Чистота - залог здоровья

Леви с облегчённым выдохом упал в кресло и прикрыл глаза. Его подопечные спали — все до единого. Он по пять раз заходил и в мужскую, и в женскую казарму, чтобы убедиться, что никто из них не притворяется. С отряда нельзя было спускать глаз: Саша всё время норовила прокрасться на кухню, Жан и Эрен — затеять потасовку, которая вскоре охватывала всю казарму, Марло и Флок — начать громко спорить о морали и чести… Но сейчас они, кажется, действительно спали. И для этого их даже не пришлось бить ногами. Леви задремал, но ненадолго: распахнулась дверь кабинета, и оттуда с тяжким стоном вывалилась Ханджи. Стопка бумаг, которую она несла, была чуть выше Колоссального титана. — Помочь? — бросил Леви с привычной ноткой обречённости в голосе. Ханджи молча кивнула и прислонилась к стене, тяжело дыша. Леви освободил её от ноши — для него, Аккермана, это был сущий пустяк. — Куда? — В спальню. — Топить камин? — Леви фыркнул. Ханджи была слишком измучена, чтобы ответить на подколку. Когда они дошли до её спальни, она тут же, не снимая сапог, повалилась на широкую кровать, и счастливо ухнула. — Знала бы, сколько будет писанины — пошла бы в Гарнизон! Эх… Леви, давай, что ли, чаю выпьем… — Опять будешь взахлёб излагать мне свои теории до утра? — Это было бы низко с моей стороны, — Ханджи рывком поднялась и взъерошила Леви волосы, отчего тот фыркнул. — Просто поболтаем. — Слишком банально каламбуришь, — ответил Леви недовольно. — Прости, ещё не доросла до твоего уровня, — Ханджи усмехнулась. — Эй, что это ты делаешь? Леви сосредоточенно принюхивался. — Ханджи… Когда ты в последний раз мылась? — А, ну, э, неде… вчера… Ханджи медленно попятилась, и Леви перешёл в наступление, раскинув в стороны руки, чтобы не дать ей улизнуть. — Ты прямо воняешь смесью пота и титаньего пара. И эта грязь под ногтями… — Постой, подожди, не надо нагнетать… — Ханджи прижалась в стене, загнанная в угол. — Четырёхглазая, ты идёшь в ванну. Немедленно. — Иду. Эй, Жан, что ты здесь делаешь? Ханджи отчаянно метнулась, но оказалась в железной хватке: Леви не поддался на уловку. — Пойдёшь за мной. Игнорируя сопротивление, Леви тащил Ханджи в душевую. Она сопротивлялась куда отчаяннее, чем Женская особь в лесу гигантских деревьев: брыкалась, извивалась, упиралась, пыталась лягаться и кусаться, но была обречена — дверь неотвратимо приближалась. Уже в самом портале Ханджи упёрлась ногами и остановилась, но Леви пнул её в солнечное сплетение, заставив согнуться, рывком втянул в комнату, захлопнул дверь и клацнул шпингалетом. Исход долгой, напряжённой борьбы был предопределён — капитан приёмами боевого искусства «Пиз-дю-ли» заставил Ханджи раздеться и загнал её под душ. С обречённым и затравленным видом она глубоко выдохнула и включила воду. Губка медленно, неохотно скользила по коже, смывая сажу, липкие пятна засохшей сгущёнки, следы крови и капли чернил, бережно поглаживала саднящие отпечатки капитанских сапог. — Тщательнее. Особенно в труднодоступных местах. Наконец, когда тело Ханджи оказалось натёрто до красноты, Леви кивнул, и она с облегчением выключила воду, не отказав себе в удовольствии напоследок пару раз брызнуть безжалостному любителю чистоты в лицо. — Уффф… Ухххх… Аааа… Это так приятно… — Чего ж ты тогда без поджопников вымыться не можешь? — Да как-то оно… — Ханджи не стала заканчивать фразу и потянулась за полотенцем. — Иди. А я буду отскребать пол от той дряни, что с тебя натекла. — Подожди. Могу я, гм, исследовать твоего одноглазого титана? Леви хмыкнул. — Ты всегда такая смешная, когда хочешь ебаться? — Не смешнее, чем ты, когда напряжённо делаешь вид, что не хочешь. Почему мы так редко это делаем? Неужели с Эрвином тебе нравится больше? — Попробуй, тебе тоже понравится. Он своей единственной рукой не только клинок держать умеет... — говорил Леви, избавляясь от обуви и штанов. Ханджи расставила ноги и наклонилась к стене, опершись на неё одной рукой. Леви без лишних романтических прелюдий подошёл сзади, высвобождая расцветающий, наливающийся кровью хуй, несколько раз провёл им вверх-вниз через весь переулок между булок, а затем крепко сжал их вместе обеими руками, не переставая двигаться. Он видел, как её пальцы на ногах чуть поджимаются от нарастающего удовольствия — свободной рукой она игралась с клитором, кончиками пальцев задевая твёрдые как сталь капитанские яйца. Когда о плитку шлёпнулась капля смазки, Леви понял, что время пришло, и наклонился, хватая небольшие упругие груди Ханджи, массируя ареолы и зажимая между пальцами горошины отвердевших сосков. Та без слов поняла его намерение и подалась чуть назад, приоткрываясь и задавая направление. Леви медленно вошёл, прокладывая меж горячих скользких стенок путь в сокровенные глубины. Сделав несколько осторожных медленных движений и убедившись, что Ханджи окончательно разогрелась, он стремительно ворвался, заставив её сладострастно вскрикнуть, после чего продолжил выжимать из неё стоны, которые вкупе с влажными хлопками бёдер о бёдра распаляли его желание ещё сильнее. Быстрый, неудержимый, яростный. Он не сношал, не сексил, не трахал — он ебал. Ханджи покачивала бёдрами, насаживаясь, и Леви чувствовал, как её пизда сжимается вокруг его хуя, а кончик залупы достигает матки, для которой было трудно вспомнить непечатное название. Предвидя скорый финал, капитан развернул Ханджи, усаживая её на себя и обнимая за плечи. Её руки сомкнулись на его спине, а ноги — на полужопиях. Ханджи сжимала его всем телом, словно стараясь выжать его, как лимон в чай. Сделав ещё несколько особенно сладостных толчков, Леви с рыком изверг фонтан спермы, пожирая взглядом лицо Ханджи, растянувшееся в блаженном ахегао. Несколько минут понадобилось им, чтобы отдышаться, и ещё полчаса, чтобы привести в порядок себя и комнату. Выходя из душевой, они вдруг столкнулись нос к носу с крадущейся вдоль стены Сашей. Та с воплем неловко отскочила, потеряв равновесие и только чудом не упав. — Ты ничего не видела, — Леви надвинулся на неё, прожигая взглядом. — Быстро в казарму. Пулей. Саша развернулась на каблуках, снова не упав только чудом, и через мгновение оказалась под одеялом. — Чего я там не видела, — буркнула она себе под нос. — Знали б они, что я умею делать с картофелиной…