Человечество безнадёжно

— Ларри, думаю если бы я мог ощущать воздух, это было бы приятно, — призрак шёл, держа за руку другого себе подобного. Протеза на Фишере вовсе не было, он уже не играет смысла, когда ты мёртв уже ничего не играет смысла. Синеватые, до сих пор электризованные волосы были похожи на парик, они застыли на моменте смерти человека, — Удачная возможность подумать, чел, — обдумывал он свои последующие слова, — Всё бытие это тлен, люди спиваются, чтобы не думать об этом, делать вид, что не понимают, да и не только спиваются. Человечество безнадежно, так зачем я его спасал ? — говорить на эту тему не страшно, уже ничего не страшно и больше никогда не будет страшным. Не будет же, да ? — Чел, — призрачная цепь на его джинсах особенно по-призрачному гремела, каждый шаг создавал этот немой звук, кой никто и не слышал. Никто, кроме Фишера, — Тогда можно сказать, что всё на этом свете безнадёжно, — Джонсон выглядел пустым. Забавно, призраки опустошены во всех смыслах: переносном и прямом. Они лишь оболочка без органов. Оболочка без жизненного потенциала. — В этом есть своя правда, — не мог не согласиться тот. Город полностью поглотила зима, тропинка покрыта слякотью. Кому-то может не нравится эти серость, унылость. Время года, что будто бы съедает всю твою жизненную энергию, придётся по духу тем, которые этой жизненной энергии и не имеют. Зима для них кажется родной и уютной. Так же город погружается в наступающее рождество, с каждым днём число игрушечных Санта Клаусов и ёлок подле магазинов растёт. Рекламных огоньков всё больше, все хотят нажиться на теме праздника, что по факту должен греть душу. Салли и Ларри было безразлично на этот праздник, для них он не играл роли, только создавал новые ситуации для наблюдений. Они были ещё теми наблюдателями. — Чувак, по-моему ты тогда это делал для жителей апартаментов, — Ларри понял, что ляпнул глупость. Убить людей для них самих же ? Мило, — А вообще, не сделай бы ты этого, то безнадёжного человечество могло было и не быть, странный исход, — Когда-то бывалый шатен поднял взгляд вверх, всё так же мрачно, яркость и веселье на постоянной основе раздражали больше. Да и как можно говорить о раздражение того, кому всё равно. Чувства, эмоции в них всё же были, однако очень приглушены, заткнуты и подавлены. Непонятно, чем же подавлены больше: смертью ? Жизнью ? Снег малу по малу усиливал свои порывы, снежинки проходили Фишера и Джонсона насквозь, абсолютно никаких ощущений. Это просто интересно выглядело. Странно, что живой бы человек не особо на этом зацикливается, многие не ценят окружающую красоту, а её можно найти во всём. Та же слякоть имеет свою уникальность, подходящую под определенный настрой. У живых есть свои проблемы, которые жизненно необходимо решить, а в конце умереть в своей личной коробке, догнивать уже в другой. Вот и всё. — Ну и не спас бы ты это человечество, что дальше, — он неосознанно хмыкнул, — Ты, наверное, не хотел бы смотреть на мучения других и сам бы им подвергся. Возможно, у тебя даже выбора не было, — Джонсон не прочь говорить, может он в этом и не нуждался, но он продолжал говорить, размышлять и излагать свои мысли по полочкам, пока подле него вечный собеседник, такой же, как и он сам - мертвый, — Да по-любому уже ничего не поменять, мы ничего не можем сделать, — всё же они ощущали холодный воздух, но пустота в разы сильнее, — ты ничего не можешь сделать, — Ларри ждал очередного соглашения с ним со стороны призрачного приятеля, но тот молчал и смотрел в ночное небо, ни одной звезды не видно. Они всё держались за руки, возможно в этом догадка почему же они остались оболочками, шастающими по земле, вместо того, дабы поблекнуть окончательно. Может эти оболочки хоть что-то и чувствовали, и пока ты чувствуешь, ты жив. — Всё же есть какая-то ирония в этом. Будь я живым, найти разницу между двумя этими исходами было бы куда легче, — Фишер не допускал мысли, что живой точно заявит противоположное, мёртвому легче думать, сказал бы он, — Моя судьба изначально была спланирована, наверное я слаб, раз не смог выбраться из этого сюжета, создать собственный. Получается я следовал плану, — Сал притих, его призрачная форма заключённого уже больше никогда не поменяется на другую одежду, но это ли важно? — Здесь всё спланировано. Суицидник изволил дослушать когда-то бывалого друга. — Я испустил пары в домике потому что сам так решил, — на секунду показалось, будто бы его белёсое лицо оживилось, заиграло новой странной эмоцией, но нет, показалось в очередной раз, — Хотя мне не пришлось бы, знай я об этой подставе с чаем и Эддисоном, — Джонсон в очередной раз оказывался в замкнутом круге мыслей, — Но, Сал, меня правда мучали голоса, ежедневно, ежеминутно, я не мог держаться больше, меня губили мысли, а сейчас я проклят ими же, — он утрировал, нынешние похождения и раздумья не доставляли ему дискомфорта. — И всё ещё считаешь это не спланированным ? — было бы приятно взять и шагнуть на слякать, утрамбовать её ступнёй, но Фишер не мог сделать это. Не мог повлиять на что-либо в принципе. — Не совсем. Но однозначно моя ошибка, я не изменил что-то пока был жив, — цепь продолжала беззвучно греметь и будет продолжать до неизвестностного момента, что будет переломным, конечно, если он вообще будет, — Это лишь моя ошибка. Я же мог что-нибудь сделать, но нет. Призрачные друзья двинулись дальше по бесцельному пути. Казалось бы будто призраков здесь и не было, следы они за собой не оставляют и уже не играют какую-либо роль в этом бесконечном информационном потоке, что тоже успел стать очередной рутиной. Всё исчезнет так же, как Джонсон и Фишер, исчезнет и не оставит за собой ничего. Смысл в том, чтобы пожить, но люди потеряли и его тоже, не все, конечно, однако стоит ли радоваться этому ? Фишер бы сказал стоит, будь он жив.