Проводник

Он был рыцарем и душой и телом. Рыцарем, преданным Великой цели. Рыцарем, на которого в ассоциации рыцарей возлагали большие надежды. И, конечно же, услышав слово «дракон», он не мог пройти мимо. По правде говоря, на счету у Чарльза не было ни одной крылатой рептилии. Что очень огорчало как его самого, так и многоуважаемую ассоциацию, у которой план по драконам был расписан на много лет вперёд. Так что такой шанс мужчине упускать было категорически нельзя. Потому, всего лишь неделю погостив у душевной подавальщицы Нэнси, он отправился в тяжёлый и изнурительный поход. — Давай, ты сможешь, — не весьма разумно кряхтел Чарльз, взбираясь по отвесной скале. А в полном обмундировании делать это было ой как непросто! Однако рыцарский кодекс, будь он неладен, обязывал встречать врага во всеоружии, а точнее, снимать что-либо, если цель находилась в радиусе километровой доступности строго возбранялось — а ну как сократит это расстояние, а ждать, пока благородный Чарльз примарафетится, не станет: драконы вообще слыли на редкость нетерпеливыми. Вот и приходилось мучиться. И видеть-то никто не видел, однако достоинство нельзя было просто так снять, а затем надеть обратно. Да и потом — как сладит он с огромной ящерицей, если с весом собственных доспехов справиться не в силах? Достигнув вершины, рыцарь откинулся на спину, дав волю минутной слабости. Здесь, в белой вате кучерявых облаков, было необычайно красиво и спокойно. Даже не верилось, что где-то поблизости могло существовать опасное чудовище. На границе неба и земли, были только природа и гармония. Чарльз попытался сесть, чтобы полностью оценить открывшуюся картину, но у него закружилась голова и пришлось лечь обратно, постепенно выравнивая дыхание. Чарльзу вдруг подумалось о том, что он даже сейчас не мог позволить себе расслабиться, когда всё так и зазывало это сделать. Он вдруг отчётливо понял, что всё вокруг: и это синее глубокое как океан небо, и белые перья на нём, и хрустальная тишина, — иллюзия. Всё это — обман для его изнемождённого походом тела. И стоило ему только сосредоточиться на Великой цели, как морок развеялся: мужчина сразу заметил сизые струйки дыма, берущие начало в месте, надёжно сокрытом туманом, на который он сперва не обратил никакого внимания. Рыцарь поднялся, внутренне подобравшись. Он позволил простому человеку в себе одержать верх, дал волю своим слабостям, купился на происки дракона. В том, что тут не обошлось без ящера, Чарльз не сомневался — ещё с малых лет его учили, что с крылатыми нужно быть на чеку, даже когда кажется, что поблизости их нет. Выставив меч перед собой, Чарльз смело вошёл в туман. И совсем не удивился, когда тот разошёлся, словно полог, явив взору огромное горло пещеры. — Я, сын Чарльза, внук Чарльза и Чарльзов отец, вызываю тебя на честный поединок! — крикнул он громогласно, тут же закашлявшись. — Ты чего орёшь? — спросил мелодичный голос со спины. Мужчина резко обернулся, чуть не задев незнакомку мечом. Она была прекрасна: ещё совсем юная, с густыми длинными ресницами, глазами цвета полуденного неба, полными манящими губами и… полуобнажённая. Вернее, что-то на ней было, вот только полупрозрачные шаровары на широком, расшитом драгоценными камнями поясе, и такой же богато украшенный лиф назвать одеждой язык не поворачивался. Даже небрежно накинутый на плечи плащ — и тот был лёгким, мягким, полупризрачным — ткань слегка мерцала, словно в неё были вплетены маленькие звёзды. — Ты драконья пленница, дева? — забыв о всяких приличиях, выпалил мужчина. Девушка усмехнулась, обойдя его по кругу, и заметив, как он всё ещё сжимает меч в защитном жесте, коротко хихикнула. — Вроде того, — казалось, эта встреча её забавляла. — Рыцарь, значит. Упырей встречал, рыцарь? Надписи «оставь дорогу всяк сюда входящий»? — Чарльз кивнул. — Ну тогда внук, сын и отец Чарльза Чарльз, я за тебя спокойна. Дорогу обратно найдёшь. — И развернулась в направлении пещеры, полностью потеряв к гостю интерес. — А как же дракон? — растерянно спросил Чарльз. — Или околдовал он тебя? — А нету дракона, — спина пожала плечами. — Его предыдущий рыцарь сразил. — Как сразил… — не понял Чарльз. — А ты… — А я тут теперь хозяйничаю и гостей не люблю, особенно непрошенных, — прервали его. — Так что иди-ка ты домой. «Такая маленькая, а такая хамка», — подумал рыцарь. И правда: девушка едва доставала ему до подбородка. — Я всё же хотел бы осмотреть пещеру, — сказал он, выступая вперёд. Девушка резко обернулась, сверкнув глазами. В полной тишине отчётливо зазвенели браслеты. «Да она вся в золоте, — заметил он, наконец. — Наверное, это добро из сокровищницы», — осенило его. — Поворачивайс-ся и уходи, — сощурила она глаза. — Я тебя не приглас-шала, — в момент взвилась змеёй. В ассоциации рыцарей настоятельно рекомендовали из сокровищницы выносить всё, что можешь на себе вынести. Во благо развития ассоциации, разумеется. Которая кормит, поит, ночлег даёт. В общем, целиком и полностью содержит. — И всё же, я настаиваю, — решился он. — Ну хорос-шо, — улыбнулась она натянуто, — хорос-шо. Придётся тебя немного потрепать. До Чарльза не сразу дошёл смысл сказанного — мозг до последнего отказывался воспринимать маленькую фигурку, как угрозу. Однако мужчина не мог не отметить, как удлинились ногти незнакомки и как заострились черты почти что детского личика. — Колдунья! — бросил Чарльз брезгливо. И как только сразу не догадался? Ведь было что-то в её красоте неправильное, невозможное, нереальное. Она казалась срамной мечтой его давнишних грёз, толкала разум на непристойные, низменные образы! А обиднее всего то, что на самом деле любая из их братии была не соблазнительней болотной жабы. Но магия, струящаяся по венам колдуний, полнилась коварством: она заставляла каждого, кто на них смотрит, видеть свой идеальный образ. — Пусть будет по-твоему, — не стала спорить дева, глядя на Чарльза как-то по-новому. Мужчина хорошо знал этот взгляд: так оценивают будущего противника. Но с чего бы на лице жалкой ведьмы промелькнуть гримасе самодовольства? Да он одной только рукой в латной перчатке способен, не напрягаясь, переломить ей запястье! — Сойдёмся в поединке. Упадёшь на землю — считай, проиграл. Идёт? — Идёт, — согласился Чарльз. — И ты уж не обессудь, колдунья, но если упадёшь ты — в живых я тебя не оставлю. Когда начнём? — Здесь и сейчас, — проигнорировала незнакомка угрозу. — Сейчас? Ты с ума сошла?! Сперва оденься! — возмутился рыцарь. Пусть злая колдунья и была бесовской плутовкой, побеждать полуголую было как-то… недостаточно благочестиво, что ли… — Зачем? У меня есть магия! — ответила она, озорно сверкнув глазами. Полупрозрачная мантия упала к стройным ногам. Он рассматривал их с минуту прежде, чем опомниться. Пришлось даже воззвать к своему воображению, представляя лягушачьи лапы. Помогло слабо: всё-таки его восхождение на гору заняло несколько недель и женским вниманием всё это время рыцарь был обделён. Чарльз перехватил меч покрепче и встал в стойку, давая понять, что больше молоть языком не намерен. Ведьма осталась на месте в нарочито расслабленной позе. Затем было попыталась посмотреть противнику в глаза, но тот отвёл взгляд — не хватало ещё так глупо подставиться под чары. — Глупая ведьма, неужели ты надеешься меня этим оцарапать? — не выдержал он. Всё-таки побеждать заведомо слабого противника было неудобно, сколько себя в его гнилой сущности не убеждай. А когти хоть и выглядели остро, вряд ли смогли бы пробить его броню. — Как славно, что ты обо мне беспокоишься, — пропела ведьма, поправляя лиф. Золотые браслеты снова ударились друг о друга, прозвенев едва слышно. — Золото — лучший проводник магии, — проследила девушка взгляд Чарльза. — А камни — лучшие накопители. У тебя есть золото, Чарльз? Рыцарь молчал, осторожно приближаясь. Хотя и совершенно не представлял, как ударит не спешащего нападать противника. — Наверняка есть. Фамильные драгоценности. Так, кажется, — она сделала шаг вперёд и рыцарь вздрогнул от неожиданности. Чарльз сразил множество чудовищ. Чарльз преодолевал свои физические возможности изо дня в день и развил острую реакцию. Он понимал, что своими речами дева усыпляет его бдительность. Как и понимал то, что у неё это получалось. — Их заряжал энергией каждый твой предок, носивший их до тебя. Не магией, нет, но чем-то очень похожим. Родным и единовременно далёким. Энергия жизни, Чарльз. То, что вы когда-то называли родовой силой. У тебя перстень, верно? Чарльз замахнулся, как мальчишка прикрыв глаза. И промазал. — Перстень, Чарльз, — раздалось из-за спины. — Я хочу узнать про твой перстень. Чарльз занёс меч снова, на этот раз не успев ещё обернуться, но злодейка легко разгадала его нехитрый манёвр, уходя из-под удара. В этом-то и была слабая сторона боя с честью — в предсказуемости. Кодекс рыцаря требовал встречать опасность лицом к лицу и разить её «лоб в лоб», однако и следовали этому кодексу только те, для кого он, собственно, был написан, а посему выходило, что выполнить предписание не удавалось из-за несогласованности с другой стороной. — Не вертись, — процедил он сквозь зубы, снова поражая воздух. Нет, определённо, необходимо было что-то в тактике менять. К примеру, таковую заиметь. — И всё-таки? — Перстень есть, — Чарльз выровнял дыхание и начал смотреть и слушать. Вот нога ведьмы переместилась вправо — и тут он наносит упреждающий удар в предполагаемом месте появления соперника. Однако в который раз что-то идёт не так: оружие натыкается на невидимую преграду, увязая в ней, словно в трясине. — Это замечательно. Подаришь? Чарльз тоскливо смотрит, как защитный купол засасывает в себя его любимое оружие. Достаёт кинджал и злится. Ведьма откровенно потешается, играется с ним в полсилы и совсем скоро ей надоест. — Ну же, Чарльз. Перстень на твою жизнь и ещё небольшой бонус, — усмехается она ему в губы. Чарльз сжимает руки на тонкой талии, давит, что есть силы, не веря в свою удачу, до тех пор, пока изящный коготь не входит в его нагрудник как в масло, прямо напротив сердца. — Я хочу колечко, — капризно выдаёт существо и по нижней губе проходится раздвоенный язык. — Зря ты эту жестянку напялил. У меня есть кожаные, мягкие, дышащие. Лично расшивала золотыми нитями… — Кто ты… — хрипит мужчина. Он чувствует, как гулко бьётся пульс в его висках, как слабеют пальцы, а затем кинджал гулко ударяется о камни. Глаза напротив изумрудные, с узкими вытянутыми зрачками, губы змеятся в улыбке. Колдунья подаётся ближе, вдыхает его беспомощность, прикрывая густые ресницы и вдруг недовольно хмурит брови, услышав его вопрос. — Не перебивай, — коготь впился в грудь глубже. — Так вот, вышивка контур защитный образует — с ума сойти можно! Даже драконий коготь не пробьёт. Выглядит, правда, экстравагантно — треники и жилетка, одним словом. Зато раскованность движений — закачаешься. Так что, будет мне колечко? Рыцарь ничего не понимает. Рыцарь силится вспомнить, что на этот счёт написано в кодексе рыцарей. Кажется, ему сейчас ну просто необходимо благородно и скоропалительно почить. И отчего-то, впервые за всё время, кодекс этот хочется послать далеко и надолго. — Будет, — вздохнул Чарльз. Кажется, его карьера рыцаря закончилась, так и не начавшись…