Бесконечная ошибка

Тодороки и Мидория были лучшими друзьями, большая часть класса 3-А уже знала об этом. Также ходили слухи, что некоторые из учеников думали, что они встречаются, что на самом деле было неправдой. Несмотря на то, что Мидория сказал, что он натурал, а Тодороки утверждал, что он гей, но не прекратились слухи об их отношениях Бакуго боролся с желанием швырнуть телефон через комнату, пока он читал новости о герое. Двое самых многообещающих выпускников UA встречаются? На снимке Мидория и Тодороки шли по залитой солнцем улице, расчесывая плечи, с счастливыми и беззаботными лицами. Они просто выглядели такими счастливыми вместе. Бакуго пришлось бороться с нарастающей внутри него ревностью. Чертов Деку. Бакуго упал на кровать, закрыв глаза, чувствуя, как будто ему приходится физически бороться, чтобы не заболело сердце. Он никогда не был силен в чувствах и никогда им не станет. Даже после того, как последние два года он тосковал по Половинчатому идиоту, ничего не изменилось. Тодороки Шото был одним из самых тупых людей, которых он знал, и каждое продвижение Бакуго, будь то незаметное или нет, казалось, не понимал, что происходит. Конечно, они были друзьями, но не настолько близкими, чтобы привлечь внимание СМИ, как дружба Тодороки и Деку. Бакуго застонал, потер рукой шею, прежде чем положить подушку на лицо и закричать в нее, ладони затрещали от взрывов. Телефон рядом с ним зажужжал после нескольких мгновений крика, и Бакуго резко замолчал, слепо схватив его, чтобы увидеть, какой ублюдок написал ему. [Айсихот] Бакуго, с тобой все в порядке? [Айсихот] Кажется ты расстроен. Бакуго моргнул, несколько пораженный тем, что Тодороки написал ему. Конечно, они были друзьями, но Тодороки держался в стороне от многих людей, включая Бакуго. [Король взрывов] Я в порядке. [Айсихот] Хорошо, но если ты когда-нибудь захочешь о чем-то поговорить, я здесь. Что. Это. Блядь. Бакуго смотрел на свой телефон, пока он не стал размытым, и внезапно появились три точки, как будто Тодороки хотел вернуть то, что он сказал. Бакуго с опаской ждал, но три точки исчезли, и сообщение не пришло. Дрожащими руками Бакуго написал единственный ответ, который он мог придумать - его мозг работал на автопилоте. [Король взрывов] Какого хрена, ты мой гребаный терапевт или что-то в этом роде? Целых пять минут не было ответа, несмотря на зеленый значок рядом с именем Тодороки и аватаркой, и Бакуго почувствовал, как его сердце забилось у него в горле. Он облажался. Он почувствовал легкое облегчение, когда три точки Тодороки появились в нижнем левом углу его экрана. Однако эти три точки так и остались, как будто Тодороки печатал целый монолог. Глаза Бакуго были прикованы к экрану, тело напряглось, и эти три точки исчезли, а через несколько секунд появилось сообщение, за которым следует статус Тодороки, переходящий в офлайн. [Айсихот] Мне очень жаль. [Айсихот] Я просто предлагал… Бакуго чувствовал себя ужасно. Он хреново относился к чувствам с детства, и он все еще хреновый даже сейчас. Он позволял своей злости брать верх во всех отношениях и всегда сожалел о своих взрывных реакциях, особенно когда дело касалось Тодороки. Бакуго не смог найти никакого способа ответить, и вместо этого перевернулся и зарылся лицом в матрас, на этот раз крича от боли и раздражения на себя, большие взрывы вырывались из его ладоней. На этот раз гудения не было. *** Тодороки вырвался из сна, когда из комнаты под ним послышались крики и взрывы. Раздраженный, Тодороки потянулся за телефоном, скатился с футона, уткнувшись лицом в бамбуковые циновки татами. Он все еще ясно слышал крик Бакуго, его голос был приглушенным, вероятно, кричащим в подушку, и поднял голову, чтобы найти свой телефон. Схватив его, он разблокировал и мягко улыбнулся своему телефону. Это была картина, на которой он спал на залитой солнцем траве, кошка свернулась клубочком у его груди. На его лице была самая мягкая улыбка, и Тодороки усмехнулся при воспоминании. Затем он открыл свое приложение для обмена сообщениями и заколебался, зависнув над клавиатурой, когда открыл чат с Бакуго. [Шото] Бакуго, с тобой все в порядке? [Шото] Кажется, ты расстроен. Как только сообщения были отправлены, Тодороки отскочил от телефона, как будто тот его ударил. Шум под ним прекратился, и его сердце начало биться, и Тодороки с опаской закусил нижнюю губу, готовый услышать, как Бакуго кричит что-то вроде Отвали, Половинчатый ублюдок Когда он ничего не услышал, Тодороки медленно пополз обратно к тому месту, где лежал его телефон, услышав, как у него перехватило дыхание, когда он увидел три точки Бакуго. [Бакуго] Я в порядке. Очевидно, нет… Тодороки нахмурился. Он обнаружил, что печатает, и, прежде чем понял, что говорит, он уже отправил это. [Шото] Хорошо, но если ты когда-нибудь захочешь о чем-то поговорить, я здесь. Дерьмо. Что, черт возьми, я сделал? Тодороки смотрел на экран своего телефона, пока его глаза не загорелись, и отчаянно пытался напечатать извинения, но все, что он писал, звучало неправильно. То есть я волнуюсь. Легче было бы об этом поговорить. Пожалуйста, не пойми неправильно. Тодороки тяжело вздохнул и удалил последнее сообщение, позволив своему телефону выпасть из его пальцев, когда он прислонился спиной и головой к стене. Несколько мгновений спустя появились точки Бакуго, и его ответ прозвучал. [Бакуго] Какого хрена, ты мой гребаный терапевт или что-то в этом роде? Сердце Тодороки упало. Больно. Он не знал почему. Тодороки прикусил нижнюю губу. Он даже не знал, чего ожидал от Бакуго и почему он так полон надежд. Тодороки знал, что его влечение к блондину с шипами было тем, что он обнаружил только в прошлом году, и он все еще был новичком в бесчисленных чувствах, которые он испытывал к Бакуго. Но он никогда не был готов к ощущению скручивания в груди. Он обхватил затылок обеими руками и склонил голову, чтобы положить ее между колен, как от морской болезни. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. В горле пересохло, и его глаза закрылись. Его глаза были горячими, а в носу стало душно. Он попытался вдохнуть, но вместо этого подавился, и в конце концов ему пришлось тяжело дышать, тяжело выдыхая. Тодороки начал печатать в ответ, пальцы так сильно дрожали. Ему потребовалось несколько минут, чтобы напечатать следующие несколько слов. [Шото] Мне очень жаль. [Шото] Я просто предлагал… Напечатов это, Тодороки позволил своему телефону упасть на землю и встал, вытирая потные руки о штаны, и направился к своему шкафу, чтобы одеться. Снизу он услышал более приглушенные крики, более сильные взрывы, но вместо того, чтобы проверить, все ли в порядке, Тодороки прикусил нижнюю губу и укрепил свою решимость.   — Изуку, мне нужна помощь, — сказал Тодороки, постучав в дверь комнаты Мидории. Последовало шарканье ног, и дверь открылась, веснушчатое и дружелюбное лицо его друга немедленно придало Тодороки чувство безмятежности. — Конечно, заходи, — Мидория сделал жест рукой, и Тодороки вошел, чувствуя себя немного неловко, следуя за Мидорией, чтобы сесть на пол. Повсюду по-прежнему был товар Всемогущего, и Тодороки подавил легкую улыбку, — Так? Что случилось? — Мне нужен совет по поводу свиданий, — выпалил Тодороки. Мидория моргнул. — Свидание…?, — спросил Мидория. Тодороки кивнул, чувствуя, как его щеки слегка покраснели, — Тебя действительно кто-то интересует?, — Тодороки снова кивнул, — И кто это? Тодороки слегка заколебался, и Мидория подхватил это, мгновенно отступив, размахивая руками. — Конечно, тебе не нужно говорить мне!, — Мидория вскрикнул, — Просто за те несколько лет, что я тебя знаю, ты, похоже, никем не интересовался, так что это немного шокирует и ... — Это Бакуго, — Тодороки обнаружил, что прерывает бесконечную бессвязную болтовню Мидории. Зеленые глаза Мидории стали огромными, почти вылезая из его головы, когда он пытался подобрать еще слова. — К-Каччан? Тебе нравится Каччан?, — Мидория чуть не вскрикнул. Тодороки бросил на него взгляд, и Мидория зажал ему рот ладонью. Его глаза по-прежнему были широко раскрыты, полного недоверия, — Как? Почему? Когда?, — потребовал ответа Мидория, как только успокоился. — Я не знаю, — Тодороки вздохнул, — Я уже постоянно сомневаюсь в своем здравом уме, мне не нужно сомневаться в том, кто меня привлекает, — потирая затылок, Тодороки запрокинул голову и посмотрел в потолок, — Что касается времени, это было около года, но я не знаю, что, черт возьми, делаю. — Знаешь, Тодороки-кун, но Каччан всегда был странно зациклен на тебе, — задумался Мидория. Тодороки нахмурился. — Не давай мне ложной надежды, Мидория, — предупредил он. Мидория покачал головой. — Я знаю, Тодороки-кун, — он вздохнул, — Что ты ... э-э ... хочешь знать? — Что это значит?, — спросил Тодороки, почти сунув телефон Мидории в лицо. Мидория взял его из рук Тодороки и внимательно изучил их краткий разговор, — После этого я снова услышал его крик снизу. — Каччану не нравится, когда люди предлагают ему помощь, — Мидория нахмурился, — Но я уверен, что ты это уже знаешь, — Тодороки вздохнул. — Я знаю. Не знаю, зачем я это послал, — Тодороки провел рукой по волосам, заставляя их встать. — Ты считаешь себя и Бакуго друзьями?, — спросил Мидория. — Полагаю, что это так?, — Тодороки нахмурился, — Мы не спорим так много, как раньше, и Бакуго перестал бросать мне вызов каждый раз, когда мы случайно натыкаемся друг на друга в коридоре. — Вы действительно разговариваете друг с другом? — Нет. Я слишком... нервничаю, — признался Тодороки, робко потирая затылок, — Мне кажется, если я сделаю что-нибудь хоть немного странное, он закричит на меня. — Напомни мне, почему он тебе снова нравится?, — недоверчиво спросил Мидория. — Он просто нравится, — губы Тодороки скривились в неловком выражении, не зная, как объяснить, почему и как, если на то пошло, то, что его даже привлек взрывной мальчик, — Я имею в виду, конечно, он привлекателен, и его личность дерьмовая, но он твердый духом и имеет сильную волю. — Я не могу спорить с тем фактом, что у него довольно плохая личность, и он твердо настроен… — Мидория криво улыбнулся Тодороки. — Кстати, что мы будем делать с СМИ, думающими, что мы встречаемся?, — спросил Тодороки, — Я… опасаюсь. — Я могу понять, почему они тебе больше не нравятся, — задумался Мидория, — Ты беспокоишься, что Бакуго думает, что мы встречаемся, и у вас не будет шанса? — Это грубо, но верно, — пробормотал Тодороки, — Даже неважно, ненавидит ли он меня, — он почувствовал знакомый сдвиг в груди и изо всех сил старался не обращать на него внимания. *** Не было достаточно доказательств того, что Деку и Тодороки встречаются, но Бакуго знал это. Они должны были быть. Они могут быть лучшими друзьями или лучшими друзьями в любви. Он был озлоблен, зол на себя за то, что огрызнулся на Тодороки, особенно по тексту. Он не видел половинчатого ублюдка больше недели, и всякий раз, когда он видел Тодороки в классе, ублюдок отказывался встречаться с ним взглядом. Тодороки избегал любых разговоров лицом к лицу, он целенаправленно обходил Бакуго в коридорах. Бакуго было больно, но он скрывал это. Бакуго был расстроен, но скрывал это. Бакуго был зол, и он не стал этого скрывать. Он мчался по коридорам, ладони трещали, и младшие ученики с трудом пытались уйти с его пути. Он взорвал несколько стульев и парт за последние несколько дней и слепо боролся со своими одноклассниками на тренировках, пока его не пришлось физически оттащить. — Молодой Бакуго, я хочу, чтобы вы сделали перерыв в занятиях, — Бакуго вскинул голову, недоверчиво уставившись на Всемогущего. — Ха?, — Бакуго встал, стул задребезжал и упал на землю. — Это именно то, что я имел в виду, — указал на него Всемогущий, — В последнее время ты слишком рассержен. Сделай сегодня перерыв и отдохни в общежитии. Никто не упустил из виду, как Бакуго бросил ядовитый взгляд на Тодороки, который сидел сзади, как всегда. Тодороки ненадолго поднял глаза, прежде чем отвернуться, выглядя еще более несчастным. Бакуго вылетел из класса, и класс и Всемогущий, казалось, испустили коллективный вздох облегчения. Бакуго был в слепой ярости и, наконец, добрался до своей спальни, хлопнув дверью так грубо, что почти вырвал ручку. Этот проклятый половинчатый. Бакуго стиснул зубы, его голова кружилась от ярости, а тело горело от боли. Почему он выглядел таким обиженным? Жалкое выражение лица Тодороки продолжало воспроизводиться в его голове, и это только заставило Бакуго гореть еще больше. Тодороки не имел права так выглядеть. Тодороки явно избегал Бакуго, и в тот момент, когда Бакуго даже пытается хотя бы взглянуть на Тодороки, проклятый Половинчатый ублюдок выглядит так, будто хочет плакать. Им обоим было по восемнадцать, черт возьми, и хотя Бакуго знал, что Тодороки, вероятно, менее эмоционально развит, его действия не складывались. Не то чтобы Бакуго пытался заставить расстаться Тодороки и Мидорию. Тодороки всегда видели с Мидорией вне уроков, будь то во время обеда или в свободное время. Их головы всегда были рядом, плечи всегда соприкасались. Время от времени Бакуго видел, как один из двоих отрывается, с беззаботным выражением лица, яркими и улыбающимися глазами. В тех редких случаях, когда Мидории не было рядом, Тодороки был тихим, предпочитая быть с самим собой, и время от времени беседовал с Киришимой или Яойрозой. Всякий раз, когда Тодороки замечал Бакуго, он сразу же отводил взгляд и выглядел неловко. Горечь нахлынула на Бакуго, и он ударил ладонью по стене, испустив вопль боли, прежде чем упасть на колени. Он чувствовал себя жалким, слабым. Почему это так на него повлияло?   — Эй! Бакуго, мой человек!, — Бакуго проснулся со своего места на полу, когда услышал голос Киришимы за дверью, — Ты там? — Конечно, я здесь, дерьмоволосый, — закричал Бакуго, разочарованный тем, насколько грубым и надломленным звучал его голос. — Все хорошо?, — спросил Киришима. Он казался встревоженным. Бакуго бросился к двери и распахнул ее, глядя на красноволосого, — Господи, ты дерьмово выглядишь, — выпалил Киришима. — Я чувствую себя дерьмом, — пробормотал Бакуго, поворачиваясь, чтобы вернуться в свою комнату, оставив дверь открытой, безмолвное приглашение для Киришимы. Киришима вошел внутрь и тихо закрыл дверь. — Что-то не так? В последнее время ты был слишком напряжён, — обеспокоенно спросил Киришима. — Мне нужен совет, — Бакуго вздрогнул. Киришима склонил голову, — Со свиданиями, — уточнил Бакуго. Глаза Киришимы расширились, и на его лице появилась легкая улыбка. — Конечно, я помогу тебе!, — Киришима выглядел в восторге, и Бакуго внезапно обнаружил, что сожалеет о том, что просит о помощи, — Вы ведь встречаетесь с Каминари?, — спросил Бакуго. Киришима кивнул. — Ага, — Киришима сверкнул улыбкой, полной острых зубов, — Фактически, шесть месяцев с двух дней назад, — он потер шею сзади, — Однако это не было легко. Бакуго помнит, что напряжение между ними было огромным на втором году их жизни, и оба они отказывались признавать очевидное. Киришима и Каминари сильно поссорились, словесно и физически, хотя и держали свои причуды в страхе. Оскорбительные слова и фразы были брошены друг в друга, и было нанесено несколько ударов. Однако все закончилось тем, что и Каминари, и Киришима потеряли энергию, поскольку они просто смотрели друг на друга. Никто не знал, кто двинулся первым, потому что через несколько секунд они целовались и обнимались, как будто от этого зависела их жизнь. Были пролиты слезы, но в конце концов все уладилось. Киришима выжидающе посмотрел на Бакуго, и он потрясенно понял, что Киришима ждал, что Бакуго продолжит свои мысли. — Да. Эм, я думаю, моя ситуация отличается от вашей, но если бы вы могли сделать это по-другому, что бы вы сделали?, — спросил Бакуго, глядя в сторону и сердито надуясь. — Не знаю, наверное, я бы лучше узнал его, — задумался Киришима, — Я имею в виду, это действительно зависит от человека, которого ты преследуешь, — он сделал паузу, прежде чем продолжить говорить, вопрос застал Бакуго врасплох, — Между прочим, ты продолжаешь смотреть на Тодороки так, словно хочешь, чтобы он упал насмерть. Вы двое поссорились, что ли? — Ничего не произошло, — сказал Бакуго, услышав свой щелчок. Киришима приподнял бровь, но промолчал. — Честно говоря, Каминари довольно легко угодить, — наконец сказал Киришима, — Девочки в нашем классе довольно откровенны с тем, чего хотят, — добавил он. Бакуго криво улыбнулся. — Я гей, дерьмоволосый, — сказал Бакуго прямо как день пробормотал. Глаза Киришимы расширились. Он выглядел шокированным, — Что за блядское выражение? — Я не думал что ты гей, — признался Киришима, — Так по кому ты тоскуешь? — Половинчатый ублюдок, — Бакуго фыркнул, — Но мы почти не разговариваем, потому что он всегда рядом, черт возьми, с Деку, — Бакуго обнаружил, что выплевывает слова, как будто они были ядовитыми, не заботясь о том, насколько злобно он звучал. — Тодороки?, — если возможно, глаза Киришимы стали еще шире, — Я думал, ты его ненавидишь! — Это было раньше, — Бакуго разочарованно зарычал, позволяя взрывам соскальзывать с его ладоней, — Я, блядь, больше не знаю что делать. — Но ты думаешь, что Тодороки встречается с Мидорией?, — спросил Киришима. Бакуго кивнул, — Я так не думаю, — наконец говорит он. Бакуго недоверчиво смотрит на Киришиму. — Они буквально всегда вместе, — сказал Бакуго неуверенно. — Но я не думаю, что они встречаются. Тебе не кажется, что мы бы уже видели какие-нибудь доказательства?, — спросил Киришима, — Тодороки кажется из тех, кому все равно, знают люди об этом или нет, — Бакуго покачал головой, чувствуя себя все хуже. — Я сомневаюсь. Они встречаются, — Киришима только вздохнул в ответ. *** — Но Мидория… — возражал Тодороки, тревожно заламывая пальцы. — Все будет хорошо, Тодороки-кун, — Мидория промычал, — Помни, это не может быть хуже, чем атака злодеев. — Да, но с этими злодеями было несложно иметь дело, и они не сопротивлялись, — пробормотал Тодороки, потирая затылок, — Но хорошо, — Тодороки встал и склонил голову в сторону своего лучшего друга, — Спасибо, Мидория. —Обращайся, — чирикнул Мидория, — Удачи, Тодороки-кун! Тодороки неуверенно улыбнулся Мидории и направился к выходу из спальни, направляясь к комнате Бакуго на следующем этаже. Когда Тодороки добрался до комнаты Бакуго, он поднял руку и дважды, неуверенно, ударил по дереву. Изнутри он услышал, как Бакуго выкрикнул проклятие, и услышал топот ног. Тодороки почувствовал, как его сердцебиение учащается, стук так громко, что он ощущает это в горле. Бакуго распахнул дверь со злобным рычанием на лице и тут же замер, когда увидел Тодороки. Выражение его лица сменилось чем-то послушным, холодным и равнодушным. Тодороки решил, что это улучшение. По крайней мере, он не пытался прожечь дыры в голове Тодороки, как в последние несколько дней. — Какого хрена ты хочешь, Половинчатый, — нетерпеливо спросил Бакуго. Его руки были скрещены на груди, когда он смотрел на Тодороки, красные глаза горели чем-то, граничащим с раздражением и гневом. — Я… — Тодороки сделал паузу, его голос был ловким. Он глубоко вздохнул, тяжело сглотнул, прежде чем снова заговорить, — Я хочу сказать... — Что, — рявкнул Бакуго с раздраженным видом. Тодороки прикусил нижнюю губу, не зная, что делать в этой ситуации. Это было не так, как он думал. Мидория сказал Тодороки, что Киришима и Бакуго говорили, взрывной блондин сказал, что его на самом деле привлекает Тодороки, и что их чувства взаимны. Тодороки поверил слову Мидории и сомневался, что Киришима или Мидория лгут, но в данный момент Бакуго, похоже, не любил Тодороки. Бакуго нахмурился, глаза сузились, когда он наблюдал, как Тодороки пытается найти слова, — Слушай, ты зря тратишь мое время. Иди к кому-нибудь другому, — Бакуго усмехнулся, оборачиваясь, вероятно, готовый хлопнуть дверью перед лицом Тодороки. — П-подожди, — пробормотал Тодороки. Бакуго оглянулся через плечо, выглядя полностью рассерженным, — Послушай, ты мне нравишься какое-то время, и я… — Тодороки сжал пальцы, закусил нижнюю губу, внимательно изучая выражение лица Бакуго. Он был шокирован, когда Бакуго ухмыльнулся, его черты лица изменились в уродливое выражение. — В самом деле? Разве ты не встречаешься с дерьмовым Деку?, — Бакуго нахмурился, тон его голоса был невероятно снисходительным. — Мидория? Я нет — Тодороки нахмурился, чувствуя, как его сердце начинает биться чаще, в груди ощущается дискомфорт, а горло закрывается, когда в глазах появляется знакомое ощущение жжения, — Мы просто ... — Не смей продолжать свою чушь «мы просто друзья», — рявкнул Бакуго, его голос чуть не дрогнул. Тодороки снова прикусил нижнюю губу, на этот раз достаточно сильно, чтобы пролить кровь, и сжал руки в кулаки. — Это так и есть, — голос Тодороки был простым шепотом, он чувствовал, как надежда на этот разговор вытекает из него, как воск, истекающий из воска в черной как смоль комнате. Он совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он обнажился, выложил свое сердце на открытую, все было уязвимо. Тодороки знал, что он всегда сдерживал свои эмоции, всегда имел бесстрастное выражение на лице. Он никогда не позволял ничему сдерживать его, но теперь? Все падало, раскалываясь на миллионы осколков, как разбитое стекло на полу. Он знал, что его тщательно сохраняемое выражение лица начало крошиться, пальцы дрожали, а дыхание становилось затрудненным. Он хотел все забрать обратно. Бакуго только смотрел на него, и выражение презрения, которое он застрелил Тодороки, было похоже на последний гвоздь в его гроб. Взгляд Тодороки отвел глаза от его ног, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. — Я бы не стал лгать, — приглушенный сдавленный крик Тодороки не был услышан, и Бакуго резко развернулся, ударив обеими ладонями о дверной косяк, ладони опасно затрещали. — Убирайся из моих глаз. — А?, — Тодороки посмотрел на Бакуго, быстро моргая, и голос застрял у него в горле. Выражение лица Бакуго было убийственным, красные глаза блестели от ярости. — Я сказал, — повторил Бакуго, стиснув зубы, — Убирайся. Блядь. С моих. Глаз, — Тодороки прикусил нижнюю губу, пока она не превратилась в беспорядок, окровавленный и порезанный, чувствуя то же самое раздирающее чувство в груди. Казалось, что кто-то воткнул ему в сердце раскаленную железную кочергу, злобно покрутил ее, и она болезненно горела, — Я не хочу видеть твое гребаное лицо всю оставшуюся жизнь. — Н-но Изуку сказал… — прошептал Тодороки, не видя, как глаза Бакуго озлобленно загорелись при звуке имени его друга детства. Тодороки покачал головой, протер глаза тыльной стороной ладони и развернулся на пятке, зная, что боль, которую он чувствовал, должно быть отражена на его лице. Изуку и Киришима ошибались, с сожалением подумал он. Тодороки резко вдохнул, его дыхание прерывалось рыданиями. — Я больше никогда не побеспокою тебя, обещаю, — Тодороки едва мог слышать свой собственный голос из-за белого шума в ушах, и ему удалось вырваться на лестничный пролет и попасть в свою спальню, прежде чем он понял, что по его лицу текут слезы. *** По сломанному выражению на залитом слезами лице Тодороки Бакуго понял, что на этот раз он действительно облажался. Он чувствовал себя так, как будто что-то контролировало его, его ярость вышла из-под контроля и занялась разговором. Тодороки выглядел таким чертовски обнадеживающим, но это выражение медленно начало разрушаться по мере того, как Бакуго отталкивал его в своем слепом гневе. Он должен был доверять Киришиме, он должен был слушать. Деку и Тодороки не встречались. Бакуго Кацуки был идиотом, и никакие его действия не могли исправить нанесенный им ущерб. Когда Тодороки сбежал к лестнице, Бакуго поймал выражение его лица, и его сердце немедленно упало. Порвал. Сломал. Причинил боль. Обычно великолепно-кристально чистые двухцветные глаза Тодороки были красными, полными слез и боли. Они были тусклыми, без его обычного сияния. Нижняя губа Тодороки была в крови, но она сильно дрожала, слезы текли из его глаз, когда он быстро моргал, слезы текли на его длинные ресницы, горло покачивалось, когда он глотал глоток. Обещаю, я больше не побеспокою тебя. Эти слова звучали в его голове весь остаток дня. Бакуго онемел, лежа на кровати, прижимая подушку к груди. Обещаю, я больше не побеспокою тебя. Бакуго должен был послушать Киришиму. Обещаю, я больше не побеспокою тебя. Дрожащими руками Бакуго потянулся к телефону, разблокировав его, чтобы продолжить их последний разговор двухнедельной давности. Мне жаль Я просто предлагал... Бакуго запрокинул голову, закусил нижнюю губу и зажмурился, чувствуя, как его горло закрывается, и слезы жгли глаза. Я тебя больше не побеспокою, обещаю... — Черт возьми, — прошептал Бакуго, — Черт возьми. Он смотрел в потолок размытым зрением и задавался вопросом, что сейчас делает Тодороки, если ему все еще больно. Как бы Бакуго ни хотел извиниться, чтобы все исправить, он боялся, что Тодороки сдержит свое обещание. Тодороки был из тех, кто сдерживал свое слово, Бакуго знал это. Бакуго также знал, что он облажался. — Я люблю тебя, — прошептал Бакуго в подушку, которую он прижал к груди, — Я люблю тебя, черт возьми. Он притворился, что слезы, которые в ту ночь намочили его подушку, были не его. Он притворился, что красные глаза и болит горло на следующее утро не его. Он отчаянно хотел, чтобы ссора между ним и Тодороки никогда не произошла, но он знал, что, как бы он ни пытался забыть, он всегда будет помнить. Бакуго Кацуки официально был гребаным идиотом. *** Когда через два дня Бакуго вошел в класс, Тодороки там не было. Бакуго проигнорировал любопытные взгляды, которые он получил, и плюхнулся на стул, ссутулив плечи, глядя прямо перед собой. Дверь открылась, и раздалось несколько вздохов, и Бакуго случайно взглянул на дверь, его глаза расширились, когда он увидел, кто там стоял, и в каком состоянии он находился. Тодороки был там, опустив глаза, и выглядел совершенно помятым. Его униформа свободно висела на теле, глаза были тусклыми, обычно океанический синий цвет его бирюзы был больше серым. Под глазами Тодороки были видимые мешки, и он выглядел измученным, слегка покачиваясь на ногах, как будто в любой момент упадет. Его имя шепотом шептали по всему классу, и Тодороки просто смущенно моргнул, прежде чем направиться к своему соответствующему месту сзади. Глаза класса 3-A следили за ним, беспокоясь за здоровье и благополучие своего одноклассника. — Тодороки, ты в порядке?, — Бакуго услышал, как спросил Киришима. Он обернулся и увидел Тодороки, стоящего у своего стула, но еще не севшего. Тодороки открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его глаза внезапно потускнели, и он тут же упал. В тот момент, когда он упал на землю, в классе царил хаос, почти все резко встали с криками шока. — Тодороки-кун! — Он в порядке? — Отведите его к Исцеляющей Девочке. Бакуго наблюдал, как Киришима и Мидория вскочили со своих мест, бросились к двери, чтобы присесть возле упавшей фигуры Тодороки. Бакуго застыл на своем месте с широко раскрытыми глазами. Это не может быть его вина… верно? И Мидория, и Киришима подняли Тодороки, обвив руками Полавинчатого за плечи, прежде чем они вышли из класса. — Что случилось?, — прошептала Урарака в ужасе. — Он выглядел измученным, — добавил Яоюрузо, — Может, в последнее время у него проблемы со сном? — Это возможно, — нахмурился Иида, — Но что заставило Тодороки-куна так нервничать?, — Бакуго молчал и был рад, когда к нему никто не обратился.   — Исцеляющяя девочка говорит, что он обездвижен и спит, — Бакуго услышал взволнованный голос Киришимы, объясняющий, что случилось с Тодороки во время обеда. Похоже, он плохо ел. Бакуго стиснул челюсть и допил свою тарелку риса с карри, а затем встал, грубо схватил свой поднос и ушел, не обращая внимания на любопытные взгляды друзей. Он только что вышел из кафетерия, когда почувствовал твердую руку на своем плече. Обернувшись, Бакуго оскалился в рычании и, увидев, что это Киришима, немного расслабился. — Что?, — рявкнул Бакуго. — Что, черт возьми, произошло между тобой и Тодороки?, — серьезно спросил Киришима. — Черт возьми, — ответил Бакуго, пытаясь освободиться от хватки Киришимы. Киришима только усилил хватку, глаза его ожесточились. — Бакуго, ты идиот, — наконец говорит Киришима, ослабляя хватку. Он выглядит разочарованным, и Бакуго ненавидит , когда на него так смотрят. — Оставь меня в покое, — Бакуго зарычал, засунув руки в карманы и устремившись по коридору. Прежде чем он сообразил, куда идет, он оказался перед кабинетом медсестры. Он открыл дверь, и Исцеляющая Девочка посмотрела вверх, чтобы увидеть, кто вошел в дверь. — Пожалуйста, помолчи, пациент спит, — сказала она, узнав Бакуго, указывая на кровать. Бакуго почувствовал облегчение от того, что Тодороки спал, и направился к нему, глядя вниз, туда, где спал Тодороки. Черты лица Тодороки были бледными, мешки под глазами только более заметными, а выступ ключицы был слишком острым. Его скулы были видны, и его дыхание было затрудненным, как будто дышать было трудно. — Какого хрена… — выдохнул Бакуго. На него было больно смотреть. Бакуго оторвал глаза и сумел сказать «спасибо» Выздоравливающей Девушке перед тем, как сбежать.

***

— Тодороки-кун, ты в порядке?, — Тодороки моргнул, выходя из оцепеневшего транса, и взглянул в взволнованные взгляды Киришимы и Мидории. — Да уж, — сказал Тодороки, толкая соба в своей миске. Он не был голоден. — Ты собираешься съесть это?, — Киришима указал на миску Тодороки с едой. Тодороки покачал головой, отталкивая миску, не замечая того, как глаза его друзей расширились после его отказа есть соба. — Я иду спать, — заявил Тодороки, стоя из-за стола в гостиной и расчищая свое место, прежде чем подняться к лестнице. Как только Тодороки исчез на лестнице, Киришима, Каминари, Мидория, Яойрозу и Урарака заговорили. — Что-то определенно происходит между Тодороки и Бакуго, — заявил Яойрозу. Мидория и Киришима обменялись взглядами, которые не остались незамеченными. — Эй! Если вы двое что-то знаете, расскажите нам, — Каминари нахмурился, — Мы все хотим помочь. Видеть такой Тодо действительно необычно, и мне становится грустно, — Урарака и Яойрозу согласно кивнули. Киришима вздохнул, собираясь открыть рот, когда произошел мощный взрыв. Все встали у стола, потрясенные и встревоженные, когда Тодороки бросился обратно в гостиную, чуть не споткнувшись в спешке. Тодороки споткнулся, чуть не ударившись головой об угол стола, но Киришима поймал его, прежде чем случилась катастрофа. — Спасибо, Киришима, — пробормотал Тодороки слабым голосом. У него кружилась голова, и, вероятно, не помогало то, что он не только отказывался от еды, но и становился невероятно слабым. Мидория волновался, что самый способный ученик их класса - вероятно, самый способный ученик UA - распадался на их глазах. Источником взрывов был Бакуго, как поняли другие, когда блондин ворвался в гостиную, внимательно осматривая всех, пока они не приземлились на Тодороки. Тодороки выглядел так, будто не мог решить, сбежать или притвориться, что Бакуго там нет. Взгляд Тодороки поднялся, когда он заметил, что Киришима и Мидория сместились, словно защищая его от гнева Бакуго. — Мне жаль. Все замерли, глаза расширились, когда два иностранных слова сорвались с губ Бакуго. Тодороки поерзал на ногах с неуверенным видом. Тодороки избегал взгляда Бакуго, отказываясь встречаться с этим алым взглядом. Он случайно столкнулся с Бакуго на обратном пути в общежитие. Тодороки застыл, словно оставаясь на месте, чтобы он его не увидел. Бакуго, конечно, видел его. Несмотря на шокированное выражение его лица, в его ладонях затрещали взрывы, и он целеустремленно направился к Тодороки, который тут же развернулся на каблуках и убежал. — Черт возьми, Тодороки! Вернись сюда!, — Тодороки почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда он услышал гнев в голосе Бакуго. Я сказал ему, что больше не буду его беспокоить. Я обещал. Как бы это ни было больно, Тодороки никогда не откажется от своего слова. Было ясно, что Бакуго ненавидит его, поэтому Тодороки не знал, почему Бакуго преследовал его. Теперь он был здесь, в гостиной, в окружении своих друзей, а Бакуго стоял в коридоре перед ним. Мидория уже знал ситуацию, Тодороки не знал, сколько раз он уже говорил Мидории, что совершил ошибку. Что ему следовало просто молчать и жить своей обычной жизнью. Теперь все было по-другому, неловко, болезненно. Тодороки больше не мог смотреть Бакуго в глаза, не чувствуя слезы в своем сердце. — Мне жаль, — повторил Бакуго, заламывая руки, и впервые он выглядел нервным. — Отлично, — Тодороки удивился тому, как резко он заговорил, его тон был бесстрастным и ровным. Бакуго заметно сглотнул, внимательно осматривая других пятерых человек в комнате. Бакуго резко вдохнул, этот звук привлек внимание Тодороки, когда он неохотно поднял глаза и посмотрел справа от плеча Бакуго. — Можно… мы можем поговорить?, — спросил Бакуго, его голос дрожал, как будто он не знал, о чем спрашивает. — Нет, — ответ Тодороки был быстрым, кратким и точным. Он начал паниковать, горло перехватило, глаза горели. Он почувствовал успокаивающее присутствие Мидории и Киришимы рядом с ним и почти инстинктивно расслабился. Глаза Бакуго сжались, и небольшой проблеск надежды в них, казалось, дрогнул. Он снова сглотнул и потер шею сзади. Казалось, что все затаили дыхание, ожидая, что что-то произойдет. — Пожалуйста?, — Бакуго подавился этим словом. Тодороки знал, как тяжело Бакуго извиняться, знал, насколько это задевает его гордость. Но Тодороки был слишком настроен выполнить свое обещание. — Нет. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое, — Тодороки ответил, хотя его голос слегка дрогнул. Тодороки знал, что его друзья были шокированы. Бакуго не только дважды извинился, но и сказал «пожалуйста». Тодороки, обычно прислушиваясь к чьим-либо просьбам, прямо и грубо отрицал попытки Бакуго улучшить положение. — Тодороки-кун… — начал Мидория. Тодороки оставался упрямым и покачал головой. Перед ним Бакуго тревожно закусил нижнюю губу, щеки покраснели, глаза блестели, он выглядел опасно близким к вспышке ярости. — Нет. Я дал ему обещание, что больше никогда его не побеспокою, — сказал Тодороки, на этот раз твердым голосом. — Тодороки, ты когда-нибудь думал, что чем больше ты пытаешься отстраниться, тем больше будешь беспокоить Бакуго?, — спросила Яойрозу нежным голосом. Тодороки посмотрел на нее широко раскрытыми глазами и дважды моргнул, прежде чем его лицо испарилось. — Хорошо, — Тодороки вздохнул, засунул руки в карманы своего слишком большого худи и бросил на Бакуго взгляд, прежде чем направиться к балкону, не беспокоясь о том, идет ли Бакуго за ним. Он сделал это, его шаги были неестественно легкими. Мидория, Киришима, Каминари, Урарака и Яойрозу с тревогой наблюдали, как двое их друзей выходят наружу. Окружение Тодороки было равнодушным, и Мидория осознал, что это положение похоже на то, когда Тодороки впервые признался Бакуго. — Ты идиот с разбитым горем, — вздохнул Мидория. *** — Так?, — Тодороки склонил голову, и Бакуго забыл, каким мелочным может быть Тодороки. Однако на этот раз он был не просто мелочным, Бакуго видел это в глазах Половинчатого. Эти двухцветные глаза все еще были тусклыми, лишенными прежнего цвета, полными замешательства и боли. — Смотри, — начал Бакуго, — Неделю назад я был действительно глуп. Я ревновал, потому что думал, что ты встречаешься с чертовым Деку. — Я сказал тебе, что мы не встречаемся, — рявкнул Тодороки, наконец, выглядя надоедающим, когда выражение истинного гнева распространилось по его обычно тонкому лицу. — Я знаю, — сказал Бакуго необычно мягким голосом, — Я сказал это раньше, я был действительно глуп. Ты мне нравишься, Тодороки. Ты мне очень нравишься. Намного больше, чем я хочу признаться, — Бакуго наконец понял, почему Тодороки так выглядит. Это потребовало большого мужества, чтобы выразить свои чувства открыто, сделав себя уязвимым на передовой. Одно обидное слово было похоже на пулю, и эта пуля навсегда вонзилась в его грудь. Он сказал Тодороки слишком много обидных вещей, это было как будто невидимые ножи метнули в уязвимого парня с двумя волосами, и они застряли. Раны все еще были видны, и Бакуго чувствовал, что они никогда не заживут. Бакуго оттолкнул Тодороки из-за ревности, и теперь Тодороки отталкивал Бакуго, потому что ему было слишком больно. Потому что Тодороки пообещал Бакуго, что больше никогда его не побеспокоит. Это все еще беспокоило его. Несмотря ни на что, Бакуго страдал каждую ночь, хотя он хотел отрицать это всеми фибрами своего существа. Тодороки, при всем своем идиотизме, его невыразительном и красивом лице, этих двухцветных глазах, которые загорались, когда для него делались самые маленькие вещи, каждая часть ледяного горячего Героя была тем, на что попался Бакуго. Его неспособность улавливать шутки, его грубые комплименты, легкая улыбка, которую Бакуго иногда видел, и, черт возьми, смех Тодороки был лучшим, что Бакуго когда-либо слышал. Но Бакуго и весь его идиотизм отпустили это. В тот момент, когда он мог все это удержать, когда он мог заявить, что это его, держал его на руках, он все испортил. Его мелкая ревность взяла над ним верх. Он не слушал своих друзей, когда они говорили ему, что его мысли о Тодороки и Деку были неправдой. Ошибался Бакуго, а не Тодороки. Тодороки был тем, кого невинно дезинформировали. Бакуго понял, что это больно. Было действительно больно просто обнажиться и ничего не услышать в ответ. Ничего не услышать в ответ больнее, чем быть отвергнутым, по крайней мере, так думал Бакуго. — Ты идиот, — сказал Тодороки, его голос дрожал от ярости. Бакуго поднял глаза, горло сжалось, когда он заметил выражение лица Тодороки. Он был раздражен тем, насколько прекрасно выглядел Тодороки, хотя его голос и дрожащие руки выдавали его. Тодороки все еще болел, и это было очевидно. — Мое сердце скручивается. Мне больно и это все твоя вина, — с горечью сказал Тодороки, его глаза превратились в драгоценные камни. Он резко вдохнул, и этот барьер снова поднялся, никакие эмоции не просачивались сквозь него, несмотря на множество метафорических трещин, которые Бакуго мог видеть. — Мне жаль, — Бакуго сказал снова, его голос был простым шепотом, чувствуя, как нож вонзается глубже в его грудь, пока он не почувствовал, что не может больше терпеть. Тодороки просто взглянул на него и покачал головой. — Мне нужно время, — сказал Тодороки. Он прошел мимо Бакуго, не говоря ни слова, даже зайдя так далеко, чтобы полностью избежать физического контакта, когда он вернулся в общежитие. — Хорошо, — Бакуго знал, что его не слышно, единственное слово уносится холодным полуночным бризом, и казалось, будто весь мир смеялся над ним. Прошло три недели, а Бакуго все еще не получал вестей от Тодороки. Бакуго становился все более нервным, постоянно ругая себя за свои прошлые ошибки. Если бы только он принял признание Тодороки с первого раза. Что бы случилось тогда? Если бы Бакуго не был так увлечен своими мыслями о том, что Тодороки и Деку встречаются, все было бы по-другому? Он не мог сосчитать, сколько раз он проигрывал свои ошибки в своей голове, сколько раз он представлял себе, что могло бы быть иначе. — Послушай, ты мне нравишься какое-то время, — Тодороки выглядел встревоженным, когда он сложил пальцы вместе, великолепные двухцветные глаза внимательно изучали выражение лица Бакуго. Бакуго почувствовал, как его губы растянулись в мягкой улыбке. — Ты мне тоже нравишься, — пробормотал Бакуго, чувствуя, как его щеки вспыхивают. Глаза Тодороки слегка расширились, и он напрягся, как будто неуверенный, прыгнуть ли на Бакуго или присесть в возбужденном состоянии. — Тебе нравлюсь?, — пробормотал Тодороки. Бакуго застенчиво усмехнулся и протянул руку, которую Тодороки взял. Бакуго притянул Тодороки к себе, и когда рыжеволосый мальчик вскрикнул, Бакуго захватил его губы в нежном поцелуе. Тодороки издал мягкий звук, и его глаза закрылись, ресницы скользнули по скулам Бакуго, когда они нежно поцеловались. Бакуго хотел посмеяться над собой над тем, насколько он жалок. Как сильно он хотел, чтобы была Причуда, чтобы повернуть время вспять, что-то изменить или заглянуть в будущее, чтобы увидеть, будет ли что-то разрешено. Он вспомнил тихие рыдания, прежде чем он произнес те восемь мрачных слов, которые привели Бакуго в такое затруднительное положение. Он вспомнил убитое горем выражение лица Тодороки, когда слезы текли из его великолепных двухцветных глаз. Те глаза, которые были тусклыми, глаза, которые, казалось, больше не вмещали этот свет. Это обнадеживающее выражение на глупом красивом лице Тодороки крошилось после каждого обидного слова, которое Бакуго глупо плюнул в него в слепой ярости. Растерянное и обиженное лицо Тодороки было тем, к чему Бакуго не привык и никогда не сможет привыкнуть. Бакуго привык видеть бесстрастие и ярость, но никогда не обижался, никогда не чувствовал печали. Тодороки был простым, но когда дело касалось эмоций, он был сложным. Он вырос, подавляя свои эмоции, и когда Тодороки внезапно показал шоу неожиданных и необычных эмоций, никто не знал, как реагировать. Ему было горько, все еще горько, потому что он знал, что теперь Тодороки и Деку стали близкими друзьями. Он знал, что Тодороки будет больше доверять Деку и, возможно, даже Киришиме и Каминари. Он видел, как пара выходила из комнаты Тодороки пару ночей назад, держа в руках грязные и пустые остатки посуды. Примерно через неделю после их разговора на балконе тело Тодороки снова начало заполняться, и он больше не выглядел худым. Его бледная кожа стала более здоровой, а глаза медленно начали возвращать свой фирменный цвет. Даже его волосы выглядели более гладкими и здоровыми. По крайней мере, он снова ел, подумал Бакуго. Он и Тодороки не разговаривали более трех недель. Они обменялись короткими взглядами, хотя Тодороки всегда прерывал их взглядом равнодушным, прежде чем переключить свое внимание на Деку, Киришиму или Яойрозу. Бакуго не упустил возможность увидеть как сблизились Яойрозу и Тодороки, и ему пришлось бороться с новой волной иррациональной ревности. Может, они были просто друзьями. Бакуго заставил себя поверить в это. Тодороки ... я все еще нравлюсь, верно? Бакуго закусил нижнюю губу, разблокировал телефон и лег на кровать, чтобы посмотреть на его беседу с Тодороки более месяца назад. Мне жаль Я просто предлагал... Это все еще ужалило. Все еще было больно. Он понимает, что это была первая ошибка, которую сделал Бакуго. Дрожащими пальцами Бакуго напечатал сообщение. [Граунд Зиро] Мы можем поговорить? Сообщение отказалось доставить, и сердце Бакуго забилось у него в горле. Тодороки заблокировал его номер. Бакуго почувствовал жар и слезы на глазах. Этого и следовало ожидать, предположил Бакуго. Он хотел знать, как давно Тодороки заблокировал номер Бакуго. Возможно, это было три недели назад, после их встречи на балконе. — Черт возьми, — Бакуго задохнулся, — Черт возьми. Он крепко прижал подушку к груди, зрение затуманилось, горло закрылось, слезы текли по его лицу. Бакуго действительно ненавидел себя. Он не должен был быть таким слабым, черт возьми. Он был крутым, и его не должно было заботить, чьи чувства он ранил. Казалось, что Тодороки Шото - совсем другая история. *** — Что, черт возьми, происходит?, — Киришима нахмурился, глядя на своего парня, Ашидо, Мидорию, Урараку и Яойрозу, когда они собрались в его комнате. — Хотя Тодороки-кун, кажется, чувствует себя лучше, — сказал Мидория. — Это правда, — сказала Яойрозу, — Он ест и пьет, верно?, — Киришима с энтузиазмом кивнул. — Несколько ночей назад мы с Каминари принесли ему ужин, — сказал Киришима. — Он съел очень много, — добавил Каминари с совершенно довольным видом, прислонившись к плечу Киришимы. — Яойрозу, Урарака и я можем сделать что-нибудь для Тодороки-куна, — сказала Ашидо. И Урарака, и Яойрозу подняли вверх большие пальцы. — Все мы знаем, как Тодороки работает на кухне, — усмехнулась Яойрозу, — Несмотря на его половинчатую причуду, которая действительно может быть полезна на кухне, он катастрофа. Мидория вспомнил, как Тодороки однажды попытался приготовить яичницу. В результате повсюду образовалась яичная скорлупа, и яйцо забрызгало весь Тодороки, прилавок и даже потолок. Дымовая пожарная сигнализация продолжала звонить, пока Тодороки не сдался и не заморозил эту чертову штуку, прежде чем заморозить пылающую печь. — Фиаско с яичницей было ужасным, — криво усмехнулся Мидория. Глаза Урараки и Ашидо расширились. — Ты имеешь в виду, что тогда Тодороки-кун чуть не взорвал печь?, — спросила Урарака, сдерживая смех. Мидория кивнул. — Кажется, что, пока мы все не вернемся к обычному распорядку, мы все сможем по очереди готовить для Тодороки, — объявил Киришима. — Похоже на сделку!, — Ашидо обрадовалась. — Кто-нибудь видел Бакуго?, — спросила Яоюрузо, слегка нахмурившись. — На самом деле, нет. Вне занятий я его нигде не видел, — Каминари наморщил нос. — Иногда я вижу, как Тодороки-кун занимается боевыми искусствами на тренировочной площадке, — заговорил Мидория. — Они оба идиоты, не так ли?, — Урарака вздохнула. Ашидо согласно хмыкнула. — Думаю, у тебя есть права так их называть, — Киришима хмыкнул, — Но Бакуго вроде как начал это. Однако отказ Тодороки принять извинения Бакуго несколько недель назад был глупым поступком. — Тодороки-кун болел, — возразил Мидория. — Учитывая прошлое Тодороки, я не удивлена, что он не очень хорошо справляется с эмоциями, — подумала Яойрозу, — Конечно, большую часть времени он невыразительный и бесстрастный, но бывают случаи, когда он эмоционально уязвим, и это особенно важно, когда дело касается Бакуго. — Это точно, — Каминари потер затылок. — Как мы собираемся это исправить?, — нервно спросила Урарака. — Я искренне думаю, что они разобрутся в этом сами, — сказала Ашидо, и остальные согласились. *** Бакуго хотел видеть самого Тодороки вне класса, когда они были обязаны видеться. Он только что поднялся наверх, когда увидел, как Яойрозу покидает комнату Тодороки, повернувшись, чтобы позвать обратно в комнату. — Когда тебе понадобится помощь, просто позвони мне, хорошо?, — Бакуго не услышал ответа Тодороки, но у него возникло внезапное чувство страха, его живот скрутило, когда он почувствовал себя плохо. Яойрозу посмотрела вверх и вниз по коридору, выражение ее лица сменилось удивлением, когда она заметила Бакуго. Ее губы изобразили небольшое удивление, — Хорошо, отдохни. Ночь. Заботься о себе, — наконец сказала Яойрозу, окликнувшись в комнату, не отрывая взгляда от Бакуго. — Спасибо, — на этот раз Бакуго услышал ответ Тодороки. Яойрозу тихо закрыла дверь Тодороки и направился по коридору к Бакуго. Проходя мимо него, она прижала руку к его плечу. — Не облажайся на этот раз, иначе тебе придется ответить мне и еще нескольким людям, — сказала Яойрозу низким голосом. — Разве это не зависит еще и от того, насколько Тодороки упрям? — Меня не волнует, насколько Тодороки упрям, просто перестань причинять ему боль, — голос Яойрозу был твердым и не допускал споров, и Бакуго понял, что, должно быть, он высказал свои мысли вслух. — Хорошо, — Бакуго справиться. Яойрозу уверенно кивнула и скрылась вниз по лестнице. Бакуго подошел к двери Тодороки и взволнованно замер, прежде чем тихо постучать. — Это кто?, — от любопытного голоса Тодороки у Бакуго перехватило дыхание. — Бакуго, — Бакуго сумел сохранить ровный и устойчивый голос. Изнутри послышалось мягкое дыхание, затем послышалось шарканье ногами о татами. Дверь открылась, и Тодороки выглянул из своего укрытия. Черт возьми, почему он такой милый? Бакуго подавил собственные мысли, заставляя себя не краснеть. — Я могу тебе помочь?, — спросил Тодороки, глядя в деревянную дверь. Его костяшки были белыми, он так крепко сжимал дерево. — Как долго ты будешь заставлять меня ждать?, — спросил Бакуго. Глаза Тодороки чуть-чуть расширились, и он посмотрел на свои ноги в носках, неловко передвигаясь. — Я не знаю, — наконец сказал Тодороки, глубоко и долго выдыхая. Он закусил нижнюю губу, прежде чем поднять взгляд и посмотреть Бакуго прямо в глаза, — Я не знаю, нравишься ли ты мне больше. Это было похоже на один из ударов Деку «Все за одного» по животу. Бакуго почувствовал, как его собственные глаза расширяются, рот разиняется, открывается и закрывается, хотя звука не выходит. Его сердце снова разрывалось, разлетаясь на миллион осколков. Его ноги были слабыми, и он хотел упасть на пол. — Что?, — Бакуго сумел подавиться, — Какого хрена, Тодороки? Я ждал три проклятых недели, и все, что я получаю, это Я не знаю, нравишься ли ты мне больше?!, — голос Бакуго стал громче, пока не оборвался. Тодороки заметно вздрогнул, но не ответил. Ладони Бакуго затрещали, он развернулся на каблуках и побежал по коридору. Тодороки не последовал за ним. Бакуго пропустил это, когда Тодороки упал на землю на коленях, закрыв лицо руками, когда он раскачивался взад и вперед на земле, повторяя: Это к лучшему. Это к лучшему. Однако вскоре эти четыре слова превратились в другие четыре слова. Что я наделал? *** Без ведома Тодороки и Бакуго, весь класс 3-A хотел, чтобы они оба были вместе. Мало того, что они все знали, что происходит, они устали от очевидной тоски друг по другу с последних двух лет. Всем им было больно видеть, как Бакуго и Тодороки так страдают и сражаются в таком другом контексте. Было необычно видеть, как Тодороки или Бакуго проявляют столько эмоций. Яойрозу, Урарака, Ашидо, Киришима, Каминари и Мидория были все в страхе, ожидая, чтобы узнать, удалась ли вчерашняя «беседа» в их пользу. Они были полны надежды после того, как Яойрозу сообщила, что столкнулась с Бакуго после того, как закончила небольшой разговор с Тодороки после обеда. Когда ни один из них не пришел в класс, они знали, что что-то пошло либо очень не так, либо очень хорошо. Никто не надеялся. Тодороки появился за обедом, и когда его засыпали вопросами, он просто ответил: — Я проснулся с температурой. Мне потребовалось время, чтобы понять, что это было, и когда я понял, что это было, я принял лекарство и использовал свою причуду, чтобы регулировать температуру своего тела. Все знали, что этого не может быть. Тодороки не болел - не болел с тех трех лет, что он проработал в UA. Тодороки был человеческим термостатом и мог идеально регулировать температуру своего тела. Он не мог заболеть физически. Когда никто не слышал и не видел Бакуго в течение следующих двух дней, они знали, что их встреча пошла не так.   Ашидо предложила устроить вечеринку в надежде, что и Тодороки, и Бакуго придут - хотя возможности были очень малы - и помириться друг с другом. Ее предложение, хотя некоторые одноклассники все еще сомневались в намерениях, было поддержано, и Яойрозу предложила провести его у нее дома. Киришима объяснил, что для того, чтобы убедить Бакуго прийти, не потребовалось много времени. — Я сказал ему только, что будет алкоголь, и он согласился. Его не волновало, будет ли там Тодороки. Он сказал мне, и я цитирую: Я не собираюсь много вспоминать, понимаете, — Мидория нахмурился, несколько расстроенный и обеспокоенный тем, что его друг детства был готов рискнуть своим здоровьем и напиться до забвения, чтобы попытаться забыть Тодороки и ошибки, которые он совершил. Тодороки-куна сложно забыть, — криво подумал Мидория. Тодороки было трудно убедить прийти, Мидория знал о его упрямстве. — Тодороки-кун, Ашидо и Яойрозу устраивают вечеринку, и они действительно хотят, чтобы ты пришёл, — сказал Мидория. — Это всего лишь план, чтобы я поехал туда, напился и помирился с Бакуго, не так ли?, — спросил Тодороки, скрестив руки на груди, когда на его чертах появилось упрямое выражение. — На самом деле, напиваться зависит только от тебя, — признался Мидория, — Конечно, я хочу, чтобы ты помирился с Каачаном, все этого хотят, — Мидория поколебался, прежде чем продолжить, — Я думаю, это хорошая идея, чтобы ты встал и двигался. Тебе нужно выбраться из общежития и пообщаться. Зимние каникулы, а ты запираешься в своей комнате. Тодороки нахмурился. — Я лучше останусь здесь, чем пойду домой к моему дерьмовому старику. — Тодороки, — раздраженно фыркнул Мидория. — Хорошо, — наконец огрызнулся Тодороки, — Но если я слишком напьюсь и отключусь на кушетке, ты вернешь меня сюда, понятно? — Роджер!, — Мидория ухмыльнулся, отдавая честь, когда Тодороки закатил глаза, и самая маленькая улыбка играла в уголках его рта. *** — Эта игра лаамеее!, — пожаловался Киришима, явно пьяный, и помахал ложкой в воздухе. Тодороки не знал, где у него ложка. Почему Тодороки сидел здесь в кругу со своими друзьями и пустую бутылку саке посередине, тоже было ему непонятно. — Это весело, Кири!, — Каминари надулся, такой же пьяный и такой же идиотский, каким был после того, как израсходовал слишком много энергии. Каминари поцеловал Киришиму в щеку, и красноволосый покраснела, прежде чем бросить ложку в Цую, которая легко поймала ее языком. — Чья очередь?, — Ашидо вскрикнула, навеселе, и далеко не так пьян, как Каминари и Киришима. — Настала очередь Мидории, поскольку он был последним, кто бросился на вызов, — Яойрозу хлопнула в ладоши. Мидория застонал и запрокинул голову, прежде чем протянуть руку и повернуть бутылку. Тодороки мог сказать, что Мидория был под воздействием алкоголя, если бы расширенные зрачки и покрасневшие щеки были какими-либо признаками. Бутылка указала на Ашидо, которая громко завизжала. — Правда или действие?, — спросил Мидория слегка невнятно. — Дерзай, действие!, — Ашидо усмехнулась. — Поцелуй в щеку человека, которого ты считаешь самым горячим, — сказал Мидория, склонив голову набок. — Легко! Тодороки!, — чирикнула Ашидо. Тодороки почувствовал, как его глаза расширились, а по его скулам залился румянцем. Он услышал горькую насмешку и повернул голову, чтобы увидеть, как Бакуго смотрит на него. Ашидо подпрыгнула к нему и быстро поцеловал правую щеку Тодороки, и захихикал, когда Тодороки без энтузиазма хлопнул ее, прежде чем сделать глоток саке в своей пластиковой чашке. Спускаясь вниз, алкоголь обжигал ему горло, слегка согревая, и он подавлял дрожь, регулируя температуру тела. Ашидо повернула бутылку и торжествующе вскрикнула, указывая на Бакуго, который нахмурился. — Черт побери. Какие у меня есть варианты?, — Бакуго застонал. — Правда или действие, или семь минут застрянешь с кем-то из нас, — Урарака приветствовала. — Это чертовски подстава!, — закричал Бакуго, вскидывая руки вверх, — Я не доверяю никому из вас сейчас, ребята. Я выбираю правду. — Иууу, — Киришима и Каминари освистали. Бакуго отбросил их. — Ладно, серьезно, почему ты не встречаешься с Тодо?, — спросила Ашидо. Тодороки почувствовал, что замирает, и рискнул взглянуть на Бакуго, щеки которого покраснели. Блондин нахмурился и выбросил остатки своего саке. — Кто, черт возьми, знает, — пробормотал Бакуго невнятным голосом. Ашидо издала разочарованный звук, но Бакуго проигнорировал его и наклонился вперед, чтобы покрутить бутылку. Он указал на Киришиму, — Правда или действие, дерьмоволосый. — Действие, конечно, — уверенно ответил Киришима. — Выпей банку газировки, — сказал Бакуго, указывая на ближайший кулер. Киришима достал кокаин и открыл его, прежде чем выбросить обратно, кашляя и шипя всего несколько секунд спустя. — Вот дерьмо, горит!, — пожаловался Киришима. — Ты знал, — Каминари вскрикнул. Киришима скривился, но выпил газировку, как того хотел Бакуго. Киришима повернул бутылку, и на этот раз она приземлилась на Тодороки. — Действие, — сказал Тодороки прежде, чем Киришима успел спросить. В глазах Киришимы загорелся озорный блеск. — Ты поцелуешь Бакубро!, — Киришима кукарекал. Тодороки застыл, прежде чем взглянуть на Бакуго, который подавился своим напитком. — Эээ, пас, — серьезно сказал Тодороки, прежде чем налил себе полстакана саке и залпом выпил его в наказание. — Скучно, человек, — надулась Ашидо. Игра продолжалась некоторое время, пока бутылка Яойрозу крутилась, пока не приземлилась на Бакуго, который внимательно посмотрел на всех в круге, прежде чем ответить на вопрос Яойрозу. — Правда или действие? — Я выберу другой вариант, — сказал Бакуго. Был небольшой коллективный вздох, — Да, вы, лохи, не ослышались, — Урарака жестом указала на бутылку, давая Бакуго понять, чтобы он повертел его, чтобы выяснить, с кем он будет в туалете следующие семь минут. Тодороки почувствовал, как его сердце остановилось, когда бутылка приземлилась на него. — Ради бога, — услышал он проклятие Бакуго. Тодороки проигнорировал возгласы друзей и выпил еще полчашки саке. — Я недостаточно пьян для этого дерьма, — пробормотал Тодороки, отбрасывая его, прежде чем направиться к шкафу, который Яойрозу открыла, и прижался спиной к одной стороне стены, нетерпеливо ожидая появления Бакуго. Бакуго был на удивление тихим, когда он присоединился к Тодороки, его щеки покраснели, а глаза остекленели. Он, вероятно, был навеселе, и Тодороки знал, что толерантность Бакуго к алкоголю довольно высока. — Время начинается сейчас!, — Ашидо закричала, и они оба погрузились в темноту. Не было никаких звуков движения, только слышалось их прерывистое дыхание и голоса друзей снаружи. — Э… так… — начал Бакуго. — Что?, — Тодороки нетерпеливо огрызнулся. Он услышал, как Бакуго сглотнул, и почувствовал, как его сердце забилось быстрее, шея и лицо вспыхнули, когда он наконец понял, в каком затруднительном положении он оказался. — Ты действительно это имел в виду?, — голос Бакуго был таким мягким, таким неуверенным, что тронуло сердце Тодороки, — О том, что я больше не нравлюсь?, — он казался таким встревоженным, таким нервным, и подвыпивший разум Тодороки был слишком осведомлен обо всем, что происходило. Тодороки молчал, его мысли метались, не зная, как продолжить разговор. Он больше не хотел лгать, но он не знал, надоел ли он Бакуго. Тодороки услышал, как Бакуго резко вдохнул, и послышался легкий хныканье. Сердце Тодороки сразу смягчилось при звуке. — Это больно, — Бакуго захныкал, — Это действительно очень больно. Раздался звук сопения, и с запозданием Тодороки понял, что Бакуго плачет. — Как ты думаешь, я в полном порядке?, — спросил Тодороки хриплым голосом, вот-вот сорвавшись. Он услышал, как Бакуго перехватило дыхание, — Потому что я не в порядке. Я падаю, я разваливаюсь на части, и никто не может поймать все части, чтобы собрать меня вместе. — Как бы ты ни был сломлен, — громко сглотнул Бакуго, — Независимо от того, насколько ты сломлен, я все равно буду любить тебя. Последние четыре слова вселили в Тодороки столько надежды, и он мог только отчаянно надеяться, что Бакуго не лгал. Если бы он лгал, Тодороки не знал бы, что с собой делать. — Любовь?, — Тодороки обнаружил, что бормочет. Бакуго смущенно фыркнул, но в знак признательности. *** Бакуго обнаружил, что затаил дыхание, чувствуя себя еще более обнаженным, чем раньше, после признания в любви. Бакуго как раз собирался что-то сказать, когда его внезапно прижали к стене позади него, прижав мягкие и теплые губы к его. Он застыл, его глаза расширились, пока он пытался удержать ладони от треска. Тодороки Шото целовал его. Бакуго закрыл глаза и поцеловал его в ответ, проведя рукой по позвоночнику Тодороки, наслаждаясь мягкой дрожью, пробегавшей по его телу. — Мне очень жаль, что я сказал. Я был глуп, и мне все еще было больно, — Тодороки ахнул, когда отступил. — Мы оба были глупыми, — Бакуго ответил мягким голосом. Он наклонился, обхватил лицо Тодороки в темноте и снова сжал их губы. Это было мило, неуклюже и несовершенно, но это они, и Бакуго это нравилось. В дверь внезапно постучали, и Тодороки отскочил назад, щелкнул выключателем и залил шкаф светом. Его щеки вспыхнули, а на лице было восхитительно взволнованное выражение. — Ваше время вышло! — Знаешь, кричать не надо было. — Интересно, все ли было решено. Тодороки наклонился вперед и провел последним большим пальцем по лицу Бакуго, прежде чем выйти из туалета, с легкой улыбкой на лице. Был коллективный вздох облегчения, и все знали, что Тодороки без слов подал им знак, что все в порядке. Никто ничего не сказал о маленькой улыбке Тодороки, они были слишком взволнованы возможностью, что эти двое помирились. И когда через несколько минут Бакуго наконец вышел из туалета и сел между вытянутыми ногами Тодороки, откинувшись на грудь Тодороки, когда двуволосый мальчик обнял Бакуго за талию и целомудренно поцеловал его в висок, никто не сказал.