***
— Ну, что, святой Иоан? Самайн купился на созданную тобой иллюзию? Иван внутренне скривился от этого произношения своего имени, но внешне никак не показал это своему начальнику, который сейчас рылся в бумажном отчете о сегодняшней ночи, предоставленном ангелом, и лишь продолжил сладко улыбаться, как и всегда. — Конечно, — пропел он. — Языческие демоны настолько слабы, что готовы поверить в любые иллюзии и не заметить подвоха. — Прекрасная работа. Ты устроил грандиозное шоу. Можешь идти. Ангел покорно кивнул начальнику и вышел из его кабинета. Улыбка тут же пропала с его лица. Пожалуй, даже ангелов с высокими чинами настолько легко облапошить. У него совершенно не было страха от того, что его обман может быть раскрыт. Кого сейчас в такое время заинтересует гибель десятка подростков? Ему вот совсем наплевать. Ведь его истинные помыслы гораздо выше всего этого. Его любовь к Самайну искрится более ярким светом.Часть 1
31 октября 2020 г. в 17:00
Полетевшая удачным взмахом пальца карамелька с точностью попала прямо в рот шедшему по каменному тротуару парню. Под его ногами хрустели упавшие с грациозных кленов и мощных дубов листья различных оттенков желтого и красного с подсохшими кончиками. Порой он с неописуемым удовольствием наступал на самые сухие листья, представляя вместо них обглоданные от свежей плоти кости. Как же он был голоден…
Наконец-то наступила пора тьмы, и солнце вскоре перестанет совать свое мерзкое рыло, куда не следовало бы. Это были его, Самайна, дни, когда маячила чудная возможность разгуляться вдоволь и полакомиться подношениями от глупых смертных, которые нет-нет, да задабривают его жертвами и сладеньким, что демон полюбил особенно сильно в последние годы.
А ведь он приходил за человеческой плотью, но после того, как наедался тушкой животного со скотного двора или пару килограммами (тоннами) конфет, желание вцепиться в шею человека само по себе пропадало.
Самайн жевал какой-то сладкий шоколадный батончик и с близоруким прищуром провожал мелких, не достойных его внимания демонов, чертыхаясь о том, что снова это не были люди. Какой только мусор не пролазил в ночь с тридцать первого октября на первое ноября в мир смертных. Самайн бы с огромным удовольствием растерзал их, да не хотел мучиться потом от боли в желудке из-за прогнившей демонской плоти.
Злость застилала всю его демонскую сущность, когда он читал омерзительно-веселые надписи «Счастливого Хеллоуина!». А все из-за этих христианутых на голову людишек, превративших темные дни Самайна в непонятно какую яркую, наполненную весельем чепуху. Во всем виноваты они! И теперь бедным языческим богам и демонам приходилось сводить концы с концами, дабы прожить годик другой. Самайну еще повезло, ведь его пока что не забывают, когда раскрывают истинное лицо Хеллоуина, но он все-таки пировал каждый год как в последний раз на всякий случай.
Конечно, было не особо приятно брать подачки от празднующих Хеллоуин людишек, но, к сожалению, на тех староверах, чьи предки некогда поклонялись ему, так долго бы он не продержался, вот и приходилось, скрепя сердце, жевать конфеты.
И только Самайн, завернув к очередному дому, хотел в него войти, чтобы поживиться очередной партией застревающих в зубах ирисок или шипучих конфеток, как послышался до боли знакомый шелест, словно какая-то птица взлетела. Однако для Самайна, это был совсем не шелест, а довольно сильная звуковая волна, разнесшаяся по округе. Опять этот…
— Влезать в чужие дома неприлично, Самайн, — весело за его спиной проворковали.
Ему даже поворачиваться не надо было — этот голос он узнал бы из тысячи.
— Снова ты, — фыркнул Самайн. — Что же вам, бедным ангелам, на небе не сидится?
— А зачем нам сидеть на небе, когда все самое интересное происходит здесь, в мире смертных?
Самайн уже заранее скривился, так как прекрасно знал, что на лице этого липучего ангела сияла та самая вечная милая улыбка, которая должна была, вроде как, располагать к себе, а на деле — вызывала вопрос о подлинности и отпугивала.
— Что ты опять здесь делаешь, святой Иоан? — ну да, он не ошибся насчет улыбочки.
— Наблюдаю, — растянул губы он еще шире, но становилось совсем не по себе, когда в сочетании с такой улыбкой были абсолютно пустые и безэмоциональные глаза. — И я же просил называть меня Иваном.
По лицу Самайна прошла рябь презрения, и он, спустившись с крыльца дома, из которого так и не получилось забрать принадлежащие ему конфеты или отведать человеческой плоти, прошел мимо ангела и побрел по тротуару дальше.
Ему было не по себе от того, что этот крылатый последовал за ним, притом еще хуже становилось, потому как шаги ангела не были слышны совершенно — он словно парил, но, когда Самайн оборачивался к нему, тот, провожая задумчивым взглядом каких-то мелких демонов, гордо чеканил каждый шаг.
Когда он заметил на себе очередной взгляд демона, брошенный через плечо, то тут же нацепил свою маску доброжелательности.
— Ты выбрал довольно симпатичный сосуд, — сказал он.
— Я знаю, — Самайн машинально запустил руку в блондинистые локоны, зачесав челку пальцами. — Его звали Альфред.
— Интересно, — протянул Иван. — Раньше ты вселялся только в потомков кельтов. И вообще довольно необычный выбор. Мы с тобой еще не были в США, обычно ты ограничивался Ирландией.
— Попутешествовать решил, — хмыкнул демон. — Оказывается, и здесь неплохо кормят.
— Альфред, — перекатил ангел это имя на языке будто те самые сладкие карамельки, которые уплетал Самайн до того, как его покой нарушили. — Пожалуй, мне нравится это имя и этот сосуд больше, чем твои прежние.
Сдержав рвотный порыв, Самайн закатил глаза.
— Вот ответь мне на один вопрос.
Он остановился и всем телом развернулся к ангелу — тот тоже замер и стал игриво перекатываться с носков на пятки.
— Почему вы, ангелы, лезете не в свою религию? Оставьте уже нас в покое.
— Ох, Альфред, — Самайн удивленно дернулся от такого обращения — видно, Ивану действительно сильно понравилось это имя. — Наша религия является одной из доминирующей в этом мире, — демон сморщился так, словно ему в рот попала кислючая до онемения языка лимонная конфета, но ангел среагировал на это еще более миловидной улыбкой. — Поэтому мы должны следить за всем происходящем. За теми, кто представляет опасность в том числе, откуда бы они ни были.
— Судя по тому, какой хаос происходил и происходит в мире, помощники из вас такие себе, — надменно вздернул подбородок Самайн, но ангела это как будто и не задело вовсе.
— Я не говорил про то, что мы должны помогать. Ты меня не слушаешь, — он на долю секунды скорчил грустную физиономию, но затем уголки его губ вновь вздернулись вверх. — Мы — наблюдатели. Нам нельзя вмешиваться в их жизнь. Баланс должен сохраняться.
— Знаешь, — причмокнул губами Самайн. — Хоть твое прелестное щекастое личико так и сияет, — Иван пощупал тонкими пальцами свои щеки, что слегка зарумянились. — Но, сдается мне, ты лукавишь, — демон расплылся в белозубой улыбке.
Однако ангела его подозрения абсолютно не смутили: Иван просто пожал плечами и поплелся вслед за демоном, когда тот вновь продолжил движение вдоль улицы.
Постепенно тишина накрывала маленький городок: машины перестали ездить мимо шагающей парочки, в окнах гас свет, но однако на крыльце каждого дома стояли ярко-оранжевые тыквы, с вырезанными кривыми рожицами и горящими от свечек глазами.
Они подошли к единственному шумному дому на окраине, и Самайн присел на скамейке, откуда открывался живописный вид на ту вакханалию, что в нем происходила. Иван подсел практически вплотную к нему и тоже стал вглядываться в окна дома.
— И что, приятно смотреть на всю эту демонскую оргию, Иван? — с явным желанием поддеть невольного спутника сказал Самайн.
— Я привык наблюдать за грехом, Альфред, — весело сказал он, внимательно сверля взглядом какую-то совокупляющуюся с громкими и характерными звуками парочку демонов в машине. — Ах, я совсем забыл! — внезапно проворковал он, а Самайн взглянул на него с интересом.
Со счастливым выражением лица он принялся что-то искать в потайных карманах белоснежного расстегнутого пиджака, а когда нашел, то с явным смущением протянул демону какую-то коробочку.
— Это что еще? — недоуменно спросил Самайн.
— Это подарок, Альфред. Эта ночь ведь важная для тебя, а на такие мероприятия положено дарить подарки.
Недоверчиво протянув ладонь и приняв из рук ангела коробку, демон покрутил ее и открыл. Внутри была еще одна коробочка, и только когда он ее приоткрыл, то понял, что это футляр, в котором находились очки.
— Хорошая шутка, я оценил, — скорчился Самайн.
— Да ты надень их.
Когда демон повернул к нему голову, то от неожиданного вмешательства в личное пространство немного отдернулся — ангел слишком близко приблизился к его лицу, и Самайн смог рассмотреть его необыкновенные и впервые искрящиеся в каких-то неподдельных эмоциях глаза.
— Пожалуйста, — нечто странное и тоже впервые замеченное демоном проскользнуло в сиреневых радужках.
Выдохнув сквозь зубы, Самайн взял очки за тонкую оправу и нацепил на глаза. Мир вокруг вроде совсем не изменился, кроме…
— Да как они посмели! Обмануть меня, Самайна! — голубая радужка глаз сосуда Самайна побагровела, а воздух вокруг него внезапно наполнился приторно сладким ароматом и неприятной холодцой.
Он сделал шаг вперед, и та самая истончившаяся в эту ночь грань была с легкостью преодолена демоном. Фонари начали мигать, пока тонкое стекло лампочек не полопалось от напряжения, оставив без света дорогу, и в доме тоже пропало электричество, как и во всем квартале. Гулко завыл ветер протяжную и жуткую песнь, срывая с деревьев не только практически все пожелтевшие листья, но и сухие ветки: как мелкие сучки, так и довольно крупные палки.
Внезапно на город обрушилась абсолютно непроглядная тьма, в которой при всем желании было бы невозможно увидеть даже своего собственного носа. Стало очень душно, поэтому ранее предающаяся греху парочка и вылезла из машины, так как в их легкие будто кто-то залил липкой патокой — невозможно было вздохнуть полной грудью.
После того, как темнота немного отступила, девушка, заметив стоящего на дороге Самайна, чьи глаза горели пламенем, словно в хэллоуинской тыкве, попыталась закричать, но из ее горла вырвался лишь хрип. Она и ее кавалер были поглощены самайновской беспроглядной пустотой первыми.
Увидев это, в такой же попытке выхватить пару глотков свежего воздуха подростки, сидевшие до этого на крыльце и гремевшие стеклянными бутылками пива, кинулись врассыпную: кто забежал в дом, хрипя об опасности, кто — попытался скрыться в кустах дома от настигающей смерти, но безуспешно.
В дом волной закатилась сильнейшая паника. Напуганные подростки начали не только выбегать из каменных стен, что могли уберечь их, на улицу, где их и ожидал Самайн, но и выпрыгивать от страха из окон, ломая как конечности, так и шеи.
Самайн был уже довольно сыт и теперь просто наблюдал за происходящим, наслаждаясь всеобщим людским страхом, насыщаясь им как морально, так и физически.
Немного переведя дух, он, удовлетворенный своей местью за вечный людской обман, успокоился.
— Ах, какая досада, — даже не пытаясь скрыть свою плохую актерскую игру ангел, сложив ладошки на грудь.
Самайн замер и обернулся, удивленно воззрившись на ангела, о котором, к слову, он забыл совсем. На той самой скамейке все еще сидел Иван и, что странно, даже не убрал свою улыбку. Но, пожалуй, еще более странным было то, что он и не попытался как-то помешать демону использовать силу и предотвратить смерти.
— Ты — самое настоящее зло, ангел! — выплюнул демон.
— Я? Но ведь это ты убил всех тех подростков.
— Но если бы ты не подарил мне эти очки, я бы не узнал, что под масками все это время скрывались эти жалкие смертные, и не сожрал бы их, — зарычал демон.
— Альфред, то, как ты воспользовался подарком, это твое дело. Я тут ни причем. Мои намерения были самые чистые и светлые, — Иван невинно похлопал своими белесыми пышными ресницами.
Он взмахнул рукой, и очки с лица Самайна исчезли.
— Тогда я вообще не понимаю! Зачем ты дал их мне, если сейчас ты их забрал назад?!
Какая-то непонятная рябь прошлась по маскообразному лицу ангела, оставив на нем едва заметную трещину грусти.
— Ночь подходит к концу, — сказал он, уже не улыбаясь. — Мне пора.
Он медленно приблизился к Самайну и, предварительно стерев кровавое пятно с его щеки, оставил на ней поцелуй, прошептав:
— До следующего года, Альфред.
И внезапно для Самайна прикоснулся своими теплыми, будто нагретыми на солнце губами его собственных. Под тихий шелест он и исчез, оставив демона наедине с шокированным собой.
Самайн уселся на скамейку, наблюдая за тем, как грань становилась все более толстой и ощутимой. Звуки сирен от прибывших на происшествие машин полиции и скорой помощи были слышны плохо, словно он находился под водой. Зато отчетливо были видны выжившие после скромного вторжения Самайна на вечеринку разукрашенные подростки, которые тряслись, как осиновые листья. Кто-то из них пререкался с полицейскими, кто-то — тихонько вытирал слезы страха и отчаяния под успокаивающие слова врачей.
Но демон перестал смотреть на них, когда стал чувствовать нечто такое, что, он думал, потерял давно. Силу. Силу, исходящую от веры смертных в демона Самайна внутри себя.
Догадки стали вспыхивать огоньками в голове сами по себе; все эти преследования, а сегодня еще и поцелуи. Ангел все это сделал специально, чтобы он не исчез, как многие языческие боги и демоны до него. Иван определенно не солгал, когда говорил про чистые помыслы его подарка. Что может быть чище ангельской любви?
Невольно он ощутил на своих губах теплоту его поцелуя. Довольно приятно, пускай и не так сладко.
Пожалуй, сосуд по имени Альфред в убогом костюме супергероя он оставит себе еще на пару десятков лет, ведь Альфред так понравился Ивану.