Его не спрашивают

      Его не спрашивают о ножевом ранении, пришедшемся аккурат между хрупких ребер. Вместо этого его беспокоят дерзкий и уверенный взгляд напротив и длинные пальцы, обмотанные грязными бинтами. Один их щелчок, и Чуя будет вызволен из недр каменистых скал, вплотную граничащих с пляжем Йокогамы. Один их щелчок, и Чуя собственной кровью подпишет документ о сделке с дьяволом, выбравшим своим посыльным пятнадцатилетнего худощавого подростка в черном плаще с приставленной к нему свитой в классических костюмах.       Его не спрашивают о желаемом напарнике, с которым впоследствии делить узкие передние сидения в машине, одну порцию риса и медицинские бинты из дорожной аптечки. Вместо этого ему поручают Дазая Осаму, которого Мори называет подарком наравне с классической черной шляпой, преподнесенной ему в первый день работы в Портовой мафии. Дазай, в свою очередь, называет Чую своей «шавкой», смеется во весь рот с его комплектации и делает минимум пять огнестрельных выстрелов в грудную клетку очередного смельчака, вставшего у них на пути.       Его не спрашивают о любимом сорте вина, без приглашения заявляясь на пороге его собственного дома. Вместо этого посыльный дьявола сам выбирает первую попавшуюся на глаза темно-зеленую бутылку на самой верхней полке. Находит в квартире штопор среди столовых приборов и наполняет бокалы темно-красной жидкостью, не произнося при этом ни слова. Осаму по традиции делает лишь глоток, карикатурно кривится, а после заостряет свое внимание на тонких чертах лица Накахары. В этот вечер незваный гость не перестает сыпать комплиментами, с нездоровым блеском в глазах говорит о философии экзистенциализма и популярных телевизионных программах попеременно, снимает-таки уличное пальто и через секунду небрежно целует своего собеседника.       Его не спрашивают о боли и неприятных ощущениях, в момент когда Накахара обнаруживает свои руки, прижатыми к односпальному светлому футону. Вместо этого ему шепчут на ухо об испробованном с утра способе самоубийства, хвалят нагое тело, задерживая взгляд на чистых запястьях без привычных для Дазая кровавых отметин, и просят с мазохистским наслаждением замедлить темп. В объятиях мрака скульптурные длинные пальцы долго расчесывают рыжие локоны, пока их обладатель наблюдает за выравнивающимся дыханием Чуи, который засыпает даже не одевшись. Он не верит в местные байки об ужасах, якобы произошедших с теми, кто позволил Осаму разделить с ними постель, и также не удивляется, когда с утра обнаруживает звенящую пустоту и скомканные белые простыни.       Его не спрашивают о чувствах, которые будто бы в отдельности от него обретают свою плоть и кровь. Вместо этого он получает однострочное сообщение от Дазая Осаму с номера купленной в переходе одноразовой сим-карты и понимает, что оно последнее. Накахара смеется как-то болезненно и жалко и быстро осушает несколько бокалов вина, оставленного у него дома посыльным дьявола. Он избавляется и от оставленного им запаха на любимом спальном комплекте, неуклюже орудуя кухонным ножом, которому передается мелкая дрожь от его рук, а в полночь звонит Кое, долго извиняясь за поздний звонок без важной, как ему кажется, на то причины.       Его не спрашивают о случившемся, лишь изредка поглядывают на невысокий стройный силуэт и тихо обмениваются новостями о достижениях Вооруженного Детективного Агентства. Не спрашивают и о любви, часами засиживаясь с ним в прокуренном баре после нескольких литров выпитого спиртного в единственный заслуженный выходной. Не спрашивают, а Чуя уверен: если бы поинтересовались, он ответил бы, что никакой любви в их истории изначально и не было.