Мой Сэмми

Сэму плохо. Страшно, больно и противно. У Сэма все тело в шрамах. У Сэма панические атаки как по расписанию. Сэм выжимает из себя улыбку, когда Дин спрашивает, все ли нормально. У него все определенно не нормально. С самого детства они с отцом и братом шатаются по грязным мотелям и едят в дешёвых кафешках. Ему всего 14, но детства попросту не было. Дин старается сделать все для него, и Сэм это знает. Забота старшего брата, его тёплые руки с мозолями от пистолета и нежные слова – единственное, что может заставить младшего чувствовать себя хоть немного лучше. Дин всегда готов трупом лечь, лишь бы с Сэмми все было хорошо. И разумеется, Сэм никогда бы не рассказал, что ему хреново, ведь он не хочет расстраивать самого дорогого ему человека. Но с каждым днем ему становится все хуже. Чувство пустоты съедает, одиночество убивает, а от осознания себя столь жалким хочется кричать, срывая голос. Дин может так жить, он сильный, он всегда улыбается, он всегда поддерживает брата. А он, Сэм, – слабак, жалкий трус, которому нужно что-то большее, чем жёсткий матрас в очередном мотеле. Он хочет дружить, любить, смеяться над глупыми шутками, приходить домой после школы и смотреть телевизор с чашкой горячего какао. Стыдно выходить из очередного номера и ловить на себе сочувствующие взгляды, стыдно за то, что он так слаб, что не может просто смириться со своей жизнью, как это сделал его брат. Сэм никогда не видел, как Дин плачет. Он всегда был его надёжной опорой, в детстве каждый вечер заглядывал под кроватку Сэма и все твердил: — Не переживай, Сэмми, монстров не бывает и их нет под твоей кроватью, — широко улыбался, а через несколько часов уезжал с отцом на охоту и убивал этих тварей. И лишь спустя годы Сэм понял, насколько та улыбка была грустной и вымученной. Он понял, почему брат каждый раз проверял его кровать даже когда он не просил, хотя мог просто послать куда подальше. Дин охотился с семи лет… Когда Сэму исполнилось десять, отец рассказал ему о монстрах и о том, что ему предстоит на них охотиться. В тот день Сэм долго плакал в утешающих объятиях Дина. А на следующий день Джон дал ему в руки пистолет и приказал Дину научить брата стрелять. Всего через неделю папаша вырвал Сэма на охоту за очередным призраком. И вот через четыре года они все ещё охотятся. Дин всегда прикрывает брата, оберегает как хрустальный шар. Всё ещё спит с ним в одной кровати, когда братишке снятся кошмары. Но Сэм давно перестал жаловаться и плакаться брату, он просто закрыл все эмоции в себе и медленно умирал изнутри. Так плохо на душе не было никогда, и оставалось только надеяться, что это не отражается на его лице. Но когда в его жизни что-либо шло так, как хотелось ему? — Сэмми, что с тобой? Все хорошо? — с беспокойством спросил как-то вечером брат. Нет! Нет! Ни фига подобного! Я устал, Дин! Я больше не могу так! Мне плохо, мне просто плохо! — Сэму хотелось крикнуть это и посадить к чертям голос. — Да, Дин, конечно, не стоит переживать. Кстати, что там по тому вампиру? Он один или где-то поблизости ещё одно гнездо? — с натянутой улыбкой ответил Сэм, тут же переводя тему. Ложь. Ложь. Ложь. Он любит Дина больше чем должен, и когда Сэм понял это, его охватила паника. Он чувствует себя уродом из-за влюбленности в старшего брата. Сэм не хочет, чтобы Дин волновался. Сэм ненавидит себя за это, что хочет, чтобы брат поцеловал его, чтобы был нежен, как со своими девчонками, и любил… Любил так, как никогда и никого раньше. Да, Сэм эгоист, но он ничего не может поделать со своими чувствами. Его чувства к брату подобны глупой щенячьей преданности, на которую никогда не стоит ждать ответа. А Сэм и не ждёт. Сэм просто старался быть рядом, пока не понял, что Дину такое не нужно. Он не милый маленький малыш, он проблемный подросток. С ним, черт возьми, нельзя посюсюкаться и подарить пару игрушек, чтобы он отстал. Он — одна большая ходячая проблема. Он ревнует, когда брат уходит с очередной девкой. Когда за братом захлопывается дверь, ему хочется плакать. Сердце разрывается от мыслей, что сейчас его брат целует не его, любит не его, нежен не с ним, признается в любви всем, но не ему… ..................................... Все тело ломит от долгой дороги, которую мальчик провел на заднем сидении Импалы, стараясь устроить поудобнее свое чрезмерно длинное и тощее тело. В мотеле Сэм быстро скидывает куртку и, незаметно переложив нож из сумки в карман джинс, отправляется в душ. Тонкое лезвие чуть не выпадает из бледных подрагивающих пальцев. Сэм захлебывается в рыданиях, и ему едва удается сдержаться, чтобы не сделать очередной порез слишком глубоким. Он зачарованно смотрит на маленькие капельки крови. Сэм вздыхает, включает воду в душе и забирается внутрь, мгновенно ощущая, как тело расслабляется под теплой россыпью тонких струек. Свежие порезы приятно жжет, и все наконец хорошо. Или же он просто хочет в это верить. Сэм считает себя жалким, слабым, беспомощным, раз уж выбрал такой путь заглушения боли. Сам он не знает, зачем калечит себя, но его манит эта боль каждый раз, как он втыкает лезвие подаренного отцом карманного ножа в свою кожу, вдавливает его так сильно, что та вокруг белеет, и режет, режет медленно и вдумчиво, наблюдая за тем, как царапина расходится, заполняется кровью, текущей тонкими струйками по его ногам, животу, рукам и плечам. Сэм режет до тех пор, пока не почувствует, что ему лучше. Но и это ненадолго. С точки зрения медицины здесь все понятно, а вот истинные причины… Если бы он знал, к кому можно пойти, он бы все равно не стал. Он не слабак. Он справится. Но каждый раз этот безумный соблазн все закончить, когда знаешь, что там в тумбочке лежит пистолет, и ты можешь сейчас просто… Сэм не сделает этого. Ведь брат… Он же может так жить, ему же будет плохо. Или нет.     Боль, страх, ненависть, любовь… Всё это накапливается, заставляет его резать себя, чтобы хоть как-то заглушить моральную боль, ведь не с кем поговорить по душам. Нельзя же сказать отцу: "Пап, мне плохо, я хочу нормальной жизни, я режу свое тело, и мне нужна помощь". Он не поймёт, да ещё и закатит скандал,  более того, он посчитает сына психически неуравновешенным и отправит лечиться. Кому он нужен в таком состоянии? А ещё отец скорее всего прекратит общение с ним, наорет на Дина, за то, что тот "плохо заботится о брате", а он будет волноваться за брата, не будет находить себе места. А Сэм этого не хочет. Если это случится, юноша окончательно сломается. Так что он заглушает моральную боль физической, хоть и выходит откровенно плохо. ..................................... — Закатай рукава, — приказным тоном произносит брат. От сказанного по телу Сэма проходит холод, сердце начинает бешено колотиться в грудной клетке, а руки – дрожать, предательски выдавая волнение. "Откуда он узнал?" — проносится в голове. — Быстро! — почти переходит на крик Дин. От этого младшему становится ещё больше не по себе. Парень медленно оседает на пол у стены. Не выдержав, Дин быстро подходит к Сэму, опускается на корточки прямо напротив его бледного испуганного лица. В его зелёных глазах — боль, горькая обида и какое-то детское отчаяние. Дин бережно берет его запястье, разворачивает к свету и касается свежих вспухших порезов. Сэм вздрагивает, но руки не отнимает. В комнате повисает молчание. Дин смотрит на руки брата несколько секунд, которые Сэму кажутся слишком долгими и мучительными. Парень уже начинает думать, что сейчас брат скажет, что тот –ненормальный псих, и что ему нужно к врачу. Но этого не происходит. Вместо этого Дин внезапно обнимает Сэма, крепко прижимая к себе. Сэм не верит в происходящее, он неуверенно обхватывает спину старшего сзади и издаёт тихий всхлип. — Почему ты это делаешь? — тихо спрашивает Дин. По его голосу совсем не скажешь, что он — бесстрашный охотник, суровый парень и спаситель жизней. Такой же человек. Уставший, сломленный, не знающий, что ждет его завтра. И есть ли у него это завтра. — Малыш, расскажи мне, — уже более ласково начал Дин. Он подсаживается к брату и обнимает его тонкие плечи. Сэму стыдно, но он давит стыд в себе. — М-мне так жаль, Дин. Я, я... — он пытается ответить хоть что-то в свое оправдание. — Тшш… Сэмми, я здесь с тобой, только не плачь. Все будет хорошо, давай успокоимся, — Дин берет брата за руку и медленно поднимает его на ноги, сажая в старое кресло. У Дина большие и тёплые руки. У Сэма – все в крови и шрамах. Но это сейчас не важно. — Сэмми, это всё? Шрамы. Это все или есть ещё где-то? — Это… Все… — тихо и неуверенно отвечает младший. — Малыш, не ври мне, только не сейчас, — говорит Дин, осторожно расстегивая клетчатую рубашку брата. Тонкие полосы на боках и чуть ниже пупка предстают перед ним во всей красе. Какие-то небольшие, какие-то глубокие и длинные. Он поднимает худые руки брата, с ужасом находя ещё шрамы. — На… на ногах… –Что? –Ещё на ногах… Дин стаскивает с него джинсы и проходится холодными пальцами по самым уродливым шрамам на бедрах и коленях. Он достаёт аптечку, обрабатывает каждый свежий порез и с серьезным видом дует на них, чтобы не щипало. Сэм постепенно успокаивается. Плотину внутри него прорывает, и он начинает говорить. Говорить много, не фильтруя, рассказывая все с самого начала. Обо всем, что чувствует. О том, как плохо, о том, почему больно. ..................................... — Я люблю тебя, Дин, не как брата! — сквозь слезы шепчет Сэм. Иногда, когда Сэму снятся кошмары и он ложится спать к Дину, старший слышит, как по ночам плачет его Сэмми, прижимаясь к нему ближе и утыкаясь носом в шею, как мокрые щеки касаются его кожи. Дин делает вид, что спит, и прижимает мальчика ближе к себе, стискивая в объятиях. У Сэмми к нему чувства сильнее, чем детская привязанность. И Дин ненавидит себя, потому что он оказался не в силах увидеть это вовремя. Не в силах был преодолеть свой страх, ведь он сам тоже любил братишку и не хотел его потерять и уничтожить все своим признанием. Но в последнее время мальчишка молчит. Мальчишка не дает прикоснуться к себе. Мальчишка больше не ложится с ним в кровать. Сейчас ему отчего-то кажется, что любить Сэма — нормально. И защищать. Потому что Сэмми — его забота, его головная боль. Только Дина. И никого другого он к нему не подпустит. — Сэмми, я тоже люблю тебя, — такой нежности в голосе брата Сэм ещё никогда не слышал, но любимая тёплая улыбка заставляла поверить в его слова. Сэм обнимает брата, сжимая в руке ткань его рубашки. Дин, запуская пальцы в волосы Сэмми — длинные и мягкие — наклоняет его так, чтобы было удобнее, и не отпускает. Нежный и невинный поцелуй, который оставляет на губах брата Дин, ещё больше согревает сердце Сэма, и он заключает брата в тёплые объятия. Дин проводит рукой по спине Сэма, другой держа его за руку и несильно сжимая. Они сидят так ещё немного, иногда воруя друг у друга поцелуи. — Прости. Прости за то, что не заметил раньше, за мою настойчивость, за то, что не стал человеком, с которым ты бы смог поделиться, — Сэма прижимают к горячему телу еще сильнее. Сэм изумлённо смотрит на брата. Его аж передергивает от того, сколько боли он видит в глазах напротив. Ему тоже больно? Как он мог этого не заметить? Как он не смог этого понять? Как он не увидел боль в глазах человека, которого хотел отгородить от неё? Брату больно из-за него… — Дин, ты не… — Ладно, малыш, давай лучше пойдём отдохнём, завтра нужно будет рассказать об этом отцу. — Нет, не надо, Дин! — с отчаянием кричит Сэм. — Сэмми, так будет лучше, поверь. Рано или поздно он все равно узнает, — говорит Дин, успокаивающе поглаживая братишку по голове. Братья поднимаются и ложатся в кровать старшего. Сэм спешит залезть под одеяло и прижаться к теплому телу, совсем как в детстве. Ощущая это снова, парень заметно расслабляется, а когда тяжелая рука старшего брата обнимает его за плечи и он чувствует нежный поцелуй в лоб, все ужасы, всё, что раньше давило на него, уходит прочь. Единственное, что он чувствует, это горячее дыхание брата около своего уха и пальцы, неуверенно поглаживающие его живот через ткань футболки и зарывающиеся в его волосы. ..................................... — Что он делал?! Вот до чего ты довёл брата! Ненавижу тебя! — Сэм испуганно задерживает воздух во рту, когда до его ушей доносится разъярённый голос Джона. Тот только-только вернулся, а Дин уже, не дав Сэму сказать ни слова, попросил его выйти вместе с ним — поговорить. Голос у Дина тихий, почти переходящий на бормотание, у отца же напротив, жесткий, разъяренный и громкий. Отчётливо слышно, что отец ругает Дина и явно ударил его несколько раз. Потом дверь резко распахивается. Сэм не смотрит, боится. Он вздрагивает, когда Джон грубым движением хватает его запястья, с силой надавливая на раны, и напрягается ещё больше. Подняв голову, он замечает брата, у которого под глазом красуется фингал и ещё пара ран. — Твою мать, Сэм! Какого черта ты вытворял такое?! — Сэм чувствует на себе прожигающий взгляд, но голову поднимать не спешит. — На меня посмотрел и ответил, подонок! Это приказ! — Отец… — Дин с трудом оттаскивает Джона и становится напротив, загораживая Сэмми собой. — Я твоего брата в психушку сдам без разбирательств! — Папа! — Дин подходит к отцу и поднимает того за плечо, заставляя посмотреть на себя. — Что ты несёшь?! В какую психушку?! — В самую обычную. Или ты думаешь, нормальные люди будут резать себя?! Да он чёртов псих! — Ничего подобного! Сэмми просто плохо! — Не выгораживай этого идиота, сученыш! — кричит отец, отталкивая сына к стене и хорошенько вмазывая ему кулаком. Сэм пытается помешать, но брат кричит, чтобы тот не лез. Ему не остаётся ничего, кроме как наблюдать, как его собственный отец избивает его брата. Джон еще пару раз бьет Дина по лицу и животу и подкрепляет все ударом под дых. Отец еще долго смотрит на Дина, а потом переводит взгляд на младшего сына. Изучив его лицо, Джон с отвращением сплёвывает на пол и выходит из номера, не говоря ни слова. Через несколько секунд братья слышат грохот заводящегося мотора, а потом и визг шин. Он уехал не на Импале и оставил свой телефон. Стало понятно, что отец больше не вернётся. Сэм подходит к брату и кладёт руку ему на плечо. Дин поворачивается и неловко обнимает его. — Сэмми, теперь у нас все будет хорошо, обещаю, малыш, — наконец говорит Дин. По его щеке скатывается одинокая слеза. — Угу, — кивает Сэм, обнимая брата в ответ. *** У Сэма есть Дин, а у Дина Сэм. И это самое нормальное в их жизни. ***