Наши вечера

      В маленькую светлую комнату, где над очередным сюжетом за ноутбуком битый час корпел Стив, просунулась голова Скотта.       — Я не понял, — начал он, встав на пороге и уперев руки в бока, — ты думаешь заканчивать, нет? — Он нахмурился. — С 12 часов сидишь, заколебал!       — Отстань, — даже не поднимая головы от экрана, отмахнулся Роджерс, — я пишу.       — Ты заколебал уже реально, — Скотт закатил глаза и подошел ближе, — сколько ты будешь уже мучить этот несчастный пост? Выключай комп и пошли.       — Ты издеваешься? — Стив все-таки поднял порядком уставшие глаза от монитора. — Ты свои посты еще вчера сдал, а я…       — Я свои три дня мучил, если ты будешь три дня сидеть над ними, ты будешь похож на Суртура! — Ворчит Муравей и легонько дает ему подзатыльник. — Писатель недоделанный, блин!       — Скотти, отвали и сходи погуляй, — Стив машет на него рукой и снова переводит взгляд в экран. — Меня нет, все.       — Ну ладно… — Скотт пожимает плечами и отходит за его спину на середину комнаты. Глаза его начинают хитро бегать, а это уже значит, что хитрож… хитровыделанный Муравей что-то задумал. Но Стив пока этого не видит.       Наконец Скотт подходит к тумбочке, достает оттуда банку с розовой краской (и даже не спрашивайте, что он с ней уже делал… Тони уже знает) и новую кисточку, снова отходит на середину комнаты, но так, чтобы оказаться в поле зрения увлекшегося письмом Роджерса, и демонстративно смотрит в окно мимо него — типа задумался. Секунд через 30 Стив наконец замечает его и снова отрывается от ноутбука. Его взгляд моментально становится подозрительным.       — Я не понял… — Медленно тянет он, переводя недоуменный взгляд то на хитрющую физиономию Муравья, то на банку с краской, в его голову постепенно закрадывается догадка. Весьма нехорошая, надо сказать.       — Не подскажешь, где ты оставил свой щит? — Мило моргая глазками, спросил Скотти, бросая на него до безобразия ехидный и насмешливый взгляд. И тут Стиву стало нехорошо.       — А НУ СТОЯТЬ! — Пока он соображал, Скотт уже успел свалить у него из-под самого носа, выбежав из комнаты и там испарившись где-то на этаже. — СКОООТТ! — (кажется, слишком часто многострадальная Башня Тони слышит вопли с именем этого мелкого засранца, да).       Стив рванул за ним, пробежал через весь этаж и остановился у лестницы, в отчаянии разводя руками и оглядываясь по сторонам. Да, Скотт по обыкновению бегает быстро, а еще у него есть недурная (для него, конечно) способность буквально растворяться в воздухе, в толпе или под самым вашим носом, и при этом безо всякого костюма… Вот и сейчас, пока Роджерс соображал, пока успел подскочить со своего места, выбежать из комнаты и добраться до лестницы, тот уже куда-то слинял, и Стив задницей чувствовал, что хорошим это не кончится. И верно…       Неожиданно он поднял глаза к потолку в метрах пяти от него и увидел там парящий прям в воздухе его щит, который удерживала по меньшей мере целая орда летающих муравьев, рядом с ними также парила уже открытая банка с краской, которую ранее продемонстрировал ему Скотти, и рядом с ней витала еще пока чистая кисточка. И тут Стиви побледнел, как приведение, ему стало конкретно дурно.       — СКОООТТ! — Снова завопил он, прикидывая, как ему добраться к самому потолку, чтобы потом не грохнуться на пол и не превратиться в мешок с костями. — Ты этого не сделаешь, зараза! — Да уж, интересно, как отреагируют злодеи, если увидят грозного и сурового Капитана Америку с розовым щитом? И смех, и грех, как говорится…       — Да, радость моя? — Насмешливо послышалось с его плеча. Стив подскочил на месте и едва не завопил еще громче. Ну никак не привыкнет он к таким вот муравьиным «приколам», от которых он вечно хватается за сердце.       — Немедленно это прекрати! — Роджерс нахмурился и показал пальцем на висящий под потолком его драгоценный щит, за который он не только Родину, а мать родную бы продал… со слов ворчащего иногда на него Скотта, конечно.       — А то что? — Ехидно отозвался Муравей и вскинул брови под поднятым шлемом.       — Что? — Стиви аж рот открыл, моргая на него глазами. — Если мой щит станет розовым, я тебе клянусь, я… я… я… — Застопорился он, смешно размахивая руками и пытаясь подобрать слова. Скотт только рассмеялся.       — Я так и понял, страшно до жути, — фыркнул он на него и посмотрел наверх, — так, ребята, давайте для начала покрасим звезду, мне давно казалось, что розовой она будет лучше смотреться…       — НЕТ! — Завопил Стив и попытался смахнуть его с плеча, но Скотт опять оказался ловчее и перепрыгнул сначала на его воротник, а затем затерялся где-то в его волосах.       Кисточка медленно переплыла к открытой банке, опустилась в нее и аккуратно окунулась в краску так, что когда она оттуда вынырнула, с нее ничего не капало и только ее кончик был покрыт ярко-розовым. Стива передернуло — какая гадость!       — Если ты это сделаешь, я тебе… — Снова начал он, от возмущения и шока теряя слова.       — Угрозы, Стиви, это не твое, — снисходительно отозвался Муравей откуда-то с его макушки, продолжая ухмыляться, — попытайся воздействовать на меня как-то по-другому.       Вот ведь мелкий провокатор! Вот так взял бы и… но фантазия на расправы его снова подводит, а банальное «дал бы по жопе» вообще звучит двусмысленно, и…       — Ну ладно, что тебе надо? — Мрачно выдохнул Роджерс, смиряясь с очередным поражением. Он мечтает взять реванш и проучить эту мелкую заразу, но тогда ему пришлось бы делать это бесконечно, а его фантазия, увы, не способна пока даже на одну мелкую мстю, чего уж говорить про все муравьиные выходки в его адрес.       Кисточка с краской зависла в нескольких миллиметрах от щита, и у него опять екнуло сердце. Ладно еще, злодеи, но как его затроллят Тони с Клинтом, если он будет щеголять с розовым щитом… это же до конца своих дней выслушивать шутки и насмешки, он не переживет же!       — Ты знаешь, что мне надо, — ворчит Скотт, снова прыгая на его плечо, — ты заколебал меня уже со своей писаниной, день и ночь сидишь, Булкагов недоделанный, — и он легонько дает ему подзатыльник маленькой, но все еще тяжелой рукой, и выходит вполне ощутимо. Стив морщится.       — Кто? — Не понимает он, моргая глазами.       — У Наташи спроси, она знает, — недовольно фыркнул Муравей и махнул на него рукой.       — Ладно… — Пожимая плечами, недоуменно тянет Стив и тут же хмурится. — И что значит, я день и ночь сижу?! Ты тоже сидишь, я же тебе ничего не говорю! — Возмутился он, скрестив руки на груди. — И вообще, ты последний раз часов 16 сидел, пока не заснул перед компом…       — Ничего не хочу слышать! — Закатил глаза Скотт. — Ты сейчас же идешь, закрываешь свою писанину и идешь со мной! — Категоричным тоном заявил он. Стив уже по опыту знал, что спорить тут бесполезно. Скорее можно заставить Тони в розовом костюме прийти на совещание совета директоров, чем упертого, как стадо ослов, Муравья убедить отступиться… Стив обреченно вдохнул, настороженно продолжая смотреть на витающую в опасной близости от его щита кисточку с розовой краской.       — Мне осталось всего пара абзацев, — буркнул он, косясь на расположившегося на его плече Скотти.       — Ты мне это уже говорил 3 часа назад, не канает! — Недовольно поморщился он, грозя другу кулаком. — Поэтому или ты идешь со мной, или… — Он многозначительно замолчал и показал на его щит. — И первым это увидит Тони, я тебе это обещаю. — Мрачно ухмыльнулся он, а Стив аж зубами заскрежетал от досады. Вот до каких пор он будет на это вестись?!       — Ладно, я пойду с тобой, доволен?! — Проворчал он, закатывая глаза. — Но я тебе это еще припомню! — Он обиженно поджал губы, Скотт только довольно хмыкнул. 150… — 0 в его пользу, что же.       — Вполне! — Удовлетворенно хмыкнул он, потирая ладони. — Вали переодеваться, и если ты через 10 минут не соберешься — пеняй на себя! — Он снова кинул взгляд на щит, и как по команде, Стив тут же тоже посмотрел наверх. Природное чутье и опыт общения с этим мелким паршивцем недвусмысленно подсказывали, что он не шутит, и исполнить свою угрозу ему ничего не помешает.       — Ты у меня за это еще ответишь! — Грозит Роджерс, хмурится и тыкает пальцем в его любимую игрушку. — И положи мой щит на место! — И не дожидаясь ответа Муравья, уходит к себе в комнату.       — Обязательно, радость моя… — Хмыкает Скотт, смотрит ему вслед ехидным взглядом, и только потом муравьи медленно опускают щит и краску на пол.       Краску он уже знает, как применить, а щит… ну, у них разные представления со Стивом, где у него место. «Пусть поищет» — фыркает хитрый Муравей про себя, когда муравьи утаскивают его подальше от места событий. И затем он тоже идет переодеваться.       Я помню те вечера… Мы жили в хрущевке вдвоем.       Тебе надоели мои слова, моя жизнь мне теперь нипочем.       Электричество все отключили, про меня и тебя все забыли,       Я зажег все последние свечи…       …Скотт сидел на балконе прям на перилах, свесив ноги вниз — и совсем уж пофиг, что это 92 этаж Башни. Странно бояться высоты тем, кто спасает мир по несколько раз в год… хм. Он потягивал любимый латте с малиновым сиропом из стаканчика, думал о своем и смотрел вниз на город. На Нью-Йорк медленно опускался вечер, зажигались огни, народ куда-то торопился, ярко пестрели витрины, где-то на Таймс-Сквер шумело уличное шоу, город жил своей жизнью… никогда не спящий Город Большого Яблока, переживший уже за свою историю столько, что можно трехтомник писать и покажется мало. Октябрьский прохладный ветерок приятно обдувал кожу, в наушниках пела Адель, малиновый сироп приятно оседал во рту, и он то и дело облизывал губы, медленно отпивая латте по глотку, пока он не остыл. Настроение было меланхолично-боевое… хотелось то ли что-нибудь поджечь и на углях устроить танцы до утра (и нет, Башню пока он решил не поджигать, иначе где еще он будет доводить Тони до белого каления и бесить Стива своими выходками?), то ли завернуться в плед, пить ликёр, смотреть старые мультики Дисней и поддаться осенней хандре. (несмотря на то, что он любит осень). Стив присоединился к нему минут через 10, молча забрался на перила и сел рядом. Его тоже высота не пугала. Его в принципе было сложно чем-то напугать… ну за исключением розового щита, иначе можно смело прятаться от стыда в кванте вслед за Скотти. Он тоже опустил глаза на город и задумчиво оглядел уже ставший родным Манхэттэн. Он любил такие моменты, когда можно посидеть рядом, помолчать и полюбоваться на вечерний город. Он тоже любит осень, любит вечер и любит Нью-Йорк, в котором родился и вырос, несмотря на то что он порядком изменился за 70 лет… он покосился на стаканчик латте в руке у Скотта и уже было подумал, что неплохо бы по дороге зайти в Старбакс и купить себе его любимый американо, как Скотт заговорил первым, искоса окинув его смешливым взглядом.       — Я, конечно, понимаю, радость моя, что ты можешь так долго сидеть, смотреть вниз и ностальгировать по бурной молодости, — хмыкнул он, делая еще глоток из стаканчика, — но не думаешь же ты, что я тебя оторвал от твоих шедевров ради этого безмерно приятного времяпровождения?       — Я бы удивился, если бы ты позвал меня сюда посидеть рядом на балконе, как на рандеву, — слабо фыркает Стив и морщится от порыва ветра, который залезает под ворот его тонкой куртки, несмотря на повязанный сверху легкий кашемировый шарф, — давай уже, удиви, куда ты меня на этот раз потащишь. Я весь во внимании. — На хоть и стебное, но милое обращение он уже давно не обращает внимания, устав огрызаться еще где-то на 150-м разе.       — Иди нафиг, — отмахивается Скотт на его шутку и кидает взгляд на часы, — так, ну… сейчас мы идем на хоккей, сегодня игра с Вашингтоном, и…       — Вашингтон? О, нет… — Лицо Роджерса смешно вытягивается, он смотрит на него так, будто он ему только что сообщил, что они идут подрывать Пенгатон. — Если ты опять будешь два часа орать «Женька то, Женька это, Женька, бей его о бортик, мочи этого козла» и далее по списку, я тебя придушу прямо там, — бросает он с досадой. Он помнит, как обычно проходят их походы на хоккей, когда приезжают его любимые Кэпиталз. — Ты еще ему предложение сделай после игры, — недовольно фыркает он и оглядывает Скотта новым раздосадованным взглядом.       — Цыц! — Обрывает его Муравей и цокает языком. — Ты за кого меня принимаешь? Кузя — классный игрок, мне нравится его стиль, его пасы и то, как он голы отмечает, и вообще он женат. — Он пожимает плечами и думает, что его не очень-то интересует эта информация, но раз уж пошли такие подозрения…       — Какая досада, — фыркает Стив и морщится, задумчиво глядя вперед на зажигающиеся огоньки вечернего Нью-Йорка. — Да он даже среди русских не самый сильный нападающий.       — Не понял, — с подозрением отзывается Скотт, поворачиваясь к нему всем корпусом, — откуда ты знаешь?       — Откуда-откуда, ты же и мертвого достанешь со своим хоккеем, — ворчит Стив и машет на него рукой, — я с твоей подачи уже почти год слежу за НХЛ, даже Чемпионат мира смотрел в мае, там наши в полуфинале шведам проиграли, — он вздыхает, — но…       — Вот оно что, — удивленно отзывается Муравей, перебивая его, — ты не говорил, — он смотрит на друга укоризненно, — и за какую команду ты теперь? — Спрашивает он, уже заранее чуя подвох.       — За Тампу, — не без гордости отвечает Роджерс и улыбается, а Скотт бросает на него мрачный взгляд — чуйка его не подвела.       — Вот я так и знал, — ворчит он и закатывает глаза, — ты же мне назло небось и за черта лысого болеть будешь. Я их терпеть не могу! — Он смотрит на него обвиняюще и тыкает пальцем ему в плечо, Стив смеется.       — Вот прям все я делаю тебе назло, — фыркает он, — у тебя эго, Скотти, почти как у Тони скоро будет. — Он усмехнулся. — Я не знал, что ты их не любишь, — он пожал плечами.       — Ну ну, — бурчит Скотт и опять смотрит на часы, — а после игры мы идем на концерт, — его глаза резко загораются и он смотрит на Стива сияющим взглядом, — я уже два года мечтал на него попасть!       — Вот я даже знать не хочу, кто вызывает у тебя такой восторг… — Стив горестно вздыхает и мечтает спрыгнуть прям с этих перил, ибо зная тот репертуар, который любит Муравей, проще застрелиться, чем вытерпеть один такой двух-или трехчасовой концерт, после которого ему самому захочется в квант сбежать. — Хотя… — Он посмотрел на футболку у Скотта под расстегнутой толстовкой, и его взгляд стал таким, будто он увидел у него на груди огромного тарантула. — Только не он… — И Стив так смешно сморщил нос, что Скотт не удержался и громко фыркнул.       — Да, Стиви, потом мы идем на концерт Эма, — он восторженно вскрикнул и ликующе вскинул кулак вверх, а Стив опять посмотрел вниз, прикидывая, успеет ли его тушка долететь до земли, пока Скотти сообразит отправить за ним Энтони, или… — И не смотри так, будто я тебя в кандалах тащу на расправу к Таносу, — фыркает Муравей, снова бросая быстрый взгляд на часы и прикидывая, как быстро они успеют добраться до Мэдисон-Сквер-Гарден.       — Можно мне к Таносу? — Вздыхает Роджерс, уже понимая, что ему не отвертеться.       — Нельзя, — хмыкает Скотт, слезает с перил и потягивается. — Давай, поднимай свой зад Америки и пошли. У нас 40 минут до игры.       — Заноза в заднице ты, Скотти, — Стив слезает вслед за ним и застегивает до горла молнию на куртке. — И почему я вечно тебя слушаю?       — Я бы сказал тебе, радость моя, но воздержусь, — фыркает Скотт, подходит ближе и парой легких движений поправляет ему шарф, небрежно завязанный поверх ворота куртки, затягивая его чуть туже, чтоб не продуло шею. Стив вздрагивает, но не дергается.       — Вот и воздержись, — ворчит он и машинально дотрагивается до шарфа в том месте, где его касался Скотт. — Ибо мне твои шутки уже поперек горла. — И он демонстративно отвернулся от него и первым вышел с балкона.       — Ну ну… — Хмыкнул Скотт ему вслед. Реакция Роджерса его, как обычно, только повеселила.       Но как известно, в каждой шутке есть доля шутки, остальное… но, наверное, иногда действительно лучше воздержаться.