Нечто лучшее, чем гордость

Вэнь Цин всегда была гордой и никогда — глупой. За плечами остались годы, когда она могла позволить себе наивность и твердую уверенность в благоприятном будущем. В котором отец с матушкой доживут до глубокой старости, жестокий, но любимый и добрый к ней дядюшка не сойдет с ума и не превратится в одержимого властью и темной энергией безумца. Где она поможет брату облачиться в свадебные одежды и будет нянчить как минимум пяток племянников с красивыми зелеными глазами. Перед ней стоял Цзян Ваньинь. Один из самых сильных заклинателей современности, герой войны, глава Великого клана. Потерянный, влюбленный мальчишка. Не смотря на то, что он пережил, Цзян Чэн все еще юн, непозволительно наивен и слишком открыт. Он нравится Вэнь Цин. Возможно когда-нибудь, она даже сможет его полюбить. За ее спиной — дорога в поселение ее семьи. К наскоро сложенным домам и скудному огороду, на котором маленький племянник зарывается в землю, пропитанную темной энергией, надеясь быстрее вырасти. Чуть дальше тетушки полощут белье в ледяной реке. Ее дорогой брат лежит под сетью талисманов и не дышит, а невозможный, до ужаса раздражающий, но бередящий девичье сердце мужчина, которому она обязана всем, что у нее осталось, медленно сходит с ума. Выбирая между собственной гордостью и жизнями близких, она выберет семью. Вэнь Цин напоминает себе: нет ничего зазорного, чтобы просить помощи или пользоваться собственным преимуществом. Злит лишь, что сейчас основное ее преимущество в том, что она — женщина. Достаточно привлекательная для того, чтобы заинтересовать юного главу клана. Девушка вынимает из-за пазухи обернутый в платок гребень и протягивает Цзян Чэну, стараясь заглушить в душе мерзкое ликование от скорби, отразившейся на лице юноши. — Если предложение главы Цзян еще в силе, то я бы хотела дать свое согласие. Но с условием, что моя семья будет защищена. В ином же случае, я нижайше прошу прощения у главы Цзян и возвращаю ему этот дар. Вэнь Цин кланяется в пояс, вытягивая вперед руки с гребнем. Цзян Чэн смотрит на нее и не верит, не знает, что ему делать. Он молчит, машинально задержав дыхание, как перед прыжком в глубину. Деревянный гребень притягивает взгляд, но спустя мгновение, Цзян Чэн замечает, как огрубели руки девушки от черной работы. Видит побледневшую кожу и исхудавшие запястья, ставшие болезненно хрупкими. Выдохнув, он с огромной осторожностью берет ее ладони в свои, мысленно поражаясь тому, насколько они холодные. — Дева Вэнь, — начинает он, и голос его предает. Вэнь Цин поднимает голову и смотрит прямо, внимательно, но рук не вырывает и молча ждет, как ждут приговора. Цзян Чэн с отчаянной ясностью понимает причину ее согласия. И она точно не во внезапно вышедших из-под контроля чувств наследницы Вэнь. Но его это отчего-то не беспокоит. Не волнует сейчас даже была ли Вэнь Цин с Вэй Ином как женщина. Ему совершенно плевать на клан Цзинь, от которого можно будет откупиться, особенно, если гениальный братец прекратит корпеть над трупом и придумает что-то полезное. На пересуды, которые неминуемо начнутся, стоит ему только во всеуслышание заявить о планах на эту женщину. Впрочем, даже если посмотреть на ситуацию с политической точки зрения он не только берет себе женщину из поверженного вражеского клана, он женится на сильной заклинательнице знатного рода и возвращает ей долг жизни. Плюс ко всему, никогда не будет лишним иметь в своем распоряжении небольшой клан целителей. И это точно поможет вернуть блудного брата домой или хотя бы на территории клана, где Цзян Чэн сможет его защитить. — Дева Вэнь, — повторяет он, — прошу, поднимитесь. Мое предложение еще в силе. Ничего мое сердце не желает больше, чем видеть вас госпожой в моем доме. Но я не могу позволить вашим людям жить в Пристани Лотоса. Вы должны понять, почему. Неподалеку от резиденции есть несколько опустевших за годы войны деревень, из-за близости леса и засилия нечисти, никто до сих пор не рискнул поселиться там. Если ваших родичей не смущает подобное соседство, и они будут достаточно дальновидны, чтобы сменить фамилию, думаю, Вэй Усянь с радостью поможет им освоиться. И вновь в душе Вэнь Цин гордость бьется с долгом в неравном бою. Отказаться от фамилии, которую каждый из членов ее семьи носит с достоинством, чтя предков. Перестать видеться с родными каждый день, оставшись в одиночестве в отстроенной заново, вряд ли приветливой Пристани, где слишком много воды, а воздух тяжел и влажен. Зависеть от мужа и сделать своей главной целью на ближайшее время рождение наследников. И быть может однажды Цзян Чэн разрешит ей вновь заниматься врачеванием. Близкие ей люди останутся живы и под защитой. На теплых землях Юньмэна точно не будет проблем с урожаем, да и зимы не так суровы. А-Нину найдется место для того, чтобы спрятаться, А-Юань подрастет и сможет стать заклинателем. Вэй Ину вдали от курганов должно стать легче, особенно, если второй господин Лань будет его навещать. — Эта недостойная благодарит главу Цзян, — снова собирается поклониться Вэнь Цин, но Цзян Чэн все еще держит ее руки и не позволяет этого сделать. Он нежно гладит ее ладони большими пальцами, продолжая делиться теплом, успокаивая. Так когда-то делал его отец морозными вечерами, приходя мириться к своей супруге в открытую всем ветрам беседку. Так делал ее дядя с самого детства, обещая, что эти маленькие, перепачканные в травяном соке, руки будут звать золотыми. Напряжение и официоз между ними тает от этого жеста, полного тепла и светлой грусти воспоминаний. Позволяя опустить формальности и предстать друг перед другом людьми, а не главами своих родов. — Что же, — говорит Цзян Чэн, с неохотой отпуская чужие ладони, — тогда нам стоит поспешить обрадовать ваших родных и моего шисюна. Или вы предпочитаете выполнить все условия сватовства, и мне стоит сначала написать вашим дядюшкам? — Иронично улыбается юноша, скрывая волнение, и, дождавшись, когда девушка вновь спрячет гребень, берет ее под руку. — Думаю, ваш шисюн будет рад одолжить вам немного бумаги, — с деланно-серьезным тоном кивает Вэнь Цин, крепче сжав пальцы, и улыбается. Несильно, лишь немного приподняв уголки губ, но этого хватает, чтобы сердце Цзян Чэна забилось быстрее. Идя по извилистой тропе рука об руку, они чувствуют странное умиротворение. Человеческое тепло греет душу и пробуждает желание верить в лучшее. Вэнь Цин хочется позволить себе немного наивной надежды, а глава Цзян очаровательно пытается скрыть смущение и выглядеть грозным. Глядя на него, гордая наследница Вэнь позволяет себе улыбнуться чуть шире.