Просто улыбнись.

Самый страшный в мире звук - звук тишины. Тишины мертвой, словно накрепко застывшей и губительно оледеневшей вместе со временем и пространством. Сейчас она распространилась в округе, расползлась так незаметно, точно была ядовитой черной змеей. И холод, что пришел вместе с ней, постепенно окутывал всё вокруг, пробирался в каждое некогда бьющееся сердце, в каждую душу, когда-то таившую надежду. Тьма заботливо укрыла собой руины в прошлом процветающей деревни. Хоть ночь еще не наступила, небо, словно сожалея и понимая, что надежда уже давно издала свой самый последний вздох, привело в это место темные тучи. Еще чуть-чуть, и оно заплачет вместе с теми, кто плакал в тот миг, когда всё это началось... По земле медленно растекались замысловатые узоры багрово-черной краски, и глаза многих были открыты. Они навсегда замерли вместе с воцарившейся здесь тишиной, и неотрывно смотрели в небесные дали, напоминающие сейчас клубы безобразного серого дыма. Тенью переливались во мраке отблески пламени, кое-где оставившего свои рваные следы. Но и оно постепенно затухало, будто зная, что скоро пойдет дождь и не оставит ни единого шанса спастись... Его дрожащая рука медленно, так медленно, словно он впервые учился движению, перемещалась по пыльному асфальту вверх, всё выше и выше, а сердце билось неспешно и тихо, точно понимало, что время пришло... Но несмотря на дрожь, несмотря на усталость и дикое, такое несвойственное ему желание закрыть глаза, он всё-таки нашел её. Нашел и заключил в свою ладонь, так ласково, насколько только мог. Её холодные тонкие пальцы сжались в ответ, и, кажется, в это мгновение небо преобразилось и стало светлее... Они бежали вместе, держась за руки. Бежали и смеялись, и её улыбка, её радостная и красивая, необыкновенная улыбка была самой лучшей наградой за всё, что пришлось ему пережить: за войну, за потери, за боль... Её смех эхом отзывался в сердце, наполняя его искренней радостью. Той радостью, ценнее которой нет в жизни ничего... Она остановилась у реки, и полные счастья зеленые глаза с нежностью взглянули на него. Она приподняла руки, точно хотела объятий, и игриво поманила указательными пальцами. А его губы невольно растянулись в улыбке. В самой светлой и теплой улыбке, которая бережно согревает что-то внутри, заставляя чувствовать себя необыкновенно легко, в той улыбке, которую способны подарить только самые любящие люди. Он подошел к ней и обнял, приподняв над травой, и закружился на месте, заставляя её смеяться громче, но и сам, не устояв, невольно рассмеялся в ответ. Спустя несколько мгновений они остановились, и она быстро приблизилась к его губам, заглянула в глаза, находясь так близко, что дыхание касалось кожи, и подарила самый сладкий на свете поцелуй. Его руки медленно спустились ниже по её оголенным плечам, а затем мягко легли на округлившийся живот. Её ладони ответили сразу же, и их пальцы переплелись, выражая этим простым движением больше, чем можно было сказать любыми из возможных слов... Но сейчас он лежал, глядя в небо, и возникшая на секунду иллюзия развеялась почти так же быстро, как и появилась: оно оставалось темным и хмурым, и постепенно мрачнело все больше и больше. Он почувствовал движение рядом, но сил повернуть голову в сторону просто не было. Поэтому лишь крепче сжалась его рука на ладони той, что всегда была дороже всего и всех. Дороже даже жизни... Да и могла ли быть эта жизнь без неё?.. Он не видел, но знал, что сейчас она притянула к себе их маленькое счастье, совсем крохотное, но такое любимое и светлое... Он знал, что она обняла это счастье так крепко, как только способна мать обнять своего родного ребенка. Он не видел, но чувствовал, как беспрерывные слезы текут по её израненным щекам и разбиваются о землю, смешиваясь с багрово-черной краской. Влажнели и его глаза, и огромных сил, которых почти не осталось, стоило ему сдержаться. Он хотел совсем иного... - Просто... просто улыбнись... Он с трудом произнес эту фразу. Но она таила всё, что он безмерно желал - её улыбку, её самую драгоценную улыбку, которую так хотелось почувствовать именно сейчас. Ведь только её он всегда добивался, всю жизнь шел лишь к ней, и ни одна преграда на всем белом свете не способна была его остановить. Ни одна... - Просто вспомни... вспомни... Он хотел, чтобы она вспомнила это. Хотел, чтобы вспомнила то, как счастливы они были в последние несколько лет, когда закончилась война. Когда он исполнил все свои мечты... Когда жизнь приобрела те краски, которых почти успела лишиться. - Пожалуйста... улыбнись... Он знал, что всегда заставляло её улыбаться, даже когда она не в силах была сдержать слезы. Он слишком хорошо знал, поэтому его губы слегка дрогнули, даруя небесам этот прощальный подарок. А в ответ холодные капли ударились о кожу и разлетелись на множество крохотных брызг. Начался дождь. Дождь, которому суждено было смыть своим прикосновением всю боль, всю кровь и все угасающие души... Он ощутил, как её пальцы медленно переплелись с его собственными. Ощутил, как сильно дрожит её рука. Ощутил ту боль, что вонзалась в её сердце, словно заточенный нож. И воля всё-таки дрогнула, надломилась и не удержала... Но дождь, каплями ласкающий щеки, скрыл возникшую слабость. Он помнил её взгляд в тот момент, когда впервые взял на руки их маленькое солнце. Помнил то, как она целовала его, как жадно повторяла "люблю", как искренне мечтала... Помнил каждое мгновение, каждый проведенный вместе день. Помнил столь отчетливо только сейчас. Только в этот самый миг... И его искренняя улыбка, невольно тенью возникшая на губах, раскрасила это хмурое небо, это ядовитый дождь, смывающий с одежды кровь. Он улыбался вопреки смерти, вопреки боли, вопреки разрушенной бывшим лучшим другом деревне... Вопреки исчезающему счастью. Она, должно быть, почувствовала это. Потому что слишком хорошо знала. Потому что слишком сильно любила. А ему не нужно было видеть, чтобы понять. Она улыбнулась. Сквозь боль, сквозь слезы, сквозь потери. И её улыбка, последний раз дарованная миру, которым был для неё он, позволила ему закрыть уставшие глаза. В этот последний прожитый миг он все-таки был счастлив...