Игра на другом поле

Через пару дней после первой встречи Уцуро прислал Хиджикате на е-мейл тот роман про ёкаев, как и обещал, но зайти не пригласил. Хиджиката с интересом рассмотрел иллюстрации, но силой воли заставил себя отложить чтение. Прежде чем расслабляться, следовало поработать. На этот раз он подготовился. Не стоило в прошлый раз так опрометчиво бросаться в омут с головой: возможно, Уцуро предпочитал индивидуальный подход, так что вполне объяснимо, почему с Такасуги вел себя иначе. Хиджиката хотел кое в чем разобраться, прежде чем делать выводы. Как и ожидалось, Уцуро принял его с той же теплотой, что и в первый визит, и вел себя так, словно ничего не произошло. — Я знал, что вы придёте, — сказал Уцуро и снова посмотрел так, словно постель уже расстелена, и можно с порога падать и трахаться. Хиджиката падать не спешил. — Я думал, вы меня пригласите. Не хотел беспокоить вас понапрасну. — О, вы меня ничуть не потревожили. Будете чай? Сакэ? — Нет, я пришел задать вам вопрос. А после этого сразу уйду. Они прошли в уже знакомую Хиджикате комнату, сели за знакомый столик, и Хиджиката понял, что комок в горле не даст ему говорить и зря он отказался от сакэ. Уцуро терпеливо ждал. Хиджиката сидел как на иголках и мрачнел. Сказать, как есть, и посмотреть на его реакцию? Скорее всего, он разыграет недоумение. Тогда можно просто встать и уйти. — Вы… позволили мне увидеть нечто, что не предназначалось для моих глаз, не так ли? Почему? Уцуро окинул его оценивающим взглядом и сказал: — Во время нашей прошлой беседы я сделал вывод, что вы действительно волнуетесь по поводу этой никчемной головы. Так что решил, так сказать, облегчить вашу ношу. Не может быть! Он взял, и фактически признался в содеянном! До чего страшный человек! Впрочем, человек ли? Хиджиката точно знал, что тыква появилась на месте головы, после того как холодильник захлопнулся. Хиджиката облизнул пересохшие губы. — Возможно, я помогу облегчить вашу ношу, Уцуро-сэн… — Просто Уцуро. — Если вы дадите признательные показания, тогда, быть может… — Меня расчленят быстро? — с усмешкой перебил Уцуро. — Возможно, вы сбросите с души груз вины, которая вас, несомненно, гнетет, — твердо закончил Хиджиката, глядя в его глаза, странного вишневого цвета. Он, разумеется, не верил в то, что говорил. Как там Такасуги его назвал? «Высокоорганизованный психопат»? Но, возможно, если сказать вслух какой-нибудь вздор, это побудит его к неосторожной реакции, впрочем, то был обоюдоострый меч: психопата ведь можно побудить и к действиям. Уцуро удивленно следивший за душевными метаниями Хиджикаты так, словно они отображались у него на лице, медленно покачал головой. — Гнетёт? Вы, должно быть, с кем-то меня перепутали, Тоширо-сан. Я не сделал ничего, о чем бы стоило сожалеть нормальному человеку. Эти ваши Тэкнэ — язва на теле планеты и их физическое уничтожение — всеобщее благо. Будет чай? Пока Уцуро брал чайный тайм-аут, Хиджиката напряженно думал. Итак, этот псих совершенно справедливо полагал, что совершил благое дело. Вот только в рамках закона то было преступление, а Хиджиката был представителем закона. Будет копать дальше, Уцуро в конце концов совершит ошибку, и тогда… Чай бодрил и пах травами. Пока Хиджиката пил, мозг сверлила мысль: а что, если Уцуро сейчас усыпит его, убьет и расчленит? И Такасуги будет искать его останки по всему Эдо? Уцуро словно прочитал его мысли и как бы в насмешку протянул руку, но всего лишь поставил рядом с чашкой пепельницу. Нет, вряд ли он считает Хиджикату язвой на теле планеты. — Вы понимаете, что только что фактически признались в преступлении специальному агенту Шинсена? — спросил Хиджиката, принимая невысказанное предложение закурить. — Я не считаю это преступлением. К тому же, все останется между нами, если, вы, конечно, не явились ко мне с диктофоном, — Уцуро располагающе улыбнулся при этих словах. — Нет, — не моргнув глазом, солгал Хиджиката. — Или, может быть, у вас есть ордер на обыск? — Нет. — Впрочем, даже если и есть, вы ничего не найдете, так что вам нечего мне предъявить. Мои слова? Ну, я могу сказать, что убил императора, и что? Нельзя было отказать этому человеку в отсутствии логики. — Кстати говоря, — будничным тоном продолжал Уцуро, хотя взгляд его стал совсем страшным. — А ваш очаровательный напарник знает, что вы здесь? Вы ему… всё рассказали? — Да, рассказал, — с вызовом ответил Хиджиката. Уцуро тихо засмеялся. — Совсем не умеете врать, Тоширо-сан. Если бы вы ему рассказали, он бы уже был здесь с ордером на обыск, предсказуемо. А вот вы весьма занимательны. Не могу понять, что вы задумали. Это был бессмысленный разговор. Хиджиката сдавал позиции одну за другой. Нужно было признать свое поражение и попробовать все тщательнее продумать. Но Хиджиката сидел, как зачарованный путник в зачарованном лесу перед хозяином леса, и ему-то почему-то становилось все спокойнее и спокойнее на душе. — Давайте начистоту, — Уцуро тоже взял сигарету, но не стал ее зажигать, просто засунул в уголок рта. — Вы бы сегодня пришли ко мне, если бы в прошлый раз сочли меня безобидным чудаком? Думаю, нет. Вон оно что, подумал Хиджиката. Да он реальный псих — решил такой демонстрацией пробудить интерес?! — Вы мне понравились, — честно ответил Хиджиката. — У меня не так много друзей, чтобы пренебречь тем, кто мне понравился с первого взгляда. Так что я не отказался бы завести с вами более близкое знакомство. Хотя теперь, после всего… Он замолчал. Теперь о дружбе не могло быть и речи. Окей, Дудл, что делать, если твой соулмейт — маньяк-убийца, расправляющийся с правящей элитой. Соулмейт меж тем задумчиво его рассматривал и наконец промолвил: — Я тоже весьма в этом заинтересован. Но я несколько старомоден и считаю, что уже в самом начале следует проявить уважение и прояснить непонятные места, чтобы в будущем никто не раскрыл глаза тому, кого я выбрал себе в друзья. Не все скелеты можно сохранить, иногда шкафы ломаются. Или холодильники. Ну, вы понимаете.

***

Терять Хиджикате было нечего, так что он остался. Уцуро к тому времени уже расстался с сигаретой и читал лекцию про книжные иллюстрации. Хиджиката не заметил, как разговор перешел с литературы на его личную жизнь. — Совсем никого в вашем окружении, кто бы вам нравился? Не верю. В Шинсене нет женщин, но вы же куда-то выходите. Пляж? Бар? — Я играю на другом поле, — сказал Хиджиката в надежде, что на этом тема будет исчерпана. Однако Уцуро воспринял эту новость с восторгом. — Ну тогда… ваш очаровательный напарник. Что бы вы хотели с ним сделать? — Видеть его пореже, — пробурчал Хиджиката. Что там, интересно происходит с Такасуги? Он должен был уже закончить отчитываться перед начальством, но почему-то не позвонил. Звонить ему при Уцуро не хотелось. — Думаю, вы не сделали ни единого шага к сближению, хотя о-очень хотели, — весело подмигнул Уцуро. Хиджиката почувствовал, что закипает. Что за дурацкая манера лезть в потёмки чужой души? — Не помню, чтобы заказывал у вас сеанс психоанализа, — заметил Хиджиката пока еще вежливо. — Но Такасуги мне даже не друг. Мы просто работаем вместе, вот и все. С чего бы я стал делать шаги к сближению? Уцуро нисколько не смутился. — Вы не воспринимаете его как друга, потому что… хотите сыграть с ним на своем поле. А если убрать эвфемизмы, то вы думали, что именно хотели бы с ним сделать, в деталях? Может быть, закинуть его ноги себе на плечи и засадить поглубже, м-м-м? Хиджиката представил это себе так живо, что даже если бы не думал о таком никогда, то после обязательно бы задумался на эту тему. В паху потяжелело, дыхание перехватило. Блядь. Надо было встать и уйти еще в начале. Сейчас ему срочно захотелось остаться наедине с собой. Но Уцуро никуда не делся, сидел и смотрел сочувственно. Потом встал, сел рядом и дружески похлопал его по плечу. Это не помогло, напротив, стало жарче. — Я вас прекрасно понимаю. Я тоже представляю Такасуги-сана именно в этой позе. Видите, сколько у нас общего? Мы с вами определенно соулмейты! Хиджиката закрыл горящее лицо руками.

***

Хиджиката неподвижно сидел, пока справился с нахлынувшими чувствами. Уцуро, кажется, сидел рядом, но пока что благоразумно помалкивал. Когда все пошло не так? Почему рабочая встреча с предполагаемым убийцей стремительно превращалась в сеанс психоанализа? Впрочем, запись использовать уже не выйдет. Стоит ее изменить, и любой адвокат скажет, что это фейк. А слушать ее целиком нельзя никому, особенно Такасуги. Он попался в собственную ловушку. Тем временем Уцуро, казалось, по-своему проинтерпретировал его явное смятение и с воодушевлением взялся за исправление его личной жизни. — Не нужно спешить, и все получится! — сказал он. — Потренируйтесь пока на мне. Что бы вы сделали в первую очередь, если бы хотели дать мне понять, что я вам небезразличен? — Я вас вижу второй раз в жизни! — Тем проще абстрагироваться. Хиджиката задумался. Ну, он явно не стал бы идти напролом. Его чувства не обязаны быть взаимными, это он хорошо понимал. Уцуро такой простой истины не постигнуть. — Попробовал бы поговорить. Узнать, что он думает обо мне. — В таких делах язык тела — все, слова — ничто. Начнете мямлить, делу конец. — А что бы сделали вы, мастер пикапа? — хмуро поинтересовался Хиджиката. Его уже давно начал бесить этот дурацкий разговор, и он терял выдержку. Какого хрена Такасуги не звонит, они же договорились?! Уцуро улыбнулся: вероятно, оценил прозвище. — Я бы… как мастер пикапа, для начала попробовал сделать так. Он пододвинулся ближе и накрыл руку Хиджикаты своей. Любой на месте Хиджикаты отскочил бы в сторону, Хиджиката не шелохнулся. Если хищник чувствует твой страх, в следующий раз он вонзит зубы в горло. — А потом можно было бы сделать так. Уцуро наклонился к его уху и дунул. Дыхание, как ни странно, было теплым, но Хиджиката весь похолодел. Вот это да, вот это выброс адреналина! — А вы не из пугливых, — усмехнулся Уцуро, отстраняясь, но его рука так и лежала поверх руки Хиджикаты. — Все про меня знаете и даже не дрожите. Как интересно. — Ничего я про вас не знаю! — возмутился Хиджиката. — Вы постоянно переводите разговор на меня, как будто вас тут нет. — Ну, это дело поправимое. Думаю, мы теперь будем встречаться чаще. И вы узнаете меня поглубже… получше, я хотел сказать. Хиджиката сглотнул. Взгляд Уцуро обжигал, а рука была холодной. — Ну а после этого можно, пожалуй, как-то так. Холодные пальцы коснулись лица Хиджикаты. — А дальше что? — хрипло спросил Хиджиката, в общих чертах предполагая, что ответ ему известен. — А вот что. Поцелуй не помог Хиджикате узнать об Уцуро ничего нового. Ну, помимо того, что он умел это делать мастерски. — Даже странно, что приходится объяснять такие простые вещи взрослому человеку, — притворно посоветовал Уцуро после того, как с явной неохотой оторвался от губ Хиджикаты. Хиджиката сидел не жив не мертв и не понимал, что с ним творится. Ему хотелось быть от Уцуро на расстоянии в тысячу миль и меж тем со страшной силой тянуло к нему. Никто так с ним себя не вел. Никто не шел на сближение такими семимильными шагами, никто не целовал его на втором свидании, черт, да у него и свиданий-то не было! Работа отнимала слишком много времени. Когда он в последний раз напивался с Гинтоки в баре? Когда навещал семью Кондо-сана в деревне? Он думал, Уцуро поцелует его снова, но Уцуро вдруг поднялся и сказал: — Ну вот и все, урок окончен. Когда претворите в жизнь что-то из этого набора и получите реакцию, можно будет обсудить дальнейшую стратегию. Кстати, я забыл спросить, вы прочитали то, что я вам посылал? Хиджиката чувствовал себя так, словно пробудился от зачарованного сна. — Пока нет, но обязательно прочту. Но я бы хотел вот о чем спросить. Вы ведь это все по отношению к Такасуги проделывали? И? Уцуро улыбнулся ледяной улыбкой, хотя глаза его горели странным огнем. — Я же уже сказал вам в прошлый раз, что он у вас слишком возвышенный. Но уверен, тут имеет значение не что, а кто.

***

Такасуги ждал Хиджикату в кафе. Выглядел он утомленным: как никак принял на себя удар и выслушивал монотонные упреки Сасаки Исабуро в гордом одиночестве, пока Хиджиката постигал науку соблазнения. — Что Сабу-сан? — спросил Хиджиката. После всего случившегося сегодня Такасуги теперь выглядел для него по-новому, хотя ничего в нем и не изменилось. У него были изящные черты лица, и изумрудного цвета галстук так шел к его глазам. Прежде на это было как-то фиолетово. Такасуги, погруженный в собственный внутренний мир, не заметил его интереса. — Да ничего. Снова намеки на то, чтобы мы не торопились с выводами и тщательно все изучили. Никак в толк не возьму, похоже, что он скорее тормозит, чем торопит. А у тебя что? Почему не брал трубку? Я думал, этот Ёшида сожрал тебя на обед. — Не брал трубку? — не понял Хиджиката. Приятные мысли о красоте лица Такасуги как-то резко улетучились. Сразу после того, как Хиджиката покинул гостеприимный дом Уцуро, он проверил телефон: не было ни единого пропущенного вызова. — Раз семь звонил тебе, потом оставил СМС. Хиджиката вытащил телефон, уже догадываясь, что увидит: семь пропущенных вызовов от абонента «Шинске-сама задолбал». — Похоже, я прослушал. Прости. Музыку громко слушали, у него мощная стереосистема. Такасуги недоверчиво прищурился: — Он тебе ставил Баха, что ли? — Да. Слушай. Я… хочу с тобой поговорить. Не о деле. Он перегнулся через стол, притянул к себе Такасуги за шею и пропустил первые пункты, сосредоточившись на последнем. Такасуги не сопротивлялся поцелую, но и не отвечал. Пришлось отпустить его. Удара в челюсть не последовало, что было весьма хорошим знаком. — Ты об этом хотел поговорить? — без выражения спросил Такасуги. Хиджиката кивнул. — Придется отложить. Я почему, думаешь, тебя вызвал? Нам придется самим съездить за головой: ее нашли на мосту в Киото. Ты поведешь машину, а то я не в настроении. — Ты меня как шофера вызвал? — Я тебя как напарника вызвал!

***

После поцелуя в кафе Такасуги был на удивление молчалив и даже не включал радио в машине, а на середине пути и вовсе пересел за руль. Хиджиката тем временем не переставал размышлять о сделанной им записи. Он послушал самое начало по пути в кафе и та часть, где они с Уцуро говорили о преступлении, таинственным образом испарилась. Значит ли это, что Уцуро манипулирует не сознанием, а реальностью? Как бы то ни было, он все-таки сумел сделать некоторые выводы. Дальше будет интереснее.