***
У людей сейчас нет времени на любовь. Особенно у героев. Они спасают, падают, снова кидаются в бой и погибают. Но были и исключения. Множество героев получали сильные травмы, в последствии чего, не могли ничего сделать стоящего. Как считалось, их проблемы связаны с тем, что они были в одиночку. Да, к ним могли прибежать на подмогу, но человек имел такой эгоизм или высокомерие, что не принимал чьей-либо помощи. Из-за этого в школах по геройству обучали и этому — как работать в команде, как спасти себя и напарника. Новое их поколение было одним из лучших тому примеров. В UA творилась тишь да гладь… Почти. Не считая огромного количества нападений на учеников. В прошлом. Сейчас и правда стало легче защищать будущих героев, но сложнее делать это и ещё кучу обязанностей. В последние десять лет появляется огромное количество преступников, злодеев, которые делают жизнь сложнее. В особенности для Киришимы и Бакуго. Они являются самым сильным дуэтом, и конечно же, этим пользовались. В самом начале это не сильно бросалось в глаза, ну подумаешь вас часто отправляют на разведку, а иногда (почти всегда) отправляют на невозможную миссию. Само собой они побеждали. И главное — все понимали почему это происходит. Эти двое стали лучшими друзьями ещё в академии; они понимали друг друга с полуслова — восемь лет общения не шутки; и даже совместимость их причуд заставляет понять, что они непобедимы вместе. После выпуска все вокруг поняли это и взяли себе на заметку. И неудивительно, что их постоянно ставили в пару на защиту города, говоря при этом: «Вы хорошо работаете в паре… Ну и никто не может выдержать Бакуго дольше чем десять минут… Но вы правда хороши». Парней это уже не волновало на все сто процентов. Они любили свою работу, в особенности их дуэт.***
Порой Кацуки, на пару с Эйджиро задумывается о смысле жизни. Например, в такой момент как этот: Бой, так обыден, потому что ты привык к каждодневным дракам и побоям. Но даже сейчас, в паре на одного злодея тяжко. Крови настолько много, что ты уже не понимаешь чья она, злодея, твоя или твоего напарника. Голова кружится, становится трудно дышать. Обломки, от упавших зданий поблизости, ставят тебе подножки и ты спотыкаешься, но встаёшь, чтобы помочь всем вокруг. Но самое страшное — это расстояние друг от друга, слишком далеко. Киришиму отбросила большая сила, и он оказался дальше от Бакуго на добрые сто пятьдесят метров. Это было ошибкой. Все знали, что они сильные, но когда ты привыкаешь к спине позади, которая может тебя защитить, а потом эту спину убирают от тебя — ты становишься беспомощным в замешательстве. Кацуки с усилием на полную использует причуду, потому что знает, что Киришимы нет рядом, и от взрывов он не пострадает. Красноволосый уже бежит, чтобы помочь, но замечает краем глаза движение из-за угла. Он поворачивает свою голову, и понимает: «Это подстава». Обоим говорили, что Тёмный ходит в одиночку, но либо им сказали неправду, либо это левое существо хотело воспользоваться ситуацией. Скорее всего второе. Эйджиро продолжает бежать. Остаётся всего несколько десятков метров до напарника. Внизу живота тянет в плохом предчувствие, а пульс зашкаливает. Он успевает. Прижимается своей спиной к чужой и облегчённо выдыхая, чувствуя такой же характерный звук и от Кацуки. — Ты как, в норме? — спрашивает Киришима перед тем как отбить атаку второго прибывшего. — Уже да, — произнося это Бакуго закусывает губу и хмурит лоб, но Бунтарь почувствовал это своей интуицией. Настолько он знал его, это заставило его улыбнуться, — Только попробуй ещё раз куда-то улететь. Я тебя прекончу, — беззлобно продолжил он, посылая ещё одну порцию взрывов. — Боюсь-боюсь, — сказал с интонацией школьницы из плохого хоррора, и на примере напарника ударил в чувствительных местах упрочненной кожей, получая в ответ хрипы от боли. И вернулся к разговору со своим голосом с придыханием от драк, — Но я в любом случае улетаю. — В каком смысле? — он почти пропустил удар, но успел среагировать. — Я упросил нам отпуск, — с гордостью заявил Эйджиро, — Через два дня у нас с тобой отдых на месяц! Ты вообще помнишь, чтоб такое было?! Я нет! — Когда ты… Не важно, — Кацуки с рыком обезоруживает противника, кидает того на землю и оборачивается, чтобы помочь, — И куда ты улетаешь?.. И ПОЧЕМУ Я УЗНАЮ ОБ ЭТОМ ТОЛЬКО СЕЙЧАС?! — Тише-тише… Успокой свои таланты, — юноша тихо засмеялся, а потом поправил друга, — Мы улетаем. Не знаю пока куда, тебе решать, но нужно решать быстро, — они одновременно ударяют злодея по лицо, от чего тот падает в полном поражении. Двое поворачиваются друг к другу, продолжая разговор и вместе с тем подзывая к себе полицию для ареста, — Для начала можно отправится в горы. Ну, на первое время, — Кацуки порожённо смотрит на своего друга и осознаёт насколько тот его понимает и чувствует. — Это было в прошлый раз. — Но всего на пару дней. Я видел, тебе того было мало! — восклицает он, при этом поясняя что-то полицейскому. — Мы вечно отправляемся туда, куда я захочу, — он становился раздражительным, — В этот раз ты решай, — Киришима в ступоре смотрит на человека перед собой и не понимает, что нужно говорить. За секунду его лицо приобретает восхищённый вид, но всё равно ничего не произносит, — Ты немым стал что-ли? — на лице появилась ухмылка. — Да нет… Я дума… — Эйджиро не успевает договорить, когда от неожиданной атаки падает от боли. Полицейский подстреливает нападавшего — тот второй, которого как показалось блондину они обезвредили. Глаза Кацуки расширились от увиденного. Он в один шаг оказывается на слишком близком расстоянии от Бунтаря. Его шея разорвана, и истекает кровью. Артерия. «Блядство» и «Нет» прокручиваются с огромным количеством в голове, и он смотрит с таким огромным сожалением. Сердце застывает и тянет с такой болью, что хочется закричать. — Ты… Ты только… Подожди… Сейчас придёт помощь, — его руки аккуратно сжимают горло по обе части шеи, чтобы остановить кровотечение. Не помогает. Он не думал, что те статьи про сонную ему бы помогли. Бакуго в панике, но пытается не показывать этого; его руки хотят задрожать, но он сдерживает себя. Киришима медленно поднимает свою руку и нежно касается щеки, успокаивая. «Он понял». Не получил он свой Оскар, — Даже не смей тут подыхать. Слышишь? — парень в ответ только моргает, имитируя кивок. Кацуки оглядывается, в его голове проскальзывает: «Скорой тут и не пахнет». Он опускает свой взгляд на своего спокойного друга. — Пожалуйста… — его голос дрогнул, — Пожалуйста, подожди, — он и сам понимает, что эта ситуация — задница. У Киришимы есть не больше десяти минут. Кацуки даже не знает, сколько прошло времени. Эйджиро смотрит с смирением, но в его глазах есть что-то ещё. Он сильнее сжимает щёку друга, смотрит в глаза с сильным рвением, и говорит одними губами: — «Я. Люблю. Тебя», — после каждого слова делая небольшую паузу и сильно используясь мышцами лица. Бакуго застывает. Он задрожал всем телом, не успевая контролировать руки. Его глаза заполнились такой стыдливой жидкостью. — Ч-что? — он не веря смотрит, ожидая ответ — и снова «Я. Тебя. Люблю» ставит того в ступор. Взгляд Киришимы с каждой секундой становится более расфокусированным. И всё чаще закрывая глаза. — Эй! Стой!.. Стой, кому говорю! — неожиданно на лице красноволосого появляется полуулыбка, а глаза медленно открылись, — Ты сказал, что мы полетим. Мы так и сделаем, только не закрывай глаза, — одна из его рук переместилась на щёку, оставляя след кровью. Маленьким ручейком слеза Кацуки скатилась вниз. «Блядство. Какое же блядство», — Ты хотел в Италию, да? — его плечи истерично дёргались, а плачь не останавливался, но он смог разглядеть «кивок» глазами, — Я бы точно согласился. Бакуго и не помнил, когда так плакал в последний раз. Предполагает, что это впервые. Из-за слёз он не сразу заметил тоже самое на лице красноволосого. — Нет… Нет, не плачь. Тебе не идёт, — хмыкнул он, получая звук в ответ, — И что ты хочешь этим сказать? «Тебе тоже»? — и получая утвердительный ответ, он запрокидывает голову в попытке избавиться от слёз. А когда опускает через секунды пять, замирает, — Киришима? — страшно. «Не дышит?». Его дрожащие пальцы на шее прислушиваются к пульсу. Его нет. — Нет, — шепчет он прижимаясь к Эйджиро, — Нет-нет-нет, — теперь это не просто плачь. Это истерика. Боль. «Как же больно» — думает он, — «Я не успел». Его слёзы катятся по щекам на шею друга. Он обнимает того за плечи, и касается губами уха, — Я тоже… Я тоже тебя люблю. Как больно. Сердце ломается на части. Лёгким не хватает воздуха. Он задыхается. Плачет. «Как же больно», — думает Кацуки. И даже произносит это вслух. — Это невыносимо больно, — шепчет он на ухо, — Прости, прости, что не сказал раньше… Я люблю тебя. Прости меня, — он на секунду отстраняется, чтобы разглядеть лицо любимого человека. Сразу бросается глазам отпечаток кровавой руки, но Бакуго не может на него смотреть. А потом он поднимает взгляд на шрам на правом веке. Его пальцы инстинктивно нежно поглаживает его. И не понимая себя самого касается губами, сначала шрама, а потом и всё лицо, оставив губы под самый конец. Он целовал его так трепетно, со всей нежностью на которую был способен. А когда отстраняется, и просто смотрит, его снова пробивает, — Я люблю тебя. Он не может смотреть на него такого, блондин снова утыкается носом в шею и плачет, просто плачет. Полицейские и не пытаются чем-либо помочь. Не могут. Они и сами понимают насколько больно терять товарищей. Особенно, когда ты любишь не братской любовью. В голове Кацуки проходят все воспоминания с Киришимой. Их дружба длиною в восемь лет, которая не сломалась ни из-за Лиги, ни от апокалипсиса, и даже не от характера старшего из них. Смерть — вот, что стало переломом. И мысли о смерти не было, он знал, что они не умрут. Он знал, что Эйджиро, да и сам Бакуго мог всё угодно сделать, чтобы второй выжил. И так по глупости… Вина хлынула с большой силой. И стало не по себе. — Прости… Его плеч коснулись кончики пальцев, он вздрогнул и поднялся. Он не думал, что глюки могут быть Настолько реальными — Киришима с открытыми глазами и улыбкой смотрит на него. — Я не думал, что это больно, — сказал Бунтарь и запустил свои пальцы в блондинистые волосы. — О чём ты? — Кацуки не понимал верить или нет. Он хотел. Потому что хоть Киришима и не успел стать холодным, но сейчас старший отчётливо чувствовал тепло. Он хочет в это верить. — Возвращаться, — спокойной сказал он, теперь уже поглаживая висок, — Я ведь умер. — Подожди… — в голову не укладывалось, как же могло такое произойти, Бакуго не мог осознать, что стал чьим-то принцем, — Как это?.. — Ты любишь меня. Вот и ответ, — и только сейчас блондин замечает, что кровь так и осталась, но помимо неё на шее парня ничего нет. Озарение пришло, не забыв остановить сердце, — Как там говорилось… М-м, любовь победит зло? — Ты не знаешь точных слов, да? — ухмылка появилась на его губах, — Это не так важно, — прошептал он, перед тем как коснуться своими губами чужих.