P+MJ

Её ужасно раздражает и бесит, как Питер к себе относится. Совсем не ценит свою паучью жизнь. Наоборот, лишь подставляется каждый раз под пули, словно они восстанавливают, а не забирают его здоровье. Мишель плевать на регенерацию, она не всегда бывает так эффективна. Это же не бессмертие. Это совсем не гарант того, что Питер обязательно вернётся домой. К ней. Мишель боится лишь одного. Что когда-то настанет такой день, что Паркер больше не постучит к ней в окно, а в очередной сводке новостей промелькнёт маска Человека-Паука. Она даже не хочет этого представлять. Потому что тогда ей не удасться сдержать слёзы, накатывающие каждый раз, когда Питер приходит весь в кровоточащих ранах и синяках. Это выше её сил. — Я должен идти. Даже если хочу остаться. Так нужно, ЭмДжей. Она лишь кивает, нервно закусывая губу и моля Бога, чтобы он вернулся к ней. Обнимает его, как в последний раз, почти до удушья. Питер ничего не говорит, не хочет портить момент. Ему важно лишь то, что есть к кому придти. Его ждут, поэтому надо бороться. Он уходит быстро, не оборачиваясь. И Мишель остаётся одна. В своей комнате, в которой так пусто и одиноко без её героя. В такие моменты ей вспоминается покойная мать. Она тоже ждала своего любимого каждый вечер с опасной работы, где его могли убить. Отец полицейский, этим всё сказано. Маленькая Мишель ждала его вместе с матерью вечер за вечером. Она смотрела на маму и не понимала, почему у той бегающий взгляд и чуть нервные движения. Тереза много раз смотрела на часы и пыталась не смотреть телевизор. Чтобы хоть как-то успокоиться, мама брала Мишель к себе в спальню и рассказывала много историй. Тогда ЭмДжей думала, что та делала эти вещи просто так, а теперь вроде как сама натыкается на прошлое. Только вот в её случае некем затыкать оголенные нервы. Отец на работе, а друзья…их не так много. Да и глупо это, Мишель ведь не маленький ребёнок. Должна уже справляться сама. Хоть и сердце болезненно изнывает внутри грудной клетки. Джонс готовит крепкий чёрный кофе и садится рисовать в своём скетчбуке. Там уже все страницы исчерчены портретами Паркера, а она всё остановится не может. Ей нужно видеть его хотя бы так, на бумаге. Мишель никогда не думала, что можно любить кого-то настолько сильно. Хоть ей и всего 18, она уже знает, что без Питера не будет и её самой. Это пугает и волнует одновременно. Потому что Мишель понимает, что Паркеру легко сломать её. Одной фразой он может вырвать ей сердце и раскромсать на кусочки. ЭмДжей этого ужасно не хочется. За окном начинается снегопад, когда часы пробивают ровно девять. Питер задерживается, отчего Мишель сжимает скетчбук почти до хруста. Она неряшливо отбрасывает его на пол, достаёт телефон и начинает копаться в фото. Хоть она и не любит камеру, ей приходится делать эти дурацкие селфи. Питер в этом другой. Он любит улыбаться и светить своей радостью направо и налево. Поэтому камера любит его, в отличии от ЭмДжей. У неё не так много их совместных фото, но всё же достаточное количество имеется. Питер умеет уговаривать с помощью своего щенячьего взгляда. Мишель решает позвонить парню, но, спустя пять минут неудачливых звонков, оставляет эту затею. Нервозность внутри неё возрастает почти до пика. Она не хочет впускать полумёртвого Паркера к себе, иначе точно не выдержит. И так уже всё кровоточит внутри про виде его побитого вида. Да, обычно на патрулях Питер получает лишь царапины, встречая обыденных бандитов. Но иногда всё по другому. На Нью-Йорк нападает очередной злодей и Питер мчится на помощь. Тогда, после очередной схватки, он приходит к ней и виновато улыбается, шипя от боли в рёбрах. ЭмДжей лишь молча обнимает его, почти до хруста, и достаёт заранее приготовленную аптечку. Она уже даже не помнит, когда в её комнате не было бинтов или иголок со спиртом для обработки ран. Мишель уверена, что, если не сложится Академией Искусств, то ей смело можно идти на врача. Руки уже почти не трясутся. Питер приходит через полчаса, когда Мишель уже собирается писать ему не очень тактичные выражения. На удивление, Паркер заявляется не через окно, как обычно это бывает, а через дверь. Как нормальный человек. Переодетый в обычную одежду, без синяков и царапин, с широкой улыбкой и виноватым взглядом. Мишель даже теряется слегка, пытается сориентироваться, подавить внутри чувство детской радости. Оно как пузырь раздувается в груди, почти сдавливая всё внутри. Взгляд опускается чуть ниже, к рукам Питера. Он держит маленького щенка, грязного и замерзшего, похожего на волчонка. — Питер… — Знаю. Прости, что не взял трубку. Там, возле банка, была серьезная заварушка, не было времени на телефон. — Мишель пропускает парня в квартиру. — А щенок…? Питер смеётся, глядит на собаку радостным взглядом, почти влюблённым. — А, это… Я подобрал его на улице. Он почти замёрз, совсем один. Я не смог по другому. Один. Мишель тяжело сглатывает. Да, ей это знакомо. — А как же Мэй? Девушка бережно берет щенка в свои руки и несёт в ванну. Питер шагает за ней еле слышно. — Вообще-то я хотел подарить щенка тебе. Мишель слабо улыбается, намыливая собаку. Щенок тявкает, пытается играться. Мишель это до жути умиляет. — Тебе не нравится? — обеспокоено спрашивает Питер. Мишель качает головой. — Нравится. Конечно, нравится. — Питер расслабленно выдыхает. — В детстве я хотела завести собаку. — Почему же не завела? Мишель пожимает плечами, смывая с щенка пену. Совсем немного и он будет идеально чистым. Как только тёмные капли стекают с него, Мишель наконец может увидеть его настоящий цвет. Не коричневый с примесью чёрного, а насыщенный пепельный. Действительно, словно волчонок. — У мамы была аллергия. — ЭмДжей тихо выдыхает, вспоминая о потерянном. Может и прошло уже много лет, но скучать она не перестанет никогда. — А потом…как-то не сложилось. Питер наблюдает за ней, но ничего не говорит. Мишель знает, что ему жаль её. Видит, как его взгляд меняется, когда она говорит о матери, хоть это и происходит редко. Девушка вытаскивает щенка из ванны и заворачивает в полотенце. — Значит, твой отец не будет против? — Это же не наркотики и алкоголь. Это новый член семьи. Питер улыбается, тепло и искренне. Как умеет только он. — Как назовёшь? — Я думала, ты уже дал ему имя. Что-то вроде «Хан Соло» или «Скайуокер» — усмехается Мишель. Она и Питер идут в гостиную, чтобы положить щенка на тёплое место, где ему будет уютно. — Нет, это же твой щенок…- Питер неловко почесал затылок. — Балто. Его будут звать Балто. — Мишель положила щенка себе на колени и стала чесать его по животу. — Он напоминает мне волчонка. Питер согласно кивнул. — Я хотел, чтобы ты не была одна, когда меня нет рядом. Мишель сдавленно улыбается. Она даже не думала, что Питер всё замечает и также беспокоится о ней. Было до жути приятно осознавать, что ему не всё равно на её состояние. — Больше не буду. — улыбнулась Мишель, посмотрев на мирно посапывающего щенка.