Когда твой soulmate мудак

      Этот грёбанный день не предвещал ничего хорошего с самого утра – когда Чуя не услышал будильник, потому что накануне был настолько заёбан одной личностью, что вынужден был выключить телефон, чтобы он не названивал.       Прыгая по квартире полураздетый, пытаясь собраться как можно быстрее, чтобы уменьшить количество минут опоздания, Накахара в которой раз проклинал тот день, когда его жизненная линия пересеклась с соулмейтом.       С детства, начиная от родителей и заканчивая школой, отовсюду слышалось, как же хорошо, что в мире есть связь соулмейтов. Как бы люди вообще находили свою половинку без заветных первых слов человека, который для них предназначен, проступающих на коже в возрасте 14 лет? Короче, все благословляли и превозносили связь двух душ.       Уже тогда Накахара сомневался, что нечто настолько идеалистическое возможно. У него возникал закономерный вопрос: "Неужели ни у кого из соулмейт-пар не случалось слишком глобальных разногласий?". Над ним беззлобно посмеивались и напоминали, что соулмейт – это идеально подходящий тебе человек, с которым ты проведёшь всю жизнь. Если встретишь его, конечно. Типа, когда он это переживёт, то сам всё поймёт.       Чуя пожимал плечами. Слова на его левой руке говорили о том, что соулмейт у него не самый тактичный человек, а ещё Чуя слышал их регулярно, обычно от шпаны, с которой быстро научился разбираться кулаками, чтобы не вякали, где не надо.       С Дазаем он познакомился в 24, когда ему уже начало казаться, что он один из тех немногих, кто своего соулмейта не находит. К таким одиночкам относились с тщательно скрываемой, но всё равно читающейся по глазам жалостью, считая их невероятно несчастными, раз они живут без ниспосланной свыше половины. Но самого рыжеволосого всё устраивало – он вообще не особенно стремился к серьёзным отношениям. Его устраивала жизнь холостяка, редкие забавы с симпатичными парнями, когда подпирало желание секса, полная свобода и независимость от кого-либо.       Его папа – Артюр, переживал за приёмного сына, давно ставшего родным во всех смыслах, кроме физиологического, поскольку относился к той консервативной прослойке общества, что считала жизнь без пары-соулмейта концом жизни. Отец же – Поль, успокаивал мужа, говоря, что, во-первых, 24 года – не предел, некоторые находили свои пары после 30 и даже значительно позже, а, во-вторых, пока Чуе комфортно – всё в порядке, и нет нужды заставлять его думать, что он должен страдать.       Чуе было больше чем комфортно. Ему было заебись. И, господи, как жаль, что то чудное время подошло к концу, когда на выходе из любимого бара Чуе вслед крикнул кто-то звонким голосом:       - Эй, коротышка-кун!       По привычке отметив слова, которые должен был сказать ему соулмейт, Накахара похрустел суставами пальцев, обернувшись, чтобы подождать нахала, который скоро познакомится поближе с Чуиным кулаком.       Иногда парень думал, что слишком агрессивно реагирует на подобные высказывания, но потом вспоминал, что воспитанные люди не начинают диалог с издёвок, и угрызения совести как рукой снимало.       Его нагнала высоченная шпала и с сияющей ухмылкой сказала:       - У тебя такая фигурка. Я бы трахнул.       Кулак Чуи начал своё движение. Обычно он настигал свою жертву раньше, чем она понимала, что происходит. Но этот двинутый недопикапер оказался не столь прост. Он успел отскочить в сторону, а его ухмылка, казалось, стала ещё шире: - Вай, как интересно, ты ещё и с характером. Это потому что рыжий или потому что мелкий?       Чуя скрипнул зубами. Всё это он слышал уже не в первый раз, но почему-то конкретно сегодня приставший придурок бесил сильнее, чем его предшественники.       - Кстати, ты, случаем, не немой? – Уточнил шатен, виртуозно уходя от следующего удара.       Чуе не хотелось ему отвечать уже чисто из принципа. Кроме того, зачем тратить силы на разговор, если можно просто сделать обманный манёвр и всё-таки достать раздражающий субъект кулаком.       Лёжа в снегу и трогая языком зубы, проверяя их сохранность, шатен всё равно умудрился продолжать скалиться.       Всё ясно, он какой-то больной – кивнул сам себе Чуя и зашагал оттуда, почти сразу же забывая про нарывающегося чудика. Дазай остался лежать там же, глядя в звёздное небо и усмехаясь. Кажется, он нашёл себе новую игрушку.       Следующая неделя закружила Чую в танце дедлайнов и срочного выполнения всех невыполненных дел – на носу Новый год. Его босс, Мори, терпеть не мог, когда какая-либо часть работы переносилась на новый рабочий год. Поэтому все сотрудники Мафии – лучшей юридической фирмы в Йокогаме -скуля про себя и шёпотом жалуясь друг дружке на непочатый край работы, принимались пахать с двойной силой. В этом был и плюс – действительно не оставалось клиентов, чьи заказы не были выполнены. Из-за этого Мафия числилась среди самых исполнительных фирм. А Мори поощрял рвение своих работников регулярными премиями, радующими глаз и сердце. Одна из них традиционно выплачивалась как раз перед новогодними праздниками.       Чуя работал, работал и работал. Иногда спал больше 6 часов, очень старался запихивать в себя что-нибудь из еды в обед и по возвращению домой поздно вечером. Во времена таких авралов кошка Нами переправлялась к родителям, дабы Чуя потом не мучился от вины за то, что любимица сильно похудела и к тому же зачахла от тоски, потому что хозяин не мог уделить ей должное внимание.       31 декабря рабочий день был сокращён наполовину, так что Чуя освободился уже к обеду. Он заехал в магазин, набрал всякой всячины, потом скатался к родителям, повидался с ними и заодно забрал Нами. И – домой. К тишине его небольшой квартирки и бокалу хорошего красного вина.       Так, наслаждаясь вкусом выдержанного алкоголя, который не могли себе позволить плохо зарабатывающие люди, с мурчащей дымчатой красавицей под боком, Чуя праздновал уже третий год подряд. До этого были сначала семейные посиделки, затем единогласно перенесённые на Рождество, потом пьяные компании, в которых Накахара надирался так, что наутро не мог вспомнить, как оказался там, где проснулся и добрую часть прошедшей ночи.       В какой-то момент ему всё осточертело, и он остался дома. И выяснил, что такое времяпровождение ничуть не хуже шумных компаний, откуда тебе подсознательно всё время хочется свалить.       Всё шло просто прекрасно, пока не раздался звонок в дверь. Чуя недоумённо покосился на часы – через час пробьют куранты, кто мог к нему припереться в такое время?       Парень лениво раздумывал, стоит ли вообще идти к двери, поглаживая Нами. Будь это кто-то из знакомых – ему бы позвонили или написали. Чуя не выносил внезапных визитов, и всё его окружение об этом знало.        Но трезвонить не переставали.       Тяжело вздохнув, Накахара поставил бокал на низкий столик и направился к двери, провожаемый недовольным мявкающим возгласом. Ну, конечно, принцессу посмели оставить в одиночестве – Чуя улыбнулся про себя. Любил он эту своевольную животинку.       Посмотрев в глазок, рыжеволосый остолбенел. Эту нахальную рожу сложно было не узнать. Но что он забыл под его дверью? Нет, что важнее, как он узнал, где Чуя живёт?       Шатен, уже, кажется, даже не снимал пальца со звонка. И, по-видимому, не собирался.       Открывать ему было бы глупо, но кто знает этого психа – почему-то Чуя был почти уверен, что незнакомец может так и полночи простоять. За это время рыжеволосый свихнётся от постоянной трели звонка.       Но на всякий случай Чуя решил просто подождать. Он на цыпочках пробрался обратно в комнату и в поисках избавления от стресса, стал лихорадочно гладить Нами. Поскольку он делал это не совсем от души, вскоре кошка спрыгнула с его колен, и недовольно помахивая хвостом, скрылась из виду.       Прошло уже десять минут, но звонок не прекращался.       Да какого хера я вообще сижу тут и терплю это издевательство? – Возмутился про себя Накахара и решительно направился к двери, прихватив по дороге биту, всегда лежащую в коридоре на случай воров и других сомнительных личностей.       Поначалу Чуя хотел переждать, пока выследивший его придурок решит, что дома никого и уебёт восвояси. Обычно он предпочитал сразу доносить до своих оппонентов свою точку зрения – в драке, но ещё никто не приходил к нему на дом, неизвестно как узнавши адрес.       Выглядел тот идиот как человек, способный на многую хуйню, так что Чуя не удивился, что тот ещё и сталкер. Но от таких людей всякого можно было ожидать. И СМИ советовали вступать с ними в контакт только при крайней необходимости, чтобы не провоцировать лишний раз.       Со сталкером Чуя встретился впервые. В голове мелькнула мысль, что правильнее, наверное, всё же вызвать полицию, но тут трель закончилась.       Неужели ему надоело? – С невольной надеждой подумал хозяин квартиры. Ему было так неохота тратить половину драгоценной новогодней ночи на проволочки с полицией…       В звонок снова позвонили.       Да блять!       Чуя распахнул дверь и рявкнул: - Ты заебал!       - И тебе привет, Чуя-кууун – шатен стоял, пряча одну руку за спиной, что мгновенно заставило Накахару напрячься, отступить на шаг и выставить перед собой биту. Он уже пожалел, что не внял голосу разума и решил разобраться самостоятельно, не привлекая сотрудников полиции. Теперь неизвестно, что из этого самоуверенного поступка вообще выйдет.       Сталкер насмешливо покосился на биту и переступил порог как ни в чём ни бывало, продолжая светскую беседу: - Так и знал, что ты дома. Почему не открывал?       - Стой на месте – угрожающе произнёс Чуя, крепче сжав руки на ручке биты, - И вытащи вторую руку из спины. Быстро.       - А ты любишь командовать – усмехнулся шатен и показал руку, в которой был… букет хризантем.       - Это чё? – Тупо спросил Чуя. Вот чего-чего, а этого он не ожидал.       - Всё для прекрасной дамы – незнакомец протянул цветы вперёд, а когда Чуя их предсказуемо не взял, не расстроился и положил на тумбочку.       Накахара уже хотел высказать всё, что скопилось на душе, когда руку обожгло. Что за чёрт?       Лицо шатена тоже слегка скривилось. Боль так не вязалась с его обычным выражением лица, что Чуя злорадно ухмыльнулся. А потом понял, что происходит, и ухмылка стёрлась с губ. Первые слова твоего соулмейта дают понять, что ты встретил того самого человека, жжением через несколько минут после того, как обе стороны произнесут свои слова. В первую встречу Чуя молчал, и вот теперь…       Так, подождите, то есть его половинка – вот это растрёпанное чучело-сталкер, которое уже бесит Чую до невозможности? Да ёб твою мать.       - Как забавно – проговорил соулмейт, на губы которого вновь вернулась блуждающая полуулыбочка, которую Чуе тут же захотелось стереть с помощью проверенного средства.       - Я думал, меня влечёт к тебе только из-за твоей экзотичной внешности – продолжал рассуждать вслух вторженец в спокойную жизнь Чуи, - Но, видимо, было и что-то ещё. Связь? – Он подмигнул.       Приглядевшись, Накахара вынужденно признал, что его пара весьма симпатична, но при этом что-то в чудике напротив непроизвольно вызывало отторжение. Его наглый взгляд, которым он по-хозяйски оглядел тело Чуи? Его мерзкая улыбочка, так и говорившая о том, что принадлежит скользкому прохвосту? Не говоря уже о том, что у соулмейта явно были связи в бандитских кругах, раз он за неделю выяснил место жительства и имя Чуи. Всё это вызывало скорее головную боль, нежели обещанную радость от встречи со своим единственным.       Чуя с тоской посмотрел на того, с кем по общепринятым нормам должен провести всю оставшуюся жизнь. Господи, ну что ж так не везёт-то? Это расплата за счастливое детство и финансовую устроенность? Типа не может одновременно во всех сферах жизни подфартить?       - Я так полагаю, что не дождусь, пока ты проявишь интерес к моему имени – соулмейт сосредоточенно рассматривал свои идеально подпиленные ногти, - Я Дазай Осаму. Приятно познакомиться, моя будущая любовь.       Чуя только обречённо поставил биту на место и сказал: - Закрой дверь.       Потом они долго притирались друг к другу. Ну, как притирались… Дазай играл на нервах Чуи ежедневно, при каждой встрече. Накахара стабильно бил наглую морду, но, против воли, начинал чувствовать, что привязывается к своему соулмейту. При этом, неприязнь и недоверие никуда не делись – всё-таки первое впечатление было очень так себе. Да и сам по себе Осаму всё же был странным и скользким парнем. Деньги у него появлялись нерегулярно, с каких-то подработок. Иногда он пропадал неделями, а в другое время целыми днями ошивался у Чуи. Если рыжеволосый не пускал его в дом – тот бродил под окнами, исполняя "серенады" – на самом деле просто выбешивая соседей, чтобы те настучали Чуе по мозгам и заставили как-то прекратить сие безобразие. Прекратить можно было, только пойдя на поводу у Дазая. Или он сидел под дверью, нажимая проклятущий звонок бесконечно, вызывавший у Чуи мигрень. Или она всё-таки была следствием присутствия Дазая в его жизни в принципе?       Несмотря на то, что существование Накахары, несомненно, усложнилось с появлением дьявола-шатена, Чуя всё равно с некоторым ужасом наблюдал, что всё больше и больше привыкает к издёвкам и сумасбродным поступкам соулмейта.       Друзья говорили, что так проявляется связь – хочешь – не хочешь, а тебя будет тянуть к своей половинке, даже если она с прибабахом.       Артюр ходил счастливый, что сын наконец-то повстречал свою любовь и больше не является одним из неудачников-одиночек. А Поль хмурился всё чаще, слушая рассказы об очередном поступке Дазая, и не раз напоминал Чуе, что связь – это ещё не доказательство того, что человек тебе попался хороший и напоминал быть начеку.       Но к тому моменту бдительность рыжеволосого коротышки была усыплена. Дазай был занозой в одном месте, не прекращал выводить на эмоции и определённо был далёк от идеала парня, но при этом оказался довольно безобидным. В том плане, что, доставая Чую, он при этом не настаивал на физической близости, чего Накахара сильно опасался в первое время. Конечно, у него хватило бы сил отбиться.       Но не пришлось. Однажды Чую настолько заебали эти недоотношения, когда ему регулярно трахали мозг, но не давали в ответ хотя бы сексуальной разрядки, что инициатором секса он выступил сам.       И Осаму оказался охуительно хорошим любовником. Вот просто никогда, глядя на этого несносного человека, Чуя не предполагал, что он настолько хорош в сексе.       И с этого момента Чуя нашёл отличный способ затыкать рот своей половинки, когда он начинал слишком выпендриваться – как экстренная мера, подошли поцелуи. А так ещё охуенно смотрелся глухой кляп. И мычащий Осаму, который даже когда трахался, не мог держать свой язык за зубами, стал новым кинком Чуи.       Они занимались сексом очень, очень много. А в перерывах Дазай стал ещё невыносимее, чем раньше. Дошло до того, что Накахара сбегал из собственной квартиры и бродил по ночным улицам, куря сигареты одну за другой.       Потом Осаму пропал на три месяца. На звонки и СМС не отвечал. Чуя в сердцах ругался и посылал мысленно своего соулмейта на все четыре стороны, прося не возвращаться.       Но всё равно, сука, беспокоился.       Этот идиот по-любому связался с плохой компанией (в очередной раз), и, видимо, на этот раз не отмазался, как он умеет. Вскоре Чуя всерьёз начал думать, что его половинка умерла или вскоре это сделает. Но Поль развеял его сомнения, сказав, что если бы соулмейт погиб, его первые слова на руке Накахары побледнели бы и стали серебристыми. Надпись же «Эй, коротышка-кун» оставалась насыщенно чёрной, что немного успокаивало рыжеволосого. И в тоже время заставляло беситься – если с этим недоноском всё хорошо, то где он шастает так долго?       Чуя старательно гнал от себя мысли, что ему иногда не хватает бесконечного пиздежа над ухом, и неприятных сюрпризов по возвращении с работы в виде развалившегося на кровати шатена, варварски попивающего из горла дорогущее вино. Он просто не мог признать, что скучает по Дазаю.       Когда одним летним днём пропажа обнаружилась на пороге вусмерть пьяная, Чуя онемел и даже не знал, что сказать. Орать было бессмысленно, наверное.       Бросаться на грудь человеку, очевидно, просто развлекавшемуся всё это время, пока у Чуи выпадали волосы от стресса и образовывались не проходящие синяки под глазами – унизительно.       Накахара просто закрыл дверь перед лицом одного охуевшего человека и, прислонившись к ней лбом, подумал: «Хорошо, что хоть вернулся».       Что-то за эти три месяца с соулмейтом всё же произошло – он превратился в настоящего пьяницу, стабильно возвращаясь подшефе.       Кроме того, он всё чаще отказывался от секса, отмазываясь то одними, то другими отговорками. Иногда уходил на целый день и возвращался поздно ночью.Видимо, купил парфюм, которые раньше презирал, называя Чую принцессой из-за привычки пользоваться мужскими духами.       А теперь сам пах ими, хоть и не всегда.       Потом Чуя заметил, что его паре кто-то написывает и названивает. Дазай неизменно тянулся к телефону, и зачастую рыжеволосый с удивлением видел нежную улыбку, адресованную смартфону. Чуе шатен никогда так не улыбался.       Собрать воедино все подозрения не составило труда. Накахара испытал такую ярость, когда понял, что ему изменяют, что не удержался и ударил в стену комнаты. А потом ещё и ещё. Много раз, пока ему не полегчало хоть чуть-чуть. Вмятина в стене была внушительной, но сожалений рыжеволосый не испытывал. Он даже не станет это ремонтировать, будет напоминать о том, что не стоит доверяться сволочам.       Вещи Дазая оказались на лестничной клетке, сам он был кинут в ЧС и успешно игнорировался первые две недели. А потом соулмейт перестал приходить под дверь и в своей шутливо-издевательской манере интересоваться, скоро ли у его принцессы пройдут месячные.       Чуя не думал, что его так заденет то, как быстро его лживая половинка на него забьёт. Было больно и обидно.       А ещё на стенку хотелось лезть от того, как не хватало его прикосновений. После Дазая секс со случайными партнёрами перестал удовлетворять. Накахара меланхолично думал о том, что, возможно, теперь ему ни с кем не будет так хорошо, как с ним.       Но снова быть с изменщиком – такого Чуе не могла позволить гордость, хоть внутри всё и выламывало периодически от желания написать самому, услышать голос, подрочить хоть под него.       Ощущал себя Чуя отвратительно. Использованным, обманутым, брошенным. И кем? Тем, кто вроде как должен был души в нём не чаять, холить и лелеять.       Накатывало отчаяние и ничего не хотелось. Но нужно было жить дальше, платить за коммуналку и покупать еду. Такой нехитрой мотивацией Чуя заставлял себя работать. Теперь несколько вечеров в неделю стабильно проходили в барах, где Чуя пил просто чтоб забыться.       Множество раз рука тянулась к телефону, чтобы написать ему, но пока что парень был способен себя контролировать.       Затем Осаму вновь активизировался, начал писать и звонить с чужих номеров, натурально заёбывая своего бывшего парня. Чуя хотел даже подать заявление в полицию, чтобы тот отъебался, но вовремя вспомнил, что проблемы внутри пар-соулмейтов воспринимались сотрудниками органов как бытовые ссоры, в которые государство лезть не обязано. Изучив от скуки этот вопрос, рыжеволосый пришёл в ужас от количества историй, когда кого-то бил, насиловал и третировал его партнёр-родственная душа. А полиция предпочитала не вмешиваться, закрывая глаза даже на очевидные доказательства.       Такая несправедливость, косвенно задевавшая и его самого, заставила Чую пересмотреть свои планы на жизнь и пойти учиться на адвоката. Он собирался работать в сфере бытовых преступлений.Учёба, совмещаемая с работой, забирала все свободные часы его жизни, так что и баров стало меньше и мыслей о Дазае.       Спустя год Чуя не мог сказать, что окончательно отпустил эту ситуацию, но никаких тёплых чувств и тоски к соулмейту у него больше не было. Он вернулся к своему холостяцкому образу жизни, переехал, потому что Осаму иногда появлялся на пороге старой квартиры, портя настроение и заставляя заново переживать неприятные эмоции, стал ещё лучше зарабатывать и окончательно решил больше ни к кому не привязываться. Конечно, не все такие мудаки, как Осаму, но рисковать больше не хотелось.       Ацуши появился в его жизни, когда помог ужасно пьяному Чуе добраться до туалета в баре. Он даже подержал его волосы, пока рыжеволосого выворачивало. Так себе знакомство.       Но Ацуши почему-то остался в тот вечер, они разговорились. И встретились там же на следующий вечер.       Накаджима сразу же, чуть ли не второй фразой после того, как представился, сказал, что женат на своём соулмейте – Рюноске, и что они любят друг друга. Чтобы избежать недопонимания – зачем-то добавил блондин, стушевавшись.       Чуя кивнул. Он и не собирался подкатывать к этому божьему одуванчику. Он в принципе давно уже ни с кем не был и не планировал. Всё равно не то, что нужно.       Они стали друзьями – часто выпивали вместе, потом стали иногда просто ходить по городу, шутя между собой, что это жалкая попытка не превратиться в алкоголиков. С какого-то момента к ним присоединился муж Ацуши, оказавшийся молчаливым и несколько замкнутым. Серые глаза Акутагавы всегда смотрели немного строго и подозрительно, но когда в поле зрения попадал Накаджима (они решили, что каждый останется при своей фамилии даже после свадьбы), неуловимо смягчался.       Чуя замечал это и невольно задавался вопросом, случалось ли с ним тоже самое при взгляде на Осаму. И гнал от себя эти мысли, потому что за собой на хвосте они притаскивали тоскливое одиночество.       Когда Ацуши начал его привлекать, Чуя понял, что попал. Это было бесчестно по отношению и к блондину и к его супругу.       Они стали для Чуи той поддержкой и опорой, которой ему не хватало в последнее время. Они принимали все его стороны, старались расшевелить и рассмешить, когда он впадал в депрессивное состояние.       Даже сегодня, после того, как Накахара приехал домой, увидел вскрытый замок, а внутри обнаружил дом, засранный после какой-то фееричной вечеринки и, как вишенку на торте, обнажённого Дазая с каким-то мужиком на его, Чуи, кровати, Акутагава и Ацуши приехали за ним и отвезли к себе. Они сидели с ним, молчали, слушали его гневные тирады, успокаивали, когда рыжеволосый заплакал.       Чуя был безумно им благодарен за то, что они рядом. И в то же время не знал, как смотреть в глаза друзьям, потому что Ацуши казался ему всё красивее с каждым днём.       Накахара не мог признаться в этой постыдной влюблённости. Это бы только всё поломало. Рюноске начал бы пытаться найти момент, когда всё началось и, наверняка решил бы, что уже давно. Он мог начать подозревать в чём-то Ацуши, и это бы встало клином между ними.       А Накаджима, в свою очередь, дополнительно переживал бы за самого Чую, потому что он слишком добрый и всегда беспокоится о других.       И Чуя будет чувствовать себя последним подонком, если раскроет рот и всё расскажет. Но терпеть и молчать становилось всё сложнее. Хотелось прикоснуться к Ацуши, поцеловать его.       Эти желания одолевали Накахару почти также сильно, как раньше фантазии о Дазае.       Ситуация была патовой.       Совсем отказаться от общения с ними рыжеволосый тоже пока не мог. Слишком привык, что есть те, к кому всегда можно поехать или хотя бы позвонить, и тебя выслушают. И помогут, если это в их силах.       Неизвестно, сколько бы ещё Накахара мучился от этих распирающих его противоречивых чувств, если бы в одну встречу втроём Акутагава и Ацуши не выдали ему, что ещё при заключении брака договорились, что не будут считать друг друга своей собственностью. И что они вполне допускают мысль, что кто-то из них или оба полюбят кого-то ещё.       И… оказалось, что не только Чуя боролся со своими чувствами и сдерживался. Его влечение к Ацуши было взаимным.       - Ты понравился мне сразу же, как я увидел тебя в том клубе – смущённо признался блондин, - Помимо очевидного факта, что ты очень красивый, у тебя в глазах было такое отчаяние, такая ищущая тоска, что мне захотелось что-нибудь для тебя сделать. Что угодно, лишь бы ты перестал так взирать на мир.       - Так вот что ты увидел во мне в первую встречу – усмехнулся Чуя, - А я-то уж думал, что хуже, чем то, что я при тебе блевал, ничего быть не может.       - Помнится, когда мы познакомились – неожиданно вступил в диалог Рюноске, - Я тоже находился в глубочайшей депрессии и едва ли не на грани суицида. Кажется, я понял, какой у тебя типаж, родной – он посмотрел на Ацуши, - Потерявшиеся заёбанные парни.       Чуя посмеялся.       - Ой, да идите вы – отмахнулся Накаджима.       Таким образом, у Чуи появился парень, у которого есть муж-соулмейт.       Артюр был в шоке, но постарался снизить своё ошеломление, напомнив себе, что истинная пара его сына – та ещё мразь, и уж лучше так. Полю же хватило счастливых голубых глаз, чтобы высказать своё отцовское одобрение. Он обнял Чую и прошептал ему на ухо: - Надеюсь, они и правда хорошие люди. Если тебя устраивает такое положение дел, я рад.       Чую устраивало. Ему снова было заебись. Как во времена доДазая, только ещё лучше. Теперь у него было, на кого выплеснуть свою нежность и страсть и он чувствовал себя нужным и любимым в ответ. Кроме того, у него был рассудительный друг Акутагава, готовый подставить плечо в трудных ситуациях.       Однажды декабрьским днём надпись на руке стала серой. Чуя очень внимательно прислушался к себе, но выть и кататься по полу не хотелось. Он не чувствовал по поводу смерти Дазая ни-че-го.       Да и хуй с ним.       Ему ещё нужно докупить продуктов к столу – этот Новый год он встречал уже не только в обществе Нами.