В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность.
Фёдор Михайлович Достоевский
Когда в очередной раз телефон начинает звонить, я хватаю его и несу к Кириллу, который вместе с Лешей и Андреем стоит на балконе, выкуривая сигарету. Смотрю на Кирилл так, будто ничего не произошло, а Тимошенко показательно выключает телефон и встаёт рядом со мной у двери. — Все хорошо? — спрашивает Тимошенко, дотрагиваясь до моей руки. — Да, — вздыхаю я. — Странный день сегодня. — Согласен, — ухмыляется Кирилл, держа в пальцах тлеющую сигарету. — Находясь в одной квартире, мы слишком редко виделись. — Да?! — смеюсь я. — Кажется, что у тебя есть те люди, которые могут мешать, — косо смотрю на Лешу и Андрея, которые что-то громко обсуждают. — Ты вообще сказал, что Аноней на пять минут придёт. — Пидарасы, — шипит Кирилл и расскрыает руки, чтобы я подошла к нему. Тимошенко обнял меня, пока мы стоим на балконе. Я тихо слушаю разговоры Леши с Андреем. — Я выбрал стремную, потому что она охуенно ебалась, — протягивает Леша. — Шучу, — усмехается Бочкарёв. — Мне похуй на все это. — Похуй? Это как? — улыбается Андрей. — Жить без девушки… Это же очень скучно. — Да похуй, — отмахивается Леша. — У меня есть барабаны. Я всегда с ними. — А, ну это меняет дело, — пожимает плечами Андрей, а потом глубоко затягивается. — У всех такие разные мнения и политика… — Ну, а ты что хотел? Никто не будет подгибаться под тебя. — Если ты начальник какой-то фирмы, то да. — И если ты телка, — усмехается Леша. С такими словами мое феминистическое чутье проснулась и я слегка разозлилась, но от Кирилла не отходила. — Несут хуйню какую-то, — шепчет Кирилл. — Я чувствую, как ты начинаешь злиться. — Как ты это понял, — я поднимаю голову на Кирилла и смотрю на него. — Ты ведь даже не видел моего лица. — Ты стала глубоко дышать и щёлкать пальцем. Значит ты раздражена. — И как ты это замечаешь? — улыбаюсь я, целую Тимошенко в подбородок — туда, куда смогла дотянуться, не вставая на цыпочки. — Ты тоже много чего замечаешь, — улыбается Кирилл. — Парни, мы если чё в зале, — говорит Кирилл. Эти двое будто его и не услышали, продолжая свой диалог, а после, начиная громкий спор. — Где вы встретились с Андреем? — Кирилл ложится на мои ноги головой, когда мы наконец садимся на большой диван зала. — В магазине, — говорю я. — После вместе пошли до дома. Все. — Точно? — хмурится Кирилл. — Да вроде, — хмурюсь я. — Не бери трубку от Регины, — я глажу Кирилла по волосам. — Ладно, — вздыхает Тимошенко. — Ты понимаешь. Я даже не знаю, что мне с ней делать. Она прилипла ко мне, как лист на мокрой траве. Это не любовь, если бы она меня любила, она бы уже давно меня бросила, потому что желает мне счастья. Она меня этим только мучает. Что мне с ней делать вот? — Не знаю, — вздыхаю я. — Честно, не знаю. Кажется, что она просто слишком сильно привязалась к тебе и настолько не хочет отпускать. — Я даже не могу с ней спокойно говорить. Она начинает всю ту же песню либо про то, какой я долбаеб, либо про тебя. — Что она про меня говорит? — Я не буду разглашать это, — Кирилл переворачивается так, что его лицо упирается в мой живот и он обнимает меня. — Просто не хочу тебя расстраивать. — Хорошо, — улыбаюсь я. — Но я так не считаю. Точнее ни не считаю, я знаю, что ты не такая, какой тебя описывает Регина. Я целую Кирилла в щеку. — Никогда больше не расстраивайся, понятно? — Кирилл снова переворачивается, смотря на меня, а я снова наичнаю гладить его волосы. — Ни из-за Регина, не из-за общества, никто не стоит твоих слез, Лера. Люди приходят и уходят из твоей жизнь и лишь самые близкие будут с тобой всегда. Я буду с тобой всегда, твоя семья будет всегда с тобой, потому что мы тебя любим. Все эти люди — механический процесс, временное явление, называй, как хочешь. Кто ушел от тебя, тому ты не нужна. А если человек захочет быть с тобой рядом, он будет, несмотря ни на что.С горечью, почти с испугом жаловалась она на одиночество, вынужденную праздность, на неудавшуюся, погибшую жизнь.
Салтыков-Щедрин. «Мелочи жизни»
— Как ты, — говорю я и мне сразу становится тепло на душе. — Именно, — Кирилл садится на диван и берет меня за руку. — Я всегда буду рядом, — шепчет Кирилл, целуя мою руку. — И я с тобой тоже, — целую Кирилла в губы. — У нас уже через три часа самолёт, — улыбается Кирилл. — Ты рада, что улетаешь? — Я нейтрально к этому отношусь, — говорю правду я. — Я не горю желанием, но здесь меня ни что не держит, а в Москве держишь ты, поэтому я лучше буду жить там, чем здесь. — Вот как, — улыбается Кирилл. — У тебя есть время отказаться. — Поедешь один? — усмехаюсь я. — Нет уж. Тебя Регина и там достанет. — Боишься? — Ещё как, — смеюсь я. — Что ты рассказывал про меня Лёше? — Да не особо много. Сказал только, что ты работаешь и сколько тебе лет. А что? — Он сказал, что у меня плохая семья, — говорю я. — Я честно ему ничего такого не говорил, — признаётся Кирилл. — Ну не может ведь он быть экстрасенсом! — отмахиваюсь я. — Я. Ничего. Не. Говорил, — отрывисто проговаривает Тимошенко. — Вот так ты мне веришь, да? — 50 на 50, — вздыхаю я. — Да блять, — протягивает Кирилл. — Я же пообещал тебе, что не буду никому рассказывать твои секреты, а сейчас я пошел и при первой же возможности рассказал все Лехе! — Тихо, — бурчу я. — Я тебя поняла. — Да нихуя ты не поняла, — Кирилл кладет свою голову на мое плечо. — Поняла! — шлепаю Кирилла по ноге. Кирилл делает это в ответ по моей ноге, но уже с большей силой, что кожа на этом месте у меня начала гореть. — Да Кирилл! — выкрикиваю я, ударяя Кирилл по плечу. — Что за домашнее насилие? — хнычу я. Кирилл встаёт с дивана и уходит к балкону, хлопая меня перед этим по руке, давая понять, что он ушел к друзьям. Я посмотрела несколько минут в стену, а потом начала собираться, пока трое молодых людей громко обсуждали музыку на нашем балконе. Я ушла, чтобы накраситься, а после начала проверять все, чтобы ничего не забыть. Тоша наконец проснулся и начал ходить за мной по пятам, будто играясь. Я ходила по квартире, как угорелая, а потом, глубоко вздохнув села на пустой матрас нашей кровати. Грустно прощаться с этой квартирой, которая была так хороша. Не знаю, какие ждут меня перемены в Москве, но я надеюсь, что они пойдут мне на пользу. Папа звонит мне совсем внезапно, разрывая все мои мысли. Беру трубку и сразу слышу крики. — Какого, просите меня, хрена ты уезжаешь в другой город, не сказав мне?! — кричит он так, что мне приходится на несколько сантиметров убрать телефон от своего бедного уха. — Просто, — бурчу я. — Я задал вопрос! — орет он. — Тебе-ли не плевать? — спрашиваю. — Либо ты сейчас же отвечаешь, зачем туда едешь, либо возвращаешься в свой город и никакого будущего! — Чего?! — усмехаюсь я. — Мне уже есть 18, ты не заставишь меня жить в оковах нашей квартиры. — Заставлю! — орет он. — Мать смотрит на тебя и думает о том, какая у нее ужасная дочь! Ты мне даже ничего не сказала! Валерия! Ты понимаешь, что ты творишь?! — Да, пап! Понимаю! Почему я должна не понимать?! Я еду туда, чтобы продолжать жизнь. Мне нужны перемены! — Никакие тебе перемены не нужны! Тебя просто избаловали, — он отключается, а я и не собираюсь перезванивать. Через 5 минут он делает это сам. — Валерия, сейчас же едь домой. — Пап, ты смеёшься что-ли надо мной, — возмущаюсь я. — Я не шучу! — взвывает он. — Я тебе сказал. Ты почувствовала запах свободы и начала совершать непродуманные поступки, это твой юношеский максимализм! Тебе нужно вправлять мозги! — Так это тебе нужно вправлять, — тихо говорю я, а потом замолкаю, чтобы услышать реакцию отца. — Погаданая девчонка! Не жди никакой от меня пощады, поняла?! Не звони и не пиши мне больше! Я поднял тебя, воспитал, а ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! — Я не хотела, — тихо говорю я, чувствую, как начинаю плакать. — Езжай домой, Лера, не выдумывай себе приключений. — Ты не понимаешь, — всхлипываю я. — Туда едет Кирилл. Я должна с ним поехать. — Чего?! — выкрикивает папа. — Да у тебя в жизни таких Кириллов будет тысячи! А ты решаешь из-за одного прервать все свои цепи и ниточки, ведущие к будущему?! — Не будет, — бурчу я. — Это только лишь предубеждения. Ты не любишь его, Валерия. — Хватит меня так называть! — выкрикиваю я. — По паспорту ты именно так и зовешься. Я имею полное право назвать тебя так, как я захочу. Я замолкаю. Мне нечего сказать. Я не поеду домой. Я не хочу быть под контролем отца.Я хочу, чтобы ты перестал контролировать мою жизнь только потому, что не в состоянии контролировать свою!
10 причин моей ненависти
— Едь домой, — уже ласково говорит отец. Это у него такой психологический прием. Я на него никогда больше не поведусь. — Нет, — говорю я. — Я поеду с Кириллом. — Ты пожалеешь, — выкрикивает папа. — Тебе он вскружил голову! Он старше тебя чуть-ли не на 4 года! Тебе вообще рано заводить отношения! — Да мне не 16! — выкрикиваю я. — Что ты от меня вечно хочешь?! Может научишь меня одеваться так, чтобы меня не изнасиловали? Научишь носить хиджаб, да и вообще, сидеть дома и быть хозяйкой для самой себя. — Всему свое время! Но не в 19 ведь лет ехать за каким-то мужиком в другой город, Валерия! — Да не Валерия я! — выкрикиваю я. — Какой он мужик?! Что ты вечно несёшь?! — кричу я, закрывая глаза. — Кирилл любит меня. Он очень добр ко мне. — Он тебя дурит! — орет папа, что мне хочется уже отключиться. — Не любит он тебя! — Действительно! — хмурюсь я. — Ещё что скажешь? Может он преступник и крадёт у бабушек квартиры? — Не исключено! — выкрикивает папа. — Самому не смешно, — вздыхаю я. — Не жди от меня никакой поддержки! Когда он тебя бросит в этой Москве, то не едь ко мне с соплями на все лицо! Я не помогу тебе больше ни в чем! — У тебя единственная дочь, и ты хочешь оборвать с ней все связи только из-за того, что она хочет быть счастливой? — Именно! — кричит папа. — Какой счастливой?! С ним?! Да он ведь ничего не стоит. — Все, давай, — говорю я. — Катись! Я отключаюсь, перед тем, как вновь послушать то, как папа не любит Кирилла. — А говорила, что хорошая семья, — Леша появился из не от куда, что я вздрогнула. — Что тебе от меня нужно вечно. Ты дерьмовый психолог, если решил мне помочь, — я пытаюсь вытереть слезы, которые может видеть только мое отражение и Кирилл. — Я слышал, как ты пыталась защитить Кирилла, — пожимает плечами Леша. — Это очень хороший поступок. — Спасибо, можешь идти, — бурчу я. — Я сейчас не хочу разговаривать. — Да я уже понял, — вздыхает Леша. — Просто ты должна знать, что я желаю тебе добра и я пытаюсь искупить свою вину перед тобой за прошлый поступок. Я всегда смогу тебя выслушать. Я киваю лишь для того, чтобы Леша ушел, хотя на подсознательном уровне понимаю, что доверять я Лёше не смогу ровным счётом ничего. Если только рассказать о том, какие у меня сегодня носки. Я предпочту не говорить Кириллу об этом разговоре, потому что знаю, что в этом плане он бы был довольно расстроен. Неудивительно, отец привык меня держать под своим контролем, но я устала танцевать под его дудку, я хочу развиваться и жить своей жизнью. Не жизнью отца, который решил воплотить во мне все то, что не смог воплотить в себе когда-то он сам.Отъебитесь от детей! Что бы вы ни делали, но, увы, Дети не хотят быть теми, кем Когда-то мечтали, но так и не стали вы!
Группа Порнофильмы.
Спустя час я стояла на пороге нашей квартиры, а ее хозяйка забирала у Кирилла все ключи, документы и все, что было отдано перед отъездом. Она по 10 раз проверила все шкафы, а после пожелала нам удачи, когда Тимошенко схватил все наши чемоданы, сунув незаженную сигареты между зубами.Я взяла только рюкзак Кирилла, мою сумку и переноску с Тошей, пока парень нервно постукивал по полу ногой. — Волнуешься? — замечаю я. — Нет, — врёт Тимошенко. Я усмехаюсь, показывая парню то, что я ему не верю. — Ну ладно. Может немного. — Я тоже волнуюсь, — вздыхаю я. — Ты с папой поругалась? — резко спрашивает Кирилл. — Нет, — твердо отвечаю я, чтобы вселить в Кирилла чувство того, что наш любимый Алексей ему просто наврал. Надеюсь, он поверит, хотя бы на время полета, чтобы не волновался. — Что он говорил? — Кирилл продолжает мучать меня, стоя в лифте. — Я не хочу об этом говорить, — делаю паузу. — Сейчас не хочу. — Твое дело, — пожимает плечами Кирилл. Мы выходим из подъезда, Кирилл элегантно придержал мне дверь своей ногой, и мы загрузились в машину Кирилла. Взяв один рюкзак парня, где было все самое необходимое, мы с Лешей встали, пока Кирилл обсуждал все детали с Андреем. — Вот и все. Киев. Пока, — вздыхает Бочкарёв. — Ты будешь скучать по городу? — Нет, — пожимаю плечами я. — Зачем ты сказал Кирилла про то, что я поссорилась с отцом? — Ты бы все равно не смогла долго скрывать. — Уж это бы решила, я твоей помощи не просила. Как крыса поступил. — Прости, — бурчит Леша, не поворачивая на меня голову. — Я думал, что так будет лучше. — Как видишь, нет, — вздыхаю я раздражённо. После Андрей начал со всеми прощаться, а когда он подошёл обнять меня, я почувствовала, как ему стало неловко. Я взяла инициативу на себя и дружески обняла парня. — Удачи тебя, Лера, — тихо говорит Андрей, поглаживая меня по волосам. Такси приезжает. Я сажусь в теплую машину на заднее сиденье вместе с Кириллом. — Как тебе Андрей? — спрашивает Кирилл. Я решаю молчать, потому что подумала, что парень спрашивает у Лёши, но поворачиваясь головой на Кирилла, вижу, что парень смотрит на меня. — Мне? Нормально, — мешкаюсь я. — Он милый парень. — Согласен, — говорит Леша. — Лицемерие — его конек, — тихо говорит мне Кирилл. Я сначала не поняла, к кому это относится, к Леша или Андрею. Но потом поняла, что таковым является Андрей, потому что Тимошенко даже не взглянул на Лешу. — Я с ним плохо знакома, — вздыхаю я. Кирилл промолчал, только лишь тяжело вздохнув. У него пропало настроение, как и у меня. У меня от того, что он узнал про папу, а у него из-за того же самого. Все два часа посадки самолёта мы с Кириллом сказали друг другу максимум 30 слов. Я не могла что-то сказать, как и Кирилл. Леша как-то попытался начать диалог с другом, но он отнекивался и отвечал коротко: «я занят». Хотя вовсе он был не занят. Если, конечно, осмотр стены аэропорта является занятием. Парень надел на себя солнцезащитные очки и капюшон, расплывшись на стуле, а мне было все ещё некомфортно. Я достала книгу, но каждое слово мне давалось с трудом из-за множества плохих мыслей в моей голове. Я решила, что мне нужно сходить развеяться и купить поесть. — Тебе купить что-нибудь покушать, — наклоняюсь я к Кириллу. — Нет, — отрезает он. — Поговори со мной, — кладу руку на ногу Кирилла и он быстро одергивает ногу, чтобы я убрала весь контакт. — Иди куда шла. — Я не хочу. Я хочу поговорить с тобой, потому что меня беспокоит твое состояние. — Все нормально, не вижу поводов для беспокойства, — равнодушно говорит Кирилл и отворачивается от меня, переключаясь к окну. На самом деле, аппетит у меня вовсе пропал. Когда мы сели в самолёт, Кирилл ни сказал ни слова, когда я пыталась начать диалог. Леша уже не принимал никаких действий и просто заснул. — Кирилл, пожалуйста, — говорю я. — Меня мучает то, что я не знаю, что с тобой. — Я же сказал, что все нормально, — раздражённо говорит Кирилл, в мыслях говоря: «отстань от меня, иначе я нагрублю».