усилиями с медсестрами, они поставили Канду на ноги. Даже на его вечно хмуром лице можно было разглядеть проблески облегчения, от того, что ему наконец разрешают покинуть медотсек. Вот так, полежишь пару месяцев в белой больничной палате и больше туда возвращаться не захочешь….Медсестры у них профессионально отбивают желание еще хоть раз попасть к ним в лапки. Первым делом, после выписки, Юу, вместе с Лави, который зашел его порадовать новостями о его выписке, пошел к Лине. Он действительно давно ее не видел. Полностью уйдя в свои переживания, он, к своему сожалению, ни разу не забеспокоился о состоянии подруги. Это очень угнетало мечника. Уже примерно представляя себе ее состояние, со слов рыжего Книжника, он так же как и Лави в первый раз, боялся открыть дверь и осознать, что все еще хуже, чем он себе представил. Несколько минут постояв у двери, решаясь, он зашел. Лави не мешал ему собираться с ухом, прекрасно понимая его состояние. Как только Канда переступил порог, на него уставился пустой взгляд, пробирающий, смотрящий в никуда, но касающийся самых темных уголков души, он едва сдержал порыв вздрогнуть, однако, даже так стая мурашек прошлась по его спине, неприятным холодком. Вина уже в который раз уколола его сердце. Боясь отвести взгляд, он подошел ближе, садясь на кровать. Взгляд девушки проводил его движения, и все также смотрел прямо в душу. Вот так, сидя напротив подруги, Канда все глубже осознавал какую ошибку он совершил. — Лави, — Книжник, что также как и Юу не сводил взгляда с Линали, перевел его на мечника, что говорил не отрывая взгляда ни на секунду. — Мы вылечим ее. Приход Канды вдохнул в него немного жизни. Он старался ради друзей, пытался помочь и помогал, но очевидно, что очень тяжело не впасть в тоску, когда ты каждый день видишь живую куклу вместо родного человека, и ничего не можешь сделать, кроме как быть рядом и безрезультатно пытаться достучаться до сознания Линали, вернуть ее назад. Теперь он не один. Теперь есть друг, он здоров, и теперь они вместе будут заботится о ней…. — Лина! А знаешь что я принес? — сияя улыбкой в явно приподнятом настроении, Лави, в сопровождении закатывающего глаза и постоянно фыркающего Канды, зашел в комнату девушки, неся в руках поднос. Уже около полугода они вместе каждый день ходят к подруге и проводят с ней как минимум полдня, до глубокой ночи, пока их не сменит Смотритель, который и раньше, больше работал ночью чем днем, и для него не составляло труда работать ночью и утром рядом с сестрой, отсыпаясь днем. — Ты только посмотри! Твой любимый ягодный тортик! — закрыв дверь и подойдя ближе к кровати, Лави поставил поднос себе на колени и взял маленькую десертную ложечку, собираясь кормить подругу. Поднеся небольшой кусочек к ее рту, но так и не дождавшись, когда она его откроет, он уже хотел сказать что-то, но Линали отвернула голову в противоположную от него сторону. Лави так и застыл с протянутой ложкой и с открытым ртом. Глянул на Канду, что стоял напротив них. Он также был в крайне удивлен, но еще больше обрадован. Это была первая реакция девушки. Ни разу за все те месяцы, что они приходили к ней, она не пошевелилась без прямой просьбы. — А я тебе говорил, что она не любит клубнику. — растягивая гласные, медленно проговорил Канда приходя в себя от удивления, на мгновение прикрыв глаза, а после насмешливо смотря на возмущенно вскинувшегося рыжего Книжника. Этот вечер был самым счастливым за это время, проведенный в дружеских переругиваниях, в которые Лави пытался втянуть и Лину, стараясь еще больше взаимодействовать с ней, после проявления реакции на свое действие. Сердца снова наполнились надеждой. После завтрака всей дружной компанией, каждый пошел по своим делам: кто работать в лаборатории, а кто в спортзал тренироваться. на улице за столом остались только Линали тихонько попивающая чай, который не выпила за завтраком, из своей чашки, Лави, ворующий со стола печенюшки и Канда, как всегда хмурой тучкой сидящий за столом, откинувшись на спинку и скрестивший руки на груди. Какое-то время они просидели в уютном молчании. Даже Лави молча сидел, наслаждаясь тишиной, но, как всегда, надолго его спокойствия не хватило и вскоре он уже как обычно болтал обо всем что в голову придет. — Хахах, помните как я на балу, пару месяцев назад, случайно поскользнулся на шлейфе платья какой-то девушки? — рыжий засмеялся, а Линали покраснела от легкого испанского стыда. Канда в своей манере прикрыл глаза рукой, таким образом выражая все свои эмоции от этого случая. — Теперь я на всю жизнь запомнил, что на такого рода мероприятиях, всегда нужно смотреть под ноги! Жаль, только, мой фрак. Эх, очень неудачно я взял ту пару бокалов с шампанским. Хотел тебя угостить, а в итоге упал и вылил все на себя. — сокрушенно вздохнув, он расслабился в плетеном кресле, он оперся ногой, заставив его передние ножки оторваться от земли и стал покачиваться в нем — Думаю это была карма. — ехидно посмотрев в сторону Лави, прокомментировал эту историю мечник. — Не стоило тебе подходить к той блондинке и заигрывать с ней. — Хей! Я не заигрывал! Я просто хотел пригласить ее на танец! Разве на балу не нормально приглашать дам на танцы? Тем более, что первые несколько танцев я посвятил Лине! — надувшись и скуксившись, делая обиженный вид хомячка, он рассмешил Линали, сидящую справа от него. Она легонько взлохматила его волосы. — Я не обижаюсь. — мило улыбнувшись своему ухажеру, уточнила девушка, чтобы потом не возникло недопониманий. —К тому же, — захватив руку Линали, он поцеловал ее запястье, вызывая еще одну счастливую улыбку, от которой и сам ярко улыбнулся, после чего продолжил. — она грубо дала понять, что из-за ее более высокого социального статуса она танцевать со мной не будет. — А по моему, она просто тебя отшила и, чтобы ты быстрее понял, нагрубила. —Кажется, я ее даже видела. Это же та платиновая блондинка, которая танцевала с Боссом Варии? — Ага.— беззаботно ответил Лави, начиная чуть покачиваться в кресле. — Комуи упоминал, что она его Заместительница, Капитан их отряда и Второй Император Мечей. — продолжила Линали, немного растягивая слова, наклонилась чуть вперед, чтобы увидеть лицо своего возлюбленного. — Ага, — не сразу до Лави дошло в чем подоплека. — …О-ого. — Да, да. Эта та самая единственная женщина в Варии, которая уже через пару дней будет тренировать и нас. — наблюдая за появившемуся пониманию в глазах напротив, Юу удовлетворенно стал наблюдать. И ответом ему стал грохот, от все-таки свалившегося со стула рыжего. Шипя сквозь зубы и потирая места, которые пострадали больше всего, он встал, подняв и кресло, в которое уже нормально сел. Словив обеспокоенный взгляд Линали, он мягко сказал, что все хорошо, и медики не требуются. — Ох, я надеюсь она не злопамятная. — А почему ты беспокоишься? Ты же просто попытался пригласить ее на танец. в этом действительно нет ничего страшного. — от такой поддержки любимой девушки, Лави не удержался и перебрался в ее кресло сжимая в объятиях, абсолютно поверженный таким доверием. — Люблю тебя. — Лина тут же ярко вспыхнула, отвернувшись, но даже не попыталась вырватся и сама обняла рыжего, ответив милым поцелуем в щеку, тут же опустив голову, в попытке скрыть от любимого яркий румянец. Счастливо рассмеявшись, Лави поцеловал ее в макушку. — Ладно, голубки, — поднявшись со своего места, Канда решил не мешать влюбленным в их идиллии, хоть они и всегда были ему рады. — Мне нужно ещё зайти к Комуи, он хотел что-то со мной обсудить. Не забудьте, через два часа выезд. — Так точно, Капитан Юу! — весело засмеялся рыжий, получая лёгкий тычок под бок от своей возлюбленной. Впрочем, Канда ничуть не обиделся, усмехнувшись напоследок, стремительно зашагал в дом.